* * *
В кафе мы пробыли почти час. За это время я рассказал операм из управления всё о беглецах. Потом обсудили моё предположение о предполагаемых преступниках, совершивших кражу из магазина и о возможном месте их нахождения.
– Рудольф Васильевич, – спросил Владимир Иванович, – вы сказали о возможном месте нахождения беглецов. Так?
– Я и опер Дмитриченко думаем так.
– Вы уверены в этом?
Я посмотрел на Дмитриченко.
– Мы с Рудольфом Васильевичем так думаем, – вставил своё слово Дмитриченко.
– Может, всё же давайте вместе хорошо подумаем, в каком направлении лучше начинать розыск? – предложил Владимир Иванович после того, как выслушал нас. – Может, вначале силы бросим в город Шахты или начнём с хутора Чугунов?
– Владимир Иванович, мы с Джеком Фёдоровичем, когда осматривали камеру, а после осмотра еще поговорили с двумя арестованными, не желавшими бежать, пришли к такому выводу: нужно всё же сначала проверить хутор Чугунов и его окрестности. Поработаем денёк, а там видно будет. Насчёт второго варианта, давайте параллельно будем проверять и в городе Шахты. Направим туда пару человек. Нельзя это направление оставить без присмотра. Согласны?
* * *
Два дня прошли без каких-либо изменений, кроме того, что в отделе стало намного спокойнее. Часть областного начальства уехала, оставив, конечно, много неприятностей. Сведения о беглецах в отдел не поступали. Меня это очень беспокоило. Сроки окончания расследования и сроки содержания под стражей по уголовному делу так стремительно приближались.
На третье утро, когда я пришёл на работу, дежурный по отделу сообщил мне, что пропал участковый Чернов, обслуживающий хутор Чугунов и еще несколько близлежащих хуторов.
– Как пропал? – удивлённо воскликнул я, глядя на дежурного. – Что, средь белого дня, ни с того, ни сего взял, да и пропал? Это похоже на детскую сказку, не так ли, Борис Алексеевич?
– На сказку или нет, но человек пропал и вот уже почти сутки.
– Борис Алексеевич, – сказал я дежурному, – ты решил нагло подшутить надо мной. Не так ли? Радуешься, что областное начальство уехало, и теперь можно расслабиться, так ведь?
Дежурный насупился и с недовольным видом посмотрел на меня.
– Какая может быть шутка, Рудольф Васильевич! – слегка раздражённо пробормотал он. – Утром звонил из хутора Чугунов инспектор уголовного розыска Макаров. Ты говоришь расслабиться. Какое там расслабление? Не успел ещё отойти от полученного выговора от высокого начальства, а тут снова ЧП! Ты что, предлагаешь мне искать место для второго выговора, Рудольф Васильевич?
Глядя на дежурного, я ухмыльнулся и воскликнул:
– Борис Алексеевич, если место нашлось для выговора от высокого начальства, то место для выговора от местного начальства, уж, как-нибудь найдёшь, не так ли?
– Легко тебе говорить. Побыл бы в моей шкуре, не так бы запел и не трепал бы сейчас языком.
– Ладно, не обижайся. Это я так, ради шутки. Ты мне лучше скажи, что конкретно рассказал Макаров? Серьёзно что ли, пропал участковый?
– Говорю же тебе, – звонил Макаров. – Он сказал, что вчера вечером Чернов, никого не предупредив, куда-то ушёл. Ушёл и не вернулся, пропал. Его не было всю ночь, и утром тоже не появился. Дома его нет. Жена не знает, где он.
– Вот так дела-а… – задумчиво протянул я. – Одно дело чуднее другого! Какая-та напасть напала на наш отдел! Как же он мог пропасть? стал размышлять я, направляясь в кабинет. Он ведь не иголка. Он же в своём хуторе. Родился там. Местный. Знает каждый дом, каждый куст, каждый овраг. Его, как говорят в народе, знает каждая собака.
Да и хутор небольшой. Все жители друг друга знают. Пропасть, когда в хуторе столько работников милиции и оперативных работников. Невероятно! Немыслимо! Тут что-то не так?
Неожиданно зазвонил телефон, слегка напугав меня. Я поднял трубку.
– Слушаю, товарищ полковник! Сейчас? Хорошо! Иду!
Я запер кабинет и направился к начальнику отдела.
– Разрешите?
– Заходи! Садись! – негромко предложил полковник.
В кабинете он был один.
Я сел, и всё внимание обратил на полковника. Вид у него был нездоровый. Выглядел усталым. Полковник направил на меня свой усталый взгляд и пробормотал:
– Тут вот какое дело? Позвонили из хутора Чугунов. Пропал участковый Чернов. Не могу понять, как он мог пропасть в своём родном хуторе? Там ведь целое отделение сыщиков и милиционеров, а он вдруг взял, да и пропал, представляешь?
– Я в курсе, товарищ полковник. Мне дежурный доложил. Я тоже был удивлён, и тоже не пойму, как он мог пропасть средь белого дня?
– Надо ехать туда. Я сам не могу. У меня нет времени. Не все областные чины уехали. Я нужен тут. Я подумал и решил: поедешь вместо меня. Ты обстановку хорошо знаешь, и прошу, разберись с этой пропажей. Чего доброго, узнают в областном управлении. Жди тогда гостей. Снова всё сначала начнётся. Не ко времени всё это. Не хотелось бы. И так я по горло сыт. Разберись, пожалуйста! Доложишь? Пока я в область сообщать не буду. Пошевели ребят, что они там? Третий день ищем беглецов, а результат ноль. Так не годится. Бери бразды правления операцией в свои руки. Действуйте решительнее! Думайте, ищите, но беглецов задержите!
Пашков на секунду задумался.
– Так, насчёт транспорта? Полковник сделал ещё раз паузу. "Волгу" не могу. Она мне нужна. Ладно, сейчас позвоню в ГАИ, чтобы они нашли для тебя машину.
Полковник взялся за трубку телефона…
– Товарищ полковник, не надо звонить в ГАИ. Я сам решу вопрос с транспортом. Ко мне должен приехать один знакомый. Я поговорю с ним.
– Хорошо. Ты облегчил мне задачу. Действуй! Прошу одно: что-то выяснится с Черновым, без промедления сообщи мне. Усёк?
– Хорошо.
Я покинул кабинет начальника и прямиком направился в дежурную часть.
* * *
– Я позвоню? – сказал я, обращаясь к дежурному.
– Звони! – дежурный освободил для меня своё место.
Я дозвонился через третью попытку знакомому парню, который имел машину. Он окончил в этом году среднюю школу и собирался поступать в Волгоградскую следственную школу. Ещё учась в школе, приходил ко мне на стажировку. Иногда просил меня брать его с собой на проведение следственных мероприятий, чтобы набираться опыта.
До прибытия транспорта я позвонил жене на работу и предупредил, чтобы она не ждала меня сегодня домой. После решил ещё раз поговорить с арестованным, отказавшимся бежать, то есть с тем "жидиком". Мне показалось, что во время первого разговора этот "жидик" не всё нам рассказал. Чтобы подсластить его, я решил сбегать в магазин, купить пачку сигарет и пачку чая. Предупредив дежурного, что, если придёт водитель и будет спрашивать меня, пусть ожидает возле кабинета. В магазине я купил сигарет, пачку чая и, вернувшись в отдел, тут же направился в КПЗ.
Дверь в КПЗ мне открыл уже новый начальник.
– Так ты уже тут командуешь, Николай Иванович? – спросил я, подавая ему руку. – Поздравляю тебя с новым назначением! Не жалеешь, что бросил свой участок? Скучная у тебя будет работа. Будешь находиться в этом душном здании. Порядком светлого дня не увидишь. Не-ет, я бы не выдержал, сбежал!
– Я сюда не рвался, – слегка обиженным тоном проговорил Иванченко. – Вызвали, предложили, я согласился. Конечно, я на участке привык, и люди привыкли ко мне. Хоть работа участкового хлопотная, суетливая, но активная. Постоянно среди людей. В душе, конечно, жалею. Можно было отказаться, но ноги меня стали подводить. Стали болеть. Вот и вся причина. Тут меньше ходьбы. Больше сидячей работы. Меня устраивает.
– Ну, ничего, ты парень серьёзный, толковый, наведёшь тут порядок. Будь смелее, решительнее и что главное, будь строгим и требовательным. Тогда будет порядок. Да, забыл спросить, ты знаешь, Николай Иванович, где же теперь бывший начальник? Что-то я его за эти дни не видел в отделе.
На лице Николая Ивановича изобразилось удивление.
– Разве вы не знаете, Рудольф Васильевич?
– Нет!
– Он ушёл из органов.
– Ушёл из органов? Не знал, не знал. Что так, тебе известно?
– Подробности не знаю. Как будто сам решил так.
– Жаль, конечно. Ну, что поделаешь, решил так решил. Это, дорогой Николай Иванович, жизнь! Ладно. Николай Иванович, приведи-ка в следственную комнату арестованного Сернова.
– Это, того…
– Да, да, того самого Сернова, который не захотел покинуть камеру.
Редкий экземпляр. Он ценен для меня. Поговорить надо.
– Хорошо. Сейчас приведу.
Пока Николай Иванович ходил за Серновым, я на стол положил пачку сигарет и пачку чая. Сделал это специально, чтобы Сернов понял, что я пришёл не с пустыми руками.
Через минуты две дверь следственной комнаты открылась, и показался Сернов. Увидев на столе сигареты и чай, он обрадовался и без приглашения сел за стол ближе к увиденным вещам. Ему видать не терпелось скорее прибрать их к рукам, он протянул руку за пачкой сигарет.
– Давай договоримся так, Сернов, – чуть резковатым тоном проговорил я, строго глядя на него. – Эти вещи будут твоими после того, как поговорим по душам. Согласен?
– Пожалуй, соглашусь, – мгновенно среагировал Сернов и тут же взял пачку сигарет в руку.
– Вот и отлично! Теперь можешь закурить.
Сернов быстро разорвал плёночную оболочку пачки, достал сигарету. Я подал ему спички, и он закурил. Когда сделал несколько затяжек, я сказал:
– Сернов, ты в прошлый раз не всё ведь рассказал нам о разговорах беглецов, не так ли? Ведь скрыл от нас разговор Туркова о том, где он собирается скрываться в хуторе?
Пусть читатель не думает, что я как будто знал о содержании разговора беглецов и потому задал такой вопрос Сернову. Я совершенно не знал, о чём вели разговоры беглецы. Я просто применил небольшую хитрость или, так скажем, уловку. Авось клюнет?
Получив удовольствие от курева, Сернов моментально изменился. В его карих глазах заплясали лукавые искорки, а на лице появился живейший интерес, и он, осторожно взглянув на входную дверь, как будто за дверью его могут подслушать, почти полушёпотом, глядя мне в глаза, проговорил:
– Из разговора Туркова с этими нерусскими я понял, что у него в хуторе есть надёжное место, где спрятаться. В том же хуторе, как я понял, где он живёт.
– И где же это надёжное место? Задав вопрос, я придвинул пачку чая ближе к нему.
Сернов схватил пачку и стал обнюхивать её.
– Как хорошо пахнет! – воскликнул он от удовольствия. Сернов сделал глубокую затяжку и, выпустив дым, так же полушёпотом произнёс:
– Турков хвастался, он вообще любил хвастаться, что у него в хуторе есть женщина. Ну, как бы любовница. Говорил, что она ему никогда не отказывала.
– В чём она ему не отказывала?
– Ну, как? – и он хитро улыбнулся. Вы сами должны догадаться, не ребёнок же. Это он рассказывал ещё до побега. Отсюда я сделал вывод, что Турков может прятаться у этой женщины.
– Смышлёный "жидюка", сказал бы опер Дмитриченко, – отметил я мысленно. Хотя информация неточная, может, выдуманная, но всё же информация, лучше, чем ничего. Теперь есть над чем работать. Установить эту женщину? Это не такая уж простая задача. Какая женщина признается в прелюбодеянии, конечно, нет. Если эта женщина замужняя? Тогда, вообще, надежды никакой. Будем работать. Турков не местный. Живёт всего два года в хуторе. Друзей, я думаю, не так уж много у него. Отсюда можно сделать вывод, что он может прятаться у этой женщины.
– Слушай, Сернов, случайно не произносил Турков имя этой женщины?
– Вы тут уж меня извините, что не знаю, то не знаю.
* * *
Когда я возвращался из КПЗ, возле своего кабинета увидел ждущего меня, своего знакомого водителя. Увидев меня, Николай заулыбался и пошёл навстречу. Поравнявшись со мной, он первый подал руку. Я поздоровался с ним и тут же спросил:
– Николай, ты готов на пару дней покинуть свой домашний уютный очаг и превратиться в путешественника? Очень интересное и увлекательное занятие, поверь мне, жалеть не будешь. Приходилось когда-либо тебе путешествовать?
Николай удивлённо посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.
– Тогда готовься!
– Рудольф Васильевич, как я понял, вы собирались на какую-то операцию по уголовному делу, а тут вдруг вы мне предлагаете путешествовать? Что-то изменилось? А операция? – на лице Николая изобразилось изумление.
Я поспешил успокоить его.
– Ты, Николай, не переживай, успеем и на то, и на другое.
– А как насчёт погони, стрельбы, будут? – прямо заглядывая мне в глаза, радостно воскликнул Николай.
– Заранее не обещаю, но думаю, не пожалеешь. Будет что воспоминать. Ещё может, будешь рассказывать своим будущим внукам и правнукам.
– Тогда едем! – и довольная улыбка появилась на лице.
* * *
Через полчаса мы уже держали путь в хутор Чугунов. О дорогах с твёрдым покрытием в сельских местностях приходится только мечтать. Но сельские жители не теряют надежды, что, когда-нибудь их мечты сбудутся.
Стояла июльская жара. Ветра не было. Пыль от колес поднималась высоко над землёй, и шлейф её далеко тянулся за машиной. Как бы плотно не были закрыты окна и двери, пыль всё равно заполняла кабину. Шестьдесят километров мы преодолели за час десять минут и в час дня прибыли в хутор Чугунов.
Конечно, по прибытии в хутор я первым делом хотел бы искупаться. Неважно, где: хоть в пруду, хоть в речушке, чтобы смыть дорожную пыль и освежиться. Но, подумав, всё же сначала решил посетить опорный пункт милиции, где должны быть, по моим расчётам, оперативники.
– Искупнусь вечером, – решил я и попросил водителя поехать к опорному пункту милиции.
Я не ошибся. В опорном пункте находились оперативник Дмитриченко и Владимир Иванович из управления. Увидев меня, Дмитриченко воскликнул:
– Ты каким образом оказался в этих краях? Тебе тоже не терпится быстрее поймать беглецов?
– Джек Фёдорович, ты сначала поздоровайся с человеком, а потом уже задавай свои никчёмные вопросы: почему? как? зачем?
– Ну, здравствуй, Рудольф! – и кинулся обнимать меня.
– Так-то лучше! А то, каким образом? Какими судьбами? Нет бы сначала спросить: Рудольф, ты обедать хочешь?
– Правда, ты обедать хочешь?
– Ну вот, теперь всё как должно быть у нормальных людей. А вы сами обедали, Джек?
– Нет, мы надеялись, что участковый организует, но пока его нет…
– Я понял, Джек. Потом всё расскажете. А если участковый не найдётся до вечера, так и будете сидеть голодными? Так не пойдёт! Сейчас давайте решим так поедем в колхозный стан. Там пообедаем и за обедом решим текущие вопросы. Ну как, согласны?
– Мы-то согласны. Рудольф, там, на стане, нас ждут? – вытаращив глаза на меня, спросил Дмитриченко, как будто бы нас туда никто не приглашал.
– Ждут, ждут, Джек Фёдорович, – спокойно ответил я. – Как говорят в народе: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Слышал такую поговорку?
– Ну, слышал. Что из того? – всё ещё не веря моим словам, пролепетал Дмитриченко.
– Ладно, успокойся, по дороге сюда случайно встретил главного агронома этого колхоза Пётра Ильича, моего давнего знакомого, и он пригласил на обед всех. Он знает, чем вы тут занимаетесь. Он даже хотел прислать за вами машину, а тут я встретился. Вот и просил приехать на обед. Ну что, поедем?
– Конечно, едем! – радостно воскликнул Дмитриченко за себя и за Владимира Ивановича.
Все разом поднялись, сели в нашу машину и поехали на стан. Минут через десять мы оказались на месте, Пётр Ильич нас уже ждал.
– Я уже подумал было, наверное, не приедете. Наши уже обедали. Тогда прошу всех к столу! – я уже дал команду поварам, чтобы вас покормили. Вы не стесняйтесь. Плотно покушайте, а то поймать беглецов у вас сил не будет.
– Пётр Ильич, – сказал я, улыбаясь, – знать бы, где они скрываются, будь уверен, мы и в голодном состоянии задержали бы их.
Мы уселись за длиннющий стол, стоящий под навесом. Тут же на столе стали появляться чашки с дымящимся, пахнущим борщом и на второе – куски мяса с макаронами. Пётр Ильич тоже присоединился к нам.
– Знаете, я тоже проголодался, – проговорил он, глядя, как мы, проголодавшиеся, уничтожаем вкусный обед. – Чуть свет подняли, и не успел даже воды попить. Ждал вас, чтобы вместе пообедать.
– Что-то случилось? – спросил я, направив на него сочувствующий взгляд.
– До сих пор непонятно, почему-то под утро загорелась стерня наполовину убранного поля. Огонь быстро распространился. Мы вовремя поставили заслон перепахали поле перед неубранной пшеницей. Спасли урожай. Я ехал с того поля и тут неожиданно встретил тебя.
За разговорами незаметно прошёл обед. Мы поблагодарили Пётра Ильича и поваров и отправились в хутор. По пути в хутор, я рассказал о разговоре с Серновым и о предполагаемом месте нахождения беглецов. Первое, что мы должны сейчас сделать это установить женщину, с кем Турков якобы имел любовную связь, а может, имеет до сих пор. Жаль, что нет участкового. Вероятно, он-то знал, может, эту женщину? Давайте думать? Да, Джек, скажи, вы проводили подворную проверку?
– Подворную проверку не делали, а проверяли выборочно: его друзей, знакомых, заброшенные дома, скирды солом на полях. Были в домовладении матери. Никто ничего не знает. Как будто испарились. Складывается впечатление, что беглецы тут не появлялись.
– Джек Фёдорович, Владимир Иванович, расскажите мне, как пропал Чернов? Когда вы последний раз видели его?
– Вчера целый день мы работали вместе. Занимались выборочной проверкой. Расспрашивали людей. Ходили на колхозную ферму. Проверяли все помещения, коровники. Примерно часов в семь вечера мы поужинали у него. Договорились так: дотемна будем отдыхать, а как стемнеет, начнем следить за домом матери Туркова, а также за другими местами. Я и Владимир Иванович легли отдыхать в летней кухне. Зашёл к нам Саша.
Ещё было светло. Он сказал, что спать ему совсем не хочется. Посидел с нами минут десять и, сказав, что пойдёт, поговорит с одним человеком и даст ему кое-какое задание. По возвращении потом тоже немного отдохнёт. Он ушёл. Когда Саша от нас ушёл, ещё солнце не садилось. Мы проснулись, когда стало темнеть. Саши дома не было. Жена его сказала, что он, как ушёл после ужина, так и не вернулся.
– Джек Фёдорович, ты знаешь того человека, с которым Саша хотел поговорить?
– Нет, не знаю. Саша мне ничего не рассказывал о нём.
– Понятно… – раздумывая, проговорил я. – Давай-ка, Джек Фёдорович, вместе поговорим с женой Саши?
– Если ты считаешь нужным, давай поговорим. Но мне кажется, что она нам все рассказала, вряд ли что-то новое добавит.
– Добавит, не добавит это ничего. Я придерживаюсь другого принципа в своей работе. Как говорят в народе: кашу с маслом не испортишь! Пошли, поговорим. Веди меня, где она живёт?