Басов пришел в милицию недавно и об этом не знал. Ровно в девять вечера Ветров, Басов, четверо молодых парней - внештатных сотрудников - и два врача направились к пустырю. Они поднимали одну за другой крышки колодцев и спускались вниз, проверяя, нет ли там беглеца.
Им бы начать поиск с другой стороны, а то пришлось проверить более двадцати колодцев, прежде чем в последнем не увидели разыскиваемого, который спал безмятежным сном. Его доставили в отдел. Скоро стало ясно, что этот больной человек к убийству не причастен.
Ветров пришел в институт, где работала Таня Носова. В институте только и было разговоров о случившемся. В кабинете секретаря парткома его уже ожидала подруга Тани - Ельцова Ольга, черноглазая круглолицая девушка. Игорь поздоровался с ней за руку:
- Вы извините, Оля, что отрываю вас от работы. Я понимаю, вам сейчас не до разговоров, но вы были близкой подругой Тани и можете оказать нам большую помощь.
- Ну что вы. Я ведь все понимаю, - ответила Ельцова. Голос у нее был тихий, немножко нараспев. - Но я не знаю, чем вам помочь.
- Скажите, с вами Таня была откровенна?
- Да, мы ничего друг от друга не утаивали, да и дружили еще с первого курса. Вместе и работать пошли сюда.
- Она ничего не рассказывала о своих тревогах, беспокойствах или, может, боялась кого-нибудь?
- Нет, об этом она не говорила.
- Что вы знаете о ее семейной жизни?
- Знаю, что вышла замуж за Евгения шесть лет назад. Жили неплохо. Правда, ее беспокоило, что муж не ладил с ее тетей, у которой они жили на квартире.
- Скажите, а Таня любила Евгения?
- Мне кажется, любила. Только вот в последнее время несколько раз жаловалась, что он изменился, стал жаден, особенно когда дело касалось денег, грубил ей часто. Однажды Таня пришла на работу в слезах. Я спросила, что случилось, она не ответила. Но потом, когда немного успокоилась, рассказала, что Евгений ругался с ее тетей, а когда Таня вмешалась и попросила, чтобы он прекратил безобразничать, обозвал ее плохими словами. Я знаю, что после этого Таня почти неделю с ним не разговаривала, но потом он извинился, все стало на свои места.
- Таня вам не рассказывала о причинах ссор между мужем и Горанской?
- Говорила, что они не любят друг друга, но из-за чего - не рассказывала.
- Оля, а как лично вы смотрите на него?
Ельцова задумалась. Затем тихо сказала:
- Он какой-то разный. Бывает хорошим, а иногда странным, каким-то непонятным. Старалась с ним говорить, но он обычно отмалчивался.
- Таня вам не рассказывала, в какое время он приходит домой?
- Был такой разговор. Месяца два-три назад. Она, смеясь, сказала, что муж ей, видимо, изменять стал, так как несколько раз приходил домой далеко за полночь. Я тогда упрекнула ее в поспешности выводов, и на этом разговор закончился. Таня его больше не начинала.
На этом беседа прервалась, и Ветров, поблагодарив Ельцову, ушел.
Но не успел он выйти из здания, как его догнала Ельцова.
- Товарищ лейтенант, извините, но я вспомнила, как Лариса Дубасова рассказывала, что в день, когда убили Таню, она видела ее мужа около парка Челюскинцев.
- В какое время?
- Я не знаю, об этом она не говорила,
- Где можно найти Дубасову?
- Она работает в нашем институте, только в другом отделе. Если хотите, могу разыскать.
- Помогите, Оля.
Они поднялись на третий этаж, и Ельцова, оставив Ветрова в коридоре, скрылась за дверью под номером сорок три.
Через минуту она вышла с высокой светловолосой девушкой.
- Вот, знакомьтесь! Это и есть Лариса Дубасова, - и, улыбнувшись, сказала: - Я ее предупредила, что вы из уголовного розыска. Оставляю вас одних, если не возражаете, и пойду работать.
Ветров поблагодарил Ельцову, обратился к Дубасовой:
- Оля говорила, что вы на этих днях видели мужа Тани Носовой?
- Да.
- Расскажите, когда это было.
- Как раз в тот день, когда убили Таню и ее тетю. Мне надо было к двенадцати часам попасть на прием к зубному врачу. В одиннадцать я отпросилась с работы и решила немного пройтись пешком. Погода была великолепная, солнечная, и я свернула в парк Челюскинцев, пошла по аллее, которая тянется вдоль проспекта.
Кончился парк, и я начала выходить по тропинке на проспект. Смотрю - а на пустыре, между парком и детской железной дорогой, муж Тани стоит. Я еще хотела окликнуть его и пошутить, что весна на него действует, но потом передумала. Видно, человеку хочется одному побыть.
- В какое время это было? - спросил Ветров, а сам подумал: "Носов говорит, что в одиннадцать он уже уехал".
Девушка уверенно ответила:
- Было без пятнадцати двенадцать. Я как раз посмотрела на часы и прикинула - хватит ли мне пятнадцати минут, чтобы дойти до поликлиники, сдать пальто в гардероб и подняться на третий этаж к зубному врачу.
- Лариса, вы не ошибаетесь? Вы его хорошо знаете?
- Что вы! - улыбнулась девушка. - Женю хорошо знаю, мы довольно часто встречались, я у них дома бывала, точно, он был.
- Он просто стоял или, может, ждал кого?
- Трудно сказать, но мне показалось, что он от нечего делать остановился. Помню, даже бросил что-то в воду: там лужа большая от талых вод образовалась.
Девушка рассказала Ветрову, как был одет Носов. Лейтенант попросил ее зайти после работы к следователю прокуратуры Савичу, попрощался и ушел.
"Что же получается? - думал Ветров. - Носов говорит, что уехал в Борисов в одиннадцать, а сорок минут спустя появляется на пустыре. Странно! Что ему там делать? Может, кого-нибудь поджидал? Девушку, например? Нет, это надо тщательно проверить", - решил Ветров.
Лейтенант воспользовался телефоном-автоматом, коротко сообщил Савичу об услышанном и предупредил, что к нему приедет Дубасова.
После этого Ветров направился к Василевскому, у которого после приезда из Борисова был в гостях Носов.
Василевский жил далеко, а Ветров торопился. Пришлось брать такси.
Ветров знал, что Василевский болен, получил больничный листок и должен находиться дома. Так оно и оказалось.
Дверь открыл хозяин. Ветров представился, рассказал, с чем связан его визит, и спросил:
- Виктор Иванович, расскажите, пожалуйста, о вашей встрече с Носовым. О чем у вас шел разговор?
Василевский смущенно взглянул на лейтенанта:
- Видите ли, я немного приболел, и врачи заставили сидеть дома. Он явился как-то неожиданно. Я даже спросил, как он узнал, что я дома. А Носов пошутил: "Об этом все газеты пишут".
Принес он бутылку водки, ну и решили мы по маленькой пропустить. Я, что было под рукой, приготовил закусить. Посидели мы за столом и где-то за часик оприходовали эту бутылку.
- О чем вы говорили?
- Он, как вошел, что-то много говорил, даже непривычно был разговорчив. Но, когда сели за стол и выпили по первой, настроение у него изменилось. Стал молчаливым, задумчивым. Видно, душа почувствовала неприятность. Взял со стула игрушечную машинку, которую от родителей привез, и говорит: "Вот дочке привез ее любимый автомобиль, да не знаю, нести ли его ей? "
- Скажите, а руки он мыл?
- Как только вошел в квартиру, попросил сапожную щетку и гуталин. Сказал, что в дороге ботинки загрязнились. Вышел в подъезд, почистил обувь, а потом, конечно, вымыл руки.
- Долго мыл?
Подобный вопрос немного удивил и озадачил Василевского. Он на мгновение задумался и, вспомнив, ответил:
- Знаете, долго. Когда вышел из ванной, понюхал руки и сказал, что они все равно гуталином пахнут, попросил одеколона. Я дал "Красную Москву", так он, не поверите, почти полбутылки на руки вылил. Да, сели мы, значит, за стол. Взял он в руки вилку и тут же положил около тарелки. Я спросил, почему он не закусывает. Отвечает: дескать, недавно пообедал.
- Виктор Иванович, вы не заметили что-нибудь странное в его поведении?
- Странное, говорите? - Василевский посмотрел в окно. По ту сторону стекла на карниз опустились два голубка. - Если говорить откровенно, то странного в тот день было предостаточно. Во-первых, днем, да еще с водкой, он никогда ко мне не приходил. Во-вторых, как объяснить его необычное поведение за столом. Потом его просьба проводить: он же пьяным не был. Я объяснил ему, что болен, на улицу выходить нельзя, а он стоит на своем: "Проводи да проводи". Оделся я потеплее, и пошли мы. Идет он и молчит. Я даже обиделся немного. Просил провести, иду рядом с ним, а он даже не замечает меня. Разве не странно? Когда завернули к его дому, ему метров двести оставалось пройти. Я хотел было повернуть, а он - за руку меня и чуть ли не со слезами умоляет: "Проводи меня, Витя, до дома. Очень тебя прошу!" Я пожал плечами, говорю: "Пожалуйста, если тебе так уж хочется".
Подошли к его дому, а там милиция, люди столпились. Когда узнал, в чем дело, - не по себе стало. Ведь он тащил меня домой. То ли сердце чуяло, то ли...
Василевский неожиданно замолчал.
Ветров мягко спросил:
- Виктор Иванович, вы что-то недоговариваете. Понимаете, для меня это все очень важно.
- И вы поймите меня - могу ошибиться. А ведь здесь разговор необычный, он судьбы людей, товарища моего касается.
- Не беспокойтесь. Мы тоже понимаем, все учитываем.
- Хорошо. Поделюсь с вами некоторыми мыслями. Дело в том, что в детстве я жил с Евгением в одном городе, вместе в одном классе учились. Однажды, это было уже в девятом классе, я остался почти на месяц один. Родители уехали в отпуск. Как-то утром приходит ко мне Женька и просит: если кто-либо поинтересуется, где он был, то чтобы я сказал, у меня, мол, ночевал.
И точно, к вечеру приходит участковый инспектор, спрашивает, не ночевал ли у меня Носов. Сами понимаете, в таком возрасте подчас может подвести сильно развитое ложное чувство товарищества. Так и у меня было: считал - товарища выручаю - и подтвердил, что Женька у меня был весь вечер и всю ночь.
Позже я узнал, что парень вместе с каким-то Левиным, дружком своим, обворовал ларек. Левина задержали. Он все на себя взял. В милиции, конечно, знали, что они друзья. Поэтому и решили проверить Носова. Его родители сказали, что он дома не ночевал. Вот он и отыгрался на мне, а я, дурак, его невольным помощником оказался. Теперь, когда я вспоминаю, как он вел себя в тот день, то почему-то связываю его визит с тем случаем, что произошел во времена нашего детства. Наверно, он хотел, чтобы я снова стал для него свидетелем...
Василевский замолчал. Ветров простился с ним и ушел. Уже на улице он задумался: "То, что рассказал Василевский, действительно важно. Посоветую Савичу изъять у Носова для исследования ботинки".
Ветров вспомнил, что он опаздывает в автомагазин, и бросился к трамвайной остановке. К счастью, директор магазина, с которым лейтенант еще утром договорился по телефону о встрече, ждал. Они начали просматривать списки людей, стоявших в очереди на приобретение автомашин, и вскоре нашли фамилию Носова.
Тростник беседовал с Валей Кононовой, которая первая обнаружила трупы Горанской и Носовой. Кононова после этого случая перешла жить в общежитие. По ее лицу было видно, что она еще не успела прийти в себя. Владимир, понимая это, не торопился начинать разговор о главном. Он спросил, как у нее идут дела в институте.
- Нормально, - сказала девушка и, наверное, не удовлетворившись односложным ответом, добавила: - Скоро закончу учебу и на работу.
- Как вы устроились в общежитии?
- Хорошо. Я раньше не хотела селиться в общежитии. Казалось, условий для учебы не будет, но теперь вижу, что ошибалась, да и девочки в комнате хорошие: если кто сел за конспекты и учебники, то стараются не мешать.
- Валя, извините за беспокойство. Понимаю, вам неприятно вспоминать случившееся, но в интересах следствия...
Кононова поспешно перебила его:
- Нет, что вы. Раз надо, то надо.
- Скажите, в какое время обычно приходил домой Носов?
- Как когда. Иногда рано, иногда поздно. Он же учится на вечернем.
- Как он относился к жене?
- В основном нормально. Правда, были иногда мелкие размолвки. Однажды, поругавшись с ней, он даже ушел из дому и не возвращался до утра.
- Не дрался?
- Нет, такого не было.
- Валя, а как складывались взаимоотношения Евгения с Горанской?
- Тетя Шура не любила его. Она мне об этом неоднократно говорила. Как-то даже плакала и жаловалась, что взяла его на свою голову.
- Денег у нее не просил?
- Месяца два назад тетя Шура говорила, что Евгений просил деньги на машину. Обещал возвратить через два года. Но она отказала. Мне после этого проговорилась: "Денег не жалко, лишь бы человек был хороший. А он не такой". Какой он, по правде говоря, я тоже не знаю. При людях ни с женой, ни с тетей Шурой не скандалил. Обычно молчал или уходил в свою комнату.
- А как он относился к вам?
- Как когда. То не замечал меня, то были случаи, когда в квартире, кроме нас, никого не оставалось, уделял мне особое внимание. Однажды, будучи навеселе, пытался даже обнять меня, вроде шутя, целоваться полез. Но я оттолкнула его и предупредила, что получит пощечину, если дальше будет так продолжать, и я обо всем расскажу Тане. Собственно, после этого случая я начала подыскивать себе другую квартиру.
- Скажите, по утрам физзарядку он делал?
- Да, неоднократно видела, как в коридоре с гантелями упражнялся.
- Часто выпивал?
- Нет, не часто. Если выпивал, то немного.
- Валюша, а вы знали, что Евгений Васильевич собирался ехать в Борисов?
- Да, об этом он сам говорил, причем несколько раз.
- А раньше он когда-нибудь предупреждал о таких поездках?
- Нет, раньше он вообще о своих поездках не говорил. Даже были случаи, когда Таня интересовалась, где Евгений, а он, возвратившись, объяснял, что ездил к родителям.
- Таня когда-либо провожала его, если он уезжал к родителям?
- Нет. По крайней мере, такого случая не знаю.
- Скажите, Валя, когда вы возвращались домой в день убийства, ничего подозрительного не заметили? Может, из знакомых или соседей кто-нибудь навстречу попался или подозрительного человека возле дома заметили?
- Нет, кажется, ничего. Я ведь не догадывалась и, конечно, по сторонам не смотрела.
- Ну хорошо, - сказал Тростник, поднимаясь со стула. - Еще раз извините за беспокойство.
Распрощавшись с девушкой, Тростник поехал в отдел.
Следователь прокуратуры Савич соглашался с мнением оперативных работников: версия, что преступление мог совершить Носов, требует пристального внимания. Одежду, в которую был одет Носов в день убийства, а также обувь пришлось изъять и направить на экспертизу. И вот сегодня первые серьезные результаты. Эксперты дали заключение: на одежде имеются следы крови, а на одном ботинке при тщательном исследовании под слоем гуталина тоже обнаружена кровь. Это уже было серьезно, и после короткого совещания, где тщательно взвешивались все "за" и "против", решено было допросить Носова. За ним поехали Ветров и Тростник.
Носов был спокоен и по дороге в милицию молча сидел на заднем сиденье рядом с Тростником. Молча вошел он и в кабинет следователя, вполголоса поздоровавшись, сел на предложенный стул.
Савич подчеркнуто сухо сказал:
- Гражданин Носов, мы пригласили вас, чтобы выяснить некоторые обстоятельства, связанные с убийством вашей жены и гражданки Горанской. Мы пришли к выводу, что вы можете внести ясность в дело. Поэтому предлагаем откровенно рассказать нам все.
Носов чуть удивленно смотрел то на следователя, то на сидящего в углу кабинета Игнатовича.
- Вы хотите сказать, что я убил жену и ее тетю? Вы обвиняете меня в убийстве?
Он говорил так искренне и горячо, что у Савича возникло сомнение: "Не рано ли его пригласили, может, нужно было еще и еще раз проверить?"
Савич взглянул на Игнатовича. Тот был спокоен и невозмутим.
Носов после небольшой паузы с горечью добавил:
- Зачем мне убивать? Тетя предоставила комнату, помогала растить дочь. Жена, кроме хорошего, ничего не делала. Нет, вы не имеете никакого права обвинять меня!
- Мы и не обвиняем, - сказал Савич. - Мы хотим, чтобы вы объяснили, с какой целью ездили в Борисов, чем была вызвана эта поездка именно в рабочий день. В конце концов, почему так получилось, что на вашей одежде и обуви оказались следы крови. Как нам понимать, что в то время, когда, по вашим словам, вы находились в дороге на Борисов, вас видели на пустыре между парком Челюскинцев и детской железной дорогой? Вот на эти вопросы мы и просим ответить.
Носов вскочил со стула:
- Какая кровь? Какой пустырь? Это выдумки, чтобы сделать из меня козла отпущения! Не выйдет! Вас интересует, зачем я ездил в Борисов? Я давно ответил на этот вопрос и считаю этот вызов провокацией. Я буду жаловаться! У меня и так большое горе, а вы хотите добить меня. Хотите, чтобы я доказывал свою невиновность!
Игнатович не выдержал. Он взял свободный стул и подсел к Носову:
- Вот здесь вы правы, Евгений Васильевич. Доказывать свою невиновность - ваше право, а не обязанность. Но не забывайте, что у нас есть право и обязанность - доказывать виновность. Если вы не хотите откровенно и добросовестно рассказать нам - повторяю, это ваше право, а не обязанность, - то вам придется выслушать нас до конца. Итак, слушайте, Носов. Я расскажу, что произошло... После того, как вы с женой и ребенком поселились на квартире у тети вашей жены, у вас начало расти чувство раздражения к Горанской, которая занимала двухкомнатную квартиру, а у вас даже однокомнатной нет. Вас не интересовало, что ранее у Горанской умер муж - участник партизанского движения и фронтовик, потерявший в боях за Родину ногу. Вы были недовольны тем, что у вас нет отдельной квартиры. Вас даже не устраивало, что супруга как молодой специалист вскоре должна была получить квартиру. Ваша раздражительность нередко выливалась в скандалы с женой. Все это плюс еще и то, что вы узнали о наличии у Горанской солидных сбережений, которые находились в ее квартире, в конце концов и привело вас, Носов, к мысли об убийстве. Ваш расчет ясен: в случае, если не будет установлен убийца, вы, естественно, приобретаете права на квартиру и сбережения ее хозяйки. С этой целью вы изучили возможности убийства старушки в котельной во время ее ночного дежурства. Вы несколько раз приходили туда, стучались в дверь. Однако Горанская, не открывая двери, спрашивала, кто стучит. У вас не хватало смелости, чтобы отозваться, и вы молча уходили. Но однажды отозвались, а Горанская, прежде чем открыть дверь, позвала своего бригадира. Вы сделали вывод, что старушка не одна, и убежали. На следующий день она рассказала, что к ней кто-то ночью стучался, назвался вашим именем. Вы, конечно, ответили ей, что это были не вы. В то же время у вас окончательно созрело решение убить Горанскую именно в котельной. С этой целью, опять же ночью, после занятий в университете, вы еще раз постучались к тетушке жены. Горанская открыла дверь. Спускаясь в котельную, вы были одержимы только одной мыслью - убить ее. И вдруг слышите за спиной какой-то шум, оглядываетесь - видите бригадира Леонова. Вы растеряны, испуганы. Лепечете Горанской, что пришли проведать ее, и тут же уходите. Вам пришлось отказаться от мысли убить старушку в котельной. На время вы притихли, начали обдумывать новый план.