Сушков оценивающим взглядом оглядел меня с головы до ног, потом с непонятным намеком произнес:
- Не знаю такого…
Ну и ну!… - шарахнуло по голове. Как это "не знает"? А зачем пригласил? Он что, издевается?! Моя реакция была мгновенной.
- Разрешите выйти?
Сушков, видимо, не ожидал такой прыти. Глаза его растерянно забегали: на меня и в сторону, вверх-вниз. Однако быстро взял себя в руки и даже как ни в чем не бывало соизволил улыбнуться. Ох и улыбочка получилась, не улыбка - гримаса больного человека.
- А вот и не разрешаю, - изрек категорично. - Ишь чего захотел! Садитесь, - и этак небрежно махнул рукой на приставной стул.
Сел, конечно, а куда денешься. Вспомнил наставления Грузнова: максимум выдержки и не ерепениться.
- У меня от вашего выступления на прошлом совещании, - нахмурив лоб, перешел к делу Сушков, - остался весьма неприятный осадок. Хотел поставить точки над "i" сразу, но вы уехали в командировку. Вот теперь этим и займемся.
- Вины за собой не вижу, - пожал я плечами, решив не хитрить и не юлить. - Говорил только факты, чем же они вас не устроили?
- Факты действительно упрямая вещь, но как вы их преподнесли… - покачав головой, продолжил: - На мой взгляд, вы опорочили уважаемых предпринимателей, наше, так сказать, будущее. Все они, по вашему мнению, воры и жулики, по которым давно плачет тюрьма. И потом, как вы посмели не поддержать просьбу губернатора? У вас что, бока слишком крутые?
Я прищурился:
- Это угроза?
- Максимов, какая может быть угроза? Нет, что вы, просто совет более опытного в жизни человека. Вы хоть помните, что наговорили?
Я попытался ответить, но Сушков начальственно махнул рукой:
- Вот, послушайте… - достав блокнот, полистал и прочитал: "Убийц надо искать среди лиц, окружавших Рюмина, многие из которых не безупречны и ради личной выгоды готовы пойти на любые подлости, вплоть до убийства". Ваши слова?
Сунув блокнот в стол, Сушков с этаким превосходством посмотрел на меня. Знакомая картина, когда-то полесский прокурор вот так же пялил глаза.
- Все правильно, мои. Я говорил, что убийцу надо искать среди окружения Рюмина. Это мое предположение, или версия убийства предпринимателя Рюмина, считайте как хотите.
- К чему же так акцентировать. Зачем поливать грязью всех? Это же непорядочно!
- Красок не сгущал и грязью не поливал. Все, о ком говорил, привлекались к уголовной ответственности. Да вы и сами об этом не хуже меня знаете. Не понимаю, почему я должен бросать расследование находящихся у меня в производстве дел по убийствам и в срочном порядке переключиться на Рюмина!
- Вы по-прежнему считаете, что в убийстве предпринимателя Рюмина замешан кто-то из своих?
- Да, считаю.
- Но ведь не сказавши "гоп", не прыгают. На вашем месте такими заявлениями разбрасываться не следовало бы, ведь так можно и опростоволоситься. А вы, не разобравшись, бросаете тень на плетень. Это сродни болтовне, а не работе профессионала.
- Считайте как хотите. Еще раз повторяю: да, уверен, что Рюмина убили люди из его же окружения. Мне это подсказывает интуиция. Хотя на сегодня, возможно, мне и не следовало бы вот так говорить. Согласно букве закона это пока должно звучать как одна из рабочих версий, которую надо еще доказать. Однако почему я не должен высказывать своего мнения? Неужели лучше думать одно, а говорить другое? Но это же будет лицемерие. А я хотел быть откровенным.
- Говорить можно что угодно, но не следует вот так спонтанно противопоставлять…
- Я не противопоставлял.
- Не выкручивайтесь. Ваши слова, что Рюмин не заслуживает внимания, потому как - мафиози. Это что за лексикон? Вы кому, Максимов, служите?
Я посмотрел в глаза Сушкову. Они не просто хитро, а злорадно блестели. Мол, давай, говори, несмышленыш, подписывай себе приговор. А я… Я уже был не в силах остановиться. Ведь велели же Грузнов с Тереховым больше помалкивать, - нет, опять связался. Но отступать было уже поздно. В голове мелькнула мысль: эх, была не была, выскажусь до конца, все равно в городе не работать!..
И - сказал. Что губернатор и его ближайшие помощнички, придя к власти, заново переженились, выбрав женщин помоложе. Так что ж, всем теперь их примеру следовать? И еще, что люди это не одобряют. Мало того, что жен поменяли, так еще квартирные и многие другие вопросы заодно порешали. Будто спешат, что не успеют. Заметил, что простым смертным это не только недоступно, но и непонятно.
- Хотите сказать, что и ваш Махинов жену поменял? - подсказал Сушков вдруг помягчевшим, елейным голосом. Ох, как обрадован моей промашке.
- Вы же знаете.
- И представитель президента?
- Да, и он тоже.
- Неужели, Максимов, вам и сказать больше нечего?
- Почему же нечего?
- Можно подумать, что у оперативников жареных фактов не хватает и заняться кроме нечем.
- Есть и что сказать, и чем заняться, но что у людей именно это на слуху.
- Ну даете, Максимов! Да вы просто…
Но сказать, кто же я есть, он не успел. В кабинет быстрым шагом вошел полномочный представитель президента Лев Гаврилович Корнаков. Он мой земляк. После школы окончил вуз, защитил кандидатскую, стал доцентом. На волне перестройки, которую активно поддержал, вознесся до необычайно редкой и большой должности. Был женат, но развелся и вновь женился на молодке, в дочки годящейся. Меня Корнаков знал, так как при встречах с жителями Полянска я "закреплялся" за ним в качестве персонального охранника. В позапрошлом году, за день до его приезда в Полянск, мне пришлось задерживать с одним участковым вооруженного рецидивиста, и я чудом остался жив.
На фуражке и брюках вечером обнаружили с Наташей две дырки. Рецидивист сдаваться не хотел, отстреливался из ружья и обреза. В перестрелке он был убит. Обо всем рассказали прибывшему Корнакову, и тот, естественно, постарался придать случившемуся особое звучание. На первых порах мне это даже льстило: еще бы, сам представитель президента мой поступок возвеличивал. Не вникал я тогда в его деловые качества, да и вникать-то, собственно, некогда было. Слышал, что из него мог бы со временем получиться неплохой ученый-химик, однако Лев Гаврилович решил посвятить себя политике.
Корнаков подошел ко мне и поздоровался как со старым знакомым, чему Сушков был несказанно удивлен. Он то собрался меня пропесочить, а тут сам Корнаков за ручку здоровается. По лицу видно, что Сушков мучительно соображает как себя повести. Корнакова надо остерегаться, мало ли что может "наверху" сказать.
Лев Гаврилович между тем участливо и, как мне показалось, вполне искренне, улыбнулся:
- Слышал, слышал, что в УВД перевели и должность неплохую дали. Рад, ей-Богу, от души, Денис, рад! Скажи, а постреливать тут еще не приходилось?
- Да нет, пока Бог миловал, - ответил я, несколько смутившись.
Сушков, скорее всего, не знал о случае задержания мной в Полянске опасного рецидивиста, и, видимо, думал, что это обычная трепология Корнакова. Бывший доцент легко мог раздуть из мухи слона. С намеком ухмыльнулся:
- Стреляет, Лев Гаврилович, постреливает, только в основном по нам с вами.
- Ничего не понимаю, - удивился Корнаков, переводя взгляд с Сушкова на меня и наоборот. - Что значит "по нам"? Шутите?
Сушков поджал губы.
- Да нет, не патронами, конечно, но… Но тем не менее ведет себя Максимов не совсем прилично. Это еще мягко сказано. Перевели в город, дали хорошую должность, обеспечили квартирой - казалось бы, что еще простому смертному надо? А он вместо благодарности строит из себя этакого борца за справедливость, а попросту - выкаблучивается. У меня о нем, Лев Гаврилович, не совсем хорошее мнение.
- Поясните, в конце концов, что тут произошло? - потребовал Корнаков. - Только без этого самого… тумана. Терпеть не могу, когда неизвестно в кого стреляют и кто стреляет-то!
- Может, вы, Максимов, внесете ясность?
Я пожал плечами, давая понять, что тоже хотел бы услышать пояснения Сушкова. Уж пусть до конца выскажется, думал я, чем недоволен мной не просто большой областной чиновник, а к тому же еще и непосредственный куратор, с которым придется не раз выходить на прямые служебные контакты. А… придется ли?
- Помните, Лев Гаврилович, нашумевшее убийство предпринимателя Рюмина? - сказал наконец Сушков.
- Как же не помнить, помню, только я, кажется, был в отъезде. Ну и что?
- Так вот, на одном из совещаний, которое я проводил с представителями силовых структур, Максимов во всеуслышание заявил, что Рюмин и все его окружение ни больше ни меньше как мафиози и что отдавать приоритет расследованию его убийства он считает нецелесообразным и даже вредным. На просьбу губернатора не среагировал, мало того, по-прежнему придерживается мнения, что расследование следует вести в общем порядке. Заявил, что персоне Рюмина и так слишком много уделено внимания.
- Обожди, обожди! - прервал Корнаков. - Поясни, в связи с чем у Скоркина эта просьба возникла? Я как-то не придал этому значения.
- Поясняю. После гибели Рюмина губернатор пригласил меня к себе и сказал, чтобы его как можно быстрей раскрутить.
- А при чем тут Рюмин и Скоркин?
- Сын Ивана Семеновича дружил с Рюминым.
- Ясно. Что дальше?
- На совещании я высказал на этот счет мнение губернатора, а о реакции Максимова вы только что слышали.
- Это правда? - спросил меня Корнаков.
- Не совсем… - ответил я, но Сушков опередил:
- Смысл слов Максимова заключается в том, что губернатор якобы не должен давить на работников следственно-оперативной группы, а теперь еще припомнил, что он и его, как было сказано, ближайшие помощники - двоеженцы, и что народ этого не одобряет.
- Неужели?
- Только что заявил.
- Правду говорит Сушков? - вновь обратился ко мне Корнаков.
- Нет. Я говорил совсем в другом плане, - стал рассказывать о появившихся зацепках в расследовании убийства Рюмина в ходе поездки в Сибирск и Москву. - Что же касается дел семейных, то просто привел их как пример, которому не следует бездумно подражать.
- Да как вы смеете об этом говорить! - перебил Сушков. - Какое вам до этого дело? - И назидательно постукивая пальцем по столу: - Учтите, Максимов, миндальничать с вами никто не будет. Можете в одночасье погон лишиться и из органов вылететь! - Сушков вскочил, раскраснелся.
Меня это крепко задело. Ах ты, думаю, выскочка! Грозишься погоны сорвать и выгнать из милиции? Да кто тебе дал такое право? Вслух же сказал: - Не вы меня в органы принимали, не вам и решать, служить мне или не служить.
- Ну и закрутили… - покачал головой Корнаков. - Я-то думал, тут сверхважные проблемы решают, а они в трех соснах заблудились, - подойдя к Сушкову, спросил: - Но все-таки, кто и в кого стрелять собрался?
- Образно сказано, Лев Гаврилович, однако не мог же я равнодушно отнестись к столь вредным заявлениям. Сегодня он нам говорит, а завтра будет трезвонить в любом другом месте. Вот я и посчитал необходимым дать укорот. Кстати, и по вашим семейным делам Максимов высказался, не думайте, что такой ангелочек.
Вот зараза, подумал я, и тут подставил. Ведь сам, гад, намекнул, а я только поддакнул.
Корнаков какое-то время молчал, мы с Сушковым тоже прекратили выяснять отношения. Лев Гаврилович, видимо, решил сгладить конфликт: неожиданно громко рассмеялся, будто между мной и Сушковым вообще ничего не произошло. Посмеявшись и вытерев платком слезы, спросил:
- Неужели и обо мне вспомнил?
- Да-да, только что, - услужливо поддакнул Сушков.
- Ну что ж, правильно сделал. На то и демократию заимели, чтобы люди не боялись правду говорить. Скажи, Сушков, можно такое раньше было напрямую высказать какому-нибудь партийному боссу? - Сам ответил: - Нет, конечно. Подумать нельзя было, не то что сказать. За это ой-ей что последовало бы, - бросив на меня взгляд - я так и не понял какой: хитрый, злой или безразличный - скорее всего, "комплексный", Корнаков кивнул:
- Идите, Максимов, и раскрывайте преступления, в том числе, естественно, и убийство Рюмина. Для вас их своевременное раскрытие будет крайне важным.
Руки не подал. Да мне, собственно, это и не нужно было. Шел по коридору и думал: вот наконец свершилось то, о чем столько передумано. И все-таки такого неприятия, в общем-то, совершенно некрамольных слов, я не ожидал. Ясно, что Сушков теперь мне спуску не даст.
XX
Шел из областной администрации в УВД и пропускал через себя итоги встречи на столь высоком для меня уровне. И что удивительно, я как-то успокоился. Не то, чтобы совсем, нет, но все-таки с души отлегло. Теперь, по крайней мере, я знал все сушковские ко мне претензии. Задним числом понимал, что надо было бы вести себя повыдержанней, спокойней, а не как с ровней. Ну какой я ему ровня? Ясно, теперь не упустит момента накапать генералу. Надо же было влезть в этот чертов "семейный вопрос" - будто кто за язык дергал. Хотел-то по-доброму, сослался на негожий пример… М-да-а, похоже, вольнодумие это мне дорого обойдется. Сушков не тот человек, чтобы по-человечески понять и простить. Даже в блокнот записал и ждал удобного момента уколоть побольнее. Что ж, мое спасение - в результатах моей работы, об этом ясней ясного сказал Корнаков. Так что негоже будет опростоволоситься, Сушков только этого и ждет.
Увидев меня, Алексей спросил как о самом обыденном:
- Сходил?
Я кивнул и стал снимать плащ.
- Вот и хорошо, - смотрел понимающим взглядом до тех пор, пока не повесил плащ в шкаф. Потом сказал: - А теперь, будь добр зайти к Грузнову - ждет. Но только ради Бога, долго не задерживайся, а то одни встречи: то с Сушковым, то с Грузновым, а там глядишь, и к самому Махинову. Никак не пойму, почему они в тебя такие влюбленные?
Я развел руками, быстренько причесался и бегом наверх.
Секретарша сказала, что у Грузнова начальники городских райотделов. Вскоре они вышли. Увидев меня, Грузнов недовольно покачал головой:
- Тебя, братец, оказывается, одного к начальству никак нельзя отпускать - что-нибудь да напортачишь.
Мне после этих слов подумалось: "Начал с читки морали, будто отбившемуся от рук ребенку".
- Ну что ты там наговорил, если Махинов при мне объяснялся то с Сушковым, то с Корнаковым? Спасибо последнему - иначе тебе головы б не сносить. Что произошло?
- Да ничего, - прикинулся я простачком. - Мирно побеседовали, он мне задавал вопросы, я отвечал, а потом расстались. Корнаков даже руку пожал, теперь с неделю мыть ее не буду.
- Кончай травить, дело говори.
Шефу мой развеселый настрой явно не нравился.
- Страшного ничего не было, - пожал плечами я.
- Ладно, тебе видней. Не хочешь - не говори, а кончай мороку и берись за дело, - он снял телефонную трубку, что означало - свободен. - Да, - остановил он меня, - учти, что по Рюмину будем информировать губернатора каждую пятницу. Лично - соображаешь?
Махинов не вызвал. У него, скорее всего, других забот хватало. Ну, и на том спасибо, что не клюнул на интригу Сушкова. С Тереховым после обеда определились так: я еду по трем пригородным селам искать родственников Гвоздева. Захватил несколько копий фоторобота. По телефону из дежурной части предупредили, чтобы начальники отделений розыска и участковые были на месте.
Терехов остался в Каменогорске разбираться в фактах неожиданной смерти охранника Сагунова и водителя Кузнецова. Им уже сделаны соответствующие запросы, в том числе и по получению актов экспертиз. Потом будет встречаться с Гребенкиным, который, кстати, возглавил комиссию по выяснению загадочной гибели двух важных для нас свидетелей.
А Сидоров второй день вплотную занимается установлением пассажиров авиарейса, которым летел из Каменогорска в Сибирск Гвоздев. Рабочие встречи наметили на семь тридцать утра каждого следующего дня в кабинете Терехова. Перед отъездом в Подклетное я попросил Грузнова освободить нас с Сидоровым от оперативок и без надобности не отвлекать на мелочевку. Покряхтев, тот согласился.
Много ли за полдня сделаешь? Да если еще с выездом за город? Нет, конечно. Но меня будто кто подталкивал и нашептывал на ухо: спеши, поезжай, не теряй драгоценное время. Хотя, в общем-то и подталкивать не стоило, тем более после встречи с Сушковым.
Каждое из трех сел расположено с разных сторон города, что, безусловно, накладывало определенные неудобства. Что ж, если не управлюсь за день, продолжу завтра.
Расписывать поездку в деталях и подробностях не собираюсь, потому что это никому не интересно. Вот как, к примеру, было в селе Подклетном. Приезжаю и захожу в кабинет участкового. Хотя какой это кабинет - десятиметровая комнатка, выделенная ему правлением колхоза. Участковый молод, неопытен, работает первый год. Поздоровались. Говорит, что скоро подъедет начальник розыска. Показываю фоторобот и спрашиваю - выяснял? Да, отвечает, но… и разводит руками. Ясно, что никакого "выяснения" с его стороны не было. В принципе я был не далек от истины: "доверенных лиц" у участкового нет, и, соответственно, никакой информации он не получал. Да и от кого получать? Грустно и смешно. Подумал, вот если б ему, ветеринару по профессии, коров лечить, тут он и проявил бы себя на все сто процентов. Хотя и в милицейские премудрости пытается вникнуть, но до профессионала ой как далеко. К сожалению, таких участковых сейчас много, а ведь от них в немалой степени зависит оперативная обстановка на местах. Да и мне от этого тоже не легче.
Подклетное - село большое. Его жители работают на огнеупорном заводе в райцентре и на пригородном - силикатного кирпича. Многие трудятся в Каменогорске или занимаются выращиванием овощей. Движение людей большое. Это не в какой-нибудь сельской глубинке, где каждый человек на виду. Попробуй, уследи за постоянным людским потоком. Тут и опытному участковому далеко не просто овладеть обстановкой.
Вот-вот должен подъехать из райотдела начальник розыска. Он когда-то работал в Подклетном. Питаю надежду на его осведомленность и былые связи: а вдруг?
Наконец приехал начальник розыска. Посмотрев на лежащий рядом с моей папкой фоторобот, покачал головой. Думаю, может, не врубился и стал рассказывать ему о поездке в Сибирск, Алма-Ату и Москву. Решил озадачить эмоционально, ведь, по сути, ему больше всех придется крутится с нами. Выслушав меня, участковый невольно поежился:
- Неужели этот зверь может быть где-то у нас?
Говорю, что вполне вероятно и надо, что называется, сквозь сито пропустить всех жителей Подклетного. Напомнил про работу с общественностью, предупредил о даче ежедневной информации в УВД.
Сели отрабатывать варианты установления Гвоздева и его родственников. Как сделать так, чтобы не спугнуть? Попотеть пришлось немало, а когда вышли на улицу, и я посмотрел на часы, то подумал, что при таких темпах сегодня вряд ли удастся все выполнить. Но это меня не расстраивало. Главное - сделать хороший задел. Спешка помощник плохой. Участковый вдруг вспомнил, как к нему недавно заходил один местный пожилой житель и рассказал, что видел очень похожего на разыскиваемого нами человека.
- Проверил? - спросил я.
- А зачем? Да ерунда. Скорее всего, обознался.
- Что значит "обознался"? - вспылил я.