Подождав, когда трелевщик приблизится, Синегоров с Бороздиным внезапно вынырнули из густых зарослей и, направив автоматы на беглеца, приказали остановиться и слезать. Баран быстро оглянулся и, увидев, что сзади стоят с оружием наготове Михалыч с Геной, бросил ружье на землю. Рифат заглушил мотор, и они медленно слезли со своего железного коня.
- Ну что, Баран, добегался? - спросил Михалыч.
Тот хмуро ответил, что убегать не хотел, думал через пару дней вернуться.
Синегоров с Геной отвели Рифата в сторону.
- Где Годун? Быстро отвечай. Где мыли? У кого металл? Оружие есть еще? - забросали его вопросами, не давая опомниться.
Рифат, молодой еще парень, только головой крутил, видимо, еще толком не соображая.
Опера наседали:
- В зону опять хочешь? Где Годун? Где металл? Где инструменты? Оружие?
- Да там он, на ручье, - наконец выдавил ошеломленный Рифат.
- Ружье есть?
- Есть.
- Вверх по ручью или вниз?
- Вверх.
Синегоров коротко посоветовался с Бороздиным, и они вдвоем пошли к ручью, отправив Гену и Михалыча с задержанными в избушку. Как ни осторожно они шли, Годун все-таки услышал их и увидел, и врасплох застать его не удалось.
- Далеко не уйдет, старый все-таки, - на бегу крикнул Бороздин, - слева гони его в сопку.
Действительно, далеко Годун не убежал, годы уже не те, чтоб в сопку бегать. Он остановился возле большой лиственницы и, укрывшись за ней, закричал:
- Не подходи, убью! - и повел стволом ружья.
- Бросай оружие! - в ответ крикнул Бороздин.
Но Годун продолжал орать:
- Стрелять буду, не подходи!
Не долго думая Бороздин ударил очередью из автомата по лиственнице поверх головы старого "хищника". Матвеич тут же со своей стороны отозвался очередью из своего "АКСУ". Сверху на Годуна посыпались ветки, он мгновенно бросил ружье, упал на колени и заорал дурным голосом:
- Виктор Иваныч, родной, это я, Годунов, не стреляй, миленький!
- А-а, узнал, старый дурень, - отозвался Бороздин, подходя к нему.
Матвеич тоже подошел, подобрал ружье, и они повели захлебывающегося от бурного потока слов Годуна. Он, оказывается, думал, что это бандиты, а это, слава Богу, сам "хозяин" оказался с милицией, да хорошо что узнал. Эту чепуху он нес до самой избушки, в то же время остро поглядывая на незнакомого ему Синегорова, чуя, наверное, откуда ждать беды. Но Синегоров помалкивал. В избушке Годуна тщательно обыскали, но золота тоже не нашли. Глядя на него, Синегоров видел, что тот сильно нервничает и все старается повернуть разговор на то, как он испугался, как его задержали, и выражал бурный восторг, что сам "хозяин" тут оказался, а если бы не он…
- Что было бы? - спросил Гена заинтересованно.
Годун аж подскочил;
- Да убили бы!
- А ты что, с палкой стоял? - спросил Синегоров.
- Да лучше бы убили, на хрена мне такая жизнь собачья!
- Что, и жить не хочешь? - съехидничал Гена.
- Так я и говорю: лучше бы застрелили.
- Ты лучше золото сдай, если жить не хочешь, на хрена оно тебе там?
- Там? На зоне, что ли?
- Нет, у верхних людей.
Годун за этим разговором расслабился и несколько успокоился. Но тут Гена взял его патронташ и спросил:
- Четверка-то у тебя есть?
Годун встрепенулся:
- Есть, есть, давайте я вам достану.
- А ну-ка, Гена, давай его сюда, - протянул руку Синегоров, - посмотрим, какая у него дробь.
Он взял патронташ и стал доставать патроны из гнезд. Взвешивал их на ладони и складывал на столе. Достав все патроны, глянул на Годуна и вынул свой нож. Годун сник и не отрывал взгляда от патронов. Золото оказалось в четвертом распотрошенном патроне.
- Ну и дурак же ты, Годун, жадность тебя сгубила, - закончив с патронами, сказал Синегоров.
- Эх, растерялся я, однако, - ответил Годун.
Гена недоуменно посмотрел на них. Синегоров объяснил;
- Он его выстрелить должен был, и всё: нет металла - нет дела. Старые "хищники" так делают, да, Годун?
Годун только головой кивнул.
Утром не спеша позавтракали, погрузились в машину и почти без приключений через несколько часов приехали в поселок.
Баранов, отсидев свои 10 суток в СИЗО, больше не убегал и благополучно досидел свой срок. Годунов и Рифат получили условный срок за незаконную разработку недр. Через год Годун украл ружье через форточку и получил уже реальный срок. Через несколько лет Синегоров встретил его в Оротукане на стане старателей, но это уже другая история.
Собрание
Собрание обещало быть деловым и коротким. В принципе, предстояло решить всего один вопрос: утвердить характеристику бывшему начальнику следственного отделения РОВД майору Крутикову, который около полугода назад перевелся на Чукотку.
Председательствующий зачитал заявление Крутикова и характеристику, гладкую и невыразительную, как все подобные документы.
Кто-то из зала спросил, для чего эта характеристика. Толком никто не знал, видимо человек двинулся на повышение.
И вот тут-то и началось. Встрепенулся задремавший было старый следователь Ципарёв; прислушавшись, переспросил соседа, о чем речь, и тут же, подняв руку, ринулся на трибуну. Поудобней устроился в тесной кабинке, оглядел всех собравшихся и заявил громко и внушительно:
- Хорошая характеристика, но в ней не хватает двух слов, всего двух слов! Вы знаете, я долго с ним работал, под его руководством, помните, дело расследовал о краже комбикорма…
Председатель перебил, держа наготове ручку, чтобы дописать два слова в характеристику:
- Евгений Петрович, не тяни, давай два слова, а воспоминаниями потом поделимся.
Из зала поддержали:
- Давай заканчивай, домой пора!
Ципарёв откашлялся, еще раз оглядел всех и веско произнес:
- Лицемер и лизоблюд!
В зале наступила тишина, стало слышно, как посапывал во сне перебравший вчера участковый Мельников. Председатель, начавший было писать пресловутые слова, вздернул голову и недоуменно произнес:
- Ты что, шутки шутить вылез на трибуну?
В зале наступило оживление, послышались смешки. Потом кто-то крикнул:
- Женя, еще пару слов добавь!
Ципарёв, помолчав, продолжил:
- Да, вот именно, лицемер и лизоблюд! И я настаиваю, чтобы эти слова были в характеристике товарища Крутикова. Прошу обсудить мое предложение и поставить на голосование.
Председатель собрания, им был в этот раз замполит майор Есимчик, постучал по столу, утихомирил зал и, сдерживая улыбку, спросил выступающего:
- А аргументы у тебя есть, Евгений Петрович?
- Конечно есть. Вот по делу о краже комбикорма я и говорю. Почему его прекратили и кто прекратил? Оснований для прекращения не было, но нераскрытое дело портило статистику. Я отказался прекращать, так Крутиков забрал дело и сам прекратил. Было такое? Было. Дальше. Чтобы угодить начальству и улучшить показатель раскрываемости, он таким же образом прекратил дело о краже свиньи. Спросите других следователей, они то же самое расскажут. Если не согласны со словами "лицемер" и "лизоблюд", давайте напишем: "подхалим" и "угодник".
- Так с такой характеристикой он сразу наверх попрет, такие люди там нужны, - не преминул съехидничать опер ОБЭП Багулин.
С чувством выполненного долга Ципарёв выбрался из кабинки и прошел на свое место, гордо подняв голову. Соседи стали жать ему руку, что-то горячо шептать. Тут же поднял руку и попросил слово другой следователь, тоже проработавший с Крутиковым не менее трех лет, майор Охрименко.
Еле втиснувшись в трибунку, с ходу начал:
- Полностью поддерживаю Ципарёва, все эти слова надо вписать: и подхалим, и лицемер, и угодник.
- Не много ли будет для одного? - заикнулся председатель.
- В самый раз, а лучше еще добавить, - отрезал Охрименко.
Багулин уже ржал непотребным образом:
- Он же сразу генералом станет!
- Давай и тебе такую характеристику дадим! - с другого конца зала крикнул Багулину дежурный РОВД майор Лаптин. Зал веселился вовсю.
Замполит, отбив кулак, кое-как успокоил разбушевавшуюся стихию.
- Поступило одно предложение - добавить в характеристику слова: лицемер и лизоблюд, другие будут?
Предложили вместо "лизоблюд" написать "угодник" - за эту характеристику проголосовали единогласно.
Собрание еще не закончилось, как дверь приоткрылась, и помощник дежурного РОВД старшина Пуговкин попросил майора Лаптина на выход. Начальник РОВД Ершов недоуменно спросил Лаптина:
- Что ты тут делаешь? Ты же дежуришь!
Тот ухмыльнулся:
- Я же для стопроцентной явки.
Ершов не унимался:
- Погоди, а зачем дежурный? Что там случилось?
Видно, шестым чувством угадал начальник ЧП.
Пуговкин зашел в зал и брякнул:
- Побег.
В зале ахнули. Ершов, налившись кровью, встал и, сдерживаясь, сказал Лаптину:
- Стопроцентная, говоришь? Объявляй пока тревогу, потом с тобой разберемся.
Побледневший Лаптин пулей выскочил из зала вместе с Пуговкиным.
Ершов быстро распределил сотрудников по маршрутам и объектам и начал разбираться в обстоятельствах побега.
Оказалось, что дежурный милиционер ИВС не закрыл на замок дверь из коридора в прогулочный дворик, дальше - больше. Оставив задержанного Ушакова наводить порядок на кухне и в душевой, сам вышел к помощнику дежурного. Пользуясь отсутствием дежурного, который в это время развлекался на собрании, они стали играть то ли в нарды, то ли еще во что (правды от них так и не добились).
Ушаков прибрал на кухне, случайно толкнул дверь в прогулочный двор и обомлел - дверь открылась. Любопытный и зловредный, как все зеки, он заглянул во дворик, думая, что дежурный ИВС, возможно, там.
Милиционера во дворе, конечно, не оказалось.
Ушаков тихонько закрыл за собой дверь, подкатил один из хранившихся там мотоциклов к стене, взобрался по нему на крышу, прошел по ней и спрыгнул на улицу. Подождал для приличия пару минут, нет ли погони.
Все было тихо. "Ну и хрен с ними, если так службу несут", - подумал Ушаков, которого и так бы выпустили через пару дней, и двинул к своим друзьям в соседний поселок.
Выйдя на окраину райцентра, стал голосовать проезжавшим попутным машинам. Минут через двадцать его подобрал "КАМАЗ", а еще через полчаса он был в родном поселке. Но в это время уже мчались по тревоге наряды милиции, перекрывая все пути-дороги, проверяя все машины и автобусы. Возле дома Ушакова ждала засада, также и возле дома его кореша, куда и направлялся счастливый беглец. Не успел он взяться за ручку двери, как сзади подошли два сотрудника ОВО, взяли его под руки и мгновенно транспортировали в подъехавший "уазик".
Лаптин с Пуговкиным и дежурный ИВС отделались выговорами: Ершов не хотел выносить сор из избы.
А через неделю с Чукотки прилетел Крутиков, и снова провели собрание.
На этот раз оно действительно было коротким. Крутиков слезно попросил дать ему хорошую характеристику, иначе его могут не утвердить на должность начальника одного из чукотских РОВД. Но его сурово спросили:
- Было такое по уголовным делам?
- Было.
И менять в характеристике ничего не стали. Не солоно хлебавши Крутиков отбыл на Чукотку.
Неизвестно куда была направлена эта уникальная характеристика, но через несколько лет Крутиков занял самый высокий пост в органах внутренних дел на Чукотке: помогла-таки характеристика. Впрочем, никого это не удивило: все знали, что на высокие посты порядочных сотрудников назначали очень редко.
В августе 1991 года…
В один из погожих теплых дней августа Синегоров с Равилем Валиулиным приехали по служебным делам в областной центр.
Синегоров быстро справился со своими делами и ждал Валиулина в "уазике" возле областного УВД.
Ждать, к удивлению, пришлось недолго. Обычно руководители РОВД (а Валиулин как раз являлся заместителем начальника одного из колымских РОВД и в настоящее время исполнял обязанности начальника) находились в УВД не менее часа. Не больше чем через 10 минут Равиль выскочил из дверей, забрался в машину и, весь какой-то побледневший и возбужденный, глухо произнес:
- Поехали домой, быстро.
- Что случилось? Дыню вставили?
- Какой там, в Москве переворот, Горбачева отстранили, комитет какой-то всем командует.
- Да что ты! Серьезно?
- Серьезней некуда. Кончилась на хрен перестройка.
- А конкретно что говорят?
- Да никто ничего не знает, приказали ждать команды и собрать весь личный состав.
В РОВД, отдав команду дежурному на общий сбор, пришли в кабинет Валиулина и включили телевизор. На экране в лад задвигались стройные девушки в балетных пачках и зазвучала бессмертная музыка Чайковского "Лебединое озеро" - машинально отметил Синегоров. Они еще не знали, что танец маленьких лебедей придется смотреть почти двое суток. Но вот наконец появился диктор и трагическим голосом сообщил, что Горбачев серьезно болен, в связи с чем власть перешла к вице-президенту Янаеву, создан комитет ГКЧП в составе восьми человек, объявлено чрезвычайное положение и т. д. Прослушав сообщение, сначала долго молчали, потом все взорвались возмущенными возгласами; к этому времени в кабинете собрались все начальники отделений.
- Какой там ГКЧП?!
- Кто такой Янаев?
- Еще и Пуго туда влез!
- А этот герой труда как там оказался?
В течение часа дежурный собрал весь личный состав отдела и выстроил его перед зданием РОВД.
Валиулин перед строем объяснил ситуацию, что пока ничего не ясно и надо ждать развития событий и приказа УВД. Затем объявил свой приказ о назначении исполняющим обязанности заместителя начальника РОВД майора Синегорова и приказал всем оставаться на своих рабочих местах.
Снова собрались в кабинете и смотрели "Лебединое озеро", молчали, думали о своем. Дежурный принес телеграмму и молча протянул ее Валиулину. Тот, пробежав ее глазами, тут же зачитал вслух. Телеграмма была за подписью министра внутренних дел Пуго и требовала от сотрудников ОВД пресекать все выступления против ГКЧП, работать круглосуточно и обеспечивать порядок. Несогласных и колеблющихся отстранять, увольнять, задерживать и содержать под стражей.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - вздохнул Матвеич.
Гена Дьячков возмущенно заорал:
- Пошел он на хер! Уйду в горы, и хрен меня найдешь!
- Гена не ори. Один уже уходил, так его в лагере и прикончили потом, - утихомирил Дьячкова Синегоров.
- Это ты про кого? - недоуменно захлопал ресницами Гена.
- Да про Алитета.
- А он что, в лагерь попал?
- Ну да, он же на Серпантинке сгинул, не знал?
- Нет, впервые слышу.
- Вот так было, в горы-то он ушел, но его и там достали, раскулачили - и в лагерь, но об этом Семушкин ничего не писал.
- Так, мужики, кончайте болтать, что будем делать? - перебил их Валиулин.
- А что, давайте еще раз соберем личный состав, спросим, кто за ГКЧП, кто против, и дальше - по обстановке, - предложил Матвеич.
- Надо будет разделить отдел на две смены, а то долго не продержимся, - подал хорошую мысль всегда отмалчивавшийся начальник следственного отделения Юмашев.
- Правильно, так и сделаем, я до ночи, с ночи ты, Матвеич, и все отделения разделить, получить оружие и ждать, - заключил Валиулин.
Дежурный быстро выстроил весь личный состав отдела. Перед строем вышли Валиулин и Синегоров, Зачитав телеграмму, Равиль объяснил ситуацию, что неизвестна пока позиция УВД, нет никаких указаний из МВД России, неизвестно, где Ельцин, в Москве танки и стягиваются войска. В заключение сказал, что обстановку в общем и так все знают, слушая радио, и предложил всем, кто согласен выполнять указания министра внутренних дел СССР Пуго, выйти вперед, сдать оружие и идти домой.
Ни один человек не сделал даже попытки выйти вперед, а наоборот, все возмущенно заговорили:
- Против народа не пойдем, мы за Россию, мы за Ельцина!
Разделив отдел на две смены, отпустили вторую смену отдыхать до 21 часа, но никто почти не ушел. Все ждали известий из Москвы.
Взяв с собой Дьячкова, жившего в другом поселке, Матвеич пошел домой обедать-ужинать. Не успели открыть дверь, как на них накинулись жена Матвеича Надежда и жена его друга - опера ОБЭП Багулина - Марина.
- Где вы пропали, немедленно увольняйтесь, вас же посадят, вы же, дураки, пойдете выступать!
Кое-как успокоили их и выяснили, что только сейчас по телевизору передали сообщение о том, что органы МВД обязаны пресекать все попытки неповиновения ГКЧП, а тех сотрудников, кто не будет выполнять это указание, отстранять от работы, увольнять и вплоть до ареста. На экране телевизора беззаботно порхали маленькие лебеди. Женщины накрывали на стол и плакали. Подошел и Саня Багулин, не нашедший свою жену дома. Все были подавлены, понимали, что стоят на пороге гражданской войны. Дьячков рассуждал;
- Здесь-то мы не пропустим ГКЧП. Единственная сила - РОВД. А мы против этих алкашей, и народ нас поддержит.
- Решаться-то не здесь будет, а в Москве, - заметил Багулин.
- Если в Москве стрельба начнется, то пойдет по всему Союзу, и тогда неизвестно, чем кончится, - покачал головой Матвеич.
На экране показалась невеселая группа руководителей ГКЧП.
- Смотрите, у него же руки трясутся, - показала Марина на Янаева.
- Да они все от страха уже обо…сь, - подхватил Гена.
Отдав должное кулинарному искусству Надежды, друзья отправились в отдел. Там, конечно, никто почти делами не занимался, собирались по кабинетам, пили чай, кофе, ждали.
В 21 час никто из первой смены домой не пошел. Синегоров с трудом отправил их отдыхать, напоминая, что впереди самое трудное, и нужно отдохнуть.
В 22 часа дежурный принес ему телеграмму. Прочитав ее, Матвеич недоуменно спросил дежурного:
- Ты как ее получил?
- Как обычно - по телетайпу из УВД.
- Читал?
- Конечно.
- Ну, слава Богу, теперь все определилось. Собери всех в Ленкомнате.
Через 20 минут Синегоров зачитал собравшимся в зале сотрудникам указание министра внутренних дел России Баранникова, который требовал не выполнять распоряжения ГКЧП, подчиняться указаниям правительства России и Ельцина.
Сотрудники дружно захлопали и обрадованно загалдели:
- Наконец-то, давно пора!
А Матвеич все недоумевал: "Телеграмма почему-то из Архангельского… и как ее пропустили по каналам связи, что это за ГКЧП? Марионетки какие-то. Ленин что говорил? В первую очередь взять в свои руки вокзалы, почтамты, банки. А эти что? Ни хрена не делают, только "Лебединое озеро" транслируют. "Все будет хорошо!"