– В какое время вы вселились в коттедж в прошлый вторник?
– Около шести вечера.
– Вы держали под наблюдением десятый коттедж, который снял Харрисон Боринг, не так ли?
– Да.
– Вы видели обвиняемую в тот вечер?
– Да.
– В какое время?
– Я вел записи. Я могу в них взглянуть?
– Эти записи сделаны вашей рукой?
– Да.
– Это ваш почерк?
– Да.
– Вы делали их когда вели наблюдение?
– Да.
Окружной прокурор кивнул.
– Вы можете взглянуть в ваши записи, чтобы освежить память.
– Обвиняемая вошла в домик в девять часов вечера, а вышла в двенадцать минут десятого, – сообщил Диллард.
– Вы уверены насчет времени, мистер Диллард?
– Абсолютно.
– Ваши часы шли правильно?
– Я всегда ношу точные часы и регулярно проверяю их по сигналам, передаваемым по радио.
– Вы обратили внимание на поведение обвиняемой, когда она выходила из коттеджа Боринга? Что-нибудь указывало на эмоциональное возбуждение?
– Она страшно торопилась. Она вылетела из домика и бросилась к своей машине, припаркованной перед ним.
– Вы узнали обвиняемую?
– Да.
– Вы записали номер машины, на которой она приехала?
– Да.
– Назовите его.
– TNN-148.
– Вы проверили, на кого зарегистрирована машина?
– Да.
– И чья фамилия значится на регистрационном свидетельстве прикрепленном к лобовому стеклу?
– Дайанн Алдер.
– После того, как обвиняемая уехала, кто еще заходил к Борингу?
– Через какое-то время появилась администраторша мотеля, приоткрыла дверь, заглянула внутрь и поспешила прочь.
– А кто-нибудь после нее был?
– Двое полицейских.
– А после них?
– Санитары с носилками.
– Санитары появились, пока полицейские находились внутри?
– Да.
– Значит, после того, как обвиняемая вышла из домика, никто не заходил внутрь до появления полиции, не так ли?
– Все правильно.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Леланд и Мейсону.
– Не исключено, что я не понял ваших слов, мистер Диллард, – обратился Мейсон к свидетелю. – Вы сказали, что после того, как обвиняемая уехала, никто не заходил в коттедж до появления полиции, не так ли?
– Все правильно.
– А как насчет администраторши мотеля? Разве она не заходила туда?
– Она просто заглянула внутрь.
– Что вы имеете в виду под словами "заглянула внутрь"?
– Открыла дверь и заглянула внутрь.
– Она заходила в коттедж?
– Все зависит от того, что вы имеете в виду под словом "заходила". Она стояла в дверном проеме.
– Она делала шаг внутрь?
– Да.
– Она закрывала за собой дверь?
– Я… не думаю.
– У вас с собой блокнот, в который вы записывали время?
– Да.
– Я могу на него взглянуть? – спросил Мейсон.
Свидетель протянул блокнот адвокату.
– У вас здесь записано, что в коттедж заходил мужчина, приехавший на спортивной машине, – заметил Мейсон.
– Это было раньше.
– Затем в домик заходил еще один мужчина в темных очках.
– Ваша Честь, я возражаю против подобного ведения перекрестного допроса, – встал со своего места Леланд. – Целью моего вызова этого свидетеля было только показать, что обвиняемая заходила в коттедж, занимаемый Борингом, и она последняя видела погибшего живым. Она провела внутри двенадцать минут, а, выйдя на улицу, находилась в крайне возбужденном состоянии. Свидетель освежил свою память по заметкам, сделанным во время наблюдения. Мистер Мейсон имеет право допрашивать его по этим записям только с целью подтвердить их истинность. Он не может выходить за рамки допустимого законом и допрашивать свидетеля по аспектам, не поднятым во время допроса свидетеля выставившей стороной.
– Я считаю, что при сложившихся обстоятельствах – это ненужное ограничение в отношении перекрестного допроса, – решил судья Талент.
Леланд продолжал стоять.
– Ваша Честь, – снова обратился он к судье, – я не хочу с вами спорить, однако, это чрезвычайно важный момент. Мы можем уйти в сторону от главного, если во время перекрестного допроса будет обсуждаться масса побочных вещей. Сейчас проводится предварительное слушание, на котором нужно только показать, что совершено преступление и есть достаточно оснований считать, что его совершила обвиняемая. Это единственная цель предварительного слушания, и от меня, как представителя окружной прокуратуры, больше ничего не требуется.
– Вы желаете выступить по этому вопросу, господин адвокат? – обратился судья Талент к Мейсону.
– Да, – кивнул тот. – Я считаю, что показания этого свидетеля теряют силу без его записей. Я намерен доказать, что его записи неточны, и на этом основании требовать вычеркнуть из протокола все его показания.
– В настоящее время, допрашивая его о других лицах, заходивших в домик, занимаемый Борингом, вы пытаетесь только показать истинность и обоснованность его записей?
– Это основная цель моего перекрестного допроса.
– Возражение отклоняется, – постановил судья Талент. – Вы, несомненно, имеете право допросить его по этим записям.
– Отвечайте на вопрос, – велел Мейсон.
– Мои записи показывают, что один мужчина зашел в домик в восемь вечера и вышел в восемь пятнадцать, другой зашел в восемь двадцать и вышел в восемь тридцать пять, женщина зашла в восемь тридцать шесть и вышла в восемь сорок пять, мужчина в черных очках зашел в восемь сорок шесть и вышел в восемь пятьдесят, обвиняемая зашла в девять и вышла в девять двенадцать.
– Когда вы в последний раз видели погибшего?
– Когда он заходил в десятый домик.
– Вы не видели, чтобы он лично подходил к двери и впускал кого-либо из упомянутых вами лиц?
– Нет… Минутку. Я видел, как Боринг выходил на стоянку и осматривал мою машину, припаркованную там. Это было вскоре после того, как мы оба зарегистрировались в мотеле, еще до того, как он принял кого-либо из посетителей.
– Сейчас я вас об этом не спрашиваю, – заметил Мейсон. – Как я вижу, в ваших записях ничего не указано о том, что происходило после двенадцати минут десятого.
– В то время обвиняемая вышла из домика.
– И в ваших записях больше ничего не отмечено?
– Я тогда прекратил делать записи.
– Почему? Вы знали, что Харрисон Т.Боринг мертв?
– О, Ваша Честь, я возражаю, – вскочил со своего места Леланд. – Вопрос просто абсурден.
– У свидетеля должна была быть причина, почему он перестал вести записи, – заметил судья Талент. – Я считаю, что адвокат защиты имеет право допросить его насчет сделанных записей. Возражение отклоняется.
– Ну, я прекратил вести записи, когда уехала обвиняемая, потому…
– Почему? – спросил Мейсон.
– Потому что вы, мистер Мейсон, и мой шеф приехали лично в тот домик, в котором я сидел, и вы сами могли видеть, что происходит.
– О, понятно, значит, вы прекратили делать записи, когда я появился в домике, не так ли?
– Все правильно.
– И вы хотите убедить нас в том, что до того момента все записи велись очень точно?
– Да.
– Однако, ваши записи не показывают время прибытия полицейских. Они также не показывают, в какое время приехала скорая.
– Ну, я же рассказал вам об этом.
– Вы не знали, что мы приедем, – заметил Мейсон.
– Я вас ждал.
– Таким образом, вы прекратили вести записи, когда начали ждать нашего приезда?
– Я решил, что нет необходимости записывать, когда приехала полиция и когда приехала скорая. Я не за этим следил, а за объектом.
– В ваших записях также не указывается, когда администраторша мотеля вошла в домик, сколько она там пробыла и когда вышла.
– Она просто заглянула внутрь и вышла, поэтому я не посчитал это важным.
– О, значит, вы записывали только то, что считали важным, – сделал вывод Мейсон. – Другими словами, если в домик Боринга входил человек, появление которого вы не считали важным, вы ничего не записывали по этому поводу в свой блокнот?
– Ну, я… Хорошо, я допустил здесь промах, – признал Диллард. – Я не записал время, когда внутрь заглядывала администраторша мотеля.
– А также время ее ухода?
– Это произошло практически одновременно.
– Она вошла и вышла одновременно? – с неверием в голосе переспросил Мейсон.
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, мистер Мейсон. Она вошла и… пробыла там не больше секунды, а потом выбежала на улицу.
– В коттедже, который вы занимали, был телефон?
– Да.
– Вы упоминали, что ваш шеф находился в Риверсайде?
– Человек, перед которым я отчитываюсь по месту своей работы.
– Вы имеете в виду Сиднея Ная?
– Да.
– Вы звонили Сиднею Наю?
– Да.
– Когда?
– Сразу же после того, как администраторша мотеля выбежала на улицу. Я понял, что что-то случилось.
– Мне хотелось бы, чтобы вы точно описали комнату, из которой вели наблюдение. Там была кровать?
– Да.
– Стул?
– Да.
– Окно выходило на стоянку для автомашин и из него вы могли наблюдать за входом в десятый коттедж?
– Да.
– И телефон тоже был?
– Да.
– Где он стоял?
– Рядом с кроватью.
– После того, как вы увидели, что администраторша выбежала из домика Боринга, вы сняли трубку телефонного аппарата и позвонили с отчетом Сиду Наю, не так ли?
– Это нельзя назвать отчетом. Я просто произнес одну фразу: сигнал, что что-то случилось.
– Что именно вы сказали?
– Когда он взял трубку и понял, что звоню я, я произнес: "Гей Руб!"
– Вы раньше работали в цирке?
– Да.
– И клич "Гей, Руб!" означает призыв к циркачам объединяться против всех, кто не работает в цирке?
– Примерно так, да.
– Вам было сложно дозвониться до Сида Ная?
– Нет, он сразу же поднял трубку.
– Я спросил: вам сложно было дозвониться до Сида Ная?
– Ну, да. Администраторша в это время, естественно, звонила в полицию и…
– Вы не знаете, чем в это время занималась администраторша, – перебил Мейсон. – Вы же не видели ее в тот момент?
– Нет.
– В таком случае, вы не знаете, что она делала.
– Я предположил, что она делала, потому что мне пришлось довольно долго сидеть у аппарата и поднимать и опускать трубку, пока на коммутаторе не ответили.
– Вы знали, что звонки идут через коммутатор, находящийся в административном здании мотеля?
– Да.
– И администраторша или оператор коммутатора соединяет звонящих с городской линией?
– Мне пришлось продиктовать ей нужный номер, а она уже с ним связывалась.
– Когда вы разговаривали по телефону, вы стояли спиной к окну?
– Я не мог находиться в двух местах одновременно.
– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – А раньше в тот вечер вы звонили Сиду Наю?
– Нет… Ой, минутку. Да, звонил. Я сообщил ему, что меня срисовали.
– Что вы имеете в виду?
– У объекта возникли подозрения. Он вышел из своего домика, осмотрел мою машину и прочитал, что написано на регистрационном свидетельстве.
– Это был последний раз, когда вы видели погибшего?
– Да.
– А пока он осматривал вашу машину, вы позвонили Сиду Наю?
– Нет, я подождал, пока мистер Боринг не закончит и не вернется в свой домик.
– Вы имеете в виду коттедж номер десять?
– Да.
– И после этого вы позвонили Сиду Наю и сообщили, что вас срисовали?
– Да.
– О чем-нибудь еще вы говорили с Сидом Наем?
– Нет, это все.
– Разве вы не говорили ему, что проголодались?
– Да, все правильно. Я спросил у него, нельзя ли мне сходить поужинать.
– Что он ответил?
– Что нельзя. Чтобы я оставался на месте. Он… По-моему, он тогда находился в вашем номере, мистер Мейсон, и передавал мне ваши указания.
– И все это время вы находились у телефонного аппарата?
– Естественно.
– Повернувшись спиной к окну?
– Да.
– Таким образом, ваши записи являются неточными и неполными, потому что не показывают, что происходило после того, как уехала обвиняемая.
– Тогда уже ничего не происходило. Только приехала полиция.
– А как насчет администратора мотеля?
– Да, появлялась администраторша.
– А за время вашего телефонного разговора и того времени, что вы потратили, чтобы дозвониться, и стояли спиной к окну, в домик могло войти и выйти несколько человек, не так ли?
– Ну… Как я уже говорил, мистер Мейсон, я не мог находиться в двух местах одновременно.
– Значит, Боринга вообще могло не быть в десятом домике, когда туда заходила обвиняемая.
– Как так? – не понял Диллард.
– Боринг мог уйти, пока вы звонили Сиду Наю, чтобы сообщить, что вас срисовали, как вы выразились, и вернуться после того, как туда заходила администратор, пока вы снова звонили Сиду Наю, чтобы сказать: "Гей, Руб!"
– Хорошо, я держал домик Боринга под наблюдением, однако, я не в состоянии находиться в двух местах одновременно. Естественно, если я звонил по телефону, то не мог сидеть у окна. Когда я ходил в туалет, я тоже не смотрел на домик Боринга.
– Значит, вы не вели наблюдение все время .
– Я вел за ним наблюдение – то, что от меня требовалось. Однако, разумно предположить, что, например, естественные потребности заставляют человека отлучиться на какое-то время.
– Следовательно, ваши записи неточны, поскольку не показывают всех, кто заходил в домик Боринга, и всех, кто из него выходил.
– Мои записи точны.
– Они показывают лиц, которых вы видели, – поправил Мейсон, – однако, вы не знаете, сколько человек зашло и вышло, пока вы не сидели у окна.
– Я увидел бы их, – возразил Диллард.
– Вы, по крайней мере, один раз ходили в туалет?
– Да.
– Не исключено, что и два раза?
– Не исключено.
– И вы не записали время, когда администратор заходила в домик Боринга?
– Нет.
– Или когда она уходила?
– Нет.
– Это все, – объявил Мейсон.
– Я планировал закончить представление своей версии допросом только что выступавшего свидетеля, – сказал Леланд, – однако, при сложившихся обстоятельствах и в связи с поднятым адвокатом защиты техническим аспектом, я хотел бы пригласить администратора мотеля. Миссис Кармен Бради, пройдите, пожалуйста, вперед и примите присягу.
Миссис Бради приняла присягу и идентифицировала себя, как администратора мотеля.
– Заходили ли вы в коттедж номер десять во вторник вечером? – обратился к свидетельнице окружной прокурор.
– Да.
– В какое время?
– Я специально его записала. Ровно в девять двенадцать.
– Почему вы туда пошли?
– Мне позвонили и женский голос посоветовал проверить постояльца из десятого домика, потому что, похоже, ему плохо. Я зашла в домик и увидела, что мистер Боринг лежит на полу. Он с трудом дышал. Я бросилась назад в административное здание и вызвала полицию.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Леланд к Мейсону.
– В какое время поступил звонок?
– В двенадцать минут десятого.
– И вы отправились в домик Боринга?
– Да.
– Сколько вы там находились?
– Практически нисколько. Я открыла дверь, увидела, что он лежит на полу, повернулась и бросилась назад, чтобы вызвать полицию.
– Сразу же?
– Сразу же.
– Вы закрывали за собой дверь, когда заходили в домик Боринга?
– Я… я не помню, мистер Мейсон. По-моему, я уже начала ее закрывать, но тут заметила мужчину на полу. Я удивилась, подошла к нему, склонилась над ним, поняла, что он все еще жив, и бросилась звонить в полицию.
– Как вы фиксируете время поступившего звонка?
– Я его записала.
– По предложению полиции?
– Да.
– В таком случае, вы его записали не тогда, когда звонок поступил, а несколько позднее, – заметил Мейсон.
– Всего через несколько минут.
– Через сколько?
– Я сообщила в полицию, что в мотеле находится раненый, они поинтересовались, откуда мне это известно. Я объяснила, что мне позвонили и сказали об этом. Тогда полиция посоветовала мне записать время.
– И вы последовали их совету?
– Да.
– А в какое всеми вы разговаривали с полицией?
– Было чуть больше, чем девять тринадцать.
– Значит, вы записали время "девять двенадцать", когда было уже чуть больше, чем девять тринадцать?
– Я решила, что звонок поступил минуту назад.
– Вы получили информацию от той женщины, повесили трубку и сразу же направились в десятый домик?
– Да.
– А затем вернулись назад, подняли трубку и позвонили в полицию?
– Да.
– Десятый коттедж расположен далеко от административного здания?
– Не больше, чем в семидесяти пяти футах.
– Полиция сказала вам, что вы позвонили им в девять тринадцать?
– Тогда нет.
– Как вы определили время?
– По электрическим часам у меня в конторе.
– На тех часах было девять тринадцать?
Свидетельница колебалась.
– Так что показывали часы?
– Девять семнадцать.
– Однако, вы только что поклялись, что было девять тринадцать.
– Да.
– На каком основании?
– Данные в полиции показывают, что я позвонила им в девять тринадцать. Их часы идут с точностью до секунды. Позднее, когда я проверила свои часы, я выяснила, что они спешат.
– Когда вы их проверяли?
– На следующий день.
– Вы решили их проверить, обнаружив, что имеется несоответствие между временем, записанным в полиции, и временем, записанным вами?
– Да.
– У меня больше нет вопросов, – объявил Мейсон.
– Я хотел бы пригласить доктора Пауэрса для дачи показаний, – объявил Леланд.
Доктор Пауэрс занял свидетельскую ложу.
– Вы проводили вскрытие трупа в среду утром? – обратился окружной прокурор к доктору.
– Да.
– Вам доводилось раньше видеть этого человека?
– Я лечил его, когда его привезла скорая.
– Опишите, пожалуйста, его состояние, когда его привезла скорая.
– Человек умирал.
– Когда он умер?
– Примерно через двадцать минут после поступления к нам.
– Вы знаете причину смести?
– Черепно-мозговая травма. Его ударили по затылку каким-то тупым предметом.
– Ударили каким-то тупым предметом? – переспросил окружной прокурор.
– Да, я так считаю.
– В результате чего он получил черепно-мозговую травму?
– Да.
– Которая привела к смерти?
– Да.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился Леланд к Перри Мейсону.
– Имело ли место наружное кровотечение?
– Нет.
– Внутреннее кровотечение?
– Да. Внутри черепной коробки.
– Можно ли получить подобную травму в результате падения, доктор?
– Нет. По участку черепной коробки, о котором идет речь, нанесли сильный удар каким-то тяжелым предметом.