- Конечно, - согласился Ветров. - Я за то, чтобы быстрее найти его. Давайте сделаем так: Ларин продолжает работу по месту последнего пребывания Раховского - в деревне. Кстати, Яськов направил к нам человека, который должен, судя по всему, сообщить нам интересные сведения. А мы с тобой, - старший лейтенант обратился к Дегтяреву, - поднажмем на работу с группой Самурая. Что тебе делать конкретно, сообщу сегодня вечером после того, как разберусь с этой версией и проанализирую имеющиеся у меня другие материалы.
В исправительно-трудовой колонии
Ветров и Дегтярев быстро установили, что никто из старых дружков, проходивших по делу с Самураевым, сейчас связей с ним не поддерживает. Учитывая, что его новые друзья приехали из Смоленска, можно было предположить, что он мог с ними познакомиться в исправительно-трудовой колонии.
Ветров поручил Дегтяреву взять эту компанию под постоянный контроль, а сам поехал в колонию. Ехать надо было сравнительно недалеко, и в тот же день старший лейтенант был на месте.
Начальник колонии, узнав от Ветрова о цели приезда, вызвал своего заместителя и приказал оказать старшему лейтенанту необходимую помощь. Тот пригласил Ветрова к себе в кабинет, и, пока они шли через двор, а затем по длинному коридору, Ветров успел хорошо разглядеть этого высокого подтянутого майора. Он был худощавым, ходил легким пружинистым шагом. Когда майор смотрел на собеседника, то его голубые глаза выражали доброжелательность и ум. Говорил он не спеша, с достоинством и, что больше всего понравилось Ветрову, знал свое дело, обладал хорошей памятью. Стоило Игорю Николаевичу назвать фамилию Самураева, как майор, словно автомат, назвал имя, отчество, год рождения, место рождения, за что и когда тот был осужден и дату освобождения.
Они вошли в небольшой кабинет. Майор предложил Ветрову присесть, а сам позвонил куда-то по телефону и попросил принести личное дело Самураева.
- Как он вел себя в колонии? - спросил Ветров.
- Плохо, даже очень плохо. Несколько раз наказывался за нарушение режима, дважды за изготовление посторонних предметов. Чуть снова не судили за попытку организовать побег, но решили привлечь к ответственности главных зачинщиков.
В кабинет вошел лейтенант и, козырнув, вручил майору папку. Майор отпустил его и, развязав тесемки, вынул из папки личное дело и положил его перед Ветровым:
- Вот, пожалуйста, изучайте. А я пока пойду решать кое-какие вопросы. Буду минут через тридцать-сорок, и, если захотите, сможем продолжить разговор.
Ветров углубился в материалы дела. Игорь Николаевич и раньше знал Самураева неплохо, но в деле хорошо просматривались жестокость, эгоизм и жадность этого человека. Ветров пролистал все дело, но найти какие-либо новые для себя связи Самураева не смог. В деле имелись данные на тех лиц, которых Ветров хорошо знал и вместе с Дегтяревым уже их проверил.
Наконец в кабинет возвратился заместитель начальника колонии. Он спросил:
- Ну как? Нашли что-нибудь интересное?
- К сожалению, нет. Товарищ майор, а другие его связи вам не известны?
Майор задумался, а Ветров продолжил:
- Мы получили сведения, что он сейчас связался с какими-то двумя хлопцами из Смоленска. Вместе с ним кто-нибудь из Смоленска не отбывал срок?
- Из Смоленска? Нет, не помню. Правда, был один у нас, но до прибытия Самураева у него кончился срок наказания и он был освобожден. И с Самураевым он не знаком. Тот, смоленский, - фамилия его Лешков, - находясь у нас, сильно подружился с Клуновым Петром, который освободился из колонии полгода спустя. Вот у этого Клунова с Самураевым тоже дружба была. Он даже после освобождения письма присылал Самураеву.
- Откуда он?
- Кто? Клунов? Не помню, сейчас выясню, точно, что не из Смоленска. - Майор позвонил и попросил кого-то выяснить: откуда прибыл в колонию Клунов. Положил трубку на рычаг телефона, ответил: - Из Гомеля.
Ветров оживился:
- Из Гомеля? Нам известно, что Самураев со своими дружками с какой-то целью ездил в Гомель.
Ветров записал данные о Лешкове и Клунове и, поблагодарив майора, ушел. Он решил не терять времени и ехать в Смоленск. Зашел на междугородный переговорный пункт и позвонил в Минск. Начальник отдела был у себя в кабинете, и Ветров доложил ему все, что удалось выяснить. Антонов спросил:
- Что думаете делать дальше?
- Хочу, товарищ полковник, в Смоленск, если вы, конечно, возражать не будете.
- Езжайте. Свяжитесь с местными товарищами и попросите помощь.
- Товарищ полковник, у меня есть предложение. Как вы посмотрите, если Дегтярева направить в Гомель и Чернигов. В Гомеле нужно ему проверить Клунова, а я за это время направлю Дегтяреву из Смоленска фотографию Лешкова. После этого он подъедет в Чернигов, там же недалеко, и предъявит водителю фотографии Лешкова и Клунова и их возможных друзей, которых нам удастся установить.
Начальник отдела подумал немножко и согласился. Он позвал к телефону Дегтярева, и Ветров подробно проинструктировал его и договорился о том, как им, в случае необходимости, разыскать друг друга...
В Смоленске
В Смоленске шел дождь, и Ветров без плаща чувствовал себя неважно. В управлении милиции ему дали в помощь оперативного работника - капитана Карасева Анатолия Авдеевича. Высокий, с усами и громовым голосом, решительный, он чем-то напоминал мушкетеров - героев Дюма.
Оказалось, что Карасев уже начал заниматься Лешковым. В уголовный розыск поступили сигналы о том, что освободившийся из мест отбытия наказания Лешков не захотел трудоустраиваться, стал пьянствовать, разъезжать по другим городам.
- Самое худшее в том, - говорил Ветрову Карасев, - что Лешков втянул в свою компанию молодого парня, который раньше ни в каких грехах замечен не был. Вместе пропадают где-то неделями, когда появляются в Смоленске, пьянствуют, сорят деньгами. Ясно, что здесь дело нечистое.
- Как фамилия этого парня?
- Амосов Юрий Ефимович, двадцать два года. Я думаю, что нам надо начинать с него, а точнее, с его родителей. Я уже выяснил в отношении их. Сами люди порядочные, а вот что касается сына, то упустили многое.
- Мы сможем добыть фотографии Амосова и Лешкова?
- Конечно, а для чего?
- Надо нашему сотруднику в Гомель отправить, он предъявит их свидетелю на опознание.
Вскоре Ветров и Карасев добрались до нужной им улицы и направились к дому, где проживал Амосов.
Дома была его мать. Она совсем не удивилась приходу работников милиции. Горестно вздыхая, откровенно начала рассказывать:
- Совсем от рук отбился. Меня с отцом и слушать не хочет, работу бросил, целыми неделями где-то пропадает.
Худое морщинистое лицо женщины было в слезах. Чувствовалось, что в душе у нее наболело, и она, махнув рукой на стыд и неловкость за сына, откровенно заговорила о том, что ее мучило и угнетало. Ветров спросил:
- С кем же это он связался?
- Да пришел же сосед - Аркашка Лешков. Ох и поганый он мужик. Свою мать до погоста довел, а нашего сына с пути сбил.
- Как же это ваш сын так легко поддался влиянию Лешкова? - спросил Ветров.
- Сама не знаю. Был парень как парень, друзья хорошие, девушка Оля, дружил он с ней, а вот появился Лешков, и всех он на него променял.
Карасев, до этого не принимавший участия в беседе, спросил:
- Как фамилия девушки?
- Тарасова Ольга Лукьяновна. Хорошая девушка: и приветливая, и внимательная, и серьезная. Я уже и с ней говорила, просила, чтобы она на Юру подействовала, попробовала уговорить его оставить эту компанию. Пыталась она, но все напрасно.
Ветров спросил:
- Скажите, а домой он никаких вещей, предметов не приносил?
- Нет, ни разу. Помню, с месяц назад с ним еще раз поговорить решила. Говорю: "Шел бы ты, сынок, на работу, взрослый же ты, семье подмога будет". А он мне отвечает: "Не шуми, мать, я и так работаю, на тебе на расходы", - и достает из кармана три пятидесятки. А я ему отвечаю: "Не заработанные это деньги, сын, такие мне не нужны. Ты лучше трудовой рубль мне дай, он мне дороже пятидесяток этих будет". А он так засмеялся, так нехорошо засмеялся, что у меня от этого его смеха душа похолодела, не сын родной смеется, - а чужой, незнакомый мне, нехороший человек хохочет.
Карасев поднялся с дивана и подошел к противоположной стене. Там висело несколько фотографий. Указывая на одну из них, спросил:
- Это он?
- Он, - однозначно ответила хозяйка.
- А у вас еще есть такие фотографии?
- Есть, а зачем вам?
- Искать будем, сами понимаете, что с парнем творится неладное.
Женщина молча открыла дверцу шкафа и достала оттуда картонную коробку из-под обуви. Там лежало много фотографий. Она немного порылась и достала одну:
- Вот, он весной фотографировался.
- А Лешкова фотографии у вас нет? - спросил Ветров.
- Нет, не дарил, - хмуро ответила хозяйка.
Оперативные работники выяснили у Амосовой все, что она знала о Лешкове, и, узнав у нее адрес Тарасовой, поблагодарили, извинились и ушли.
Некоторое время молча шли под дождем, думая об одном и том же.
Первым прервал молчание Карасев. Он оступился, шагнул в лужу и, чертыхнувшись, сказал:
- Втянул-таки, подлец, парня в черное дело. Я сразу, как только Лешков прибыл из колонии, получил сведения, что жить по-честному он не хочет. Поручил участковому серьезно заняться им, а тот, как назло, заболел. Сам я на два месяца на учебу уезжал. Лешкову этого времени и хватило, чтобы из порядочного человека сделать себе подобного. - Карасев неожиданно сменил тему: - Куда пойдем?
- Я думаю, что к Лешкову домой идти сразу надо с постановлением на обыск. Давайте поговорим с Тарасовой.
- Я тоже так думаю. Нам налево.
Они повернули за угол и вскоре остановились у дома номер сорок три. Обыкновенный небольшой домишко был обнесен аккуратным, покрашенным зеленой краской забором. Карасев дернул за ручку калитки, и она открылась. Им навстречу откуда-то из-под дома выскочила лохматая собачонка и заливисто залаяла. Ветров немного приостановился, не желая, чтобы собачонка поднимала большой шум, но Карасев решительно двинулся дальше. Глядя на его широкую спину, Игорь молча улыбнулся: "Точно как наш Дегтярев, идет напролом".
Игорь Николаевич вспомнил, как друзья за напористость и решительность прозвали Дегтярева "Т - тридцать четыре".
А Карасев подошел к крыльцу, дернул за ручку двери и, убедившись, что она закрыта, постучал. В коридоре послышался шум, и дверь распахнулась. На пороге стояла симпатичная молодая девушка, одетая в джинсы и кофточку, плотно облегающую ее фигурку. Она молча смотрела на пришельцев большими черными глазами.
Карасев улыбнулся:
- Здравствуйте, Оля, мы к вам.
- Здравствуйте, - удивленно ответила девушка, - проходите, пожалуйста.
Они прошли через небольшую кухню и оказались в просторной, светлой и уютной комнате.
Присели на предложенные девушкой стулья. Первым нарушил молчание Карасев. Он представился и поинтересовался, где работает Оля. Тарасова несколько удивилась тому, что к ней пришли сотрудники уголовного розыска, но отвечала на вопросы откровенно, открыто глядя в глаза собеседников.
Ветров спросил:
- Вы давно знакомы с Амосовым?
- Конечно, давно. Он же недалеко живет, и мы с ним дружим.
- Вам известно, где сейчас он находится?
- Нет, - быстро ответила девушка, но тут же заикнулась, - хотя, простите, он мне письмо прислал из Минска.
- И что пишет?
- Говорит, что командировка продлится до середины следующей недели, а затем он возвратится.
- А где он работает?
- Юра? Я и не знаю, он раньше работал на авиационном, а потом перешел в другое место. Я однажды поинтересовалась у него, спросила, куда он перешел работать, а он только пошутил, сказав, что это тайна. После этого я и не интересовалась.
- Оля, а с кем он дружит?
Девушка задумалась на мгновение и ответила:
- Живет с ним рядом Лешков Аркадий.
- Ну и каким он вам представляется, этот Лешков?
Девушка замялась: было видно, что от этого вопроса чувствует она себя неловко. Но ответила она откровенно:
- Уговаривала я Юрия не связываться с Аркадием. Не друзья они. Но Юра не послушал меня, и в последнее время водой их не разольешь.
- А где сейчас Аркадий? - поинтересовался Карасев.
- Я не знаю.
- С кем еще Юра дружит?
- Больше ни с кем.
- А Лешкова друзей вы не знаете?
- Нет, да и вообще: ни он, ни его друзья меня не интересуют.
- Юра вам обратный адрес свой не сообщил?
- Нет, просто предупредил, когда приедет, и все.
Ветров задумчиво смотрел в окно: "Наверняка с этой дивчиной Амосов делиться своими секретами не будет. Даже не сказал, что вместе с Лешковым уехал. Вряд ли чем она нам полезной будет. Надо заканчивать".
И он, просто так, спросил:
- Оля, а вам Юрий на сохранение ничего не давал? - Старший лейтенант увидел, как растерялась девушка, и понял, что здесь что-то не так, спокойно продолжал: - Если давал, то вы, Оля, скажите, вполне возможно, что это имеет большое значение для нас.
- Понимаете, - замялась девушка, - мне неприятно вмешиваться в чужие дела, но и обманывать не хочу. В начале месяца, число я не помню, Юра пришел ко мне с Аркадием. Они принесли с собой коробку, - девушка встала, подошла к серванту, открыла боковую дверку и вытащила небольшой фанерный ящичек, - вот она. Они попросили, чтобы я спрятала ее у себя и никому не говорила об этом. Вот я и взяла.
- А что в ней? - спросил Карасев.
- Я не знаю и не спрашивала у них.
Ветров и Карасев осмотрели ящик. Сбитый из фанеры, он напоминал небольшую посылку. Ветров так и сказал:
- Как посылка.
- А Юра сказал, что когда он напишет мне, выслать эту посылку по адресу, который он укажет.
Карасев подержал в руке ящик и задумчиво сказал:
- Килограмма два будет, - и лукаво взглянул на Тарасову: - Оля, давайте глянем, что там. А вдруг бомба?
Девушка не возражала. Она принесла из кухни большой столовый нож, и Карасев, ловко орудуя им, вскрыл ящик. Отложив в сторону крышку, он снял кусок белого материала, лежавшего сверху, и все трое ахнули.
В ящике, или, как его называла Тарасова, коробке, лежали десятки наименований золотых изделий: часы, кольца, браслеты, кулоны, цепочки - их было очень много.
Карасев осторожно выложил золотые изделия на стол и на дне посылки обнаружил уложенные ровненькими стопками деньги. Оля стояла у стола и широко раскрытыми глазами с ужасом смотрела на все это. Неожиданно она сорвалась с места и бегом бросилась в другую комнату. Там послышался какой-то шум, и девушка снова появилась перед оперативниками. Она со злостью швырнула на диван дубленку, сапоги, какие-то кофточки, глаза ее были полны слез.
- Вот! - сказала она и положила на стол золотые часики, два обручальных кольца и цепочку. - Это краденое тоже. Все это он, Юрка, мне дарил, - с трудом выговаривала она, - говорил, к свадьбе купил. Теперь я вижу, как он покупал. Жулик он и его друг тоже! Теперь понимаю, на какой секретной работе он работает. - И девушка заплакала.
"Что делать, - думал Ветров, - изымать ценности, конечно, надо. Но как это сделать, чтобы не обидеть девушку? Притом надо убедить ее, чтобы она помогла".
Он вышел в кухню, зачерпнул из стоящего на скамье у окна ведра кружку воды и дал девушке выпить. Пока Оля успокаивалась, Ветров обдумывал, с чего начать разговор:
"Девушка честная, врать не станет, но как она воспримет наше предложение?"
Он сел рядом с ней и, когда увидел, что она немного успокоилась, завел разговор:
- Оля, мы не станем от вас скрывать, Амосов и Лешков, скорее всего, совершают преступления. И, как видите, вас используют как хранительницу краденого.
- Бессовестный Юрка, он так мне голову закрутил! Все о свадьбе говорил. Жулик, подлец! - и поочередно посмотрела на Карасева и Ветрова. - Я понимаю, что вы уже знаете, чем они занимаются, и мне стыдно перед вами за то, что я, комсомолка, помогла проходимцам.
- Вот мы и хотим попросить вас теперь помочь нам разобраться до конца.
- Я согласна, я все, что вы скажете, сделаю, честное слово!
- Сделаем так, - решил Ветров, - сейчас поедете с нами в управление. Мы вас допросим, а потом решим, что будем делать дальше.
Девушка вышла в другую комнату, а Ветров тихо сказал:
- Нам надо побыстрее фотографии Лешкова достать и вместе с фото Амосова отправить Дегтяреву.
- Я уверен, что фото Лешкова есть у участкового инспектора.
- Хорошо, по приезде в управление мы сразу же позвоним в Минск и Гомель. Сейчас для нас главное - не упустить в Минске Самураева и его друзей, проверить, являются ли Лешков и Амосов его друзьями. Да, Дегтяреву придется в Гомеле поработать, особенно если хозяин машины, подвозивший их, опознает этих друзей по фото.
Вскоре девушка собралась, и они вышли из дому...
"Т - тридцать четыре"
Дегтярев тщательно проинструктировал сотрудников, которым было поручено работать с группой Самураева. После этого он, не теряя ни минуты, собрался и уехал в Гомель, где сразу же явился в управление и принялся за выполнение задания. Узнав, что Клунов состоит под административным надзором, Дегтярев попросил начальника уголовного розыска разрешить ему изучить дело Клунова и почти весь остаток дня потратил на это. Вечерело. Он откинулся на спинку стула, потянулся и встал. В кабинете было сумрачно. Он пересек кабинет и щелкнул выключателем. Кабинет залился ярким светом. Задумавшись, Дегтярев ходил по помещению. Чуть выше среднего роста, крепко сложенный, с шеей борца и мощными бицепсами, враскачку, словно моряк по палубе, он ходил из угла в угол и думал: "Если верить материалам дела административного надзора, Клунов никуда из города не выезжал. Из этого можно сделать вывод, что в кражах он не участвовал. Значит, если Самураев и его друзья приезжали к нему, то только для того, чтобы отсидеться или сбыть похищенное".
Дегтярев подошел к столу и открыл первую страницу дела, где была большая фотография Клунова. Дегтярев включил настольную лампу и сел. Свет настольной лампы осветил лицо Александра: тяжелый подбородок, твердый взгляд голубых глаз словно еще раз подчеркивали волю и настойчивость лейтенанта. Глядя на фотографию Клунова, Дегтярев думал: "Наверняка будет правильным, если завтра же съезжу в Чернигов, предъявлю на опознание фотографии Самураева, Амосова и Лешкова, а затем вплотную возьмусь за тебя, голубчик".
Он отнес дело в кабинет начальника уголовного розыска и коротко проинформировал его о своих планах. Начальник уголовного розыска не возражал и пообещал гостю собрать о Клунове дополнительные сведения ко времени его возвращения в Гомель.
Через час Дегтярев задумчиво смотрел через окно автобуса на проплывавшие мимо поля и леса.
В Чернигов он прибыл уже к вечеру. Устроился в гостинице и наутро явился в местное управление внутренних дел. Разыскал следователя, в производстве у которого находилось уголовное дело по обвинению Грязнова, и взял у него разрешение допросить подозреваемого.
Следователь предложил Дегтяреву отдохнуть с дороги и уже затем браться за дело. Но плохо он знал Дегтярева. Тот уж если наметил цель, то, пока не достигнет ее, не успокоится.
Вскоре он был уже в следственном изоляторе и беседовал с арестованным.