X
Сидоров приехал поздно вечером. Услышав стук в дверь, мы с Тереховым одновременно крикнули: "Открыто!" Он вошел хоть и бледный, но глаза довольно блестели. В левой руке походный портфель, правой автоматически поглаживает бороду. Борода же у Валентина - просто произведение искусства: густая, окладистая, цвета вороньего крыла. Он ее через каждую неделю аккуратно подстригает.
- Наконец-то соизволил явиться! Ну здравствуй, здравствуй! - загудели мы радостно.
- Привет, чинуши. Думал, вы седьмой сон смотрите.
- Пока пятый.
- Не может быть!
- Заходи, кончай у двери столбом торчать.
- Может, и местечко найдете переночевать? - прислонил он портфель к шкафу.
- Койка не занята, я, как видишь, обосновался на диване, - повел рукой Терехов.
- Могу поменяться. Мне диванчик в самый раз. Да и по старшинству положено.
- Кончай, Валь, трепаться, - не выдержал я. - Давай рассказывай, да поскорей.
- Эй, позвольте хотя бы раздеться, привести себя в порядок, черти полосатые!
- Приводи, но побыстрее, а то терпение лопнет.
На этом обмен любезностями закончился, и минут через двадцать Сидоров сидел на кровати. Периодически позевывая, рассказывал.
- Мое хобби - агентура, это вам известно. Другие нос воротят, а мне не то что в удовольствие, но и не слишком обременительно. Ехал я, значит, в Озерск и думал: вот явлюсь, пошурую и увижу то, чего местные не смогли разглядеть. Ведь со стороны всегда виднее. Но как ни старался - впустую. Хорошо, что дали по телевидению объявление: текст обычный, если кто видел, и номер телефона, по которому можно позвонить анонимно. В кабинете с этим номерком торчал денно и нощно. День молчал телефон, другой, а на третий, представьте себе, - звонок. Слышу: мы к вам по объявлению. - Валентин длинно и звучно, до хруста в челюсти, зевнул.
- Кончай тянуть, можно пошустрей, - поторопил Терехов.
- В самом деле, что за привычка! - поддержал и я.
- Можно и пошустрей. Тогда дальше я просто изложу суть звонка. По делу об убийстве под Озерском, как я уже раньше отмечал, фигурировал некто Кононов. Он работал недалеко от места преступления сторожем на свиноферме. И вот в ту ночь Кононов видел, как по дороге вдоль посадки в сторону пруда проезжали светлые "Жигули". Номера он, естественно, не разглядел: час ночи. Возможно, те, кто в ней находился, не привлекли внимания поста ГАИ. Обратно, по всей видимости, машина вернулась утром. Я говорю об этом, забегая вперед, потому что после обнаружения трупов проверка постов ГАИ ничего вразумительного о светлых "Жигулях" не дала. Звонок же о трупах поступил на третий день. Кононов рассказал работнику милиции то, что видел, но если бы он знал, что видели в ночь его дети, то вряд ли бы вообще рот открыл. И вот почему. Кононов скрыл, что ночью к нему на мотоцикле с люлькой приезжали два сына, четырнадцати и семнадцати лет. Им он должен был передать украденного на ферме поросенка (сторож и раньше приворовывал поросят со свинофермы). Ребята поставили мотоцикл в кустах, сбоку от плотины, и стали ждать отца. Светила луна, и было довольно светло.
Они видели как в сторону плотины выехали светлые "Жигули". Не доезжая до них метров сорока, а машина остановилась, и из нее вышел мужчина в куртке, похоже, не старый, потому что он легким шагом спустился с плотины, куда обычно в половодье спускают воду из пруда. Мужчина держал в руках какой-то пакет. Вскоре он вновь поднялся наверх, но уже без свертка. Сел в машину и уехал. "Что же, интересно, он там оставил?" - подумали ребята, но ночью искать побоялись: решили вернуться днем и найти таинственный сверток. Через полчаса пришел отец и передал краденого поросенка. О машине сыновья ничего ему не сказали, а наутро приехали на пруд и, основательно повозившись в низине плотины, обнаружили полиэтиленовый мешок, крест-накрест перевязанный бечевкой. Вытащили его из воды, развязали и… чуть с ума не сошли от ужаса, увидев две отчлененные мужские головы и весь в крови топор. Кое-как связав мешок, закинули его в коляску мотоцикла и выбросили по пути домой в яму. О страшной находке никому, даже отцу, не сказали. Шло время. Об этом убийстве не раз передавали по телевидению, говорили, что их отец видел ночью машину, просили помочь найти преступников. Потом передачи прекратились, а недавно милиция вновь попросила помощи населения. И вот, после долгих раздумий, ребята решились позвонить по телефону доверия и попали на Сидорова. Тот проявил особый такт и подход и сумел расположить их к себе, да так, что ребята рассказали даже зачем приехали в ту ночь на пруд. Просили не говорить об этом отцу, иначе убьет. О разговоре с подростками Сидоров не стал никому рассказывать. В этот же день он вместе с ними приехал на то место, где был выброшен сверток, посмотрел содержимое, а вечером вернулся в Сибирск, чтобы решить, как быть дальше.
В общем, нам предстояло срочно определиться: кого оставлять в Сибирске? Как поступить с ребятами? Сыновей сторожа подводить было нельзя, но в то же время кражи поросят с фермы следовало пресечь. Однако по-другому.
В Сибирске решили оставить Сидорова и держать с ним постоянную связь. Дети Кононова ему доверились - ему и карты в руки. Обговорили некоторые детали взаимодействия Валентина со службой Попова.
XI
Суетным оказался последний день пребывания в Сибирске. Еще не было шести утра, как проводили Сидорова. До Озерска Валентин будет добираться попуткой, да и вообще его приезд в Сибирск мы не афишировали. Все обговорили, что называется, разложили по полочкам.
И вот едва Сидоров сообщил руководству Озерского отдела милиции о страшной находке, все сразу закрутилось и завертелось. Начальник милиции немедленно доложил начальнику УВД генералу Бобкову. Тот срочно собрал совещание, на которое в полном составе вызвал следственно-оперативную группу. На совещание пригласили и нас с Тереховым.
Генералу Бобкову под пятьдесят. Он невысок ростом, держится прямо, даже чересчур прямо. О таких обычно говорят: дорогу животом прокладывает. Голова у Бобкова с большими залысинами, волосы редкие, аккуратно причесаны. Носит очки. В разговоре он их то снимает, то одевает, чем привлекает к своей персоне дополнительное внимание.
Мне от этой встречи требовалось совсем немногое: передать Бобкову привет от нашего генерала и договориться о взаимодействии в работе. Хотя этот вопрос с Поповым обсужден, но, как говорится, кашу маслом не испортишь. И еще - договориться о встрече в СИЗО со Стекловым. Эта встреча нужна мне и особенно Терехову, который со Стекловым еще не встречался.
Интересно наблюдать за ходом совещания со стороны. Так все знакомо - ну точь-в-точь будто Махинов проводит планерки. Тот тоже как наподдает пару, что будто в парилке побываешь. Не раз я спрашивал себя - ну неужели нельзя обойтись без этого?
Бобков преподнес весть из Озерска как доброе начало по раскрытию ставших притчей во языцех преступлений. Похвалил Сидорова, вышедшего на источник информации. Потом в пух и прах раскритиковал свою следственно-оперативную группу за волокиту и казенщину в работе. Долго объяснял, что значит работать творчески. Потом жаловался, как надоело за всех получать пинки. Досталось и Попову. Он тут же, прямо с совещания, был отправлен в Озерск. Какими глазами он смотрел на нас - сорвалась встреча на дому.
Но, как говорят, нет худа без добра. После совещания нас принял генерал. О чем пошла речь? Бобков задал несколько дежурных вопросов, поинтересовался оперативной обстановкой в области, спросил - защитил ли Махинов кандидатскую диссертацию? А я про себя подумал: и откуда только знает про диссертацию, если даже наши не все знают, что генерал собрался защищаться.
Бобков расслабился и дал волю чувствам: посетовал на слабую раскрываемость, за что ему постоянно влетает от чинуш из областной администрации. Мы с Тереховым посочувствовали, ведь и нас пилят не меньше. Вспомнили недавнее убийство Рюмина, и какой после этого начался ажиотаж. Один Сушков чего стоит, хотя тут наверняка своих "сушковых" хватает.
- Это мне знакомо, - кивнул, улыбаясь, Бобков. Он после недавнего запала стал приходить в себя. Сняв трубку, попросил принести кофе. Пока его готовили, расспросил, где и как разместились, когда уезжаем, есть ли билеты? Я не мог не похвалить за гостеприимство земляка Попова, и отметил как несомненную удачу оперативников - выход на Стеклова. Бобков по Стеклову был в курсе, а то, что Попов наш земляк - не знал. Покачав головой, сказал, что на совещании не следовало бы его так при всех песочить. Дело с мертвой точки сдвигается, и теперь есть над чем поработать вместе. После кофе Бобков вообще раздобрел. Когда Терехов попросил организовать перед отъездом встречу со Стекловым, тут же дал нужные указания, а потом распорядился выделить свою машину для отправки нас в аэропорт. Когда вышли от генерала, секретарь в приемной передал нам короткую записку от Попова. В ней тот сетовал, что застолье сорвалось, просил не обижаться… но нам с Тереховым объяснять его состояние и не надо было.
… И вот мы в самолете. Летим на Москву. Уже другие проблемы забивают голову. Сомкнув веки, спокойно дышит Терехов. Меня в сон не тянет. Вспомнил, что так и не закончил письмо домой. Положив портфель на колени, дописал письмо. Теперь надо не забыть опустить в почтовый ящик. "Нет, что ни говори, - думаю, - а Терехов сто раз был прав, решив перед отъездом встретиться со Стекловым. Время потрачено не напрасно". Нас особо интересовал вопрос связи Гвоздева с Каменогорском. Ехали в СИЗО и думали, а вдруг да появится тот самый "лучик света". После которого и начнется настоящая раскрутка по делу. Ведь пока была одна лишь зацепка - авиабилет. Если судить по дате приобретения, то владелец авиабилета побывал в Каменогорске около двух месяцев назад. Зачем он приезжал? К невесте? Но кто она и где живет? Копию авиабилета мы в Каменогорск уже отправили, как приедем - подключимся. В Сибирске тоже не теряют времени: сделали нужные объявления, используют и другие возможности. Мы попросили Сидорова, пока он не уедет, держать этот вопрос на контроле…
Мысли бегут одна быстрей другой. Они неодинаковы, и по значимости, и по сути… Стеклов… Это был уже не тот нагловатый Стеклов, который раньше старался хитрить, водить нас за нос. Теперь понял, что дело пахнет керосином. Да еще неизвестно как поведет себя Гвоздев, если попадется в руки правоохранительных органов. Теперь он вовсю старался помочь и даже был доволен, если это ему в чем-то удавалось. После долгих раздумий вспомнил, наконец, - но не имя или фамилию, не дом и не улицу, а всего лишь часть названия населенного пункта близ Каменогорска, начинавшегося (он это запомнил точно) с "Под". Мы стали помогать, однако по части Подлесного и Подгорного Стеклов усомнился сразу. В конце концов пришли к выводу, что таким населенным пунктом являлось село Подклетное. Расположено оно недалеко от Каменогорска, рядом с Доном. Стеклов тут же подтвердил, что село, по словам Гвоздева, на Дону, куда он, приезжая, ходил купаться. В Подклетном у Гвоздева проживал кто-то из родных или близких. А вот кто - предстояло узнать. Это была неплохая нить; не дай Бог, чтобы она оборвалась.
Была и еще одна удача. Терехов спросил, брал ли Гвоздев топор. Стеклов ответил сразу, без раздумий: брал. Даже приблизительно припомнил, когда. По времени топор Гвоздеву потребовался как раз тогда, когда было совершено убийство двух человек под Озерском. Гвоздев же, якобы, хотел вырубить хороший черенок для лопаты. Ну, экспертиза покажет, что он там вырубал, и тот ли это топор, что найден у пруда. Стеклову о находке мы говорить пока не стали.
И еще деталь. Именно после того случая Стеклов обнаружил в машине кровь. Раньше крови не замечал, хотя за машиной следил аккуратно.
… Ночь. В иллюминаторе виден лоскуток звездного неба. На душе и удовлетворение, и предчувствие новых забот. Скоро Москва; с чего начинать в огромном городе? Часть гостиниц проверена раньше, и проживание в них туркмен не установлено. Придется вновь работать по гостиницам и общежитиям. У туркмен в Москве знакомых не было. Близкие сказали, что старик раньше переписывался с кем-то из фронтовиков-однополчан. Но однополчанин умер, и переписка оборвалась, а адрес не сохранился. Вполне возможно, что туркмены снимали комнату где-нибудь неподалеку от авторынка.
Одолевал сон. "Весомо, грубо, зримо", во всей своей бородатой красе, предстал и сразу же исчез Сидоров… Надо бы дать ему телеграмму из Москвы, а лучше созвониться… Уснул и спал, пока самолет не пошел на посадку, и бортпроводница попросила пассажиров пристегнуть ремни.
XII
Поздно. Людей в московском метро не густо. В вагоне тишина: кто дремлет, кто читает газету или книгу, а кто, как например мы, свою думу думает. В Москве я третий раз. Уже не удивляюсь, что немало москвичей в любом виде транспорта читает. Сидят этак спокойненько и не тратят времени зря. Мы едем в гостиницу "Комета": места забронированы заранее. В самолете малость поспали, теперь бодрствуем. Наклонившись ко мне, Терехов негромко сказал:
- Вот скажи людям, зачем приехали, ей-Богу не поверят. Зацепиться за туркмен - в Москве, без адреса, вдвоем и за какие-нибудь шесть-семь дней?! Скажут, шутить, ребятки, изволите. Как думаешь, осилим?
- А черт его знает, - пожал я плечами. - Если б время не подгоняло… Но вообще-то, как повезет.
- Все, раз Денис зачертыхался, значит и впрямь дело швах.
- Ну хотя бы за пару недель… - продолжал я. - Не знаю, как тебя, а меня от одной рожи Сушкова наизнанку выворачивает. "А это что еще за гусь объявился!.." - прогундосил я голосом Сушкова. - Представляешь: я - "гусь"! Небось поизмучил там всех.
Терехов успокоил:
- Выбрось из головы. Если б что - ребята позвонили бы. Раз губернатор ему хвоста накрутил, вот и выслуживался. Не дергайся.
- Рад бы, да не получается. Чует сердце, что непросто будет.
- Да хватит тебе! - поморщился Терехов. - Лучше давай определимся, с чего завтра начнем.
- Давай, - вздохнул я и подумал: "Да и в самом-то деле, чего преждевременно киснуть? Наше спасение - в нашей работе. Сумеем преступление раскрыть - никакой Сушков не страшен, а вот ежели забуксуем, то только управляйся подставлять то голову, то шею. Однако лимит времени пока не исчерпан, и в уныние впадать рано. Туркмены где-то жили, с кем-то общались. Где? С кем? В прошлый раз это установить не удалось, хотя работала бригада из шести человек. Теперь нас всего двое, и времени гораздо меньше…"
- Ну так какие соображения? - поинтересовался Терехов.
- Я думаю, надо заняться авторынком, что на речном вокзале. Сам говорил, родственники старика упоминали про рынок речного вокзала.
- Но ведь мы там уже лопатили?
- Ну и что? Попробую еще раз. С одним опером там хороший контакт нашел. Поможет.
- А мне?
- Придется помотаться по райуправлениям. Ты представительный, не то что я. Бумага с УВД, какая положено, имеется. В первую очередь надо подключить отделы, где есть авторынки. Пусть участковые допроверяют гостиницы, общежития. Ума большого не надо, да и фамилии есть.
- Значит, я представительный и с этой задачей, на твой взгляд, справлюсь? Ну спасибо, друг, тронут!
- Не скромничай, - я похлопал Алексея по плечу и заметил, что некоторые пассажиры уже начали на нас коситься.
- Ладно. Но кроме подключения участковых, надо бы заодно обговорить по работе в камерах, - понизил Терехов голос.
- Само собой. Не зная всей подноготной, что творится на рынке, нечего вообще за дело браться. Опер подскажет, кого из цыган задержать. И все-таки мне кажется, что туркмены могли пару ночей переспать в домах, что поближе к рынку. Надо еще раз поспрашивать, кто там сдает квартиры временным постояльцам.
На остановке метро "Фрунзенская" в вагон ввалилось много пассажиров. Мы с Тереховым на время приумолкли. Я вспомнил, что раньше на авторынке речного вокзала верх держали краснодарские цыгане. Они, что называется, с боем вышибли группировку грузин из Зугдиди, кое-кого пустили в расход. На соседнем же авторынке действовала группировка армян, ею руководил некто Мартгян. Еще тогда у нас возник вопрос: а не могло ли быть, скажем, что одни уничтожали других?.. Хотя зачем в таком случае куда-то вывозить, где-то на стороне убивать своих противников? Нет, это отпадает. Беседы с работниками милиции, задействованными в охране авторынков, мало что дали. Ясно, что рынки для мафиози были лакомым куском и частью своего дохода они делились с работниками охраны. Вот те и смотрят потом на действия бандгрупп сквозь пальцы. Уже тогда мы располагали данными, как некоторые работники милиции за взятки содействовали угону машин. Тысячу рублей на руки - и ворота рынка ночью услужливо открывались. Об этом с Тереховым мы неоднократно говорили. Представляли такой вариант: бандиты за деньги угоняют машину, продают ее, допустим, кавказцам, а потом от покупателей освобождаются… но откуда все же такая жестокость? И почему машину угоняли "к черту на кулички"? не хотели вершить зверства под носом, чтобы не было лишних зацепок? Вряд ли. Тогда мы установили, что пострадали в основном дети "чинуш", послов, торгашей, богатенькие евреи. У них отбирали деньги, а потом на дороге, надавав как следует тумаков, выбрасывали из машины. Продавцам "авто" совали "куклы", а пока неопытный человек разбирался, что к чему, преступников и след простывал.
Узнали мы и другое. За взятку или богатое подношение нотариусу владелец машины мог заполучить доверенность на право ее сбыта где угодно и кому угодно. Весь вопрос заключался лишь в том, как подешевле оформить так называемую генеральную доверенность.
Столько возможностей и столько разных вариантов в махинациях с машинами: доверенности, угоны, "куклы" и, в то же время, трудно с чем сравнимые по своей жестокости убийства, причем лиц только определенных национальностей. Голову сверлила мысль: нет, тут что-то другое кроется, здесь какой-то неизвестный нам пока мотив. Но какой? И кто воплощал его в жизнь? Да, было бы здорово при отработке в камере хотя бы частично зацепиться. Но особенно хотелось узнать, способны ли бандгруппы, действующие на авторынках, на подобные убийства? Есть ли у них связь с периферией, тем же Каменогорском? С кем она поддерживается? Может, завершали дела другие?..
До остановки метро "Проспект Вернадского", где неподалеку располагалась гостиница, езды до центра минут тридцать-сорок, в зависимости от потока пассажиров. Вскоре Терехов сказал: "Приехали". Встали, пошли на выход. Ладно, додумаю перед сном. Я, что называется, зациклился.