Крячко рассмеялся в полный голос и потянул из кармана пачку с сигаретами.
– Весело у вас тут, – проговорил он.
– Не приказ доставим, дубина, а тебя туда утрамбуем! – рявкнул Жорику участковый. – Ну! Колись давай!
– Не было там нас! Мы раньше ушли! – закричал Жорик. – И не помню, во сколько! – Он поморщился, словно его вынудили выдать важную военную тайну, и глаза его стали влажными.
– О-паньки! – воскликнул Балков в притворном удивлении и потер руки. – Как хорошо получилось-то! Они ушли раньше, чем что? Раньше, чем этого, как его, – Балков пощелкал пальцами, – вспомнил! Николаева! Раньше, чем убили Николаева? Или раньше, чем уехал киллер? Ну-ка колись, фюрер!
– Я не фюрер, я – вождь! – тихо сказал Жорик.
– Один хрен, – небрежно оценил Балков запоздалые потуги Жорика сохранить хотя бы видимость своей помпезности. – Итак, кто из ваших грохнул Николаева? Или ты сам в порядке, так сказать, бравого примера? Верю, именно ты это и сделал! Накололся наркотой и пошел совершать подвиги!
– Да не так все было! – Жорик внезапно повернулся к Крячко и крикнул ему, словно именно от Стаса должна была прийти помощь: – Ну не так, не так было!
– А как? Как? – спросил Стас. – Рассказывай, как все было, это от тебя и требуется! Давай, сливай информацию, пока есть возможность, а то потом и спрашивать не станут!
– Мы раньше ушли! Раньше! И не видели ничего и никого, кроме того мента! – Жорик вдруг всхлипнул, потом потер глаза кулаком и расплакался.
Балков переглянулся с Крячко, кивнул ему и отошел от стола.
– Не знаю даже, чему верить, – сказал он. – Не знаю!
– Какого еще мента вы видели? – спокойно спросил Крячко. – Своего знакомого? И что он там делал?
– Ну-ка, давай подробнее, – крикнул Балков. – Что-то я не пойму, о чем ты тут мне базаришь!
– Не видели мы, как убивали этого буржуя, не видели! Мы ушли, наверное, за полчаса до того, как он приехал. Мы потом по часам сверились! – продолжал бормотать Жорик, словно не услышав последнего вопроса.
Мальчишка начинал доходить до истерики. Стас даже удивился, как это быстро произошло. Скорее всего у Балкова в этом населенном пункте была неплохая репутация.
– По каким часам? Откуда ты вообще знаешь, во сколько кого убили? А я тебе скажу откуда! Ты сам его убил и поэтому знаешь точное время! – крикнул Балков и тоже вынул из кармана сигареты. – Только убийцы мне не хватало на моем участке. Показатели ты мне снижаешь, Жорик!
– А разоблачение тебе зачтется, Тимофеич, – заметил Крячко. – Не забывай!
– Точно! – Балков хлопнул себя по ноге. – Почетную грамоту дадут! У меня их восемь. И выговоров двенадцать. Будет девять на двенадцать!
Балков прикурил, и в это время Жорик, уже размазывая по лицу сопли и слезы, прокричал, заламывая руки:
– Да не убивал я его! А время говорили по ящику! Я сам слышал! Вот тут сидел и слышал! И пацаны все подтвердят!
– Твои пацаны тебя первого и сдадут, когда их за задницу возьмут! Короче, что ты там про мента говорил? Ну! Быстрее! Как зовут? Кто такой? Откуда ты его знаешь?
– Не знаю я, кто это! Он не из наших! Ну правда, правда!.. Сержант какой-то в обычной форме. На белой "шестерке"! Он там покрутился минут двадцать и уехал. Потом мы ушли. А потом стрелять начали. Ну мы же не знали, кто это стрелял! Ну правда же не знали!
Глава 3
– Все, – помедлив, сказала Людмила. – Это все.
– Нет, не все. – Гуров и не ожидал, что услышит что-либо интересное про посетителей, его многолетний опыт подсказывал, что если человек задумал убийство своего недруга, то скорее всего он постарается во время, ближайшее к покушению, не показываться ему на глаза. Исключения из этого правила бывали, но не частые.
Гурова больше интересовала другая информация, и вот только сейчас он к ней подошел.
– Теперь давайте поговорим о телефонных звонках, – сказал он. – Что-то необычное было в последние дни? Угрозы, предупреждения, какие-нибудь непонятные сообщения.
Людмила покачала головой:
– Обычно я всегда сразу соединяю Сергея Сергеевича с абонентом. И разговоры у нас не подслушивают. Никогда!
Горячность Людмилы, с какой она заявила об отсутствии практики подслушивания, была бы подозрительной, если бы не показалась смешной.
– Ну так что вы можете вспомнить? – нажал Гуров и с интересом посмотрел, как Людмила заерзала под его взглядом. Что-то определенно было, но что?
Людмила снова оглянулась на закрытую дверь кабинета.
– Были два звонка, – проговорила секретарша, словно выдавала страшную коммерческую тайну. – Первый раз звонила женщина, она просила передать Сергею Сергеевичу, что… он забыл у нее визитницу. Кто это может быть, как вы думаете?
Гуров значительно улыбнулся и покачал головой. Людмила вздохнула и опустила глаза.
– Понимаю. Служебная информация, – огорченно протянула она. – А я… ну, ладно. Не очень-то и интересно.
– А второй звонок? – напомнил Гуров.
– А второй звонок был от мужчины, – равнодушно ответила Людмила. – Сергея Сергеевича как раз не было в кабинете, и мужчина просил передать: "Я жду. Би-Джон". Я так и записала.
– Би-Джон? – переспросил Гуров. – Это кто?
– Не знаю. Наверное, какой-то "двойной Джон" или Джон-би. – Людмила хихикнула, но, вспомнив, что время сейчас не самое веселое, согнала с лица улыбку.
Видя, что Гуров не понял всей глубины ее юмора, Людмила хмыкнула и, чуть снизив голос, пояснила:
– Джон-би – это Джон бисексуал. Ну, понимаете? Бисексуал. Я не знаю, как объяснить, чтобы…
– Я понял, спасибо. – Гуров отклонился назад и задал прямой вопрос: – Но, если уж разговор зашел на эту тему, не был ли и Николаев таким же би?
– Еще чего скажете! – вскрикнула Людмила, не догадавшись сдержаться. – Ну, то есть я не слыхала никогда такой гадости про Сергея Сергеевича. Это уж точно!
– Точно, что не слыхала? – Гуров не выдержал и широко улыбнулся. Людмила, сама того не понимая, только что этой фразой сказала о своих отношениях с Николаевым. То, что сыщик считал вполне вероятным с первой же минуты, теперь практически было подтверждено.
– Точно не слыхала! – упрямо повторила Людмила.
– А Николаев понял, кто такой этот Би-Джон? – спросил Гуров.
– Да, наверное. У него даже вопросов не возникло, – ответила Людмила. – Поставщик какой-нибудь. Ждал, когда мы ему проплатим. Или еще чего-нибудь в этом же духе.
– Когда был этот звонок?
– Позавчера. Точно, позавчера. Сергей Сергеевич как раз… отсутствовал. Но это я уже говорила.
– Что вы можете сказать о голосе мужчины, который звонил? Молодой, старый? Высокий, низкий? Акцент, особенности произношения?
– Обычное произношение.
– Я имею в виду, все ли звуки произносились четко, не шепелявил ли, не картавил? – продолжал выяснять Гуров.
– Да нет, ничего такого я не заметила.
Гуров побарабанил пальцами по столешнице. Ситуация не прояснялась, но время было потрачено не зря. Облик Николаева стал вырисовываться четче. Как и его отношения с секретаршей, хотя об этом не было сказано почти ни слова.
Посмотрев на часы, он увидел, что уложился в намеченный на сегодня план. Перед тем как ехать на какое-то дело, Гуров приблизительно прикидывал, сколько времени займет тот или иной разговор. Его большой опыт помогал ему почти всегда рассчитывать время правильно.
– Ну, не буду вас больше… – начал он, и Людмила тут же радостно его прервала:
– Уже уходите?
Она соскочила со стула и откровенно взглянула на настенные часы, висящие над директорским столом. До этого она старалась сдерживаться и посматривала на них украдкой.
– Да, я уже ухожу – Гуров тоже встал и поощрительно улыбнулся Людмиле. – И провожать меня не нужно. Я найду, где у вас тут выход. До свидания.
Гуров быстро вышел из кабинета, распахнув дверь, прикрыл ее и сделал три шага по приемной.
В ней все еще никого не было. Постояв, словно подумав о чем-то, а на самом деле чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся из кабинета, Гуров понял, что следом за ним Людмила выходить не желает. Это могло означать только одно.
Отсчитав мысленно до десяти, потом дав ей фору еще в пять секунд, Гуров тихо вернулся к двери кабинета и приоткрыл ее.
Людмила стояла, наклонившись над столом директора. Она прижимала к уху трубку телефона и притоптывала каблучками от нетерпения.
Гуров отворил дверь шире. И вошел.
Увидев его снова, Людмила вздрогнула. Глаза ее расширились, она отшатнулась назад, потом резко положила трубку.
– А аппарат рекомендую выбросить в окно, – посоветовал Гуров, возвращаясь к своему креслу.
– Зачем? – пролепетала Людмила.
– Чтобы после удара об асфальт не сработала команда "повтор номера". Знаете такую?
Людмила молча кивнула, покусывая губы и поглядывая на телефон.
– Я тоже знаю, – сказал Гуров.
Он подошел к столу, взял в руки аппарат, сел в кресло и жестом показал Людмиле на кресло напротив.
– Прошу вас. И, как мне кажется, начнем сначала.
* * *
Когда бутылка опустела и все, или почти все, животрепещущие темы были обговорены, Крячко встал из-за стола.
– Сваливаешь, Стас? – спросил Балков, поглядывая на пустую бутылку, поставленную под стол. – Можно и повторить. Было бы желание.
– Моя работа еще не окончена, Тимофеич, – ответил Крячко.
– Так у тебя же ненормированный рабочий день! Как и у меня, впрочем, – Балков продолжал поглядывать на бутылку. Он о чем-то усиленно размышлял, надувая губы и потирая их пальцами. – Зачем спешить сегодня, если это можно сделать и завтра? – с претензией на незамысловатую философию сказал он.
– Вот именно, – невпопад ответил Стас. – Пора. Мне нужно заехать еще в одно место. Ну а потом… А потом еще в одно, но это место будет последним на сегодня. Наверное.
Тимофеич молча встал и пошел провожать столичного гостя.
Они вышли из дверей опорного пункта, закурили и как-то вместе, не сговариваясь, поглядели на виднеющуюся из-за ближайших домов крышу Дома культуры.
Балков с силой пнул ногой стену своего пункта.
– Не выношу этих кретинов, – как бы извиняясь, сказал он. – Ты знаешь, Стас, если бы этот Жорик меня послал открытым текстом или драться полез, я бы его зауважал. А так рассопливился, как пацан. – Балков сплюнул себе под ноги. – Пацан, он и есть пацан, и уши у него холодные. Все-таки едешь?
– Да, – кивнул Крячко. – Надо.
– Ну, давай, Стас, звони, если что. – Балков протянул руку. – Или лучше заезжай.
– Обязательно. – Крячко пожал руку своему новому приятелю и загрузился в "Мерседес".
Балков шагнул ближе к машине, наклонился и начал объяснять:
– Поедешь вот по этой дорожке и, как она закончится, повернешь вправо и там – до будки. А потом влево, дорога тебя сама поведет. И минут через пять будешь на месте. – Балков помахал рукой, показывая, как нужно ехать. – Не заблудишься, Стас. Не маленький.
– На каком месте я буду через пять минут? – Стас успел завести мотор и теперь выглянул в окно своего автомобиля, вслушиваясь в то, что ему говорил Балков.
– Ну, на том, где твоего фраера грохнули. Ты ведь туда собрался или нет? – Балков усмехнулся и помял в пальцах сигарету.
– Ну, ты даешь, Тимофеич. Как догадался, что мне туда нужно? – удивился Стас. – Я же тебе ничего не говорил!
– А что, я в первый раз замужем, что ли? – Балков задумчиво посмотрел на небо, потом снова на крышу Дома культуры. – У меня же это… как его, девять на двенадцать! А вообще-то нет, преступление я не раскрыл, значит, не будет мне новой грамоты. Невезуха!
– Я тебе сделаю грамоту! – пообещал Стас. – Пришлю с фельдъегерем. Веришь?
– Не-а, – усмехнулся Балков. – Да разве в этом дело? Ну, давай, кати, мне тоже нужно в одно место по делу сходить.
– Это к тетке-лоточнице? – прищурился Стас. – К бизнес-вумен по имени Машка?
Балков приоткрыл рот.
– Ну ты даешь, опер! Езжай-езжай, а то, я так понимаю, ты уже все про меня успел вызнать!
Стас махнул рукой и поехал, как ему сказал Балков. Сам же Балков, посмотрев вслед "Мерседесу", покачал головой, нахмурился и с очень деловым видом направился в сторону клуба.
Стас не доехал до места убийства Николаева, наверное, метров триста или чуть больше и свернул с дорожки. Его видавший виды "Мерседес" затрясся по кочкам, возмущаясь неприличной и непривычной трассой.
Доехав до того места, где по заключению экспертов стоял неизвестный "жигуленок", а по предварительному мнению следствия это и была машина киллера, Стас остановился.
Посмотрев из окошка машины налево, потом нагнувшись и посмотрев направо, Стас поежился. Выходить наружу не хотелось, но, подстегнув себя, он глубоко вздохнул и выбрался на свежий воздух.
А снаружи оказалось не так уж холодно, как он себе представлял, но, наверное, это было спервоначала.
Стас походил вокруг своего автомобиля, потом подошел к кустам и выглянул из-за них туда, где вчера остановился "Мерседес" Сергея Николаева. И тут же присвистнул от удивления.
Он увидел машину.
Темно-синяя "БМВ" третьей модели, новая и блестящая, стояла на том самом месте, где вчера нашли машину Николаева. Или почти на том. Это было неважно. А важно было то, что машина стояла, а рядом с нею стояли мужчина и женщина. Они держали в руках букеты, раскладывали цветы на небольшом пригорке, сохранившем на своем изрытом боку следы от капота "Мерседеса".
– Безутешные родственники? Или коллеги по работе и бизнесу? – сам у себя спросил Крячко, прислонясь к стволу кривоватой березы, и сам себе ответил: – Это мы определим прямо сегодня же.
Он прищурился на номер "БМВ", вытащил из кармана пачку сигарет и выбил одну, не спуская глаз с этой пары, стараясь разглядеть ее получше.
Мужчина был высок и строен, на вид приблизительно тридцати лет, в черном плаще с длинным темно-красным шарфом, лихо перекинутым на спину. Весь он был каким-то картинным и фатоватым. Такое мнение сложилось у Стаса, и, закуривая, он перевел взгляд на женщину.
Это была коротко стриженная шатенка в очках, что сразу же на порядок снижало ее привлекательность в глазах Стаса. Женщина была одета в светло-коричневое пальто, на голове – такая же шляпка. Она зябко поводила плечами, оглядывалась по сторонам, и по всей ее фигуре было заметно, что ей грустно и холодно.
Мужчина закурил, предложил сигарету даме, она отказалась. По ее печально поникшим плечам было понятно, что ей здесь неуютно и хочется отсюда уехать. Стас сделал вывод, что инициатором поездки был мужчина.
– Коллеги по работе, – прошептал он себе. – Ей все это на фиг не нужно, но долг служебный обязывает. Командировали от бухгалтерии.
Парочка разложила цветы, мужчина что-то сказал даме и приобнял ее за плечи. Жест был вроде бы дружеским, да не совсем. Стас, наблюдая за этой сценой, понимающе кивнул. Было ясно, что это не семейная пара и даже не любовники. Пока по крайней мере.
Мужчина, продолжая что-то негромко говорить, уже не просто обнимал женщину, а прижимал ее к себе. Получилось у него это как-то само собой, очень даже естественно, и Стас покачал головой, определяя в мужчине опытного ловеласа.
Женщина склонилась к груди мужчины, ее плечи, прежде грустно поникшие, теперь задрожали от рыданий. Цветы на земляном бугорке, неровном, с рваным замятым краем, немного сползли с того места, куда их положили.
Легкий ветер колыхал головки роз, и от их нервического дрожания, казалось, становилось холоднее, чем было на самом деле.
Крячко посмотрел на часы и злорадно подумал о Гурове, который сейчас наверняка метал икру в поисках вдовы Николаева, а она вот тут, перед глазами у Крячко, навещала место гибели мужа.
То, что это была вдова, уже не вызывало никаких сомнений: слишком уж печальной она была. А любовница, если такая была у Николаева, вряд ли решилась бы сюда приехать. Тут можно было опасаться встретить не только законную вдову, но и оперативников или просто любопытных, от которых потом трудно было бы отвязаться.
Стас докурил, продолжая наблюдать за парой, и подумал, что приятно все-таки, погнавшись за одним зайцем, поймать двух. Хоть убийцу никто не видел, но появление милиционера на "шестерке" заставляло подумывать кое о чем нехорошем.
Опытный и неплохо подготовленный шофер Николаева остановил машину. А это говорит о том, что для этого была причина. Милиционер в форме на дороге, пусть даже и на лесной, – это и есть самая реальная причина, которая могла заставить шофера остановиться.
Стас увидел, что объятия мужчины и вдовы перешли из дружеской фазы в некую другую. Чего и следовало ожидать.
Мужчина, уже не останавливаясь, целовал женщину в волосы и в лоб, она, опустив руки, явно соглашалась на все, если не словами, то поведением. Чтобы понять это, большим психологом не нужно было быть. Достаточно было взглянуть.
Мужчина, наклонившись, что-то сказал, показывая на свою "БМВ". Женщина кивнула.
Поддерживая свою даму под руку как-то излишне церемониально, мужчина повел ее к машине, открыл заднюю дверцу, женщина села в машину, мужчина – за ней. Дверца закрылась.
– У них шофер? – спросил сам у себя Крячко. – Или я все правильно понял, подумав о чем-то нехорошем? Не хотелось бы мне стать пророком… не хотелось бы.
Но пришлось.
После того как парочка села в "БМВ", машина с места не двинулась. Крячко успел выкурить еще две сигареты, успел окончательно замерзнуть, потом прикурил третью, уже всерьез подумывая о том, чтобы позвонить Гурову и сперва выслушать крики, что тот не может никак обнаружить вдову Николаева, а затем, в свою очередь, самому пожаловаться, что эта вдова оказалась довольно веселой и с замечательно гибкой психикой.
Стас не успел хорошенько продумать свой гипотетичный разговор с Гуровым, свои слова и его ответы на них, как задняя дверца "БМВ" отворилась и мужчина вышел из машины. В руке он держал сигарету.
Этому-то холодно не было – плащ расстегнут, и шарф уже не залихватски обернут вокруг шеи, а безвольно висит на одном плече. Надо думать, и дама на холод не была склонна жаловаться. Дверца "БМВ" еще немного оставалась приоткрытой, потом женская рука выбросила наружу сигарету. После этого задняя дверка "БМВ" захлопнулась.
Мужчина, быстро докурив свою сигаретку, тоже бросил ее на землю; обежав машину спереди, распахнул дверцу водителя и, запрыгнув на сиденье, почти сразу же завел мотор.
"БМВ", плавно покачиваясь, проехала вперед, развернулась и направилась в сторону Москвы.
– Да уж, бывают в жизни ситуации, когда шофер в машине явно лишний. Как третий, – пробормотал Крячко.