Положив трубку, он снова взглянул в зеркало. Так и есть, довольная ухмылочка. Мелкое злорадство. Утоленное тщеславие. Гипертрофированное чувство собственного достоинства. Склонность к садизму. Налицо все составляющие понятия мести. Впрочем, чего-то тут явно не хватало. Он еще раз вгляделся в свое отражение. Может, просто свет не так падает?
Снова усаживаясь за компьютер, Харри подумал, что следовало бы запомнить только что сочиненные им слагаемые мести. Запомнить и пересказать Эуне - он любит подобные штучки. Адрес отправителя полученного им сообщения Харри видел впервые: furie@bolde.com. Наведя на него курсор, он нажал на клавишу.
Он так и остался сидеть, не меняя позы, чувствуя, что весь холод, накопленный природой за год, постепенно проникает в его, Харри Холе, тело.
По мере того как он читал появившиеся на экране строчки, волосы у него на голове вставали дыбом, а кожа стала ему тесна, как внезапно севшая одежда.
Ну что, поиграем? Представим себе, что ты ужинаешь с женщиной, а на следующий день ее находят мертвой. Что будешь делать?
C#MN
В прихожей жалобно звякнул телефон. Харри знал, что это Ракель. Трубку он так и не снял.
Глава 17
Слезы Аравии
Халворсен был немало удивлен, когда, открыв дверь в кабинет, увидел Харри.
- Уже на рабочем месте? А ты знаешь, что на часах всего…
- Вообще сегодня ни минуты не спал, - пробурчал Харри. Скрестив руки на груди, он с досадой поглядывал на монитор. - Черт возьми, как же медленно работает эта техника.
Заглянув ему через плечо, Халворсен бросил взгляд на экран:
- Когда ведешь поиск в Интернете, все дело в скорости передачи данных. Сейчас мы работаем в обычной Сети, но скоро нас обещают подключить к широкополосной локальной. Тогда будет совсем другое дело. Что ты там ищешь? Статьи в "Вестнике предпринимательства"?
- Э…да.
- Арне Албу? Ты беседовал с Вигдис Албу?
- Ну да.
- Что, они действительно имеют какое-то отношение к этому ограблению?
Харри по-прежнему не отрываясь смотрел на экран. Он никогда не говорил Халворсену, что здесь есть хоть какая-то связь с ограблением банка. Но и другого он тоже ему не говорил; вполне естественно, что коллега сам сделал такой вывод. От необходимости отвечать Харри избавило внезапно возникшее на экране лицо Арне Албу. Туго затянутый узел галстука и самая широкая улыбка из всех, которые Харри когда-либо доводилось видеть. Халворсен громко щелкнул языком и начал читать вслух:
- "Тридцать миллионов за семейный бизнес. После вчерашнего приобретения сетью отелей "Choice" всех акций "АО Албу" Арне Албу может сегодня пополнить свой банковский счет на тридцать миллионов крон. В качестве основной причины продажи своего успешного бизнеса сам Арне Албу называет желание больше времени уделять семье. "Я хочу видеть, как подрастают мои дети, - заявил Албу в своем комментарии. - Семья - вот важнейшая из моих инвестиций".
Харри нажал на клавишу "Печать".
- А остальную часть статьи?
- Нет, мне нужна только фотография, - сказал Харри.
- Положил на счет тридцать миллионов и вдобавок еще начал грабить банки?
- Объясню все чуть позже, - пообещал Харри, поднимаясь. - А пока что не мог бы ты мне объяснить, как найти отправителя сообщения по электронной почте?
- Адрес отправителя указан в полученном сообщении.
- Значит, самого человека я смогу установить, как по телефонной книге?
- Нет, но ты можешь найти сервер, с которого отправлено сообщение. Это делается по адресу. А владельцы сервера имеют информацию о том, кому принадлежит тот или иной электронный адрес. Все очень просто. А что, получил по почте что-то интересное?
Харри покачал головой.
- Дай мне только адрес, и я в два счета все для тебя выясню, - предложил Халворсен.
- Ладно. Слышал когда-нибудь о сервере "bolde.com"?
- Нет, но надо проверить. А остальная часть адреса?
Харри замялся:
- Не помню.
Взяв в гараже служебную машину, Харри медленно двинулся вдоль Грёнланнского бульвара. Промозглый ветер играл у кромки тротуара опавшей листвой, успевшей высохнуть на солнце за вчерашний день. Прохожие втягивали голову в плечи и старались засунуть руки поглубже в карманы.
Выехав на Пилестреде, Харри пристроился в хвост трамваю, включил радио и нашел волну NRK "Новости постоянно". Ни слова об убийстве Стине. Зато выражалось опасение, что сотни тысяч детей беженцев в Афганистане могут не пережить суровую тамошнюю зиму. Погиб один американский солдат. Члены его семьи давали интервью. Они жаждали мести. У Бишлета дорога перекрыта, рекомендуется объезд.
- Да? - Даже по этому короткому слову, сказанному в трубку домофона, легко было понять, что Астрид Монсен сильно простужена.
- Это Харри Холе, помните? Мне нужно задать вам пару вопросов. У вас есть время?
Прежде чем ответить, она дважды шмыгнула носом.
- По поводу чего?
- Я бы не хотел разговаривать с вами отсюда.
Она снова пару раз шмыгнула.
- Вам что, сейчас неудобно? - попытался надавить Харри.
Замок загудел, и Харри втиснулся в подъезд.
Поднявшись по лестнице, он увидел Астрид Монсен, поджидавшую его на площадке. Она куталась в наброшенную на плечи теплую шаль.
- Видел вас на похоронах, - начал Харри.
- Я подумала, что хоть кому-нибудь из соседей нужно прийти. - Голос ее звучал гнусаво, как сквозь рупор мегафона.
- Вам кто-то из них знаком?
Чуть помедлив, женщина взяла в руки помятую фотографию:
- Кто именно?
- Да кто бы то ни было. - Слова Харри гулко звучали в тишине подъезда.
Астрид Монсен внимательно рассматривала фотографию. Это продолжалось довольно долго.
- Ну что?
Она покачала головой.
- Вы уверены?
Она кивнула.
- Хм. А не знаете, у Анны был любовник?
- Кого конкретно вы имеете в виду?
Харри насторожился:
- Вы намекаете, что их было несколько?
Женщина пожала плечами:
- Здесь все так слышно. Скажем так, случалось, кто-то поднимался к ней по лестнице.
- Постоянная связь?
- Откуда ж мне знать?
Харри выждал паузу, и она не выдержала:
- Прошлым летом на ее почтовом ящике появился листок с еще чьим-то именем. Насколько там это у них было серьезно, не мне судить…
- Но?..
- Почерк на листке был ее. Просто "Эриксен" - и все. - Узкие губы обозначили подобие улыбки. - Вероятно, он забыл сообщить ей свое имя. Листок висел около недели, затем исчез.
Харри глянул вниз через перила: крутая лестница.
- Лучше уж одна неделя, чем вообще ничего. Вы как считаете?
- Для кого как, - уклонилась она от ответа и взялась за ручку двери. - Мне пора, я слышала, там мне поступило сообщение по электронной почте.
- Ничего, никуда оно не денется.
Женщина внезапно расчихалась.
- Да, но мне необходимо ответить, - наконец сумела выговорить она. Глаза ее сильно слезились. - Это писатель. Мы с ним обсуждаем мой перевод.
- Хорошо, тогда я коротко, - пообещал Харри. - Я бы только хотел, чтобы вы взглянули еще и на этот снимок.
Он протянул ей листок. Астрид Монсен взяла его, бегло взглянула и снова с подозрением уставилась на Харри.
- Не спешите, - настаивал он. - Рассмотрите его хорошенько.
- Мне это ни к чему, - сказала она, возвращая листок.
Путь от Управления полиции Осло до Кёльберг-гате, 21А, занял у Харри десять минут. В обшарпанном кирпичном здании когда-то располагался кожевенный завод, затем типография, кузнечный завод, а также наверняка еще пара каких-нибудь производств - яркое свидетельство того, что некогда промышленность в Осло процветала. Теперь строение было передано криминалистической лаборатории. Несмотря на усовершенствованную систему освещения и современный интерьер, прежнее предназначение здания угадывалось без труда. Харри обнаружил Вебера в одном из холодных просторных помещений - вероятно, бывшем цехе.
- Вот черт! - выругался Харри. - Ты абсолютно уверен?
Вебер устало улыбнулся:
- Отпечатки на бутылке такие четкие, что будь они у нас в архиве, компьютер бы сразу их нам выдал. Разумеется, чтобы быть уверенными на сто десять процентов, мы могли бы сличать вручную. Но на это ушли бы недели, и мы бы все равно ничего не нашли. Это гарантировано.
- Извини, - вздохнул Харри. - Просто я был совершенно убежден, что мы его подловили. Вероятность, что этого типа никогда и ни за что не задерживали, казалась мне ничтожной.
- Отсутствие его в нашей базе данных говорит лишь о том, что надо искать где-то в другом месте. По крайней мере, теперь у нас есть вполне конкретные улики. Эти отпечатки, а также волокна ткани с ограбления на Киркевейен. Если вы его найдете, то ему уже не отпереться. Хельгесен!
Проходивший мимо них молодой человек остановился как вкопанный.
- Эту шапочку с Акерсельвы мне принесли в незапечатанном пакете, - прогремел Вебер. - У нас тут не овчарня. Ясно тебе?
Хельгесен кивнул и красноречиво взглянул на Харри.
- Что ж, ты по-мужски воспринял это известие, - снова обернулся Вебер к Харри. - Во всяком случае, не отличился, как Иварссон сегодня.
- Иварссон?
- Ты что, действительно еще не слышал, что случилось сегодня в "Кишке"?
Видя, что Харри качает головой, Вебер, тихонько посмеиваясь, принялся в предвкушении потирать руки:
- Что ж, Холе, в таком случае попотчую тебя хотя бы хорошей историей.
Рассказ Вебера очень напоминал те отчеты, которые он обычно писал. Короткие, рубленые фразы, дающие представление о ходе событий без всяких там живописных описаний чувств, оттенков звуков либо выражений лиц участников. Однако Харри и сам без труда заполнял соответствующие пробелы. Он как будто видел, как начальник отдела полиции Руне Иварссон и Вебер входят в одно из двух помещений для длительных свиданий в отделении А, слышал лязг закрывшейся за ними двери. Оба помещения находились недалеко от комнаты общих свиданий и были предназначены для семейных посещений. Здесь заключенный мог провести несколько спокойных часов в кругу родных и близких, и потому комнатам этим попытались придать хотя бы видимость уюта: необходимая простая мебель, пластиковые цветы, пара бледных акварелей на стенах.
Когда они вошли, Расколь встал. Под мышкой он держал толстую книгу, а на низком столике перед ним была разложена шахматная доска с расставленными фигурами. Он не произнес ни слова, лишь его карие страдальческие глаза неотступно следили за обоими посетителями. На нем была длинная, похожая на камзол белая рубашка старинного покроя, доходившая ему почти до колен. Заметно было, что Иварссон чувствует себя не совсем в своей тарелке. Резким тоном он велел высокому тощему цыгану сесть. С легкой усмешкой Расколь выполнил его указание.
Иварссон взял с собой Вебера вместо того, чтобы воспользоваться услугами кого-нибудь помоложе из состава следственной группы, отнюдь не случайно. Он считал, что старый опытный лис поможет ему, по его собственному выражению, "видеть Расколя насквозь". Вебер пододвинул стул поближе к двери, сел и вытащил блокнот, а сам Иварссон устроился прямо напротив знаменитого заключенного.
- Прошу вас, господин начальник отдела полиции Иварссон, - сказал Расколь и сделал ладонью жест, который должен был означать, что он предоставляет посетителю право начать шахматную партию.
- Мы пришли не играть, а получить информацию, - сказал Иварссон, разложив перед ним на столе в ряд пять увеличенных кадров видеосъемки налета на Бугстадвейен. - Мы хотим знать, кто это.
Расколь одну за другой взял фотографии и принялся внимательно изучать их, по временам громко хмыкая.
- Не мог бы кто-нибудь из вас одолжить мне ручку? - спросил он, просмотрев все снимки.
Вебер с Иварссоном переглянулись.
- Воспользуйтесь моей, - сказал Вебер, протягивая ему авторучку.
- Я предпочел бы обычную, шариковую, - сказал Расколь, не сводя глаз с Иварссона.
Шеф отдела пожал плечами, вынул из внутреннего кармана шариковую ручку и передал ее Расколю.
- Сначала я хотел бы рассказать вам кое-что о капсулах с краской, - сказал Расколь, раскручивая белую ручку Иварссона, на которой, кстати, абсолютно случайно - хотя и довольно символично - был логотип Норвежского банка. - Как вам известно, в момент ограбления служащие банка всегда пытаются подложить в похищаемые деньги капсулы с краской. В кассеты банкоматов их монтируют заранее. Некоторые капсулы соединены с передатчиком и активируются, как только их начинают перемещать - например, укладывать в сумку. Другие вступают в действие, когда их проносят через определенный контур - предположим, дверь банка. Каждая отдельная капсула может быть снабжена собственным микропередатчиком, соединенным с приемником, который посылает импульс, заставляя капсулу взрываться, если ее отнесут от него на определенное расстояние, к примеру на сотню метров. Некоторые взрываются с определенной задержкой после активации. Сама такая капсула может быть абсолютно любой формы, однако очень небольшой, чтобы ее легко было спрятать среди купюр. Вот такой, - Расколь показал размер капсулы, раздвинув большой и указательный пальцы на два сантиметра. - Сам взрыв безвреден для преступника. Все дело в краске, чернилах.
В руках у него оказался стержень из разобранной ручки.
- Мой дед был мастером по изготовлению чернил. Он рассказывал мне, что в древности, когда хотели приготовить чернила для письма по железу, использовали гуммиарабик. Это смола определенного вида акаций, которую еще называли "слезы Аравии", - она выступает на стволах деревьев в виде вот таких желтоватых капель.
Соединив кончики большого и указательного пальцев, он показал овал размером с грецкий орех.
- Смола выступала в роли связующего элемента, не давая чернилам растечься по железу и в то же время оставляя их относительно жидкими. Однако для их разведения требуется растворитель. В былые времена использовали обычную дождевую воду либо белое вино. А также уксус. Дед говорил, что если пишешь для врага, в чернила надо лить уксус, если для друга - вино.
Иварссон кашлянул, однако Расколь как ни в чем не бывало продолжал:
- Сами чернила в капсулах бесцветны. Они окрашиваются, лишь соприкасаясь с бумагой. Когда красный чернильный порошок, содержащийся в каждой капсуле, попадает на банкноты, он вступает в химическую реакцию, окрашивая их так, что удалить краску невозможно. Банкноты, таким образом, оказываются раз и навсегда помеченными как ворованные.
- Я знаю, как действуют капсулы с краской, - перебил Иварссон. - Лучше скажи…
- Терпение, уважаемый господин начальник отдела. Самое очаровательное в этой технологии - ее очевидная простота. Все настолько несложно, что я и сам мог бы изготовить такую капсулу и поместить ее куда угодно с тем, чтобы она взорвалась на определенном расстоянии от приемника. Все, что мне для этого потребуется, вполне могло бы уместиться в коробку для бутербродов.
Вебер перестал записывать.
- Однако важность красящих капсул вовсе не в технологии их изготовления, дражайший господин начальник отдела полиции Иварссон. Самое главное здесь - сам принцип доносительства. - На лице Расколя появилась широкая улыбка. - Чернила въедаются также в одежду и кожу грабителя, причем настолько глубоко, что если они попадут на руки, отмыть их невозможно. Понтий Пилат и Иуда, не так ли? Кровь на руках. Кровавые деньги. Терзания судьи. Кара доносчику.
Расколь уронил стержень ручки под стол, и, пока нагибался, доставая его, Иварссон знаком попросил Вебера передать ему блокнот.
- Я хочу, чтобы ты написал здесь имя человека на фотографиях, - сказал Иварссон, кладя блокнот на стол. - Как я сказал, мы сюда не играть пришли.
- Нет, не играть, - повторил Расколь, медленно собирая ручку. - Я обещал, что назову вам имя человека, который взял деньги, верно?
- Таков был уговор, - подтвердил Иварссон, подавшись всем телом вперед, ибо Расколь начал что-то писать в блокноте.
- Мы, ксораксане, свято чтим уговор, - сказал он. - Я запишу здесь не только его имя, но даже имя той проститутки, которую он регулярно посещает. Даже имя того человека, которого он пытался нанять, чтобы переломать ноги парню, не так давно разбившему сердце его дочери. Последний, правда, отказался.
- Э-э… что ж, превосходно. - Иварссон, сияя победной улыбкой, обернулся к Веберу.
- Вот. - Расколь протянул ему ручку и блокнот. Иварссон тут же уткнулся в него.
Улыбка разом погасла.
- Но ведь… - Он запнулся. - Хельге Клементсен - это же управляющий. - В глазах его появился проблеск понимания. - Он тоже замешан?
- Еще как, - подтвердил Расколь. - Ведь это же он взял деньги, не так ли?
- И положил их в сумку грабителя, - тихо прибавил Вебер со своего места у двери.
Вопросительное выражение постепенно сползало с лица Иварссона, уступая место ярости:
- Что за бред? Ты ведь обещал мне помочь.
Расколь внимательно выслушал его, изучая длинный острый ноготь на мизинце правой руки. Затем он с важным видом кивнул, склонился над столом и сделал Иварссону знак сесть поближе.
- Ты прав, - шепотом сказал он. - Это и есть помощь. Уясни себе урок жизни. Поучись хотя бы у своего ребенка. Упущенное наверстать нелегко, но можно. - Похлопав Иварссона по плечу, он выпрямился, скрестил руки на груди и кивнул на шахматную доску: - Ваш ход, господин начальник отдела полиции.
Иварссон кипел от злости, шагая с Вебером сквозь "Кишку" - трехсотметровый подземный коридор, соединяющий здание Управления полиции Осло с тюрьмой "Ботсен".
- Кому я поверил?! - шипел Иварссон. - Одному из тех, кто изобрел само жульничество! Довериться проклятому цыгану! - Каждое его слово эхом отражалось от кирпичных стен. Вебер торопился как мог, стараясь поскорее покинуть сырой холодный туннель. "Кишкой" пользовались, когда надо было доставить заключенного на допрос в Управление или же отвести его обратно в тюрьму, и о том, что случалось порой в этом мрачном подземелье, ходили разные слухи.
Кутаясь в полы пиджака, Иварссон прибавил шагу:
- Можешь пообещать мне одну вещь, Вебер? Никогда никому ни слова об этом. - Оглянувшись на следовавшего за ним Вебера, он приподнял бровь: - Идет?
Вероятнее всего, ответ на его вопрос был бы положительным. В этот момент они как раз достигли того места, откуда стены "Кишки" уже были не просто выложены из кирпича, а покрашены в оранжевый цвет. И тут Вебер услышал негромкий звук: "пуф". Иварссон, испуганно вскрикнув, рухнул на колени прямо в лужу и схватился за грудь.
Вебер захлопотал вокруг него, тщетно бросая взгляды то в одну, то в другую сторону туннеля. Никого. Посмотрев на Иварссона, он увидел, что тот, по-прежнему стоя на коленях, с ужасом взирает на свою руку, окрасившуюся в красный цвет.
- Это кровь, - стонал он. - Я умираю.
Глаза Иварссона расширились и занимали теперь чуть ли не все лицо.
- Что, что такое? - дрожащим голосом спросил Иварссон, видя, что Вебер смотрит на него с неподдельным изумлением и некоторой долей иронии.
- Тебе надо будет сходить в чистку, - сказал Вебер.