- Дед у меня чудо! Раз он тебя направил ко мне, значит, ты ему понравился. Он абы кого не пошлет, а если пошлет, то подальше…
И черноусый весело рассмеялся - так ему понравилась собственная шутка.
- Это точно! - поддержал Ярыгин.
Он и не заметил, когда Кирилл и Ольга подошли к нему. Оболенцев шлепнул Ярыгина по спине и представил Ольге:
- А вот это мой лучший друг Ваня! Прошу знакомиться!
Мгновенно повернувшийся к ним Ярыгин только и смог выговорить от изумления:
- Э-э-э…
- Сочетание приятного с полезным? - иронично спросила вдруг Ольга. - Не прогулка по морю, а допрос на пленэре?
Она развернулась и быстро пошла по пирсу в сторону морвокзала.
- Не понял! - растерялся Оболенцев.
- Вот так-так! - тоже не сразу пришел в себя и Ярыгин. - Ну ты даешь! Это же Северина… та, что взбрыкнула… Беги, догоняй!
Оболенцев бросился догонять Ольгу. Он взял ее за руку и остановил.
- Давай поговорим! В таком темпе, какой предложила ты, невозможно беседовать.
Ольга попыталась вырвать руку, но железную хватку Оболенцева не так-то легко было сломить.
- Отстань! - злилась она. - Скоро ты меня и в постели будешь допрашивать!
- Прекрати! - уговаривал ее Оболенцев. - Ты только представь себе, как мы выглядим со стороны, и тебе сразу же станет смешно…
Ольга испуганно оглянулась и рассмеялась. Оболенцев разжал наручники своих пальцев, и Ольга потерла запястье.
- Железная лапа!.. Помнишь "Маугли"?
- Помнишь, помнишь! - улыбнулся Оболенцев. - Лучше скажи, чего ты в бега пустилась? Иван - наш друг! Друг, на которого можно во всем положиться…
- Даже нашему другу, - перебила его Ольга, - я не обязана рассказывать о своей личной жизни…
- Извини! - спохватился Оболенцев, вдруг осознав, что не имеет права спрашивать любимую женщину, что у нее было до встречи с ним.
- Мне не за что извинять тебя, Кирилл! - повернулась к нему Ольга и сразу же расцвела. - Как и тебе меня!
Оболенцев привлек Ольгу к себе, и они так жарко поцеловались, что, казалось, прилипли друг к другу навсегда.
Из рубки катера, стоявшего на приколе рядом с судном седоусого, влюбленных фотографировал Цвях.
Появление Оболенцева с Ольгой Севериной привело его в изумление.
"Черт подери! - сказал он себе. - Шустрые мужики эти москвичи! За лучшими кадрами охотятся… А Северина-то, Северина! Во тихоня! В тихом омуте черти водятся! Кого отшила, а кого взяла. И мужик он так себе, и вообще… Багирову надо сообщить. Обрадуется. Из-за нее ему хорошую клизму тогда сделали. Вот умора. Дуры бабы! Эта красотка могла начать новую жизнь, переехать в Москву, квартирку ей сразу же предоставили бы. Заведи себе тайного воздыхателя и заполняй свободное время в свое удовольствие. Что эти стервы с мужиками делают! Любого охмурят".
Разговаривая сам с собой, Цвях не забывал о деле, продолжая фотографировать.
Кирилл с Ольгой, оторвавшись наконец друг от друга, взялись за руки и вернулись к Ярыгину, который вместе с усачом ожидал дальнейшего развития событий. Когда они подошли, моряк завел мотор, и через минуту, взревев, катер уже мчался в открытое море.
- Куда держим курс? - спросил черноусый, обе руки которого были покрыты затейливыми татуировками. - Направо?
- В отпуске - только налево, в сторону "Белой дачи", - плоско пошутил Ярыгин. Обернувшись назад, добавил: - Конечно, если дама не возражает?
Ольга надела темные очки и промолчала. Она все еще сомневалась. Реплики Ярыгина немного коробили ее. Исподволь наблюдая за друзьями и сопоставляя их, она пыталась понять, что же у них общего, кроме работы, и склонялась к мысли, что ее подозрения напрасны - не таков Кирилл, чтобы затеять низкую игру.
Поравнявшись с бухтой, в глубине которой за зеленью деревьев виднелись контуры особняка из светлого камня, водитель бросил с насмешкой:
- А тут отдыхают слуги народа!
- Интересно! - воскликнул Ярыгин. - Подрули-ка ближе.
Снизив скорость, водитель объяснил:
- Могу к буйкам, а дальше нет - у "Белой дачи" запрещено подходить к берегу.
- Я бы не прочь побывать в особнячке, - всматриваясь в строения на берегу, Ярыгин засмеялся. - Как там живут?
- Живут как надо, - проронил водитель.
- Оля, жаль, что вы не любопытная, - пошутил Ярыгин.
Оболенцев укоризненно посмотрел на друга. Ольга, заметив это и отбросив остатки сомнений, звонко отозвалась:
- Знай я, как вы мучаетесь, я бы тогда не отказалась.
Катер неожиданно зачихал и задергался. Немного поскользив по водной глади, он остановился.
- Палубной команде, аврал! - скомандовал Ярыгин. - Всем стоять согласно швартового расписания! Всем стоять!
Все рассмеялись. Черноусый молодец предложил причалить к берегу, поскольку его попытки развить скорость оканчивались неудачей. Мотор каждый раз захлебывался и глох. Отыскав подходящее для швартовки место, моряк высадил друзей на берег, а сам стал возиться с мотором. Подростки на костре жарили рыбу, а между ними и катером дочерна загорелые мальчишки в масках с трубками и в ластах ныряли с острогами в руках.
На берегу Оболенцев, присев на корточки, подобрал гальку.
- Смотри, Оля, похожа на ежика.
Ольга, отжав мокрые волосы, взяла у него гальку и, повертев в пальцах, сказала:
- Здесь и "куриный бог" попадается. Говорят, к счастью.
Подойдя к посиневшему мальчугану, которого от холода бил колотун, Ярыгин полюбопытствовал:
- Ну что, Нептун, удачно охотился?
Мальчуган трезубцем показал вниз. Там, привязанные веревкой, болтались в воде две камбалы и еще какие-то рыбешки.
Ярыгин поглядел на них и с уважением произнес:
- Орел!
Похвала оказала неожиданное воздействие - мальчуган сплюнул и, клацая зубами, хрипло вымолвил:
- Дай закурить.
- А сто грамм не хочешь? Для растирания!
А в это время, продолжая вертеть пальцами гальку-ежика, Ольга откровенничала с Оболенцевым:
- …Поразительное холуйство. Главное - они думают, что оказывают благодеяние, уверены, что все на свете продается и покупается. А тех, для кого собственное достоинство - не пустой звук, считают ненормальными. Они готовы на все, лишь бы угодить хозяевам "Белой дачи"… - Она помолчала. - Значит, завтра?
- Да, - вяло подтвердил Оболенцев. - Утренним рейсом, в девять пятнадцать… Но, судя по всему, я скоро вернусь, - негромко добавил он. - Не скучай…
В прокуратуре Союза
По приезде в Москву Оболенцев сразу же записался на прием к заместителю Генерального прокурора СССР Надеинову, а Ярыгин занялся ремонтом квартиры, махнув рукой на обещавшего ему помочь Оболенцева.
- Пока ты соберешься, я уже все закончу. Ты давай готовься к докладу. От него многое зависит.
- Это точно! Надеинов - человек трезвомыслящий! Если железных доказательств не будет, он не станет даже связываться. Но если скажет "да", то от слова своего уже ни за что не откажется. Кремень-человек!
Ярыгин тяжело вздохнул:
- У нас тоже кремни! Такие кремни, что только искры отлетают!
Оболенцеву назначили встречу на 18 июля в 12 часов дня.
И этот день настал.
Оболенцев добрался на метро до станции "Пушкинская" и вышел на улицу Горького. Вереницы машин замирали у светофоров, а затем срывались с места, зачастую окутывая все вокруг клубами выхлопных газов.
Толпа озабоченных, куда-то спешащих и не замечающих друг друга людей поглотила его. Но он поспешил вырваться и свернул в скверик к памятнику Пушкину. Пройдя сквер, Оболенцев перешел к Дому актера, к кафе "Лакомка" и, сокращая путь, пошел проходными дворами мимо как всегда отвратительно пахнувших мусорных баков, мимо завсегдатаев-алкашей, скучившихся у пункта приема стеклотары.
На Немировича-Данченко он через черный ход вошел в прокуратуру Союза. Миновав мраморный зал, Оболенцев вышел к лифту и поднялся на пятый этаж.
Когда двери лифта автоматически открылись, он оказался перед кабинетом с табличкой "Заместитель Генерального прокурора СССР Надеинов В. С.".
В прямоугольной формы приемной за столом со множеством телефонов сидела секретарша. Оболенцев поздоровался с ней и взглянул на настенные часы. Она тоже посмотрела на них и по селектору доложила Надеинову, что Оболенцев прибыл.
- Проси! Пусть войдет! - ответил усталый голос.
Секретарша глазами показала на дверь кабинета, и Оболенцев взялся за ручку двери.
Просторный кабинет заместителя Генерального прокурора СССР был отделан матовым деревом. Справа от входа стоял длинный стол для заседаний. Вдоль стены слева - встроенный шкаф. Между двух окон - приставной столик, возле которого два глубоких кресла. В углу напротив - высокие напольные часы с боем. Рядом с ними - настенный календарь.
Чуть выше среднего роста мужчина с густой седой шевелюрой стоял у окна, заложив руки за спину.
Оболенцев прикрыл за собой входную дверь в кабинет и остановился у входа.
Надеинов еще несколько секунд постоял у окна в задумчивости, затем повернулся и подошел к Оболенцеву. Протянув руку для приветствия, спокойно сказал:
- Здравствуйте, Кирилл Владимирович. Я внимательно изучил представленные вами материалы. Если согласиться с вами, то можно сделать вывод, что при расследовании дела "Океан" отцам города удалось пустить нас по ложному следу.
- Совершенно верно, - обрадовался Оболенцев.
- Лишь этим можно объяснить причину прекращения нами расследования части эпизодов по делу, как выясняется, весьма существенных. Кстати, на каком основании прекратили дело в отношении Юрпалова?
- Вследствие изменения обстановки! - с грустной иронией произнес Оболенцев.
Надеинов жестом пригласил Оболенцева подойти поближе.
- А почему прокурор города молчал? - спросил Надеинов, пристально всматриваясь в лицо собеседника.
- Он трижды отменял постановление о прекращении дела и в итоге был освобожден от занимаемой должности, так сказать, под предлогом истечения срока конституционных полномочий…
- Даже так! - задумчиво произнес Надеинов.
- Прокурор области рекомендовал его на новый срок, - продолжил Оболенцев, - однако горком не согласился. Они, предположительно Борзов, поставили туда своего человека…
- Скорее, не горком, а обком - Липатов! - поправил Надеинов. - И что дальше?
- Ну и, резюмируя сказанное, думаю, отцы города, спрятав концы в воду и на время заморозив активную деятельность, отвели главный удар… Прежде всего от себя…
- Вы всё понимаете? - спросил Надеинов, бросив на Оболенцева быстрый взгляд.
- Всё! - жестко ответил Оболенцев.
- Подождите пока в приемной! - предложил Надеинов. - Я хочу вам кое-что показать.
Оболенцев вышел из кабинета.
Надеинов некоторое время стоял у окна и смотрел в сторону Кремля. Из его окна хорошо виднелась звезда Спасской башни. Потом он подошел к столу и поднял трубку телефона, на диске которого был изображен государственный герб.
- Сергей Михайлович? Добрый день. Надеинов говорит, - обратился он к невидимому собеседнику. - Не хотите ли взглянуть на новые поступления?
- Здравствуй, законник, здравствуй! И что, это интересно для ценителя? - спросил интеллигентный голос. - Что за картина?
- Картина называется "Ад"! - пояснил Надеинов.
- Это действительно интересно! - Невидимый собеседник немного помолчал. - Сделаем так: я поеду обедать и по дороге загляну к тебе! Добро? Через двадцать минут!
Оболенцев взволнованно мерил шагами приемную кабинета Надеинова, игнорируя молчаливый вопрос в глазах секретарши, с интересом наблюдавшей за ним. Ведь разговор, по существу, пока так и не был завершен.
Но он ждал недолго. Тихо открылась дверь, и в приемную вышел Надеинов.
- Я по триста семнадцатому, - обратился Надеинов к секретарше. - Если что, вы знаете, где меня искать.
По номеру телефона Оболенцев понял, что они идут в подвал. Там обычно хранились до суда изъятые при обысках вещественные доказательства.
Надеинов жестом пригласил Оболенцева следовать за ним и вышел из приемной. Они направились к лифту, спустились вниз, прошли длинным узким коридором до боковой лестницы, по которой спустились еще на пол-этажа, и оказались в плохо освещенном помещении с голыми стенами перед громадной бронированной дверью.
Дежурный, читавший книжку за столом, когда Надеинов с Оболенцевым вошли в помещение, испуганно вскочил на ноги и поспешил открыть ее. Как только они вошли в сводчатый зал, заполненный скульптурами, иконами, живописными полотнами и множеством коробок, он аккуратно закрыл дверь.
Надеинов, дождавшись, когда дверь за ними прикроется, открыл папку с документами и достал фотографию Майера, снятого на фоне гостиницы "Империал". Возвращая ее Оболенцеву, он спокойно произнес:
- Значит, Майер жив. Свое слово в деле "Океан" он все же сказал.
- Думаю, что это было не последнее его слово, но уже в новом деле, - также спокойно заметил Оболенцев.
- Что вы имеете в виду? - заинтересовался Надеинов.
- Мне кажется, Майер не остановится. Он будет собирать информацию там. Как только узнает, что дело принято к производству, перебросит ее в Союз, - пояснил Оболенцев.
- Это безумие! Он что, не понимает, что все эти его бумажки здесь никакой доказательной силы не имеют? Ведь он может нам все дело погубить! И не только дело… - возмутился Надеинов.
- Да все он понимает… Но старик одержим. Я сам, по правде говоря, боюсь, как бы из-за его усердия нам политику не пришили, - проговорил Оболенцев.
- Вот-вот. Поэтому нам это дело надо раскрутить в сжатые сроки! И никаких контактов с Майером. У нас у самих достаточно сил, чтобы поднять дело! Вы поняли? - твердо спросил Надеинов.
- Конечно, - лаконично ответил Оболенцев.
- Ваше главное преимущество - это внезапность, - продолжал Надеинов, - ну, а когда они опомнятся… Держитесь! Для посторонних ушей ту часть дела, которая будет разрабатываться по наводке, назовем операцией "Империал"!
- Хорошее название, - подметил Оболенцев.
- И еще. Советую вам не останавливаться в центральных и интуристовских гостиницах.
- Я уже забронировал гостиницу цирка. Номера подешевле, прослушивать и пасти там сложнее, - доложил Оболенцев.
Надеинов подвел Оболенцева к одной из картин, на которой была изображена панорама ада: сатана, огонь, черти, мучащие грешников.
- "Ад", школа Босха! - Надеинов внимательно рассматривал картину. - Вам ничего не напоминает?
- Наверное, то же, что и вам, Виктор Сергеевич, - место, где Десять Заповедей преследуются по закону, - дипломатично ответил Оболенцев.
- Надеюсь, вы помните, что в этом сюжете дьявол - фигура положительная? - напомнил Надеинов. - Довольно смело в эпоху инквизиции!
- Разумеется! - скромно подтвердил Оболенцев.
- Что ж, тогда будем считать, что инструктаж состоялся, отменяйте постановление о прекращении дела! - отчеканил Надеинов. - И теперь уж тщательно и, главное, доказательно исследуйте все. Только осторожно.
- Головой ручаюсь… - начал Оболенцев.
- Боюсь, - прервал его Надеинов, - что наши головы недорого стоят.
И на прощание он неожиданно протянул руку Оболенцеву. Рукопожатие его было крепким и каким-то теплым.
Оболенцев покинул зал под сводами, а Надеинов остался возле картины "Ад".
Поднявшись по лестнице в коридор, Оболенцев столкнулся с крепким, коротко стриженным парнем. Реакция того была мгновенной: развернувшись лицом к Оболенцеву, он прикрыл идущего следом за ним лысого человека среднего роста в очках, почти незаметно проскользнувшего мимо Оболенцева. Следом исчез и парень.
"Отработанный приемчик! - подумал Оболенцев. - Чья школа, тоже голову ломать не надо".
Он шел коридорами и размышлял.
"Если это был студенческий товарищ Надеинова, теперь занимающий высокое положение, то он дружен с Андроповым. Значит, Надеинов уже все просчитал. Он понимает опасность и решил подстраховаться".
А крепкий парень с короткой стрижкой уже открывал бронированную дверь.
Когда человек в роговых очках вошел в сводчатый зал, охранник немедленно закрыл дверь и встал возле нее - оберегать покой хозяина.
Наедине Надеинов и человек в роговых очках сразу перешли на "ты".
- Потрясающая картина! - восхитился человек в очках. - Через сколько рук прошла, сколько дорог проехала, сколько судеб видела. И вот она здесь!
- "Ад"! - повторил Надеинов. - А дьявол на картине очень похож на Брежнева!
- Ты, по-моему, преувеличиваешь, - заметил гость.
- Посмотри-ка на это! - Надеинов протянул папку с документами, оставленными ему Оболенцевым.
Человек в очках внимательно знакомился с документами, хмурясь все больше и больше.
- И это еще не все… - добавил Надеинов. - Вот фотоснимки!
- Я тебе верю! - вздохнул гость. - При социализме могут появляться отдельные лица, чьи взгляды и поступки противоречат нашей морали, нашим законам. Подобные взгляды и поступки могут порождаться различными причинами. Здесь могут сказаться недостаточная идейная закалка и политические заблуждения, религиозный фанатизм и националистические пережитки, житейские трудности и моральное разложение, а то и просто нежелание трудиться…
- Это опасные люди! - вздохнул Надеинов. - И они рвутся к власти!
- Не одни они! - сразу сменил тон гость. - Романов, Гришин… Список продолжить?
- Не надо! - заторопился Надеинов. - Мне нужна твоя помощь!
- Значит, все происходило на "Белой даче"? Ответственные товарищи в дружбе с этим… Борзовым… Интересно… А Борзов - человек Липатова? - Гость совсем близко подошел к картине. - А Липатов - человек Брежнева.
- Его! - подтвердил Надеинов. - При вручении Ленинской премии хозяину, помнишь, как он сморозил, что, дескать, "Малая земля" посильнее "Слова о полку Игореве"!
- Ты все понимаешь? - уточнил гость.
- Все! - подтвердил Надеинов. - Оболенцев умеет оценивать ситуацию. Осторожен.
- Надо подстраховать! - заметил гость. - Ставка велика! Но пока на самый верх не лезь! Ты прекрасно знаешь одного рыцаря без страха и упрека, который решил, что жизнь - это киносценарий, можно написать что хочешь…
- Ты о… - начал Надеинов.
- Именно! - прервал его гость. - Пошел к Суслову, стал показывать документы. Помнишь, чем это кончилось?
- Он покончил с собой! - хмуро сказал Надеинов.
- Может быть, может быть. Тебе лучше знать. Только я в это не очень верю, - зло сказал гость. - Есть люди-невидимки, могут проникнуть куда угодно и сделать что прикажут. Предупреди Оболенцева: какие бы ни были выходы наверх, не лезть без моей команды. Пока! Понимаешь? У Липатова очень сильное влияние. И Черненко на его стороне. Запойно-застольный стиль жизни. Пора с этим кончать. Но делать надо с умом, а не партизанскими наскоками. А то в этом дерьме еще сто лет будем болтаться.
- Постараемся! - пообещал Надеинов. - Но и ты постарайся! Сам говоришь: дело стоящее…
- Надеть намордник на Липатова было бы неплохо! - признался гость. - Но и вылететь в последний момент из первых было бы глупо. Есть идеи, которые хочется провести в жизнь. Я ушел. Звони. За информацию спасибо.