Тот что-то бросил на прощание и ушел.
Феликс Захарович не торопясь выпил кефир, заев его булочкой, посмотрел газеты, принесенные Лихоносовым, даже вознамерился вздремнуть. Но уже через три минуты он открыл глаза, поняв, что нет смысла обманывать самого себя. Нужно было поскорее ехать к Нине.
Сил на общественный транспорт уже не оставалось, и он, проверив, нет ли за ним хвоста, взял такси. Водитель покосился на него с подозрением, у Феликса Захаровича была внешность бедного пенсионера, но тот буркнул:
- Плачу, плачу…
Нина скрывалась в однокомнатной квартирке в спальном районе на Юго-западе, но Феликс Захарович остановил машину загодя и добрался до места на автобусе. Он предусмотрительно постоял в соседнем подъезде, чтобы еще раз проверить, нет ли за ним хвоста, и только после этого перешел в другой, где на одиннадцатом этаже находилась квартира Нины.
Шел второй день ее заточения, но то, что она узнала из телевизионных передач об убийстве "Бэби", ее ошеломило. Еще больше она изумилась, когда показали фотографию Леши. Конечно, он был изрядный негодяй, но не убивать же его за это. Она даже порывалась выбежать, позвонить Феликсу и потребовать объяснений, но быстро поняла, что именно теперь ей и надо сидеть не высовываясь. Ее положение изменилось кардинально, и надо было решить, как ей поступать дальше.
Когда появился Феликс Захарович, она готовила себе обед. Холодильник был забит полуфабрикатами, и готовка не требовала особых сил.
- Будешь обедать? - спросила она после приветствия. Он некоторое время наблюдал за нею, пытаясь угадать, смотрела она сегодня телевизор или нет.
- С удовольствием, - ответил он на приглашение. - Есть там что-нибудь молочное?
- Каша, - отвечала Нина и стала греть молоко.
- Какая ты хозяйственная, - похвалил Феликс Захарович. - Квартира сразу ожила.
- Только пыль стерла да полы помыла, - сказала Нина. - Чай или кофе?
- Кофе тут, по-моему, какой-то мерзкий, - сказал Феликс Захарович. - А чай приличный. Давай чай.
Это было вроде детской молчанки, кто первый не выдержит и проговорится. Феликс Захарович даже улыбнулся, и Нина заметила это.
- Тебя что-то радует? - спросила она. - У тебя, наверное, все в порядке?
- Более или менее, - подтвердил тот.
- А где Аня? - спросила Нина. - Куда ты ее отправил? В Салехард или Владивосток?
- Не так далеко, - усмехнулся он. - Она в Мытищах, у моей хорошей знакомой.
- Я должна тебе сказать, - произнесла Нина, стоя к нему спиной, - что верю в твою порядочность. Если с нею что-нибудь случится, это подорвет мою веру.
- Не валяй дурака, - буркнул Феликс Захарович. - За кого ты меня держишь?
Нина села на табурет напротив него и пытливо посмотрела ему в глаза.
- Ты ведь его совсем не знал. Как это пришло тебе в голову?
- Меня Аня просветила, - сказал Феликс Захарович. - Я как раз искал фигуру для подставки. Представь, я думал использовать своих агентов, людей, которые мне безмерно доверяли. Вот до чего я дошел.
- Феликс, милый, - вздохнула Нина. - Неужели ты не понимаешь, что эта туфта долго не продержится. Что ты думаешь делать дальше?
- Время работает на нас, - сказал он уверенно. - Скоро начнутся новые приключения неуловимых, и им будет уже не до Бэби.
- А мне что делать?
- Жить, - он улыбнулся. - Ты это заслужила, Нина. Она поднялась к плите и сказала, стоя к нему спиной:
- Мне не хочется тебя разочаровывать, Феликс, но за тобой должок.
Он этого ждал, но тем не менее ответ его прозвучал резко:
- Ты с ума сошла. Сейчас это невозможно.
- Ты обещал, - напомнила Нина.
- Но обстоятельства изменились… Она покачала головой.
- Ничего не изменилось, дед. Я жива, и он жив. Это не может продолжаться долго.
- Ты должна знать, - сказал Феликс Захарович. - Я сдал им твой "Макаров". И куртку, и винтовку…
Она посмотрела на него изумленно.
- Как ты мог, Феликс? Как ты нашел его?..
- Прятать надо лучше, - произнес он раздраженно. - Я твой тайник вычислил еще три месяца назад.
- Но ты же знаешь, что он для меня значил?
- Пойми, Нина, - возразил он, оправдываясь, - игра пошла по-крупному, тут не до самодеятельности. Они должны поверить, что это Бэби!
- Ты все испортил, - она обреченно села.
- Перестань психовать, - он вскочил. - Придумала себе святыню!.. Это вполне можно сделать и другим оружием.
- Да, - сказала Нина задумчиво. - Ты ничего не понимаешь.
- Да понимаю я, понимаю, - махнул рукой раздраженно Феликс. - Может, все мои беды оттого, что я понимаю.
- Ты меня здорово подкосил, - сказала Нина и поднялась делать ему молочную кашу.
Он наблюдал за ней чуть ли не с восхищением.
- Слушай, - предложил он. - А давай я сам это сделаю?
- Что сделаешь?
- Люсина. Чтоб тебе не рисковать. Она посмотрела на него насмешливо.
- Ты стрелять-то умеешь?
- Обижаешь, - сказал он. - Нас каждый год в тир на стрельбы гоняли.
- Одно дело в тир, - сказала она, - и совсем другое - палить в живого человека.
- Выстрелю как-нибудь, - сказал он беззаботно. Она покачала головой.
- Это не самый лучший способ испытывать себя, - сказала она. - Это слишком серьезно. И для меня это многое значит.
- Ну нельзя тебе светиться, - почти простонал Феликс Захарович. - Сейчас, когда они думают, что Бэби умер… Ну подожди хоть неделю!
- Нет! Я и так ждала слишком долго. И запомни, для этого дела мне нужен "Макаров"..
Он с трудом перевел дыхание и буркнул:
- Делай как знаешь. Будь что будет.
Она улыбнулась, поставила перед ним кашу и сказала:
- Приятного аппетита.
31
Вопрос о личности убитого Алексея Дуганова решался, как ни странно, на расширенном оперативном совещании у генерального прокурора. Я только-только приехал из Краснодара, оставив там Семенихина на попечение местных контрразведчиков, и выяснил попутно, что не удостоенные внимания криминальные кагэбэшники Чекалин и Тверитин хотя и получили по два года условно, но из-под наблюдения краснодарской милиции выпали, исчезнув в неизвестном направлении. Я же вдруг почувствовал, что наконец напал на след убийц капитана Ратникова, но кому теперь были нужны эти убийцы?
На совещании, где кроме прокурора Москвы и нас присутствовала и Александра Романова с Грязновым, мнения разделились. Прежде всего всем было понятно, что после всероссийской шумихи по поводу ликвидации легендарного "Бэби" признаться в том, что мы немного ошиблись, было бы затруднительно. Кроме того, в наличии были улики: кожаная куртка, пистолет "Макаров", винтовка "маузер" с прекрасным оптическим прицелом. В другой ситуации этого хватило бы за глаза. Но оставалось свидетельство красотки Марго, накладки с его биографией, а главное - этот парень из-под Тамбова никаким образом не мог быть пристегнут к делу капитана Ратникова.
Конечно, прокурор Москвы настаивал на том, что убит именно Бэби, а всякие сложности с его биографией - это лишь маскировочная легенда, разработанная опытными специалистами. Костя Дьяконов тоже отстаивал полную идентичность Бэби, но это было понятно, ведь именно с этим захватом был связан его головокружительный успех. Милиция отмалчивалась, хотя Грязнов и дал понять, что дело-то не закончено, жив еще Дюк, а с ним и весь Суд Народной Совести. Молчал и Меркулов, чем меня немало озадачил. По возвращении из Краснодара я успел забежать к нему с новостями по делу об убийстве Ратникова, но это не произвело на него впечатления. Выходило, что главным сомневающимся оставался лишь я.
- Давайте рассудим здраво, - сказал я. - Можете вы представить себе Бэби, который дома красуется перед зеркалом в куртке с пистолетом, да еще винтовку держит в кладовке. Согласитесь, это немыслимо.
- У вас, Александр Борисович, уже сложился образ опытного и решительного убийцы, - заметил с улыбкой генеральный. - А ведь он тоже человек, тоже не без слабостей. Ну не успел избавиться от винтовки, вот и бросил ее в кладовку.
- Вот именно, - подхватил прокурор Москвы. - Вспомните хотя бы Стукалова, как он тут петушился перед камерами.
- Бэби не таков, - вмешался Грязнов.
- Кроме того, - я поднял бумагу со свежей информацией, - мне сообщают из Тамбова, что в то время, как Бэби здесь, в Москве, уже убивал Горелова и Натансона, Дуганова неоднократно вызывали на допрос в городское управление внутренних дел. Конечно, легко можно представить, что он вылетал ночным самолетом в Москву, а утренним возвращался, но Натансон был убит среди бела дня. К тому же и подходящих рейсов там нет.
- Это пока только предварительные сведения, - заметила Романова. - Может, это вовсе никакой и не Дуганов. Шлепнули Дуганова по приезде в первопрестольную и работали под него.
- Он опознан по фото, Александра Ивановна, - заметил я с укором.
- А то ты не знаешь, как это делается, - буркнула она. - Я вообще не понимаю, о чем вы тут спорите. Настоящий Бэби, ненастоящий - дела-то это не меняет! Следствие продолжается.
- Минутку, Александра Ивановна, - остановил ее генеральный. - Это меняет дело, и я бы сказал - основательно. Так у нас практически раскрываются, э… - Он попытался сосчитать в уме, и я подсказал:
- Четырнадцать убийств.
- Вот видите, - сказал он. - Триумф и восторг, можно сказать. А если наоборот?
- Если наоборот, - подытожил Меркулов, - то нами убит невинный человек.
Только после этого все посмотрели на Костю Дьяконова, и тот густо покраснел. Видимо, он тоже рассматривал этот вариант.
- Представляете, что подымется в прессе? - задумчиво произнес прокурор Москвы.
- Если на то пошло, то позвольте и мне сказать, - не выдержал Грязнов. - Конечно, дело прошлое, назад не вернешь, но уж слишком все поспешно провернули. Спецназ, стрельба… Почему не выследить, не установить контакты…
- Вы же понимаете, что это был за преступник! - нервно воскликнул Дьяконов. - Особо опасный! Вы же сами нарисовали образ некоего супермена, стреляющего с обеих рук и всегда результативно. О какой слежке могла идти речь, когда он мог в любую минуту уйти.
- Что теперь говорить, - вздохнул я. - Я тоже виноват, разъездился, понимаете ли… Был бы я на месте, нашел бы адекватную форму ареста.
- Конечно, теперь легко говорить, - огрызнулся Костя Дьяконов.
Прокурор Москвы решительно поднялся.
- Товарищ генеральный прокурор, я протестую. Здесь готовится форменная обструкция действиям моего подчиненного. Я считаю, что он действовал правильно, и буду отстаивать свою точку зрения на всех уровнях.
- Сядьте, - одернул ему генеральный. - Никто тут ничего не готовит, вы же сами понимаете, что все не так просто. Но факт есть факт, публично признать ошибку нам нельзя. Такая волна поднимется, что всех нас смоет.
- Я не понимаю, - вмешался я. - Мне искать настоящего Бэби или закрыть дело?
Генеральный шумно вздохнул и решительно кивнул.
- Ищите, Александр Борисович. Продолжайте следствие. А вы, товарищи, - обратился он к представителям городской прокуратуры, - продолжайте расследование по своей линии. Я думаю, нет необходимости предупреждать, что речь идет о строго секретной служебной информации.
- Вы будете говорить об этом наверху? - спросил один из заместителей генерального.
- А что, - он пожал плечами. - Скажу, что у нас сохранились еще пытливые следователи, которые не успокаиваются на достигнутом. Все, товарищи, я вас больше не задерживаю.
Меркулова он все же задержал, и я остался в коридоре дожидаться его. Дьяконов вернулся, подошел ко мне и сказал с обидой:
- Что ты со мной делаешь, Саша?.. Ты меня посадить хочешь?
- Да Бог с тобой, Костя, - улыбнулся я приветливо. - Но мне парня жалко, он-то здесь на самом деле ни при чем. Пал жертвой служебного рвения.
- А пистолет! - воскликнул Дьяконов. - А винтовка! Ни при чем!..
- Подставка, Костя, грубая подставка.
Он махнул рукой и ушел. Другой Костя, Меркулов, вышел из кабинета шефа минут через пятнадцать.
- Меня ждешь? - спросил он.
- Да, хотелось бы получить некоторые объяснения, - сказал я. - Ты-то на чьей стороне, Константин Дмитриевич?
- Я на стороне закона, - с улыбкой ответил он, проходя вместе со мной по коридору к своему кабинету. - Просто ситуация цугцванговая - как ни выберешь, всюду проигрыш.
- Ты куда-то торопишься? - спросил я, едва поспевая за ним.
- Да, извини, - сказал он. - У меня ответственная встреча, и, кстати, по нашему делу. Я тебе завтра все расскажу.
- Погоди, Костя, - попытался остановить его я. - Мне нужен выход на депутата Вадима Сергеевича Соснова. Как к нему подступиться?
Костя остановился, заинтересовавшись.
- А что ты от него хотел?
- Хотел допросить по делу об убийстве капитана Ратникова.
Костя подумал и понимающе кивнул.
- Хорошо, я попытаюсь тебе помочь.
Он поспешно ушел, а я остался. Мои подозрения относительно его врастания в коррумпированную чиновничью систему начали получать ощутимые доказательства.
Грязнов в моем кабинете пересказывал Ларе в подробностях драматургию нашего совещания. Лара угощала его кофе, и он размяк.
- Секретная информация, - начал я, подняв палец.
- Я только что об этом подумала, - поняла меня Лара. - У меня подруга есть в "Московских новостях", вот бы она репортаж сделала!
- Сереже звонила? - спросил я.
- Он сам звонил, - ответила Лара. - Из управления внутренних дел. Плевать он хотел на больничный режим, его Бэби интересует. Уж он-то убежден стопроцентно, что Бэби жив и здоров.
- Если уж говорить о процентах, - сказал Грязнов, - то я бы оставил парочку на случай совпадений. Но дело действительно швах!..
- Чего же ты молчал? - спросил я с укором.
- Ты же понимаешь, шум поднимать действительно нельзя, - сказал Грязнов. - Нас просто похоронят.
- Но ведь человек убит! - воскликнула Лара. Грязнов отпил кофе и кивнул.
- Кстати, там еще подружка его куда-то пропала. Я набрал номер майора Скачкова.
- Николай Витальевич, - обратился я к нему вежливо, - это опять Турецкий говорит. Вы обещали посмотреть насчет наших парней?
- Александр Борисович, дорогой мой, - прогундел Скачков недовольно, - я ведь только что с самолета, о чем вы говорите!.. Но я распоряжусь.
- Вы знаете, я тоже с самолета, - сказал я. - Тут намечается встреча в верхах, и начальство жаждет иметь козыри в руках. Я подумал, что для вас тоже будет небесполезно, если Президент узнает о вашей оперативности.
Он хмыкнул в трубку.
- Хорошо, я позвоню вам в течение часа.
Но в течение этого часа события развивались непредсказуемо. Из проезжавшей грузовой машины с крытым кузовом в дверь федеральной прокуратуры был произведен выстрел из гранатомета, разнесший ее в щепы. Никто не успел и опомниться, как машина свернула за угол и исчезла. Через полчаса ее нашли неподалеку, на территории стройки. Еще через час на факсе у дежурного выползла бумага со словами: "Это вам за Бэби. Привет от Дюка". Немедленно нашли почтовое отделение, с которого отправлялся сей незамысловатый факс, и там сообщили, что это "поздравление" было подано веселым молодым человеком в джинсовом костюме, который уверял, что речь идет о поздравлении в связи с рождением ребенка. Вопрос об идентификации Бэби постепенно вытеснялся проблемами первоочередного значения. Во всяком случае, прокурор Москвы не упустил случая позвонить мне в кабинет и выразить соболезнование. Впрочем, жертв не было.
Опять началась паническая лихорадка в органах правопорядка, были усилены патрули, арестовывались десятки подозрительных личностей, провели ряд облав. Ведущие телевизионных новостей говорили о начале уличных боев. Я же немедленно позвонил соседям на дачу и предупредил жену, что со мной и со всеми близкими все в порядке. Впрочем, она все равно нервничала, не упустив лишний случай напомнить мне о том, как это ей вредно.
Грязнов пошел по следу, как хорошая гончая. Быстро выяснилось, откуда была угнана машина, был составлен фоторобот по показаниям работницы почтового отделения, десятки мобилизованных сотрудников МУРа и розыскников из местных подразделений вели широкий опрос возможных свидетелей. Нашлись люди, кто запомнил водителя грузовика, сторож на стройке видел, как преступники скрывались. По его наводке в бадье с дождевой водой мы нашли гранатомет. Еще были свидетели того, как с территории стройки поспешно вышли два человека, один из которых был в джинсовом костюме, и сели в стоявшую на обочине машину. Тот, что был в джинсовом костюме, даже радостно вскинул руку, почему его и запомнили. Потом раскопали водителя, чья машина стояла позади той, - он запомнил несколько цифр. Это уже было похоже на дело!
Около почтового отделения эту машину никто не приметил, но по описанию парень в джинсах узнавался стопроцентно. Это был Дюк, и сыщики стали к нему подбираться.
- Да, это не Бэби, - повторял Грязнов, как заклинание.
Огромный список машин, выданный службой ГАИ, быстро таял в результате оперативной проверки. Отпадали машины другой марки, другого цвета, находящиеся в ремонте, выехавшие за пределы города, стоящие в гаражах и прочие. Остальные шли через сито проверки хозяев. Кто-то из них, или Дюк, или его водитель, по идее должен был быть хозяином этой машины. Я в это не очень верил и был склонен предположить, что машина была краденая, но Грязнов уверял меня, что для такого дела краденая машина не подходит.
И что самое удивительное, он оказался прав. Я находился рядом с ним в дежурной части, когда он ткнул пальцем в одно имя на экране дисплея.
- Смотри! - воскликнул он. Я не сразу его понял.
- Что? - спросил я.
- Прочитай это имя, - потребовал он лихорадочно.
- Дукельский Юрий Кириллович, - прочитал я, и сообразил: - Бог мой, Слава, это же Дюк! Он взял себе кличку по аббревиатуре!
Грязнов не мог говорить, только торжествующе кивнул.
- Но этого не может, быть, - сказал я. - Кто же так делает? Ведь это противоречит всем законам конспирации!
- Это он! - отмел Грязнов мои сомнения. - Ты Лару спроси, она тебе про Дюка все расскажет. Пижон он, Саша! И это его погубит!..
Немедленно было поднято дело гражданина Дукельского, и мои сомнения стали отпадать сами. Это был бывший пятиборец, мастер спорта, нигде не работающий, но ведущий загульную жизнь. Участковому инспектору он говорил, что охраняет товарные склады, но проверить эту информацию не удалось. К вечеру у нас была фотография Дукельского, весьма походившая на фоторобот, а также показания задержанных о его поведении. Считалось, что он бешеный, и в конфликт с ним вступить решился бы не всякий. Агенты МУРа были посланы по ресторанам, где бывал Дукельский с друзьями, и очень скоро его обнаружили в "Праге". Когда-то ресторан "Прага" считался филиалом КГБ, говорили о том, что все столики там прослушиваются, а официанты имеют офицерские чины. Позже эту информацию никто не подтвердил, но и не опроверг. Теперь Грязнов стягивал туда своих оперов, чтобы брать Дюка.