- Не видела! - поправила она декольте так, что грудь едва не выскочила из платья. - А где это вы его потеряли?
- На пляже!
- Боже! - ужаснулась она. - Уж не утонул ли, не приведи господь!
- Скажете тоже! - засмеялся Ярыгин. - Кирилл плавает, как рыба, а в некоторых случаях даже лучше. Даму красивую увидел, и все! Пропал парень!
- Ну, не такой уж и парень! - возразила Белянка. - Ему за сорок. А что гласит пословица? Сорок один - навек один!
- Эта поговорка не на все случаи жизни, - поправил Ярыгин. - Может, ему повезет? Хороший человек, а в семейной жизни осечка вышла: развелся недавно.
- Бедный, бедный! - по-бабьи пожалела администраторша Оболенцева. - Надеюсь, эта красотка его приголубит. А вы, значит, еще женаты?
- Неужели вам встречались женатые мужчины на отдыхе? - сделал удивленный вид Ярыгин, уклонившись от прямого ответа.
Белянка рассмеялась.
- Глупая я! - заявила она виноватым голосом. - Какая разница? Мне очень хочется распить с вами бутылочку шампанского, вы, надеюсь, не против?
"Разведка боем!" - подумал Ярыгин.
- Как я могу быть против! - как можно галантнее ответил он.
- Тогда сейчас договорюсь, чтобы меня подменили, - заговорщически громко сказала Белянка, - поднимусь к вам в номер вместе с бутылкой и закуской.
- Гулять будем? - засмеялся Ярыгин.
- Начнем с гулянки, а потом по желанию сторон! - игриво сообщила план дальнейших действий Белянка. - Для хорошего человека ничего не жалко. Ждите меня, я скоро.
"Ничего себе напор", - подумал Ярыгин. Он направился в свой номер, а Белянка лихорадочно стала набирать номер телефона капитана Цвяха.
Когда-то она любила этого человека, но постепенно поняла, что большего мерзавца, чем он, на земле найти трудно. Но он держал ее крепко, не вырваться. Белянка знала, что служит капитану Цвяху чем-то вроде подстилки, которую он подкладывал под любого, кто был ему нужен или интересовал, или для того, чтобы выполнить какое-нибудь поручение начальства.
Чувства Белянки постепенно атрофировались, и она покорно выполняла задания Цвяха.
Капитана, как всегда, на месте не оказалось.
"Ну и черт с тобой! - злобно подумала Белянка. - Сама справлюсь! Впервой, что ли, мужика охмурить? Не первый и не последний!"
И через десять минут с бутылкой шампанского и закуской она уже стучалась в номер к Ярыгину. Он ждал ее и открыл сразу же с широкой и радостной улыбкой.
- Что за сладкая жизнь настала для мужиков! - приветствовал он Белянку. - Лозунг "Берегите мужчин" нашел в сердцах женщин столь широкий отклик, что теперь даже угощают их на свои деньги. Какая хорошая традиция в вашем отеле! - добавил он насмешливо. - Раньше, чтобы охмурить даму, мужику приходилось раскошеливаться хотя бы на портвешок…
- А теперь женщины стали настолько самостоятельны, - перебила его Белянка, - что могут взять понравившегося им мужчину на содержание. Равноправие должно быть равноправным. За что боролись?
Белянка поставила поднос с бутылкой шампанского, двумя хрустальными бокалами и с блюдцами, на которых лежала закуска.
Ярыгин такое великолепие вкушал не часто. Оно привело его даже в некоторое смущение, которое он, впрочем, легко преодолел.
"В интересах дела можно кое-что позволить женщине! - думал он, успокаивая себя, вернее, свою совесть. - Она хочет что-то выведать, и мне это не помешает, - решил он окончательно. - Посмотрим, кто кого?"
Изобразив радость на лице, Ярыгин схватился за бутылку шампанского.
- Берите бокал! - начальственным тоном сказал он. - На всякий случай!
- Шампанское охлаждено! Фонтана не будет!
- Береженого Бог бережет! Куда прикажете направить пробку?
- Так, чтобы не разбить плафон люстры или окно! - засмеялась Белянка, однако на всякий случай взяла в руку бокал.
- Внимательно наблюдайте за пробкой! - серьезно велел ей Ярыгин. - Я ее направлю точно в верхний край занавески. Смотрите!
Белянка, улыбаясь такому мальчишеству, стала внимательно следить за его действиями. После легкого встряхивания бутылки пробка угодила точно в верхний край занавески.
- Профессионал! - одобрила Белянка. - Хоть сию минуту готова рекомендовать вас официантом к нам в ресторан. В месяц будете иметь столько, сколько и за год не заработаете майором милиции.
Она залпом, как-то жадно выпила бокал шампанского, Ярыгин, не раздумывая, тут же налил ей еще.
- Впрочем, - многозначительно улыбнулась она, - майор майору рознь! Есть и в вашей епархии знатоки жизни. За месяц выбрасывают такие суммы на гулянки, будто им выдали жалованье за пятьдесят лет вперед.
- Гуляют в вашей гостинице?
- А где же? - удивилась Белянка и обиженно посмотрела на Ярыгина. - У нас столичный комфорт.
- Давайте тогда за комфорт, - поднимая бокал, предложил Ярыгин.
- Давайте, - решительно сказала Белянка и выпила еще бокал.
Шампанское заканчивалось. Ярыгин, достав из чемодана бутылку "Белого аиста", открыл ее и обратился к Белянке:
- Под такую закуску и коньячок не грех выпить.
- Наливай, - переходя на "ты" и подставляя охотно бокал, сразу ответила Белянка.
- За что пьем?
- За любовь! - сверкнула глазами Белянка.
- За любовь еще рано! - усмехнулся Ярыгин. - Давай выпьем…
Но Белянка его уже не слушала. Она залпом осушила бокал коньяка.
"Ничего себе баба, - думал Ярыгин. - Темп взяла больно крутой. Десять минут не прошло, даже познакомиться толком не успели, а уже за вторую бутылку принялись".
Он решил растянуть свой бокал на несколько тостов, видя, как быстро хмелеет Белянка.
- Говоришь, вся номенклатура у вас здесь гуляет, - умышленно передергивая слова, возвратился к начатому разговору Ярыгин.
- Настоящая номенклатура не здесь, а на "Белой даче" развлекается, - пьяным голосом возразила Белянка.
- А ты что, там бывала?
- Ха! - рассмеялась Белянка. - И не один раз. Старикашки там в основном собираются. На отдых из Москвы. Но все такие важные… Беседы ведут… Там от доверенных людей такое узнаешь…
Язык у Белянки начинал заплетаться. И пока Ярыгин раздумывал, наливать ли ей еще коньяка, она подставила ему бокал и требовательно сказала:
- Давай выпьем…
После очередного бокала она закурила. Глаза помутнели, и, забросив ногу на ногу, она уставилась на Ярыгина.
- Если хочешь что-то узнать, читай "Правду" и слушай "Последние известия", - пытаясь вытянуть информацию, заметил Ярыгин.
- О чем на "Белой даче" говорят, ты и от Би-би-си не услышишь, - сказала Белянка и выпустила тонкую струйку дыма в лицо Ярыгина.
- О чем же это? - тут же задал вопрос Ярыгин.
- Брежнева уже два раза с того света возвращали! - заплетающимся языком хвастливо зашептала Белянка. - А как они подготовят захват власти, то возвращать его больше не станут, останется там, куда ушел. Думаю, что не в рай!
- Ну, по пьянке чего не скажешь!
- Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! Понял! - решительно возразила Белянка. - А эти все могут. И потом, что это ты все интересуешься? - запальчиво спросила она.
- Говорим, да! - с грузинским акцентом ответил Ярыгин.
- А я отвечаю, так? - засмеялась Белянка. - А потом ты куда-нибудь напишешь, а мне будут делать секир башка!
- Ладно! - успокоил ее Ярыгин. - Ничего ты мне не говорила, ничего я не слышал. И вообще, я на отдыхе.
- Жена дома, а ты на отдыхе! - забазарила неожиданно Белянка.
Она опьянела прямо на глазах. "Ни фига себе! - удивился Ярыгин. - В момент закосела баба. Алкоголичка, что ли?" - подумал он.
- Шо смотришь? - разозлилась Белянка. - Щас как вмажу. Кобели чертовы, все вы одним миром мазаны. Вот не буду с тобой трахаться, и все тут. Иди, жалуйся!
И она, шатаясь из стороны в сторону, вышла из номера столь стремительно, что Ярыгин не успел ей ничего сказать.
- Дура баба! - громко возмутился он, подозревая, что его записывают и подслушивают. - Наболтала спьяну что ни попадя, специально, наверное, чтобы в постель не ложиться.
"Действительно, дура баба! - подумал он. - Цвях ей холку намылит, если узнает об этих откровениях". На Ярыгина спиртное не действовало, да и закусывал он, в отличие от Белянки, основательно. Всю закуску умял без остатка.
"Не пропадать же добру! - подумал он. - Пусть плохое брюхо лопнет, чем хорошему кушанью пропасть".
Отсутствие друга стало его уже беспокоить.
"Интересно! - размышлял он. - Неужели старик демонстрирует ему свои кулинарные способности? Хотя если выставил бочонок вина, то можно много съесть!"
Но беспокойство его не оставляло. Недолго думая, он собрался и пошел к Скорине.
Дом Скорины Ярыгин нашел очень быстро, но на настойчивые звонки никто не выходил. Он перемахнул через забор и прокрался в дом, на всякий случай держа под рукой пистолет.
Увидев лежащего на диване старика, Ярыгин бросился к нему, решив, что старик мертв. Однако, приблизившись, понял, что тот мертвецки пьян. Ярыгин попытался растолкать старика. И это ему, как ни странно, удалось. Павел Тарасович очумело уставился на него и спросил:
- Ты кто?
- Друг Оболенцева Кирилла Владимировича! Он был у вас?
- Ушел твой друг! - прошептал обессиленно Скорина. - Увели!
- Кто увел?
- Женщина. Лучшая женщина! Лесная, одиннадцать! - Скорина вновь рухнул на диван и захрапел.
Ярыгин понял, что от старика добиться других пояснений вряд ли удастся, и, оставив его в покое, покинул дом.
Несколько секунд он сомневался - идти на Лесную или не идти. Ярыгин не знал, что это за женщина похитила друга, но чувствовал: произошло что-то серьезное.
Через полчаса он стоял у дома Ольги.
В ресторане
Оболенцев был счастлив.
Он никак не мог оторваться от Ольги, ласкал ее и целовал. Это уже не было просто физическим влечением. Это было полным слиянием двух бродивших по белу свету половинок, наконец-то нашедших друг друга и соединившихся.
- Ты можешь остаться у меня? - спросила тихо Ольга.
Оболенцев поцеловал ее долгим поцелуем и честно ответил:
- Нет, не могу! Я приехал с другом. Он сейчас, наверное, с ума сходит, не зная, где я. А если не вернусь в гостиницу, он, боюсь, весь город на ноги поднимет. А то и на уши.
- Хороший у тебя друг! - ревниво проговорила Ольга. - Но мне хочется для тебя стать не только другом.
- Женой? - вдруг выпалил, сам того не ожидая, Оболенцев, радуясь ее откровенности.
- И женой, и любовницей, и другом, и товарищем! - засмеялась Ольга. - Всем, всем, всем на свете!
Оболенцеву пришлось собрать все свои силы, чтобы отказаться от ее предложения.
А она не могла оторвать от него взгляда, не могла даже помыслить о том, что он может не вернуться, исчезнуть навсегда. Она чувствовала, что потерять его - это значит потерять себя.
- Отлично! - сказал, одеваясь, Оболенцев. - Будь для меня всем!
И он нежно поцеловал ее в губы. Ольга отпустила его с таким чувством, будто сердце разорвала на две части…
Не успел Оболенцев выйти из подъезда ее дома, как услышал голос Ярыгина:
- Бум, бум, бум! Герой убит! Герой, штаны с дырой!
Оболенцев очень удивился появлению Ярыгина возле дома Ольги. Настолько удивился, что у него вырвалось:
- Профессионал!.. Ну, ты даешь! Если даже я затрепетал, то представляю, как трепещут уголовники.
Они направились в гостиницу.
Район, в котором жила Ольга, был так же мало похож на центр всесоюзной здравницы, как спальный район Тушино на Красную площадь. Здесь даже было еще непригляднее: редкие фонари создавали идеальную атмосферу для влюбленных и грабителей, а об асфальте здешние улицы не имели и представления.
Сельская тишина была, может, и целительна для аборигенов, но попавший сюда из шумного и сверкающего центра сразу же начинал чувствовать себя изгоем, которого специально потеряли и забыли найти.
Однако достаточно было проехать минут пятнадцать на автобусе, который в это время шел полупустой, и вновь тебя встречали огни большого города, шум и гам людских масс.
- Кто-то в Москве клялся мне, что мы едем исключительно по делу! - заметил Ярыгин, глядя в окно автобуса. - А сам небось влюбился!
- Сердцу не прикажешь. Достань пистолет и застрели меня! - предложил неожиданно Оболенцев. - Я настолько счастлив сейчас, что, кажется, ничего лучше в жизни уже не будет.
- "Остановись, мгновенье, ты - прекрасно!" - процитировал Ярыгин, испытывая жгучее желание немедленно, срочно увидеть свою молодую и любимую жену, добрую и ненаглядную Машу. - У тебя сначала всегда бывает прекрасно.
- А что потом? - обиделся Оболенцев.
- "Ты спрашивала шепотом, а что потом, а что потом? Постель была расстелена, и ты была растерянна…" - нараспев процитировал Ярыгин строки Евтушенко.
- Ваня! - строго остановил друга Оболенцев. - Мы уже не в том возрасте, когда вершина отношений "дала - не дала". Нам не шестнадцать лет!
- Мне минуло шестнадцать лет… - не унимался Ярыгин.
- Не ерничай, Ваня! - оборвал друга Оболенцев. - Мне кажется, это серьезно!
- Серьезно, серьезно? - обрадовался Ярыгин. - Ну что ж, дай Бог!
- Ты бы еще перекрестился! - подначивал Оболенцев. - Верующим заделался?
- Может, и верующим, - отбивался Ярыгин. - А вообще поговорка есть такая. Не слышал, что ли?
- Слышал, слышал! Лучше скажи, чем закончился твой поход к Каменковой? Удачно?
- Удачно! Правда, ее дома не оказалось, пришлось на работу к ней идти. Она согласилась дать показания, но только нашей бригаде, местным ничего говорить не будет.
- Это хорошо… А еще что ты мне хочешь сказать?
- Ко мне сегодня в номер заявилась Белянка с шампанским и со жратвой, - похвастался Ярыгин.
- У Маши рога не выросли, надеюсь? - засмеялся Оболенцев.
- Вроде умный, а шутки дурацкие! - обиделся Ярыгин. - Я же ради дела!
И Ярыгин стал рассказывать про Белянку и Каменкову.
Когда они вошли в холл гостиницы, Ярыгин испытал чувство облегчения, если не радости, увидев протрезвевшую Белянку на рабочем месте. Оболенцев наклонился к Ярыгину и сказал:
- Девушка твоей мечты сохнет у стойки. - Но в эту минуту он почувствовал исходящий от Ярыгина запах рыбы и продолжил: - Кашалот ты вонючий, понял?
- Это почему еще? - весело спросил Ярыгин.
- Пахнешь!
- Чем?
- Рыбзаводом! Вот чем.
- А-а-а, сэр! Это вам не Нью-Йорк. А ты взял на себя повышенное обязательство, социалистическое по форме, коммунистическое по содержанию, что будешь меня сносно кормить.
- Но мыться, Ваня, все равно надо… - продолжал укорять друга Оболенцев.
Ярыгин замолчал. Не стал доказывать, что он принял душ, а запах шел от волос, которые не успел вымыть.
В номере он сразу же пошел отмываться. И через двадцать минут был готов идти хоть на прием к английской королеве.
- Ты куда это собираешься? - подозрительно спросил Оболенцев, глядя, как друг одевается.
- Туда же, куда и ты! - весело сообщил Ярыгин. - Собираюсь тебя выставить! В гостинице ресторан работает до пяти утра. Теперь твоя очередь меня выгуливать.
- Ты уже коньяк из энзэ раздавил, - намекнул Оболенцев, показывая глазами на недопитую бутылку "Белого аиста".
- Жмот! Я же для дела! - мгновенно откликнулся Ярыгин. - А от самого как от винной бочки несет. Видел я у деда, какую бутыль вы вдвоем выдули. Еще меня попрекаешь…
- Ладно! - причмокнул Оболенцев. - Будешь хорошо себя вести, свожу к деду, выпьешь настоящего вина, такое лишь на приемах в Кремле подают.
- Забыл с пьяных глаз, - засмеялся Ярыгин, - про певичку-то из ресторана?
- A-а! Тогда я тоже под душ!
- Под холодный! В форму немного придешь.
- Приду! - согласился Оболенцев. - Только ты меня не особенно там выставляй. А то придется мне срочно лететь в Москву. Мало денег захватил с собой, на певичек не хватит!
- У меня есть, не боись! - подмигнул Оболенцеву Ярыгин.
Оболенцев быстро принял холодный душ и смыл с себя почти весь хмель. Можно было идти в ресторан…
Ресторан встретил их громом оркестра, клубами табачного дыма и пульсирующими разноцветными лучами цветоустановки. Под потолком вращался зеркальный шар, разбрасывая по залу причудливые блики.
Друзья заметили небольшой столик у стены, за которым как раз было два свободных места.
- Чур, я лицом к эстраде! - крикнул Ярыгин и бросился к столику.
Оболенцеву осталось лишь молча пожать плечами и, улыбаясь, последовать за другом.
Не успели они усесться, как к ним подлетел официант.
- Что будем заказывать? - спросил он, одаривая друзей ослепительной вышколенной улыбкой.
- Бутылку "каберне" и… - Оболенцев замялся. - Два салата "Оливье"!
- Слушаю-с!
Неподалеку расположилась дюжина чопорных немцев. Плешивый толстяк из компании, бражничавшей рядом с ними, громко позвал официанта:
- Паша! Живо тащи три банки черной икры, деревянные ложки и "Столичную"! Покажем колбасникам, как русские гуляют!
- Слушаюсь! - Официант Паша одарил толстяка ослепительной улыбкой.
Ярыгин окинул внимательным взором зал и шепнул Оболенцеву:
- Народ икру ложками хавает и косорыловку жрет, а мы… Кто-то обещал суточные!
- Проверка слуха! - улыбнулся Оболенцев.
- Вот так всегда девушек и обманывают! - горько заметил Ярыгин.
- И не женятся! - в тон ему продолжил Оболенцев.
Оркестр на сцене уполовинил свой состав и громко заиграл канкан. На сцену выпорхнули юные полуголые танцовщицы и стали лихо отплясывать. Подвыпившие посетители одобрительно загудели. Кто-то даже захлопал.
Официант принес друзьям бутылку "каберне" и два салата "Оливье". Привычно, даже с изяществом открыл бутылку и налил в бокалы до половины. Вытер салфеткой бутылку и поставил ее на стол. Затем тихо и незаметно исчез.
- За что выпьем? - спросил Оболенцев.
- Чтобы нам питаться тем, чем все эти трудящиеся питаются! - нахально заявил Ярыгин. - Ты только посмотри, столы ломятся.
- На ночь много есть вредно! - сурово проговорил Оболенцев.
Он выпил бокал вина и стал жадно поглощать салат. Ярыгин последовал его примеру, проговорив с набитым ртом:
- Ты мне напоминаешь нашу советскую прессу!
- Это еще почему?
- Когда в стране исчезает мясо, - пояснил Ярыгин, - появляются многочисленные публикации об огромном вреде мяса. Когда исчезает сахар, все кричат о "белой смерти". Когда грядет голод, пишут об избыточном весе граждан и о том, что сзади мужчину трудно отличить от женщины.
Полуголые девочки, отплясав канкан, во время которого они умудрились раздеться почти совсем догола, покинули сцену, оставив на себе лишь минимум одежды, позволяющий дирекции ресторана говорить об отсутствии стриптиза в Советском Союзе.
На сцене появилась певица, при виде которой Ярыгин толкнул ногой Оболенцева и изобразил улыбку до ушей.
- Наша! - шепнул он другу.
Певица, оглядев сидящих в зале, кивнула кому-то из знакомых и запела: