- Так ведь жалко с добром расставаться! - Ивахара уже довел меня до двери в отдел, и теперь мы вдвоем стояли перед входом, испытывая одно и то же чувство: серьезный разговор двух серьезных начальников не должен становиться достоянием ушей сотрудников отарского русского отдела. Зачем так, исподволь, подбрасывать подчиненным ценные мысли для разработки версий? Лучше окончательно оформить самые перспективные и плодотворные идеи в разговоре с равным по чину собеседником и затем в виде приказов и директив раздать их дисциплинированным подчиненным.
- Все это маловероятно, Ивахара-сан.
- Вы так думаете?
- Конечно. Если предположить, что Ищенко действовал не один, тогда напарник должен был вернуться на судно, зная о гибели Ищенко. Однако с судна никаких сигналов вы не получали и на пропажу матроса вышли самостоятельно, так ведь? - Я не стал упоминать фамилию исполнительного Сомы как разыскавшего брешь в личном составе "Юрия Кунгурцева", чтобы не тревожить честолюбия Ивахары.
- Так.
- Вот. Теперь документы. Если считать, что их взял соучастник, то непонятно, зачем он это сделал. Рассчитывать на то, что мы не установим личность погибшего, глупо.
- А вы считаете, что русские умные?
- А вы считаете, что такие вот японцы, как этот наш с вами недоделанный Катагири, умный? - Мне стало обидно за моего друга Ганина и за приятелей отца.
- Да уж, Катагири…
- Так вот, Ивахара-сан. Мне представляется все это несколько иначе, и давайте пойдем по всем направлениям, хорошо?
- "Иначе" - это как? По-вашему, около этого несчастного "челленджера" столкнулись интересы мелкого автомобильного воришки и рыбы покрупнее?
- Что-то в этом роде. Может статься так, что мы через денек - другой вообще передадим это дело в дорожный отдел. Там ребята про угонщиков все знают - вот и будут "челленджером" заниматься; А мы с вами передохнем малость. В конце концов, в этом случае русский будет фигурировать как жертва, так что наше дело будет сторона…
- Хорошо, Минамото-сан, - Ивахара наконец взялся за ручку двери, - мы начнем искать документы Ищенко и работать с нашими дорожниками, а вы в Саппоро прикиньте ситуацию с угонами аналогичных машин по всему Хоккайдо и соотнесите их с заходами в наши порты русских рыбаков - главным образом нашего любимого "Юрия Кунгурцева". Все портовые данные я вам через часок подошлю по электронной почте и по факсу хорошо?
- Хорошо, Ивахара-сан. Параллельно не забудьте пройтись по ножу ладно?
- Само собой. Вы когда подъедете?
- Да, думаю, завтра. Мы пока с вами будем часто видеться. Ничего?
- Ничего - ничего, с удовольствием! Всегда рад! Отцу вашему от меня огромные приветы и наилучшие пожелания!
- Обязательно! - Мы раскланялись, и я спустился вниз к своему "сивику".
Вырулив за ворота двора полицейского управления, я на первом же светофоре оказался перед заковыристой дилеммой: повернуть сразу направо, чтобы выезжать из Отару по верхней, идущей от вокзала улице, или же продолжить спускаться прямо, к пору, и там уже поворачивать направо и ехать вдоль моря. Двигаться поверху было быстрее, так как все припортовые магистрали обычно заставлены туристическими автобусами, которых, невзирая ни на какие понедельники со вторниками, с наступлением апреля становится все больше и больше. С другой стороны, проехать еще раз мимо "Юрия Кунгурцева" было бы логичнее с профессиональной точки зрения. К моменту включения нижней лампы светофора, которую у нас все почему-то называют синей, но считают при этом зеленой, стратегически важное решение было принято, и я стал спускаться с крутой горки, ведущей к порту. Упершись в канал, я не стал поворачивать направо, а переехал главную отарскую достопримечательность - постоянно мутную и невразумительную, - доехал до последнего перед портом светофора и только тут включил правую мигалку.
Как только я стал заруливать вправо, в поле моего соколиного зрения попал весьма странный объект, вернувший меня вместе с моей бездонной памятью на два часа назад. На углу, напротив меня, сияла на солнце пунцовым румянцем аляповатая вывеска "Ред-шоп", возле дверей которого, на скромной пятиместной стоянке, красовался бурый джип мастодонт, поразивший меня своим ужасающим видом в порту у трапа "Юрия Кунгурцева". А рядышком с этим автомобильным киборгом притулился скромненький серебристый "мицубиси - галант" с до боли знакомым номером: "Саппоро 52, Я-92–08". Соединив в сознании обе машины с образами их владельцев и прикинув, что вот так вот вдруг, нежданно - негаданно, подвернулась возможность совместить приятное с полезным (точнее, полезное с приятным, потому как первым я все - таки увидел джип, а затем уже - "галант"), я бросил взгляд во все три зеркала заднего вида, убедился, что от моего дерзкого маневра никто и ничто не пострадает, резко принял влево, выскочил на встречную полосу вывернул машину на девяносто градусов по отношению к тротуару тормознул посередине проезжей части, врубил задний ход и с ревом и свистом загнал послушный "сивик" в компанию с мастодонтом и "талантом".
Прежде чем подняться в магазин, я удовлетворил - правда, только отчасти - свое неуемное любопытство. Я обошел страшную машину со всех сторон и обнаружил спереди на решетке радиатора и сзади на кормовой дверце таинственную аббревиатуру "GAZ". Кроме сокращенного названия производителя советской "Волги", в моих необъятных мозгах ничего похожего и ассоциативного не всплыло, и я решил закончить установление "личности" этой более чем оригинальной броневой конструкции на четырех огромных колесах уже в магазине. По случаю понедельника магазин был практически пустой: за прилавком сонно зевал уже знакомый мне силач Накамура, у стеклянного шкафа колдовали двое иностранцев. Увидев меня, Накамура нисколько не удивился, удостоил небрежным поклоном и продолжил изучение какого-то журнала или каталога - от дверей мне было не разглядеть, какого именно. Мне же пришлось затаить на время любопытство по поводу джипа и обратить все свое внимание на одного из покупателей:
- Привет, Ганин! Ты как здесь?
- О, Такуя! - Ганин явно не ожидал, что я застукаю его в беспошлинном магазине в самом начале рабочей недели, и потому даже слегка смутился, чего обычно с ним никогда не случается. - А ты как?
- Да вот дела, понимаешь… Понедельник - работаем…
- У меня тоже дела. Познакомьтесь! Плотников Олег Михайлович, доцент ЛГУ - Ганин ладонью указал на своего спутника.
Тот оторвался от нижней полки с видеомагнитофонами, разогнулся и постарался исполнить нечто вроде нашего поклона. Вышло у него весьма неуклюже, но один тот факт, что он не стал протягивать мне руку, произвел на меня приятное впечатление.
- А это мой друг - Такуя Минамото! - Ганин простер свою никогда не скудеющую сэнсэйскую длань в моем направлении.
- Приятно познакомиться! - довольно интеллигентно, без варварского дальневосточного акцента отреагировал на мое появление Плотников.
- Взаимно! - без затаенных обид и задних мыслей парировал я. - Какими судьбами к нам?
- Я на конференцию приехал в университет Хоккайдо.
- Что за конференция? - поинтересовался я не столько для продолжения умной беседы с образованным собеседником, сколько для демонстрации навострившему свои слоновьи уши Накамуре своего достойного уровня владения языком Ленина и Маяковского.
- По Лескову.
- Понятно. - Я опять практически не покривил душой (сказал бы это вслух - лукавый Ганин обязательно бы добавил: и телом…), ибо папаша мой в свое время два года переводил что-то из этого Лескова: что, убей - не помню, помню только, что что-то мрачное и глубоко шекспировское, постоянно отсылавшее неуемного отца к справочникам по фрейдизму и Уголовному кодексу.
- Олег Михайлович попросил меня его в Отару привезти купить кое - что из аппаратуры, - объяснил не любящий недоговаривания и скрытности мой друг Ганин, давая мне понять, что с этим Плотниковым они не кореша, раз он для него Олег Михайлович. Наверное, вчера после пятнично-субботних прений по поводу реальности факта подковывания мерзких паразитов Левшами из российской глубинки посидели хорошо с этим Плотниковым, вот галантный Ганин, добрая душа, и согласился привезти его в Отару на своем "галанте".
- А что, в Саппоро разве электроника хуже? - ляпнул я не подумав и тут же покраснел от глупости заданного вопроса.
- Такуя, ты чего? - Ганин выпятил на меня свои бездонные серые глазищи. - Ты же знаешь, что в Саппоро техники для России нет, как, впрочем, и для Америки с Европой!
Да, это действительно так. Почему в пятом по величине городе нашей замечательной страны иноземцы, желающие увезти к себе на далекую родину в качестве вечной - ну или практически вечной - памяти какой-нибудь, скажем, телевизор или магнитофон, лишены возможности купить их в экспортном исполнении, остается для меня неразрешимой загадкой. Вроде громадные электронные магазины типа "Йодобаси - камеры" или открывшейся в конце прошлой недели "Бик - камеры" не развалились бы, если бы выставили где-нибудь в укромном уголке весь тот товар, которым заставлены все полки, стеллажи и шкафы в этом вот "Ред-шопе" мало походящего на продавца Накамуры. Все же ведь наше, японское, пускай и малазийско - таиландской сборки, но наше, красивое и надежное и вообще лучшее в мире. Зачем гонять бедных гайдзинов за полсотни километров в отарский порт к Накамуре и еще десятку подобных ему расторопных барыг и самим лишать себя верной прибыли, коль скоро, по данным нашего информационного управления, в Саппоро в год заваливаются на всякие там снежные и пивные фестивали десятки тысяч туристов? Мои рационалистические мозги понять это никак и ни за что не могут.
- Да - да, извини, Ганин, я все своими мерками меряю: сто вольт на сундук мертвеца. А вы что, Олег Михайлович, купить хотите, если не секрет? - Это я уже из вежливости поинтересовался: на самом деле мне до высокой и далекой лампочки, что желает увезти с собой в свой распрекрасный город на Неве этот потрепанный разночинец с плохо подстриженной бородкой клинышком и в не по погоде толстой пуховой куртке, замусоленной на вывешивающемся из-за брюк животе и продравшейся на левом рукаве, так что на полу в районе шкафа с видеоаппаратурой уже рассыпалась горстка гагачьего пуха.
- Сын просил проигрыватель для ди-ви-ди купить, но тут вот, мы с господином Ганиным смотрим, есть какие-то ограничения по зонам.
- Понимаешь, Такуя, по зонам ограничения, - начал хохмить Ганин, которого, видно, доцент шутками не балует. - Ограничения по лагерям получается: помнишь, раньше был соцлагерь…
- Ты, Ганин, не балагурь, а помогай человеку! - Мне пришлось встать на защиту скромного филолога из Петербурга и приблизить момент открытия для себя значения таинственной аббревиатуры "GAZ".
- Слушаюсь, господин майор! - буркнул в ответ кривляка Ганин и по-японски обратился к Накамуре: - Скажите, пожалуйста, а мультизонные проигрыватели у вас есть?
- Нет, мультизонных нет. Только для России, - отозвался из-за прилавка Накамура. - А чем вас эти не устраивают?
Ганин перевел своему Плотникову вопрос хозяина, и тот тяжело вздохнул:
- Понимаете, у нас в Петербурге не только наши диски есть. Из Европы много привозят, из Штатов. Они все в разных кодировках записаны, и смотреть их на одном проигрывателе нельзя. Нужен мультизонный. Не покупать же на каждую зону отдельный…
Ганин объяснил причину неудовлетворения ассортиментом удивленному Накамуре, и тот, пожав огромными, словно надутыми, плечами, хладнокровно произнес:
- Можем заказать вам мультизонный. Из Осаки или из Кобе. Подождать только придется, да и стоит он подороже.
- Подороже - это как? - поинтересовался Ганин.
- Не дешевле четырехсот долларов.
- Ого, в два раза дороже, чем эти! - Ганин кивнул на шкаф. - А сколько ждать?
- Неделю или дней десять.
- Понятно.
- Заказывать? - явно не веря в положительный ответ, спросил Накамура.
- Да нет, мой товарищ послезавтра уезжает.
- Тогда пусть этот берет. - Накамура кивнул в том же направлении, что и Ганин секунду назад. - И "Сони", и "Пионер" - модели прекрасные. Все русские довольны остаются.
- Вы их сегодня на "Юрия Кунгурцева" загрузили, да? - Я решил напомнить Накамуре, где и при каких обстоятельствах мы с ним познакомились.
- Не только их, - не моргнув глазом парировал он. - Там большой заказ был. На краболовы мы сейчас техники много завозим.
- Платят хорошо?
- А то! Краб ведь!
- Вы давно здесь торгуете? - Я все пытался вспомнить, когда тут появился этот "Ред-шоп", но все никак не мог.
- Третий год уже.
Тут начавшийся было экскурс в историю процветающего магазина самой что ни на есть беспошлинной торговли был прерван беспардонным вмешательством Ганина, который закончил переводить накамуровские объяснения Плотникову, и тот что-то успел нашептать в чуткое к печатному и непечатному слову филологическое ухо моего друга.
- Скажите, а если мы сейчас заказ оставим, а я через две недели подъеду и заберу его? - по-японски спросил Накамуру Ганин.
- Так ведь друг ваш послезавтра уезжает. Вы же сами только что сказали…
- Да, он уедет, а я ему потом проигрыватель привезу.
- А вы что, не уезжаете? - Накамура несколько насторожился. - Вы позже едете?
- Нет, я вообще не еду. Я в Саппоро живу. И работаю. Иногда, - опять начал извергать из своих неуемных мозговых извилин языкастый на всех языках Ганин. - Просто я летом в отпуск в Москву поеду и вот моему коллеге отвезу его покупку.
- Значит, у вас виза рабочая?
- Да, рабочая, на три года.
- Ничем помочь не могу - отрезал Накамура, косясь на мои погоны и нашивки. - Мы без налогов товары продаем только по гостевым визам, по краткосрочным то есть. А по вашим документам вы должны покупать товары в обычном магазине и с обычным налогом.
- Понятно, - качнул головой разочарованный Ганин, сообразив, видно, что, если бы не мое присутствие, ловкий Накамура с удовольствием бы оформил всезонный и всепогодный ди-ви-дишный проигрыватель на визу Плотникова и дал бы возможность Ганину забрать заказ поближе к майским праздникам.
Ганин вернулся к специалисту по Лескову, а я подошел к прилавку, за которым неприступной скалой восседал Накамура.
- Так, значит, третий год торгуете?
- Ага.
- А раньше здесь что было?
- Раньше тоже такой же магазин был.
- Тоже "Ред-шоп"? Я что-то его не помню.
- Нет, раньше он "Грин - шоп" назывался.
- А, ну конечно же! - Я вспомнил наконец, что действительно на этом самом перекрестке много раз видел вывеску с названием "Грин - шоп" и теперь не мог этого вспомнить исключительно из-за того, что названия различались только цветами.
- "Грин - шоп" разоряться начал, и мы с партнером его выкупили. Сейчас все в порядке.
- А что это за броневик у вас у дверей стоит?
- Какой броневик?
- Вот и я хочу знать какой.
- Ах это!.. - Накамура как-то весь передернулся, повернулся куда-то назад и закричал по-японски: - Эй, Коврига, трам - пара - рам, ты опять своего "тигра" у дверей оставил!
На грозный клич Накамуры из двери между стеллажами появился означенный Коврига. Это был тот коротко стриженный русский гигант - славянский двойник Накамуры, который несколько часов назад затаскивал коробки с электроникой на борт "Юрия Кунгурцева".
- Ты, Дзюн, не ори, - на корявом японском прорычал обладатель хлебной фамилии. - Сейчас отгоню, я же только вернулся.
- Да устал я тебя просить, Коврига, свой танк подальше от покупателей прятать! Ставь сразу во двор, на служебную стоянку! Трудно, что ли?!
- Да поставлю сейчас. - Коврига стал пропихивать свое огромное тело сквозь узенький проход в прилавке. - В сортир я торопился, вот и поставил спереди…
- А что это за машина у вас такая интересная? - спросил я его по-русски.
- "Тигр" называется. Хорошая машина!
- Американская?
- Почему американская! Русская!
- Ну да! - Я был готов к какому угодно ответу, но только не к такому Нет, конечно, дизайн этого бронетранспортера вполне соответствует своеобразным идеалам игривой и витиеватой российской автомобильной мысли, но чтобы вот так вот по провинциальному портовому городишке самой продвинутой автомобильной державы мира разъезжал именно российский джип, это меня потрясло.
- А что, мне надо обязательно на японской, что ли, ездить? - Коврига продрался наконец сквозь прилавок и двинулся выполнять указание Накамуры.
Я вышел вслед за ним, чтобы поближе познакомиться с этим новым чудом света.
На стояночном пятачке у магазина машин за это время не прибавилось, и гордому патриоту Ковриге пришлось облить презрением только наших с Ганиным, как русские их называют, "японок".
- Так это вот у вас тут "GAZ" написано, - я указал Ковриге на фирменный знак на стойке решетки радиатора, - значит, это тот самый ГАЗ?
- А вы что, в русских машинах так же, как в русском языке, разбираетесь? - спросил Коврига, явно обрадовавшийся моему хорошему русскому.
- Да есть небольшой опыт, - поскромничал я, хотя, за исключением ну, может быть, только самых последних моделей, без проблем отличу "Ниву" от "Москвича", а "Ладу" от "Волги".
- Да, это тот самый ГАЗ. - Коврига вытащил из кармана черных джинсов ключи на брелке и вставил один из них в дверной замок. В последних солнечных лучах суетливого понедельника на правом запястье у него блеснул широкий золотой браслет, похожий на обычный ремешок для часов, только без оных. - Горького нет давно, а ГАЗ есть…
- Вы его что, из России привезли?
- Да нет, в России они на вес золота. Мало их. - Коврига открыл левую переднюю дверь и начал задирать ногу на высокий порожек. - Мне приятель по заказу из Арабских Эмиратов его привез.
- Откуда?! - как все - таки неисповедимы пути того, кого одни называют Богом, другие - лукавым, а третьи вообще никак не называют из-за ограниченности лексического запаса и отсутствия воображения.
- Хм, да из Эмиратов. - Коврига передумал залезать в кабину своего блиндажа на колесах.
- Почему из Эмиратов?
- Да их шейхи поназаказывали у ГА3а, а потом чего-то ездить на них расхотели. Вот их там и распродают.
- По дешевке? - Я уверен, что ни одна российская машина не может стоить больше десяти тысяч иен, то есть сотни долларов.
- А это кто что дешевкой считает.
- И если не секрет, то?..
- Семьдесят тысяч отвалил. Это без доставки. А за доставку еще, конечно, морем, правда, не очень дорого получилось…
- Ну семьдесят тысяч - это, в общем, и правда дешевка, - успокоился я на предмет завышения цен на русские бронетранспортеры арабскими нефтяными магнатами. - Не подержанная ведь машина-то?
- Нет, новенькая, - не без гордости задрал свою похожую на правильной формы булыжник голову Коврига. - А мне говорили, что японские полицейские немного получают.
- Что это вы вдруг на мою зарплату перешли? - Я был не готов вот так без подготовки перескочить из Объединенных Арабских Эмиратов, снабжающих Японию не только демпинговой нефтью, но и страшными российскими джипами, в нашу бухгалтерию, начисляющую мне двенадцать раз в году кое - какое вспомоществование, добавляя к нему в июне и декабре некое жалкое подобие премий в размере двух с половиной месячных окладов каждая.