- Дядю Мишу убрали под видом несчастного случая, - отвечает Сажин.
- Угадали.
- Нет, не угадал. Просто точно ложится в нашу схему.
- Какую такую схему? - спрашивает Томин.
- Это надо по порядку.
Они входят в кабинет Знаменского, он начинает разбирать папки в сейфе и торопит:
- Давайте, давайте.
- Как было приказано, - начинает Курков, - я копаю связи срочно кремированного Снегирева. И вот попутно в наркодиспансере врач рассказывает: наркоманы, говорит, необъяснимы, как лемминги. Вдруг идут косяком лечиться, через неделю исчезают. Потом совсем другая группа - и тоже куда-то девается.
- Что-то я такого не слышал, - замечает Томин.
- Не интересовались, - пожимает плечами Курков. - Посидели мы с врачом, поискали объяснение, и возникла следующая мысль: когда с торговцем что-то случается, клиенты бегут в диспансер перебиться с помощью медицины. Снова появляется торговец - откочевывают к нему. С этой мыслью пришел я к Севе Сажину.
- И что Сева? - смотрит Томин на своего стажера.
- Ничего особенного, Александр Николаевич. Пошуровали по другим районам. Везде как лемминги.
- Дальше! - говорит Пал Палыч, прекратив возню в сейфе.
- Дальше составили график этих набегов-исчезновений наркоманов. Глядим, один всплеск совпадает с пропажей дяди Миши.
Звонит телефон.
- Попозже, я занят, - говорит Пал Палыч.
- Сколько всех совпадений? - уже весь внимание, спрашивает он Куркова.
- Девять. Вот перечень.
- Та-ак.
- Совпадений с чем? - придирчиво уточняет Томин, адресуясь к Сажину.
- С якобы несчастными случаями среди людей, занятых в наркобизнесе, - отвечает тот.
- Ну знаешь, эта публика в смысле неожиданных смертей не имеет себе равных! Любую зависимость можно доказать. По воскресеньям травятся, по средам кидаются с десятых этажей. Запросто докажу!
- Александр Николаевич, тот, что с десятого этажа, - вряд ли самоубийство. У Коли есть показания соседа, который за минуту до смерти разговаривал с ним в лифте. Дай, - говорит Сажин Куркову.
Томин читает показания.
- Хм… И все тишком, за спиной…
- Проверяли, верная ли у нас теория складывается.
Знаменский откладывает проштудированный перечень Куркова:
- Да, я тоже к этому шел. На черном рынке групповая борьба.
- Расчистка, Пал Палыч! Кто-то захватывает рынок, действует служба ликвидации!
- Насмотрелись вы, ребята, гангстерских фильмов! - машет на них Томин.
- А если это серьезно? - говорит ему Пал Палыч. - Вместо разрозненных дельцов создают систему?
Томин ходит по кабинету, думает:
- Считаешь?.. Может, потому и Морда окопался?..
- А притоны нам попросту сдали, - добавляет Пал Палыч. - Убирают конкурентов нашими руками.
- Слушай, Паш, есть способ проверить блестящую теорию молодежи. Допросим притонодержателя!
В проходной следственного изолятора Томин и Знаменский сдают оружие и получают пропуска. Затем проходят внутрь сквозь раздвинувшуюся решетку и идут к следственным кабинетам. На проходе Томин говорит:
- Придется, Паша, блефануть. Уйми принципы. "Мы всё знаем, поэтому рассказывайте" - это ведь полная классика, раз в жизни можешь себе позволить!
- Именно классика. Всем известная. То есть стандарт. А к нему надо пооригинальней.
…Притонщик зарос щетиной, но в том же щегольском костюме, в котором забрали, но без брючного ремня, а элегантные ботинки, как здесь положено, лишены шнурков.
- На чем сгорел, на том дожаривайте, - говорит он, предупреждая вопросы. - А все эти где, у кого, почем - не буду я мараться!
- Ладно, - добродушно улыбается Томин. - Мы ведь что к вам: с полковником поспорили, знаете вы или не знаете, кто вас заложил?
Притонщик остро взглядывает на того, на другого. Конечно, сидя под замком, он размышлял и прикидывал, откуда на голову свалилась беда. Но приготовился отбиваться совсем от других вопросов.
- Мы о вас ни малейшего понятия не имели, не следили, ничего, - сообщает Знаменский. - И вдруг все три ваших притона.
- Да к тому же накануне, - вступает Томин, - ваш хороший знакомый почему-то из окна упал. - Он показывает фотографию. - Расшибся, конечно, но узнать можно.
Притонщик отшатывается, невнятно то ли причитает, то ли ругается.
- Догадываетесь, кто ваши недруги? - спрашивает Пал Палыч.
- Не знаю.
- Видишь, Паша, проиграл, с тебя причитается! - "торжествует" Томин.
- Неужели с вами даже не говорили? - изумляется Пал Палыч. - Я думал, условия предложили, вы не пошли на уступки… Кстати, дядю Мишу помните? - подливает он масла в огонь. - Из Москвы-реки выловили. А Демидов - тоже из ваших - машиной сбит.
- Совести у сволочей, как у бульдозера!.. Пришли на готовенькое и всю уличную сеть, всю клиентуру - все под себя! Кто согласился, с тех треть дохода! Чтоб им сесть, как я сел!
- За что же треть? - "разделяет" его возмущение Томин.
- За монополию! Товар-то ихний! - заходится злобой притонщик. - Иначе как нас под контролем держать? За что отчитываться? Трест, говорят, мать их!..
Наконец-то казахский Есимгалиев - Умаров - Иванов зашевелился. Колпак сработал: стало известно, что он забрал из вокзальной камеры хранения чемодан с зельем.
Для встречи с покупателем он выбрал, как ему кажется, идеальное место: на узкой многолюдной, запруженной транспортом улице.
Но группа захвата в полной готовности.
Из потока машин выделяется "Волга" и тормозит возле Есимгалиева.
И тут Томин узнает, кто ею управляет.
- Внимание! - спешит предупредить товарищей его голос: - Покупатель - один из Мордят! Злобен, возможно, вооружен. Блокируйте его!
Есимгалиев быстро садится в "Волгу", та трогается. Но тотчас оказывается в окружении трех оперативных машин. Они выворачивают из встречного потока, и две становятся поперек спереди и сзади "Волги", третья запирает ее сбоку, прижав к тротуару.
А с тротуара распахивают дверцы и вскакивают в "Волгу" Морденка сотрудники угрозыска в штатском.
Телетайп печатает текст:
"Угрозыску МВД Казахской ССР. По вашей ориентировке о торговце наркотиками Есимгалиеве, он же Умаров, он же Иванов, произведено задержание преступника совместно с покупателем. При задержании изъято 5 кг опиума. О дальнейшем ходе следствия в отношении Есимгалиева - Умарова - Иванова будете поставлены в известность. О результатах мероприятий, предпринятых вами по делу, информируйте непосредственно руководителя следственно-оперативной группы ГУВД Москвы полковника Знаменского".
Сажин стучит в крепкую тесовую калитку. Через несколько секунд ее резко открывает Вася-Морденок.
- Опять ты?! - Он, пожалуй, рад видеть базарного знакомого.
- Здравствуй, Вася. Приехал я откровенно признаться… - И пока Вася хлопает глазами, не понимая, о чем речь, Сажин мгновенно защелкивает на нем наручники.
- Ты уж извини. Прав был батя-то, с Петровки я.
- Батя!!.. - не своим голосом орет Вася, но его уже оттесняют хлынувшие в калитку коллеги Сажина.
И вот в доме Морды полным ходом идет большой обыск. Его ведут три группы в трех помещениях; в одном из них Знаменский параллельно ведет допрос хозяина. Морда и присутствующие в разных местах Мордята - в наручниках, к каждому, учитывая воинственный нрав семейства, приставлен офицер.
Знаменский с допрашиваемым расположились на уголке стола; в основном же стол служит для складывания того, что изымают при обыске. Здесь уже разложены пачки денег, груда оружия и набор наркотиков: частью это одинаковые целлофановые пакеты с белым и зеленоватым порошком, частью аптечного типа стеклянная посуда с притертыми крышками.
Первое потрясение у Морды прошло, он владеет собой. Задача его - нащупать контакт со следователем и выгородить сыновей.
- Вы слышали, что торговцев наркотиками старается прибрать к рукам некий трест? - спрашивает Пал Палыч.
- Что-то такое краем уха… Вы тоже, гражданин полковник?
- От кого слышали?
- Ну где-нибудь… в автобусе.
- У вас две "Волги", автобусом, наверное, забыли, когда ездили.
Курков несет три пистолета, коробки с патронами и обрез.
- Как насчет малины, а также блатной романтики? - осведомляется Сажин, глянув на его ношу.
- Злопамятный, да?
- Нет, но веду счет мячам.
Курков складывает добычу перед Знаменским. Тот говорит:
- Мордвинов, куда вам столько оружия?
- Слабость у меня, - исповедальным тоном сообщает Морда. - Где, значит, ни попадется случайно - не могу удержаться.
- И где оно попадалось случайно? Не иначе как в автобусе. Нет, право, многовато.
- Да, гражданин полковник, какая разница? Статья одна - незаконное хранение. Хоть один пистолет, хоть пять пулеметов, верно?
- Случалось и постреливать?
- Больше в тараканов, гражданин полковник. Бежит - шмальнешь. Глаз тренируется.
Пал Палыч делает Сажину разрешающий знак.
- А как меня тут расстреливали, конечно, не помните?
- Отчего же? Я его, гражданин полковник, честно спросил: из органов? Говорит, нет. Значит, покушения на представителя власти не было. Шутки были со своим гостем. Скажет - водку не пил, не верьте! В охотку посидели, - Морда рассказывает почти весело. - Мне на фоне наркотиков терять нечего. Срок все покроет.
Так он и держится, пока не заходит разговор о том, вся ли его семья торговала наркотиками.
- Что вы! - машет руками он. - Какая торговля! Я в них сбережения вкладывал. Наркота дорожает, а как с деньгами решат - неизвестно. Сбережения за всю трудовую жизнь!
- Ваш старший задержан при покупке опиума.
Морда тяжко переживает услышанное. Когда обретает способность владеть языком, произносит хрипло:
- Ничего больше не говорю! Пишите мне в протоколе вопрос, я вам буду писать ответ.
А находки все множатся и множатся…
В кабинете Коваля все его соратники, кроме Хомутовой.
Только что кончилась очередная "летучка", но еще стоят у стола, не расходятся; все в отличном настроении.
- С фабрики идет товар небывалого качества, - льстит патрону Феликс.
- Олег Иваныч, как решаем с верблюдами? - спрашивает Коля.
- Всех перебрасывай на мак. Будем расширяться.
- Неплохо ты поместил свой капитал, - говорит Ковалю Крушанский.
Без стука открывается дверь, врывается переполошенная Хомутова:
- Все живы-здоровы?
- Что такое, Люба?
- Мишенька плачет!
Феликс с Колей переглядываются юмористически. Но с лица Коваля сбегает оживление, а Крушанский и вовсе хмурится.
- Болит что-нибудь, - предполагает он.
- Всего ощупала, врача вызывала, здоров!
- Ну, страшный сон приснился, - успокаивает Коля.
- Да когда он плакал?! Беду чует, Олег Иваныч!
- Люба, накаркаешь! - раздражается Феликс.
- Что… все время плачет? - осторожно спрашивает Коваль.
- Нет… Заиграется - забудет. А потом опять глазки мокрые… Чтоб вы мне на цыпочках ходили! - яростно обрушивается она на остальных. - Никакого риска! Если кто что - зубами загрызу!
То же кладбище, которое уже посещал Коваль. Вместе с ним приехал Феликс, но остался, разумеется возле машины.
Телохранители следуют за патроном, однако в этом скорбном месте держатся поодаль.
Коваль сметает с плиты в изножье богатого памятника сор, кладет традиционные три розы.
А неподалеку, возле дорожки, по которой он прошел, Ардабьев сидит над скромной могилой. Тяжело вздохнув, встает, чтобы уйти, и встречается с человеком, что был ему попутчиком в самой счастливой за его жизнь поездке.
Оба невольно улыбаются, Коваль протягивает руку:
- Кто у вас здесь?
- Мама.
- У меня тоже, - говорит Коваль, словно радуясь совпадению. Как многие люди его типа, он склонен к суевериям и вне работы сентиментален.
- Не позвонили.
Ардабьев делает извиняющееся движение и видит двух молодчиков. Те же ли они самые, что в поезде отобрали записку с телефоном, он точно не помнит, но они такие же. И это отбивает охоту разговаривать.
- С вами неладно, - определяет Коваль.
На Ардабьеве новое дорогое пальто, но лицо погасшее, куда пропала былая радость.
- Я как-нибудь позвоню, - отделывается Ардабьев.
- Действительно, позвоните, - настаивает Коваль и прощается.
Ардабьев немного пережидает, чтобы не идти за ним впритык.
Несколько более торопливых шагов - и успел бы увидеть, как проклинаемый им Феликс открывает дверцу машины для Коваля.
Знаменский листает бумаги и одновременно слушает Куркова.
- На черном рынке Москвы и области резко возросла доля наркотиков из конопли.
- И как вы это трактуете?
- Еще не знаю, - признается Курков. - Но что-то тут есть…
- Что-то есть, - соглашается Пал Палыч.
Сотрудник забегает на секунду, приносит конверт.
- Заключение экспертизы из ВНИИ министерства.
Знаменский распечатывает, начинает читать заключение.
- Звоните Томину! - не отрываясь, говорит он. - Жду срочно!
Курков дозванивается по внутреннему телефону.
- Александр Николаевич? Знаменский просит вас немедленно, - и, положив трубку, протискивается за спину Пал Палыча, чтобы читать из-за его плеча.
Кто-то заглядывает в дверь:
- Можно, товарищ полковник?
Знаменский делает отстраняющий жест, человек скрывается.
На последней страничке появляется Томин и Сажин.
- Экспертиза из ВНИИ, - сообщает им Курков и показывает большой палец.
- Быстро излагаю суть, - поднимает голову Знаменский и получитает, полурассказывает: - В последнее время изымаемые у разных людей в разных количествах наркотики конопляной группы, как правило, совершенно идентичны и по составу, и по микропримесям. То же относится к веществам, изъятым у гражданина Мордвинова.
- Продался Морда тресту! - вставляет Сажин.
- Тихо, слушайте вывод. Препараты производятся на одном и том же стационарном оборудовании в одинаковых условиях.
- Попросту говоря, в одном месте?! - недоверчиво переспрашивает Томин.
- Все по нашей версии! - не выдерживает Сажин.
- И лаборатория, скорей всего, под боком, - пророчески изрекает Курков.
- А как по вашей версии доставляют всю эту траву нам под бок? - интересуется Томин. - Это же сырье, объемы. Тысячи курьеров с рюкзаками?
- Да смелей надо думать, смелей! - горячится Курков. - Если это трест, фактически мафия, они могли внедриться в какое-то предприятие!
- Которое легально получает коноплю? - продолжает Знаменский.
- Ну да!
- Гм… Ну есть такие, конечно. Лубзаводы… Фабрики, где веревки вьют. Пеньку делают на экспорт. Пеньку еще допетровская Русь вывозила.
- Саша, не отвлекайся. Сколько их в наших краях?
- Пять… восемь… в таких пределах.
- Ясно. У нарколабораторий два признака: специфическая вонь - как бы дохлятиной - и мощная вентиляция, иначе взорвутся. Всю оперативную часть бригады бросай на разведку!
Ардабьев на своем нынешнем рабочем месте. Оборудования мы не видим, но слышим мощный гул вентиляторов.
Внезапно Ардабьев замечает в окно человека, который пристально разглядывает здание лаборатории. Это Сажин.
- Петровка! - вспоминает Ардабьев.
Ну вот и конец. Он снимает халат.
Выходит из ворот фабрики. Идет. Почти машинально останавливает такси.
На вопрос: "Куда едем?" отвечает: "Прямо". Но где-то по пути он решает: "Стой!"
Выходит из такси, пересекает улицу, направляясь к будке телефона-автомата. Номер набирает по памяти.
- Пал Палыч? Ардабьев. Прошу, не перебивайте!.. Поймете все скоро - ваши уже здесь. Обещайте… жене… правду обо мне. Заставьте Феликса сказать. Меня сломали, принудили, объясните ей… Нет, со мной кончено. Второй раз пройти через все - не хочу, не могу! Без вопросов! Со мной конечно. Простите все меня, - и вешает трубку.
Знаменский медленно опускает свою трубку. После большой паузы по внутреннему селектору глуховатым голосом говорит:
- Дежурного по городу…
Его выслушивает помощник дежурного в своем помещении, что-то записывает.
- Понял, товарищ полковник: о любом происшествии с Ардабьевым В. И., приметы вы дали, сообщить… Не беспокойтесь, Пал Палыч, сделаем.
…Знаменский меряет шагами кабинет. Входит, постучавшись, сотрудник из его бригады.
- Пал Палыч, постановление о выдаче вещественных доказательств. Подпишите.
- Оставьте… потом посмотрю.
Слегка удивленный сотрудник кладет постановление на стол и выходит.
Снова помещение дежурного по городу. Тот же помощник, с которым говорил Знаменский, теперь звонит ему:
- Помощник дежурного майор Петров… Как в воду глядели, Пал Палыч. Только что сообщили. Этот Ардабьев в телефонной будке застрелился десять минут тому назад… Подробности такие: из ТТ, в обойме осталось пять патронов… А у него при себе был служебный пропуск… сейчас, записал, - смотрит в блокнот. - Должность - завлабораторией фабрики пеньковых изделий… Название? Есть!
Курков и Сажин почти врываются к Знаменскому:
- Накрыли производство! Ну размах был, Пал Палыч, оборудование фирменное!
- А люди? - перебивает Знаменский.
- Забрали, кто был, - говорит Сажин.
- Лаборанты, - уточняет Курков. - Правда, при оружии. Но, похоже, кроме Ардабьева с Тушиной, никого не знают.
- Тушина - кто?
- Директор фабрики.
- Привезли?
- Да, с ней Александр Николаич. Ведут сюда.
Курков спешит "настроить" Знаменского против директорши:
- В один день сменила завскладом и подписала организацию лаборатории. Все шло через ее руки!
- Рабочие очень хорошо о ней говорят, - как бы в противовес его словам добавляет Сажин.
Томин с офицером вводят Тушину. Она держится прямо, но смотрит в пол.
- Товарищ полковник, - подчеркнуто уважительно обращается Томин к Пал Палычу. - Это директор фабрики, где производились наркотики.
Тушину качнуло, мельком глянула на Знаменского и снова в пол.
- Присаживайтесь, поговорим.
Та не садится.
- Какие наркотики? - хрипло произносит она. - Меня вызвали с районного совещания… и забрали. Без предупреждения! Я депутат райсовета! Два ордена!
- Тем более удивительно, как…
- Не знаю я, что они там делали в лаборатории! Я там ни разу не была. Никто не скажет, что я туда ходила или они ко мне!
- Безнадежно, Тушина. В лаборатории уже наши люди. Все ясно…
Она хватается за спинку стула.
- Мне говорили, вы порядочный человек. Какой же к вам ключик подобрали?
- Делайте со мной, что хотите! Дети у меня, внуки… Умру - рта не раскрою!
И такая вырывается боль, что наступает пауза. Затем Пал Палыч окликает:
- Сева, - и показывает, чтобы вывел женщину. - В соседнюю комнату.
- Крепко припугнули, - вздыхает Томин.