- Да, правда. - Она почувствовала легкий укол вины, потому что не рассказала ему об этом, и заказала напитки: себе - еще виски, ему - пиво.
Он глотнул прямо из бутылки и сказал:
- Мэгги, нам нужно поговорить.
- Звучит угрожающе.
- Послушай меня. Помнишь ту ночь на пляже на Санторини, когда мы только устроились и пошли к морю? Ярко светила луна…
- Конечно, помню. - У нее пересохло в горле.
- В ту ночь я приготовил целую речь. Что я не могу больше жить в разлуке, что мы созданы друг для друга. Что жизнь так коротка и драгоценна и в какой-то момент нужно выбирать. И я выбрал. Я хотел сказать: "Мэгги, я хочу тебя. Ты - та, кого я выбрал".
- И что случилось? - Она уже поняла, что будет дальше.
- Ты знаешь, что случилось. Ты с первого же дня места себе не находила, стремилась удрать.
- Это не совсем так.
- Мэгги, ты слишком неугомонная. То начинаешь работать в Белом доме, то, не успев этого осознать, летишь через всю страну, уворачиваясь от киллеров…
- Ури, это была безумная, совершенно сумасшедшая неделя.
- С тобой, Мэгги, вечно безумие и сумасшествие. Вечно что-то случается. Когда мы познакомились в Иерусалиме, тебя преследовали, ты спасалась бегством. И здесь, похоже, ты занята тем же самым.
- Ну ладно, это просто совпадение. Когда…
- В самом деле, Мэгги? Я больше не верю в совпадения. Кажется, на глубинном уровне ты в этом нуждаешься.
- О, ради бога…
- Все время одно и то же. Ты пытаешься вернуться к нормальной жизни, находишь работу, на которой нужно определенное время отсиживать за столом, и неизменно все идет наперекосяк.
- Ури, меня же уволили.
- За то, что назвала министра обороны ослом! Никто не станет писать такое и посылать электронной почтой, если не хочет разрушить карьеру. И как только ты вышла на оперативный простор, тебя чуть не убили.
- Но ведь хотели уничтожить президента!
- Я бы не сказал, что причина в этом. И возникает вопрос, почему с тобой всегда такое происходит. Однажды ты сказала, что ты нигде не была так счастлива, как в Африке, несмотря на то что вокруг умирали люди и ты спала под свист снайперских пуль.
- Это было сто лет назад. Я была юная и беспечная.
- Я сам это понял в Иерусалиме. Смерть ходила за тобой по пятам, и, знаешь, тебе это нравилось. Ты даже сказала: "Я никогда так не ощущала полноту жизни".
Что ж, это правда.
- Так что ты хочешь сказать? - спросила она.
- Что я хочу тебя, но также я хочу нормальной жизни. Жить на одном месте, растить детей.
- Но я тоже этого хочу!
- Ты всегда хочешь чего-то большего. Спасти мир. Или по крайней мере не оставаться долго на одном месте, чтобы не заскучать.
Она даже не пыталась его переубедить. Потому что частичка правды в этом была. Даже в худшие моменты, сворачивая с шоссе в Абердине или глядя в лицо Роджеру Во, она чувствовала, как бежит по жилам адреналин. Ури прав: она ощущает полноту жизни.
Его лицо было неподвижно, глаза темны и глубоки. Он очень хотел быть с ней; она тоже очень хотела быть с ним, но каждый раз им мешало одно и то же. Она вспомнила о телефонном звонке - Ури она о нем не рассказала - главы администрации президента Уильямса, который предложил ей работу координатора проекта "Помощь Судану". С условием, что она будет находиться на месте событий, в Африке. Она гнала от себя мысль об этом предложении как о каком-то запретном удовольствии, которое не для нее. Теперь она его примет.
Сдерживая слезы, она повернулась к нему:
- Знаешь, Ури, мне нужно сознание того, что я делаю дело. Пусть ты прав: пусть я все время мечусь по планете в поисках опасности. Это что, преступление? Да? Если я видела такие жуткие вещи, что каждую каплю энергии хочу употребить для того, чтобы в этом мире стало хоть немного лучше, - это что, преступление? - Она посмотрела ему в глаза: - Ты знаешь, я очень хотела быть с тобой, Ури. Но я - такая, какая есть, и я не могу стать другой. Мне очень жаль.
Она через стол поцеловала его в губы долгим и крепким поцелуем, потом схватила сумочку и шагнула к дверям, пока не хлынули слезы.
Эпилог
В тот же вечер…
Сенатор Рик Франклин отложил только что полученный меморандум с результатами опроса потенциальных избирателей, которым предложили расположить в порядке желательности лидеров Республиканской партии. К восторгу его команды, он вышел на второе место после партийной рок-звезды, бывшего кандидата в вице-президенты, который всегда возглавлял такие опросы.
Он понимал, как это случилось. Даже если большая часть страны горевала после отставки Стивена Бейкера, для закоренелых консерваторов этот день стал праздником, а Рик Франклин - героем этого праздника, человеком, чья настойчивость заставила Бейкера освободить президентское кресло. Аналитики все как один прочили сенатора Франклина в главные кандидаты от Республиканской партии, который сменит у власти неизбранного президента Брэдфорда Уильямса после выборов, до которых остается лишь чуть больше трех лет.
Те, кто его поддерживали, были в экстазе; его жена тоже. И только сам он несколько нервничал от этих пропрезидентских разговоров. Он видел, как Бейкеру пришлось признаться во всех своих прошлых грехах. Это его и сломало. А разве он, Рик Франклин, отменный семьянин, плакатное воплощение христианских добродетелей, менее уязвим? Его роман с Синди длится уже почти два года; они перепробовали все, в том числе и некоторые вещи, в нескольких штатах считающиеся незаконными. Его очень легко прищучить.
Хорошо, что сейчас она на неделю уехала на конференцию в Колорадо. Там она отдохнет, а когда вернется, он скажет, что им надо расстаться. Такое он принял решение.
Через двадцать минут раздался звонок.
- Сенатор, это Брайан. - Это был один из его помощников, и говорил он очень нервно.
- Что такое, Брайан?
- Синди, сэр. Она погибла, сэр. Несчастный случай на горнолыжном спуске.
Сердце Франклина заколотилось так, словно приближался сердечный приступ. Он положил трубку и сделал несколько глубоких вздохов. И сказал себе, что эта боль в груди - не что иное, как горе. В какой-то мере так оно и было. Он ведь очень любил Синди.
Но не только горе, не только. Напрашивалась мысль: не само ли Провидение вмешалось, чтобы убрать последнее серьезное препятствие между ним и Белым домом? Не рука ли это всемилостивого Господа, что всегда выручала его в скользкие моменты его карьеры?
Вечером Рик Франклин делал необходимые звонки: родителям Синди, своим сотрудникам. Но в промежутках украдкой бросал взгляд на меморандум с количеством голосов, которое набрал.
С весьма вдохновляющим количеством.
Среди множества звонков был один неожиданный. От вашингтонского ветерана Магнуса Лонгли, который при Бейкере служил главой администрации и был старше мемориала Линкольна.
- Чему обязан, мистер Лонгли?
- Сенатор, я слышал, вы потеряли свою талантливую руководительницу юридической службы.
- Вы прекрасно информированы, мистер Лонгли. Официального объявления еще не было, сообщили только родным и близким.
- Думаю, я узнал об этом одним из первых. - Долгая пауза. - Так или иначе, примите мои соболезнования. Мне бы хотелось с вами поговорить.
- Да, конечно. Я…
- Позвольте начать с того - и это может удивить вас, - что я и мои коллеги наблюдаем за вами с самым пристальным вниманием и одобрением, сенатор Франклин.
Сэм Борн
Ридерз Дайджест: Как появился замысел романа "Избранный"? С чего все началось?
Сэм Борн: Исходная точка - американские выборы 2008 года, тот момент, когда избирательная кампания Барака Обамы едва не полетела под откос из-за откровений его бывшего духовника преподобного Иеремии Райта. Каждый день Райт делал новое заявление, которое наносило громадный ущерб Обаме.
Я попытался представить себе, какие чувства испытывает команда Обамы. Что надо сделать, чтобы этот человек замолчал? Вот это и стало для меня отправным моментом: что, если кто-то угрожает кандидату в президенты или президенту, а потом загадочным образом умирает? Разве все, включая ближайшее окружение политика, не заподозрят, что это босс "устранил помеху"?
Р.Д.: Стивен Бейкер в романе очень похож на Барака Обаму. Когда вы были журналистом "Вашингтон пост", бывали ли вы в Белом доме и встречались ли с Обамой?
С.Б.: В "Вашингтон пост" я работал всего несколько месяцев, стажировался, когда мне было двадцать пять лет. Но потом почти четыре года я был корреспондентом "Гардиан" в Вашингтоне и вот тогда по работе часто бывал в Белом доме, хотя и не стану делать вид, что знаю все его укромные уголки.
Р.Д.: Роль банковского сообщества в "Избранном" напоминает читателю о глобальном финансовом кризисе. Вы считаете, что банки нужно контролировать строже?
С.Б.: Мне кажется, многие забыли, что причиной теперешних экономических трудностей в мире послужил банковский коллапс, причиной которого в свою очередь явилась исключительно жадность, а не расточительность правительства.
Р.Д.: Какие журналистские качества помогают при написании бестселлеров?
С.Б.: Эти два занятия очень похожи. Во-первых, зачастую в основе бестселлера лежит реальная жизнь, надо только расследовать это дело, - чем и занимаются журналисты. Во-вторых, хороший журналист любопытен, ему интересны люди. И точно так же у романиста люди вызывают острый и глубокий интерес: почему они поступают так, а не иначе.
Р.Д.: Есть в мире такие города или места, где вам хотелось бы жить?
С.Б.: Очень хотел бы пожить в Нью-Йорке. В возрасте восемнадцати лет я прожил год в Израиле: хочу повторить, теперь уже вместе с женой и детьми.
Р.Д.: А как вы отдыхаете?
С.Б.: Люблю играть в крикет с двумя моими мальчиками, девяти и шести лет, и вообще проводить время с семьей, особенно на свежем воздухе.