Зазвонил телефон. Стюарт схватил трубку и включил громкую связь.
- Привет, Зои, что вы нашли?
- Рано еще говорить, мистер Гольдштейн.
- Я понимаю. И понимаю, что такого рода электронные данные сложны и на поиски порой уходят месяцы. Но я должен знать, что вы нашли.
- Ладно. Мы считаем, что человек, пославший сообщение в "Фейсбук" на страничку Кэти Бейкер, - белый мужчина, знаток компьютерных технологий, из Нового Орлеана, штат Луизиана.
Он повесил трубку.
- Значит, Стью, это тот самый тип, да? - спросила Мэгги.
- Наверняка, - сказал Гольдштейн, глядя на экран, на Форбса. - Интересно, откуда он взялся, такой умный?
Не отрывая глаз от экрана, он нащупал пульт и нажал на паузу. Специальное устройство позволяло ставить текущую передачу на паузу и отматывать назад. Вновь включив телевизор, он стал повторно просматривать последние несколько минут.
- Что ты ищешь? - поинтересовалась Мэгги.
- Не знаю, - пробормотал он. - Но, когда увижу, скажу.
И он снова отмотал назад, к моменту, где Форбс говорил, что его долг - открыть эти факты американскому народу. Народ должен знать, что он не шутит, и президент должен знать, что он не шутит.
И в эту секунду, увидел Гольдштейн, он мимолетно посмотрел куда-то. Мэгги тоже это увидела - мгновенное движение глаз, словно он взглянул на аудиторию. Более того - похоже, он обращался к кому-то конкретно.
Гольдштейн еще раз отмотал назад и поставил на паузу в тот момент, когда Вик Форбс поднял глаза, словно бы обращаясь к кому-то одному.
- Президенту следует знать, что я не шучу. Я абсолютно серьезен.
Вот уже в третий раз за эти два дня Мэгги оказалась в резиденции Белого дома. Это было срочное собрание, созванное президентом. На сей раз он не расхаживал из угла в угол и был, по крайней мере внешне, спокоен. Кроме Мэгги приглашены были Гольдштейн, Тара Макдональд и Дуг Санчес.
- Спасибо, что пришли, - твердым голосом заговорил президент. - Это не протокольное мероприятие в Белом доме, это обмен мнениями членов моей предвыборной команды, моих старых друзей. Мне нужен ваш совет. Президентство под угрозой. - Он помолчал. - Стюарт, напомни, что нам известно.
- Да, господин президент. - Стюарт Гольдштейн передвинулся на край дивана, с таким расчетом, чтобы видеть глаза всех, кто находился в комнате. - Некто Вик Форбс из Нового Орлеана, штат Луизиана, подбросил Эм-эс-эн-би-си две истории про президента, обе рассчитаны на то, чтобы причинить максимальный ущерб. Одновременно Форбс вступает в непосредственный контакт с Белым домом: вчера вечером под видом друга Кэти он послал ей сообщение на "Фейсбук".
Макдональд и Санчес были воплощенное внимание.
Стюарт продолжал:
- В этом сообщении он брал на себя ответственность за первую историю, подброшенную Эм-эс-эн-би-си, и заранее за вторую. Кроме того, там содержалась прямая личная угроза президенту. - Он прочел: - "…Передай ему: я его уничтожу".
Тара Макдональд ахнула и вдруг стала похожа на мать четверых детей (каковой она и являлась), на рассерженную матриархальную защитницу. Она гневно покачала головой и пробормотала:
- Бедный ребенок!
- Агент секретной службы Гальфано отследила его по ай-пи-адресу в Новом Орлеане, - продолжал Стюарт. - Потом она проверила данные так называемого блогера-либерала, который искусно проник в электронную почту Эм-эс-эн-би-си, и таким образом раскрыла их источник.
Тара Макдональд опять покачала головой.
- Новый Орлеан?
- Да. Форбс. Тот самый Форбс.
- Парень дал себя обнаружить, - присвистнул Санчес.
- Похоже на то, - сказал Гольдштейн.
Санчес наморщил лоб как подросток-вундеркинд:
- Зачем он это сделал?
- Чтобы мы его услышали, - заговорила Мэгги. Все головы повернулись к ней. - Он знал, что мы отследим его по сообщению Кэти. Он хотел, чтобы мы поняли: он и есть этот источник Эм-эс-эн-би-си.
Ее поддержал Стюарт:
- Первое правило шантажиста. Недостаточно что-то иметь. Объект должен знать, что ты это имеешь.
Бейкер решил, что он услышал уже достаточно.
- Спасибо, Стюарт. Таковы факты, на основании которых мы должны прийти к какому-то решению. Кто хочет высказаться?
Тара Макдональд не стала соблюдать положенную вежливую паузу.
- Я хочу прояснить, о чем именно идет речь. Неужели мы обсуждаем возможность переговоров с шантажистом?
Санчес повертел в руках свои часы.
- Разве это не зависит хоть немного от того, что, по нашему мнению, имеется против нас у шантажиста?
Мэгги показалось, что в комнате не осталось воздуха. Можно было лишь подивиться бесстрашию юности. Только один человек мог ответить на этот вопрос - и никому не хотелось этот вопрос ему задавать.
Ко всеобщему облегчению, раздался стук в дверь. Курьер.
- Сэр, срочное сообщение для миссис Макдональд из пресс-отдела.
Бейкер кивком предложил ему войти, и он протянул Таре листок бумаги. Тара надела очки, которые висели на цепочке у нее на шее, и стала читать.
- Форбс сделал заявление. Оно звучит так: "Я хочу объяснить, что дальнейшая информация о Стивене Бейкере, которой я обладаю, относится к его прошлому. Этот эпизод из его прошлого наверняка потрясет американцев. Об этом эпизоде он не рассказал даже собственной семье".
Мэгги почувствовала неловкость. Что за зловещая тайна может быть у президента? Никто не решался поднять на него глаза.
Мэгги украдкой взглянула на Стюарта. И поняла, что неловкость Стюарта Гольдштейна усугубляется штукой гораздо более страшной: политической паникой. Сколько таких ударов сможет выдержать новый президент?
Тара сухо продолжала:
- Последний абзац. "Я не собираюсь сегодня углубляться в детали, я просто хочу, чтобы каждый следил за этой историей, особенно те, кого это касается".
Наглость подобного заявления обескураживала. Вик Форбс использует комбинацию Интернета и телевизионного прямого эфира, чтобы шантажировать президента Соединенных Штатов!
Стюарт нарушил молчание:
- У кого какие идеи, что нам делать?
Первой заговорила Тара Макдональд:
- Я считаю, что сначала надо обратиться в полицию, а потом пойти на телевидение. И показать, что этот Форбс на самом деле - дешевка, мешок дерьма!
- У меня этот вариант вызывает сомнения, - сказал Санчес. - Первоначальная реакция будет позитивной, но, когда выносишь на публику что-нибудь подобное, люди начинают говорить о тебе что хотят, - это воспринимается как разрешение.
Тара Макдональд заговорила снова:
- Если мы ничего не скажем, Форбс будет и дальше метать свои бомбы. Если мы попробуем ответить контрударом, то бомбы все равно будут лететь.
- Хорошо, хорошо, - перебил ее Стюарт. - Мысль ясна. Серия тупиков. Но сейчас нам как-то нужно забраться в голову этому Вику Форбсу. Что у него есть…
Он так и не закончил фразы. Стивен Бейкер, холодный, твердый, уравновешенный Стивен Бейкер, человек, который за два года предвыборной кампании не сделал ни одного неверного шага, человек, который даже не вспотел, когда количество отданных за него голосов стремилось к нулю, а банковские счета иссякли, - Стивен Бейкер наконец взорвался.
Он шарахнул кулаком по столу и заорал:
- Вик Форбс! Я не желаю больше слышать это имя! Вы поняли? - И тихо пробормотал: - Как я хочу, чтобы он исчез.
Вашингтон, округ Колумбия, 22 марта, 06 ч. 35 мин.
- Мэгги, это Стюарт. Я тебя разбудил?
- Нет, нисколько, - машинально солгала она. Никто в Вашингтоне не признает, что спит, даже в половине седьмого утра.
- Прости. Но все равно включи телевизор.
- Это что, такая новая услуга? Не помню, чтобы я на нее подписывалась.
- Включи. - Было в его голосе что-то очень убедительное.
- Подожди. - Мэгги нашарила пульт, направила его на маленький телевизор в углу комнаты и стала ждать, когда вспыхнет экран. Телевизор был настроен на Эм-эс-эн-би-си.
Посмотрев одним глазом, Мэгги едва не застонала.
- Черт, черт, черт!
- Ты точно выразила мои чувства.
Больше она не могла ничего сказать. Она вообще не могла говорить. Могла только смотреть на бегущую строку внизу экрана.
Экстренное сообщение: Вик Форбс найден мертвым в Новом Орлеане.
Глава 3
Мэгги продолжала смотреть на экран, где показывали какую-то жилую улицу Нового Орлеана с домом, обнесенным черно-желтой лентой с надписью: "Полиция. Не заходить".
Она слышала в трубке тяжелое дыхание Стюарта; он ждал, когда она заговорит. Она включила звук телевизора.
"…Некоторые подробности этого часа. Неофициальные источники находят обстоятельства, при которых был обнаружен мистер Форбс, весьма эксцентричными".
- Эксцентричными? - переспросила Мэгги.
Стюарт все еще был на линии.
- Впусти меня, и я все расскажу.
- Ты уже здесь?
- Подъезжаю в такси.
- Дашь мне пять минут?
- Две.
Натягивая джинсы и свитер, она вполуха слушала телевизор. Что такое случилось с Виком Форбсом, что они не могут дать подробностей? Вчера вечером она и все остальные постоянно утыкались лбом в глухую стену. Какой бы путь они ни выбрали, его перекрывал Вик Форбс. И вот теперь его нет, его убрали удивительно легко и вовремя.
Послышался стук в дверь и сиплое дыхание Стюарта Гольдштейна.
Она впустила его в прихожую и пошла на кухню ставить кофе.
Он поспешил за ней, вытащил из-под маленького кухонного столика стул и опустился на него. Мэгги села напротив; их лица были лишь в нескольких дюймах друг от друга, и он заговорил.
- Форбса обнаружили задушенным в собственной спальне. - Стюарт понизил голос. - На нем было женское белье. Чулки, подвязки, все, что полагается.
- Ты шутишь?
- Неужели похоже, что я шучу? Полиция утверждает, что это встречается не так редко, как ты думаешь. Недостаточный приток кислорода в мозг дает прилив крови сама знаешь куда… Это называется "аутоэротическое удушение". Одна из версий такова, что Форбс решил отпраздновать успех своего проекта. Так и умер с эрекцией.
- Это полиция говорит? А про политическую составляющую?
- Нет. Они знают только, что в последние двое суток он фигурировал в новостях как источник каких-то историй, порочащих президента. У тебя есть какие-нибудь хлопья для завтрака?
Мэгги протянула ему коробку хлопьев. Он тотчас сунул туда руку и засыпал в рот щедрую горсть.
- Что ж, это решает проблему, не так ли, Стью?
- Я боялся, что ты это скажешь. Если так говоришь ты, значит, и многие так будут говорить. Собственно, уже начали.
- Что ты имеешь в виду?
- Блоги. Пока в основном блоги всяких сумасшедших. Но начинается всегда с них, с маргиналов, а потом распространяется на остальных.
- Они утверждают, что Бейкер имеет к этому отношение?
Гольдштейн полез в карман своего пиджака необъятных размеров и вытащил "айфон". Нажав несколько кнопок, он начал читать.
- "Наполеон говорил, что ему нужны генералы не отважные, не умные, а удачливые. Похоже, Стивен Бейкер один из таких удачливых генералов жизни. Когда он уже заглянул в бездну, человек, который пытался столкнуть его туда, вдруг умирает. Надо признать, на самом верху этого президента, видимо, кто-то очень любит. Впрочем, говорят еще, что человек сам кузнец своего счастья…"
- И что?
- То самое, Мэгги. "Человек сам кузнец своего счастья". Мы же понимаем, куда он клонит.
Мэгги действительно понимала. Она молча налила себе кофе и вернулась за стол.
- Еще до этого кошмара семь сенаторов требовали независимого расследования, - с горечью заметил он. - Не один Рик Франклин говорит о специальном прокуроре. - Он отправил в рот очередную горсть хлопьев. - Благодаря Форбсу люди, которые раньше доверяли президенту, теперь не доверяют. Они считают, что он сумасшедший и на зарплате у аятоллы. А раз так, то, наверное, способен и…
- На убийство.
Стюарт тяжелым взглядом посмотрел на нее.
- Слышала, что он сказал вчера вечером?
Мэгги помолчала. Разумеется, она слышала, что сказал Стивен Бейкер.
- Но никто из нашей команды не проболтается.
- Все равно это катастрофа! - Обычно приветливое, как у доброго гнома, лицо Стюарта исказилось. - Мэгги, президентский срок составляет тысячу четыреста шестьдесят дней. Сейчас идет шестьдесят первый. Как он продержится, если оставшиеся тысячу четыреста дней ему не будут доверять даже его старшие советники? Они ведь думают так же, как думаешь ты.
Мэгги уставилась в чашку, боясь встретиться взглядом со Стюартом. Она не могла отрицать того, о чем он говорил.
- Мы должны знать правду, Мэгги. Нам нужны факты, полная картина. Иначе президентство Бейкера кончится.
Мэгги овладела собой, подняла глаза. Живо и деловито она начала формулировать вопросы, ответы на которые следовало получить.
- Во-первых, мы должны узнать, действительно ли это самоубийство. Затем мы должны узнать, действовал ли Форбс в одиночку. Если он был частью команды, угроза остается.
- Правильно. Кто они? Республиканцы со своими грязными фокусами? Иностранцы? Или кто-то еще?
- И что это за взрывоопасная тайна, которую он хотел открыть?
Гольдштейн указал пальцем прямо на Мэгги - это был знак, что она попала в самую точку:
- Вот именно.
Мозг Мэгги лихорадочно заработал, ставя множество вопросов, каждый из которых тянул за собой десятки других. Дипломатические переговоры, из которых в основном состояла ее профессиональная деятельность, именно так и велись: нужно детально рассмотреть каждый путь, который может выбрать любая из сторон, понять, к чему он может привести, какие могут быть последствия и какие есть альтернативы. Но это все потом, а начать надо с того, что на дороге большая развилка.
- Ладно, - наконец сказала она. - Давай прощаться. Мне нужно уехать.
- Куда?
- Как ты думаешь? Здесь, Стью, я не получу ответа ни на один вопрос. Поеду в Новый Орлеан.
Переписка по электронной почте, перехваченная Агентством национальной безопасности, штат Мэриленд. Предполагается, что это заявление лидера воинствующих джихадистов, местонахождение которого неизвестно.
Нет Бога кроме Аллаха, и Магомет пророк его. Глава неверных изменил лицо, но сердцевина как была, так и осталась гнилой.
Мы сейчас боремся за то, чтобы наши братья и сестры не дали мошеннику Бейкеру обмануть нас улыбкой и сладкими словами. Если Богу угодно будет сместить его, мусульмане еще раз увидят истинное лицо Америки.
Новый Орлеан, среда, 22 марта, 18 ч. 15 мин.
Рекламные щиты вдоль автострады показывали, что она попала совсем в другой мир, далекий от столичных добродетелей. Зазывали то на оружейную выставку, то в кафешантан.
- Вы впервые в Новом Орлеане?
Мэгги кивнула, не желая пока вступать в разговор с таксистом: ей нужно было подумать.
Она попросила отвезти себя во Французский квартал. Это - лучшее прикрытие, а прикрытие всегда должно быть. Может, она туристка из Дублина, настолько наивная, что знает в Новом Орлеане только это место. Или лучше назваться журналисткой?
Эту мысль внушило ей сообщение от Ника дю Кэна, беспутного нью-йоркского корреспондента горячо любимой, хоть и дышащей на ладан, английской "Воскресной газеты". Если верить Нику, журналист всегда получит доступ куда угодно и к кому угодно.
Но это если верить Нику. Что касается правдивости, то его, Ника, очарование как раз в том и заключалось, что он постоянно балансировал на грани. "Главное - правдоподобие, la veracite!" - без сомнения, воскликнул бы он, забавно мешая английские и французские слова.
Она начала звонить ему, как только отправилась в Новый Орлеан. По крайней мере, три раза набирала номер его мобильного. Насколько она могла понять, Ник дю Кэн всю неделю ничего не делал, а потом начинал работать как в лихорадке, которая достигала пика в пятницу вечером, когда он стучал по клавиатуре до субботнего рассвета - по лондонскому времени до обеда; это был крайний срок сдачи материалов. Так что где этот корреспондент мог быть среди недели утром, приходилось только гадать. Весьма вероятно, в постели какой-нибудь страдающей от одиночества европеянки, к примеру, жены бельгийского посла.
Но, когда такси стало кружить по улицам с немыслимыми названиями: улица Достатка, улица Купидона, улица Желания, она наконец дозвонилась.
- Мэг! Дружище! Что там случилось в вашем Белом доме? Я слышал, что тебе пришлось уйти. Похоже, как раз вовремя. Но все равно козлы, если уволили. Чем может помочь тебе дядюшка Ник?
- Да, Ник, ты мне очень нужен.
- Как давно я ждал этих слов, Мэг, любовь моя! Я приеду к восьми? Или прямо сейчас?
- Нет, не в этом смысле. Мне нужен твой совет. Насчет того, как стать журналистом. Пока я не могу рассказать подробнее, но обещаю: когда смогу, ты услышишь это первым.
- Какая-то история? Да будет благословенно твое ирландское сердечко. Что ты хочешь узнать?
В следующие десять минут Ник дю Кэн преподал ей краткий курс журналистики по-черному. Они решили, что Мэгги будет Лиз Костелло из "Айриш таймс": если кто-то захочет ее поискать в Интернете, то хоть что-нибудь да найдет. Тот факт, что подпись той Костелло стоит обычно под остроумными зарисовками дублинской ночной жизни, может, конечно, привести к проблемам, но к проблемам вполне разрешимым.
- Говори, что пишешь для раздела путешествий. Материал о последствиях урагана "Катрина", - посоветовал Ник. - И помни: ты не пишешь, а ваяешь. Не статью, а материал. И ничего не сохраняй на компьютере. Однажды мой ноутбук разбил какой-то длинноволосый на мотоцикле; пропала работа на три тысячи слов. Все сохраняй онлайн. В эфире.
Ник сказал, что после смерти Форбса город просто кишит журналистами. Она должна пойти в гостиницу, где останавливаются журналисты. Он позвонит своему приятелю из "Телеграф" и пришлет ей название. Не прошло и двух минут, как ее "блэкберри" зажужжал. Гостиница называлась "Монтелеоне".
Как только она вышла из такси, в нос ей ударил запах, напомнивший об Африке: субтропический сладковатый запах сырости и разложения. Она огляделась и поразилась обилию пышной растительности, которая выплескивалась с каждого балкончика в парижском стиле - роскошная пурпурная бугенвиллея и вьющиеся густо-зеленые лианы.
Было еще рано, но Ник научил ее пойти прямиком в бар: благодаря разнице во времени европейские труженики пера уже сдадут свои материалы и будут свободны. Бар "Карусель" был из числа тех мест, которые обычно Мэгги не жаловала, но среди его посетителей, судя по портретам, были Теннесси Уильямс и Уильям Фолкнер, и это несколько примирило ее с интерьером.
За столиком в углу она увидела шестерых - пятерых мужчин и женщину. Опыт подсказал ей, что это зарубежные корреспонденты, и она не ошиблась. Среди них был и парень, соответствующий описанию приятеля Ника из "Телеграф": русоволосый, неуклюжий, лет на десять младше ее.
- Тим? - спросила она, и он вскочил на ноги, ставя свой бокал на стол и протягивая ей руку.
- "Ураган"? - с улыбкой предложил он, поднимая свой бокал. Видимо, этот коктейль создали после "Катрины".