Колокольчик звякнул, и дверь за Халворсеном закрылась. Харри глубоко затянулся и принялся изучать подборку печатной продукции, выставленной в заведении Элмера. Внезапно он подумал, как мало у него общих интересов с обычным рядовым норвежцем. Может, из-за того, что и интересов-то, в сущности, практически не осталось? Ну да, музыка, но за последние десять лет никто не написал хоть что-нибудь стоящее, даже прежние кумиры. Фильмы? Но теперь, если он, выходя из кинотеатра, не чувствовал себя как после лоботомии, это можно было считать удачей. Все остальное - в том же роде. Иными словами, единственное, что его все так же захватывало, - это разыскивать людей и сажать их в тюрьму. Однако теперь и любимое дело не заставляло его сердце биться чаще, как бывало раньше. Самое страшное, думал Харри, кладя руку на гладкий, прохладный прилавок Элмера, что такое положение вещей уже нисколько его не тревожит. А ведь по сути это была капитуляция. Как все же упрощается жизнь, если чувствуешь себя стариком.
Колокольчик снова нервно звякнул.
- Я забыл рассказать о том пацане, которого мы вчера сцапали за незаконное ношение оружия, - сказал Халворсен. - Рой Квинсвик из компании скинхедов, что тусуются в пиццерии Херберта. - Он стоял в дверях, а капли дождя отплясывали танец вокруг его промокших ботинок.
- М-м?
- Видно было, что он напуган до смерти, ну, я поднажал и сказал, что он должен дать мне хоть что-то, если надеется, что я его просто так отпущу.
- И?
- Он сказал, что видел Сверре Ульсена на Грюнерлёкка в ту ночь, когда убили Эллен.
- Ну и что? У нас полно свидетелей, которые тоже его видели.
- Да, но этот парень видел, как Ульсен, сидя в машине, с кем-то разговаривал.
Харри выронил сигарету на пол и подбирать ее не стал.
- Ему известно, кто это был? - медленно спросил он.
Халворсен покачал головой:
- Нет, он узнал только Ульсена.
- Ты приметы записал?
- Парню тогда показалось, что мужчина выглядел как полицейский. Но он уверен, что сумеет его опознать, если увидит снова.
Харри почувствовал, что вспотел. Отчетливо выговаривая каждое слово, он спросил:
- А он может сказать, что это была за машина?
- Нет, он тогда торопился и видел ее мельком.
Харри кивнул, по-прежнему машинально поглаживая прилавок.
Халворсен осторожно кашлянул:
- Но ему кажется, это был спортивный автомобиль.
Харри посмотрел на дымящийся на полу окурок:
- Цвет?
Халворсен с сожалением развел руками.
- Красный? - Голос Харри звучал тихо и невнятно.
- Что-что?
Харри резко выпрямился:
- Ничего. Запомни имя. И проваливай домой к этой своей жизни.
Послышалось звяканье колокольчика.
Харри прекратил полировать прилавок. Рука его бессильно застыла. Казалось, она лежит на ледяном мраморе.
Астрид Монсен, сорока пяти лет, зарабатывала себе на жизнь переводами с французского, которыми занималась в кабинете своей квартиры на Соргенфри-гате. Мужчины у нее в доме не было, зато была аудиокассета с записью лая своры собак, которую она каждую ночь неизменно подключала к домофону. Харри пришлось выслушать звук неторопливых шагов и звяканье как минимум трех замков, прежде чем дверь слегка приоткрылась и за ней показалось веснушчатое личико в обрамлении черных кудряшек.
- Ух ты! - непроизвольно вырвалось у нее при виде внушительных габаритов Харри.
Хотя лицо женщины было ему незнакомо, у Харри возникло ощущение, что он уже видел ее раньше. Быть может, оттого, что в свое время Анна весьма подробно рассказывала ему о своей боязливой соседке.
- Харри Холе, убойный отдел, - представился он, показывая ей удостоверение. - Простите, что беспокою вас так поздно. У меня есть несколько вопросов насчет того вечера, когда умерла Анна Бетсен.
Харри попытался придать своей улыбке максимум обаяния, видя, что дамочка все еще не в силах прикрыть широко распахнутый от изумления рот. Краем глаза он заметил, что за стеклом соседской двери колыхнулась занавеска.
- Могу я войти, фру Монсен? Это займет совсем немного времени.
Астрид Монсен отступила на пару шагов, и Харри воспользовался этим, чтобы протиснуться внутрь и закрыть за собой дверь. Теперь он мог по достоинству оценить все великолепие афропрически хозяйки. Выкрашенные в иссиня-черный цвет завитые волосы обрамляли маленькое бледное личико на манер гигантского черного нимба.
Они стояли друг против друга в скудно освещенной прихожей, украшенной сухими цветами и плакатом в раме из Музея Шагала в Ницце.
- Вы раньше меня видели? - спросил Харри.
- Что… что вы имеете в виду?
- Просто видели ли вы меня раньше? Мне приходится бывать во многих домах.
Рот ее безмолвно раскрылся и снова закрылся. Она решительно покачала головой.
- Прекрасно, - сказал Харри. - Во вторник вечером вы были дома?
Женщина неуверенно кивнула.
- Что-нибудь видели или слышали?
- Ничего, - ответила она. На взгляд Харри, как-то уж слишком поспешно.
- Не торопитесь, подумайте, - сказал он, пытаясь изобразить дружелюбную улыбку, что было нелегко, ибо это выражение нечасто появлялось на его лице.
- Совсем ничего, - повторила женщина, не отрывая глаз от двери за спиной у Харри. - Абсолютно.
Выйдя на улицу, Харри закурил. Он слышал, как Астрид Монсен накинула дверную цепочку, стоило ему только выйти из квартиры. Сразу же. Она была последней из опрошенных, и теперь он мог констатировать, что никто из соседей в тот вечер, когда умерла Анна, не видел и не слышал в подъезде ни его, ни кого-либо другого.
Сделав всего пару затяжек, он отбросил сигарету.
Вернувшись домой, Харри долго сидел в своем любимом кресле, созерцая красный глазок телефонного автоответчика, прежде чем решился наконец нажать на кнопку воспроизведения записи. Сообщений было два: Ракель желала ему спокойной ночи, а какой-то журналист желал получить комментарии насчет двух ограблений. Потом Харри отмотал пленку назад и прослушал сообщение от Анны: "И будь добр, надень, пожалуйста, те джинсы, которые мне всегда так нравились!"
Он провел рукой по лицу. Вынул кассету из автоответчика и швырнул ее в мешок для мусора.
За окном продолжал накрапывать дождь. Харри сидел, тупо переключая пультом телевизионные каналы. Женский гандбол, реклама мыла, телевикторина, победитель которой может стать миллионером. Харри остановился на передаче шведского телевидения, в которой некий философ вел дискуссию со специалистом по социальной антропологии о сущности понятия "месть". Один из них утверждал, что такая страна, как США, которая выступает за защиту определенных духовных ценностей - свободы и демократии, - несет моральную ответственность за свершение возмездия в случае нападения на нее, ибо данное нападение будет одновременно и атакой на защищаемые ею ценности. Лишь обещанное возмездие - и неотвратимость его свершения - может защитить столь уязвимую систему, как демократия.
- А что, если те ценности, за защиту которых ратует демократия, сами окажутся принесенными в жертву в процессе свершения возмездия? - возражал ему оппонент. - Что, если с точки зрения международного права возмездие ущемляет права другой нации? Какие ценности защищают, когда в охоте за виновными творят беззаконие по отношению к невинным гражданам? И как с точки зрения морали быть с заповедью, гласящей, что нужно подставить вторую щеку?
- По вашему мнению, проблема, очевидно, заключается в том, - с широкой улыбкой парировал собеседник, - что у человека всего лишь две щеки?
Харри выключил телевизор. Некоторое время он размышлял, не позвонить ли Ракели, но потом решил, что уже слишком поздно. Попробовал почитать книгу о Джиме Томпсене, однако обнаружил, что в ней не хватает страниц, с двадцать четвертой по тридцать восьмую. Поднявшись, он принялся расхаживать по комнате. Открыл холодильник и некоторое время бессмысленно созерцал кусок белого сыра и банку с клубничным вареньем. Чего-то ему явно хотелось, вот только чего именно? Он с силой захлопнул дверцу холодильника. Кого он пытается обмануть? Ему хотелось выпить.
В два ночи он проснулся, сидя в кресле, полностью одетый. Встал, прошел в ванную, налил и выпил стакан воды.
- Дьявол, - сказал он сам себе, посмотревшись в зеркало. Прошел в спальню и включил компьютер. В Интернете нашлось сто четыре статьи о самоубийствах, но ни в одной из них речь не шла о мести; введя ключевое слово, он получил лишь массу ссылок на мотив мести в литературе и греческой мифологии. Харри уже готов был выключить компьютер, однако вдруг вспомнил, что вот уже пару недель не проверял электронную почту. В почтовом ящике было два входящих сообщения. Одно от оператора Сети, который информировал о временном отключении 14 дней назад. Адрес второго отправителя был anna.beth@chello.no. Он дважды кликнул мышью и прочел сообщение: "Привет, Харри. Не забудь про ключи. Анна". Время отправления указывало, что она отослала его за два часа до их последней встречи. Он перечитал сообщение. Так лаконично. Так… просто. Он знал, что люди сплошь и рядом обмениваются подобными сообщениями. "Привет, Харри". В глазах постороннего это, должно быть, выглядело так, будто они старые друзья, хотя на самом деле их знакомство, хоть и состоялось давно, длилось недель шесть. Он даже не подозревал, что у нее есть его электронный адрес.
Когда он наконец уснул, ему снова приснилось, что он в банке с винтовкой в руках. Окружающие его люди были из мрамора.
Глава 15
Гадзо
- Что ж, неплохая погодка сегодня, - констатировал Бьярне Мёллер, вплывая следующим утром в кабинет Харри и Халворсена.
- У тебя там окно, тебе виднее, - буркнул Харри, не отрываясь от кофейной чашки. - Да и новое кресло в придачу, - злорадно добавил он, когда Мёллер с размаху плюхнулся на раздолбанный стул Халворсена, который сразу же отозвался пронзительным криком боли.
- Привет, - все же счел нужным поздороваться с коллегой Мёллер. - Что, тяжко с утра, а?
Харри пожал плечами:
- Мне скоро сорок, так что потихоньку становлюсь брюзгой. Разве это так уж странно?
- Ни в коем случае. Между прочим, на тебя приятно посмотреть, когда ты в костюме.
Харри поправил лацкан пиджака, всем своим видом демонстрируя удивление, как будто и сам только что заметил, что одет в темный костюм.
- Вчера у нас было совещание начальников отделов, - сказал Мёллер. - Тебе какую версию - краткую или полную?
Харри помешал в чашке незаточенным концом карандаша:
- Нам не запрещено дальше работать над делом Эллен, верно?
- Дело уже давно раскрыто, Харри. А шеф криминалистического отдела жалуется, что ты достаешь его проверкой старых улик.
- Вчера у нас появился новый свидетель, который…
- Харри, всегда появляется какой-нибудь новый свидетель. Они уже просто не хотят об этом слушать.
- Но…
- Все, Харри, на этом закончим. Мне очень жаль.
В дверях Мёллер обернулся:
- Ты бы прогулялся на солнышке. Похоже, сегодня последний теплый денек.
- Ходят слухи, на улице солнечно, - сказал Харри, заходя к Беате в "Камеру пыток". - Просто хотел поставить тебя в известность.
- Погаси-ка свет, - отозвалась она. - Я кое-что тебе покажу.
Чуть раньше девушка позвонила Харри, в голосе ее чувствовалось возбуждение, но в чем дело, она тогда так и не сказала. Беате взяла в руки пульт дистанционного управления:
- Мне не удалось ничего обнаружить на записи в тот день, когда был заказан контейнер. Однако взгляни, что там произошло в день ограбления.
На экране перед Харри появилось изображение, снятое камерой слежения "Севен-элевен". Зеленый контейнер снаружи под окнами, в магазине - румяные булочки, загривок и задница того юнца, с которым он имел сомнительное удовольствие беседовать днем ранее. Парнишка отпускал какой-то девице молоко, презервативы и журнал "Новь".
- Это снято в пятнадцать ноль пять - за пятнадцать минут до ограбления. Вот, смотри.
Девица забрала свои покупки и отошла, очередь продвинулась вперед, и в кадре появился мужчина в черном комбинезоне и в кепке с большим козырьком и наушниками, низко надвинутой на лоб. Он показал на что-то на прилавке. Голова его была опущена, так что рассмотреть лицо было невозможно. Под мышкой он держал сложенную черную сумку.
- Черт подери, - прошептал Харри.
- Это Забойщик, - сказала Беате.
- Ты уверена? Многие ходят в черных комбинезонах, а у нашего налетчика не было никакой кепки.
- Когда он немного отойдет от прилавка, станет видно, что на нем те же ботинки, что на съемке самого ограбления. И обрати внимание: с левой стороны комбинезон слегка оттопыривается. Это AG-3.
- Он примотал винтовку к телу. Но что, черт возьми, он делает в "Севен-элевен"?
- Поджидает инкассаторскую машину. Ему нужен был какой-нибудь наблюдательный пункт, где бы он мог находиться, не привлекая к себе внимания. Он уже побывал здесь ранее и установил, что инкассаторы приезжают от пятнадцати пятнадцати до пятнадцати двадцати. Не мог же он дожидаться их, разгуливая у всех на виду в лыжном шлеме, - это все равно что открыто заявить о готовящемся ограблении. А кепка прикрывает большую часть лица - вот он ее и надел. Если как следует приглядеться, то, когда он подходит к кассе, видно, как по прилавку вслед за ним движется маленький светлый прямоугольник. Это отблеск, отраженный стеклом. Попался, господин Забойщик! Да ты у нас, оказывается, еще и солнцезащитные очки носишь. - Она говорила тихо, но быстро, и при этом была в таком возбуждении, в каком Харри не приходилось видеть ее прежде. - Наверняка он знает о том, что в "Севен-элевен" тоже есть камера наблюдения, потому-то и следит за тем, чтобы мы не видели его лица. Смотри, под какими углами он становится! Нет, все же он фантастически ловкий тип, этого у него не отнять.
Парень за прилавком протянул мужчине в комбинезоне булочку и ловким движением смахнул десятикроновую монетку, которую тот положил на стойку.
- Опля! - воскликнул Харри.
- Вот именно, - подтвердила Беате. - На нем нет перчаток. Вот только он вроде бы ничего в магазинчике не трогал. А вон там, видишь, тот светлый прямоугольник, о котором я тебе говорила?
Харри ничего не видел.
Человек в комбинезоне вышел из магазинчика, как раз когда настала очередь последнего покупателя.
- Хм. Похоже, нам снова придется искать свидетелей, - заметил Харри, поднимаясь.
- Я бы по этому поводу особых иллюзий не питала, - сказала Беате, не отрываясь от экрана. - Вспомни, ведь к нам обратился всего один-единственный человек, заявивший, что видел Забойщика, пробиравшегося сквозь пятничную толпу. Да, все же нет лучшего укрытия для бандитов, чем большое скопление людей.
- Все это хорошо, но какие у тебя конкретные предложения?
- Чтобы ты сел. Иначе пропустишь самое важное.
Харри с легким недоумением взглянул на нее и снова повернулся к экрану. На нем юнец за прилавком уставился прямо в камеру, задумчиво ковыряя в носу.
- Самое важное, самое важное, - с легкой досадой пробурчал Харри.
- Взгляни на контейнер под окном.
Несмотря на отблеск стекла, обоим отчетливо был виден мужчина в черном комбинезоне. Он стоял спиной к камере на кромке тротуара между мусорным контейнером и припаркованным автомобилем. Одну руку он положил на край контейнера, в другой держал булочку, от которой время от времени откусывал. Похоже, он наблюдал за банком. Сумку он поставил перед собой на асфальт.
- Это его наблюдательный пункт, - сказала Беате. - Он заказал контейнер и попросил установить его именно здесь. Просто и гениально. Он может следить, когда приезжает инкассация, одновременно оставаясь вне зоны действия камер наблюдения банка. И еще, обрати внимание, как он стоит. Половине из тех, кто идет мимо по тротуару, он попросту не виден из-за контейнера. А для тех, кому он виден, он - мужчина в рабочем комбинезоне и кепке, стоящий возле мусорного контейнера: строительный рабочий, грузчик, ремонтник. Короче говоря, тот, на кого никто не обращает внимания. Так что вовсе не удивительно, что у нас нет свидетелей.
- Он должен был оставить прекрасные пальчики на контейнере, - заметил Харри. - Жаль только, что всю последнюю неделю лил дождь.
- А вот после булочки…
- Он смыл все отпечатки, - закончил свою мысль Харри.
- …ему захотелось пить. Вот, смотри.
Человек в комбинезоне нагнулся, открыл молнию лежащей на асфальте сумки и выудил оттуда белый пластиковый пакет, из которого извлек бутылку.
- Кока-кола, - прошептала Беате. - Перед твоим приходом я как раз увеличивала кадр. Стеклянная бутылка, заткнутая винной пробкой.
Придерживая бутылку за горлышко, мужчина вытащил пробку, запрокинул голову, высоко поднял бутыль и начал пить. Они видели, как по горлышку стекают последние капли, однако козырек кепки надежно скрывал и открытый рот, и лицо мужчины. Он снова убрал бутылку в пакет, завязал его и хотел было снова положить в сумку, однако остановился.
- Смотри, он задумался, - шепнула Беате и тихонько присвистнула: - Сколько места займут деньги?
Главный герой фильма продолжал созерцать сумку. Затем перевел взгляд на контейнер и наконец, по-видимому решившись, резким взмахом отправил по высокой дуге пакет с бутылкой прямо в открытую пасть мусорного бака.
- Три очка! - взревел Харри.
- Победа! - вторя ему, восторженно взвизгнула Беате.
- Черт! - заорал Харри.
- О нет! - застонала Беате, от отчаяния уткнувшись лицом в руль.
- Он должен быть где-то здесь, - сказал Харри. - Подожди!
Едва не сбив дверцей испуганно шарахнувшегося в сторону велосипедиста, он бегом пересек улицу, ворвался в "Севен-элевен" и шагнул к прилавку.
- Когда забрали контейнер? - обратился он к продавцу, поглощенному процессом приготовления хот-догов для двух девиц с мясистыми ляжками.
- Какого хрена, жди своей очереди, - буркнул парень, не поднимая головы.
Одна из девиц возмущенно заверещала, когда Харри перегнулся через прилавок и, преграждая путь юнцу в зеленой рубашке к бутыли с кетчупом, прихватил его за грудки.
- Привет, это снова я, - сказал Харри. - А теперь слушай меня очень внимательно, или я засуну эту сосиску тебе…
Ужас, отразившийся на лице юнца, заставил Харри опомниться. Он отпустил парня и указал на окно, через которое теперь было прекрасно видно отделение банка "Нордеа" на противоположной стороне улицы, которое ранее заслонял зеленый контейнер для мусора.
- Когда забрали контейнер? Ну, быстро!
Парень сглотнул, не смея оторвать от Харри испуганных глаз:
- Только что. Прямо щас.
- Что значит "щас"?
- Ну-у… минуты две назад. - Глаза у него подернулись пленкой, как у курицы.
- Куда?
- Да я-то здесь при чем? Откуда мне снять про эти их контейнеры?
- Знать.
- Чё?
Харри уже был за дверью.
Харри прижал к уху красный мобильник Беате: