Она шумно вздохнула и сказала:
- Ты только не переживай, ладно?
Прежде чем выйти, я долго смотрел на нее.
- Прости, - попросил я.
- Спокойной ночи, - пожелала она мне.
- Спокойной ночи, Таня.
Дверь за мной закрылась. Я мог голову дать на отсечение, что, пока я спускался по лестнице, она стояла за дверью, прижавшись к ней спиной, прислушивалась к моим шагам, плакала и не замечала своих слез.
2
Разумеется, я не пошел домой. Поймав такси, я приехал в контору. Поздоровался с дежурным милиционером, которого не удивил мой приход в столь позднее, или слишком раннее, время, поднялся в свой кабинет, лег, не раздеваясь, на диван и впервые за несколько дней заснул спокойно, крепко, без сновидений.
Рано утром меня разбудила Лиля Федотова.
С трудом вспоминая, где нахожусь, я осоловелыми глазами уставился на свою соблазнительную помощницу.
- Лиля? - Я медленно приходил в себя. - А где Ирина?
Ее глаза расширились до такой степени, что уже в следующую секунду я вспомнил, где ночевал.
- Александр Борисович! - Она с интересом смотрела на меня. - Вы что - девочек по ночам в кабинет приводите?
Я не стал напоминать ей, что Ирина - моя жена. Облажался так облажался.
- Ну? - спросил я у нее, вместо того чтобы объяснить, что думал, будто нахожусь у себя дома. - Что нового? Что у нас плохого, как говорилось в старом мультфильме?
Она внимательно в меня вглядывалась.
- Да немало, - протянула она, не сводя с меня чуть сочувственного взгляда. - Мятые рубашка и брюки. Помятое лицо. Щетина недельной давности.
- Трехдневной, - буркнул я.
- Все равно, - пожала она плечами. - В ресторан с вами я бы не пошла.
- Я бы тоже, - не слишком вразумительно ответил я, и в это время, на мое счастье, зазвонил телефон, что избавило меня от необходимости объяснять смысл своих последних слов.
Я подскочил к телефону с такой прытью, словно знал, что звонят по очень важному делу.
Так, в сущности, и оказалось.
- Турецкий слушает.
- Александр Борисович? - Голос незнакомого мне мужчины звучал уверенно.
- Да! - Как будто в этом богоугодном заведении работают два Турецких!
- У дежурного в приемной следственной части лежит конверт на ваше имя, - сообщил голос.
- Кто это говорит? - быстро спросил я.
- Не теряйте времени, Александр Борисович, - посоветовал незнакомец. - Зайдите в приемную и заберите конверт. Не пожалеете.
- Кто говорит? - не унимался я.
- Не будьте упрямым ослом и не талдычьте одно и то же, - сказал этот наглец. - В конверте информация, которая может вас заинтересовать. До свидания.
И разумеется, подлец повесил трубку.
Через несколько минут я держал в руках небольшой конверт, на котором было написано: "А. Б. Турецкому". И все.
Внутри находился маленький клочок бумаги. На нем было написано: "522-75-52".
- Что там такое? - полюбопытствовала Лиля.
Я молча показал ей загадочный номер телефона. Она, естественно, спросила:
- Еще одна поклонница? - А глаза такие добрые-добрые, ну, вы знаете тот анекдот.
Я сел за стол и решительно пододвинул к себе телефон. Сейчас мы узнаем, что это за поклонницы досаждают мне по утрам. Щас, понимаешь, я с ними разберусь.
Набрав номер, указанный в записке, я насчитал шесть длинных гудков, прежде чем на противоположном конце провода что-то зашевелилось и заговорил автоответчик голосом уверенного в себе педераста:
- Здравствуйте, Александр Борисович. Мы хотим передать вам информацию об известном вам офицере ФСБ Владимире Аничкине. Информация бесплатная, но опасная. Во избежание осложнений прошу вас быть сегодня в четырнадцать ноль-ноль около главного входа в парк Горького. К вам подойдут.
И это опять было все.
Я посмотрел на Лилю. Она улыбалась мне с издевкой, как недоверчивый следователь улыбается запирающемуся преступнику: колись, мол, родимый, рассказывай все, что знаешь.
Я тоже улыбнулся ей.
- Вы угадали, - сказал я ей. - Меня только что пригласили на вечеринку, которая, как они обещают, закончится групповым сексом. Не хотите составить мне компанию?
- В следующий раз. - Она даже изменилась в лице.
Я кивнул.
- Я так и думал, - проговорил я, набирая номер на аппарате внутренней связи. - Придется пригласить Меркулова.
- Я что-то подозревала в этом роде касательно вас, - сообщила она мне. - Но что касается Меркулова - это для меня удар.
- На свете много есть такого, друг Федотова, - пробормотал я, - что и не снилось нашим мудрецам.
Наконец на том конце провода трубку взяла секретарша Кости:
- Приемная Меркулова.
- Турецкий, - сказал я. - Соедините меня с Меркуловым, пожалуйста.
- А Константина Дмитриевича нет, - сообщила она. - И до обеда, очевидно, не будет.
- Это точно?
- Так он сказал, во всяком случае, - ответила секретарша и повесила трубку.
Я посмотрел на Лилю. Сказать, что ли? Но уже в следующее мгновение решил, что не стоит. Не то чтобы я не доверял ей, но просто решил ничего пока не рассказывать. Помочь она мне вряд ли чем сможет, а лишние знания ей абсолютно сейчас ни к чему. Тот самый случай, когда большие знания рождают большие печали.
Придется действовать на свой страх и риск. А впрочем, что я хотел от Меркулова? Благословения? Чем он сейчас может мне помочь? Общаться же со своим непосредственным шефом, начальником следственной части, мне не хотелось. Я ему не доверял. А о результатах операции доложу Косте по окончании дела, решил я.
3
После ночного разговора в кабинете генерала Петрова у Аничкина голова была будто стеклянная. Странные разговоры, непонятные поручения - такое впечатление, что ему недоговорили самого важного, не раскрыли истинной цели этой операции. Хотя внешне все было абсолютно гладко: ФСБ пытается запутать дудаевцев и обмануть - сбыть им негодное оружие.
И все-таки что-то здесь было не так. Зачем, например, в операцию вмешивается МВД? И при чем тут администрация Президента? Секретные операции такого рода проходят в обход чиновничьих структур, о них докладывают только лично Президенту… Зачем надо было вызывать Аничкина по экстренной связи? Почему, в конце концов, совещание проходило ночью и в такой, мягко говоря, неформальной обстановке?
От этих бесконечных "почему?" и "зачем?" у Аничкина с утра разболелась голова. Не помогла ни лошадиная доза анальгина, ни расхваливаемый по телевизору "Солфадеин". Каждый шаг отдавался в голове колокольным гулом, и поэтому процедура встречи грузов на военном аэродроме рядом с Быковом, поездка на склад в Раменках, "Пульсар", потом Лубянка - все прошло как в тумане. И, только спрятав муляжи "Самумов" в свой личный сейф, Володя потихоньку стал приходить в себя. Все-таки правильно говорят, что все болезни от нервов.
Аничкин нажал пару кнопок на пульте селектора.
Через минуту донесся голос Петрова:
- Петров слушает.
- Это я, Аничкин. Все в порядке, Григорий Иванович.
- Хорошо. Ты не забыл о своих планах на вечер?
Ха, о таком захочешь - не забудешь!
- Нет, Григорий Иванович.
- Добро. Как только вернешься, позвони.
- А если поздно?
- Не важно. Звони в любое время.
Аничкин побарабанил пальцами по столу. Потом включил телевизор и посмотрел "Новости". Заварил кофе, выкурил пару сигарет. До десяти оставалось еще целых шесть часов. О чем говорить с чеченцем, он представлял себе довольно смутно. Хотя, судя по словам Малькова, Мажидов был прекрасно информирован и сам будет знать, что именно ему надо. Ну и ладно. В конце концов, Володя ведь не напрашивался. Они сами ему поручили.
Сегодня утром, получая "Самумы" в НИИ "Пульсар", он заметил странную вещь. Люди, которых он знал по нескольку лет, например Соколов, директор института, едва завидев его серебристую карточку, сразу становились какими-то сухими, официальными и даже немного испуганными. Соколов так вообще попытался называть его "товарищ полковник", хотя они давным-давно перешли на "ты".
Создавалось такое впечатление, что всем им известно что-то, продолжающее оставаться тайной для Аничкина, хотя именно он был обладателем личного идентификатора. Ну не глупо ли?
Аничкин даже сделал попытку разузнать хоть что-нибудь у Соколова Но тот, только услышав словосочетание "Стратегическое управление", отшатнулся от Аничкина как от чумного.
Несомненно, это самое управление было каким-то новым формированием, которое, выполняя задачи ФСБ, одновременно затрагивало и интересы других ведомств. Но служба безопасности никогда не была связана, например, с Советом Министров. Почему же фонды, судя по записке Петрова, отпускались именно оттуда? И потом, почему если в Раменках и "Пульсаре" имели хоть какое-то представление о Стратегическом управлении, то на Лубянке даже Ахмет Ахметович Абушахмин ничего не знал? Все это было более чем странно.
В итоге Аничкин пришел к выводу, что сам никогда в жизни не догадается, не стоит даже ломать голову. Это означало только одно: нужно было у кого-то спросить. А у кого спрашивать, как не у своего непосредственного начальника?
Он снова набрал на селекторе номер Петрова.
- Петров слушает.
- Григорий Иванович, это Аничкин. Тут у меня вопросик один к вам возник. Можно зайти?
- Давай, только недолго.
- Выхожу прямо сейчас.
Через три минуты он вошел в кабинет Петрова. Тот молча указал Аничкину на стул и приготовился слушать.
- Григорий Иванович, тут до меня дошли слухи, что у нас, вот в этих самых стенах, существует какая-то тайная организация.
- Что за бред? - нахмурился Петров.
- Ну, не знаю. Слухи ходят…
- Какая организация?
- Говорят, что она называется Стратегическое управление.
Петров заметно вздрогнул. Руки его самопроизвольно схватили лежащий на столе химический карандаш и застучали его незаточенным концом по столу.
- Та-ак… Это… каким образом?.. Почему?.. - Он никак не мог отыскать нужных слов.
"Ты только посмотри, опять точно такая же реакция", - подумал Аничкин.
Минуту спустя Петров наконец взял себя в руки и даже улыбнулся:
- Да, разведка у нас хорошо работает. Государственные тайны становятся известны буквально через пару часов. Одно слово - профессионалы.
И он вымученно захихикал.
- И у меня такое ощущение, что об этой… организации, что ли… известно абсолютно всем. Ну, пожалуй, кроме меня.
Петров покачал головой.
- Вот тут мы, конечно, промашку допустили. Все должно быть наоборот: о Стратегическом управлении никому не следует знать. А вот ты-то как раз, Володя, и должен быть информирован.
Он поставил карандаш в стаканчик и машинально перебрал несколько папок, во множестве лежащих у него на столе.
- Да-а, непорядок, непорядок…
Аничкин терпеливо ждал, когда Петров наконец приступит к объяснениям. Торопиться ему было некуда - до десяти оставалось уйма времени.
- Странно получается. Ты, Володя, - член Стратегического управления, а даже не знаешь, что это такое.
- Я? - удивился Аничкин.
Петров кивнул:
- Вчера вечером ты присутствовал на совещании этого управления.
"Я опять оказался прав", - подумал Аничкин.
- Ты, наверное, заметил, что здесь присутствовали люди и из МВД, и даже из администрации Президента?
- Да, - ответил Аничкин, усмехнувшись про себя, - заметил.
- Так вот, - Петров сделал многозначительное лицо, - все эти слухи, о которых ты говоришь, - ерунда. Кто-то случайно услышал название - ну и давай болтать направо и налево. Как говорится, слышал звон, да не знает, где он. А об истинных задачах Стратегического управления известно только некоторым. Очень немногим. Иначе никакого смысла не будет…
Он помассировал переносицу и продолжал:
- Стратегическое управление - это межведомственная структура, которая занимается выяснением каналов утечки информации из ФСБ, МВД, администрации Президента…
- …Совмина, - подхватил Аничкин.
Петров так и замер с открытым ртом.
- Да, и Совмина, точнее, кабинета министров, - проговорил он, быстро взяв себя в руки.
"Старик что-то слишком нервничает". Аничкин внимательно наблюдал за руками Петрова, которые бесцельно шарили по столу.
- Вот, - сказал генерал, - теперь тебе понятно?
- В общих чертах. А почему же вчера мне не сказали ничего об этом?
Генерал усиленно прятал глаза.
- Почему не сказали? Да просто-напросто забыли. Не придали этому значения.
Аничкин понимающе улыбнулся:
- Значит, задание, которое я сегодня должен буду выполнить, запланировано Стратегическим управлением?
- Именно.
- Ну тогда мне все ясно. Разрешите идти?
- Иди, Володя, иди, - с явным облегчением произнес Петров.
Итак, все сомнения Аничкина разрешились, и он мог со спокойной душой отправляться на встречу с чеченцем. Как бишь его фамилия? Мажидов?
Однако времени еще оставалось очень много. До гостиницы "Москва" от Лубянки езды - минут пять, так что торопиться было некуда.
А все-таки интересно, откуда чеченцам стало известно о "Самуме"? Неужели действительно кто-то из отдела, все подробно разнюхав, продал им эту сверхсекретную информацию. Хоть убейте, а Володе это казалось очень маловероятным. Ведь только-только были изготовлены опытные образцы. Даже испытания на полигоне еще не закончены. А дудаевцы уже ищут пути его приобретения? В это поверить было трудно.
Кстати, неплохо было бы поподробнее разглядеть этот пресловутый "Самум". Все-таки через каких-нибудь два часа придется обстоятельно рассказывать о нем этому Мажидову.
Аничкин подошел к своему сейфу и набрал сложную и только ему одному известную цифровую комбинацию. Кроме цифрового кода, в замке было маленькое окошко, к которому нужно было приставить большой палец правой руки. Только если это был палец Аничкина или Петрова, сейф открывался. С тех пор как в его кабинете установили этот сейф, Аничкин стал побаиваться за свои пальцы. Кто знает, что может прийти в голову злоумышленникам, которые захотят влезть в него?
Два черных пластмассовых чемоданчика стояли на полке. Это были обычные "дипломаты" фирмы "Самсонайт", которые можно свободно купить, например, в ГУМе. Кстати, говорят, что знаменитый ядерный чемоданчик, с помощью которого Президент может привести в состояние боевой готовности все стратегические ракеты страны, смонтирован именно в таком кейсе.
Володя достал один из них и положил его на свой письменный стол. Надо сказать, чемодан был довольно тяжел - килограммов под тридцать. Тех, кто помнит из курса средней школы, какова критическая масса радиоактивных элементов, приводящая к их распаду, это удивлять не должно.
"Интересно, - подумал Аничкин, - а Мажидов знает, что она составляет двадцать четыре килограмма?"
Щелкнув замочками, Володя открыл чемоданчик. Ничего особенного. Обычная приборная панель, выкрашенная в защитный светло-коричневый цвет. Ряды кнопок, в углу желтая табличка: "Осторожно, радиация". Таймер, клавиши для набора кодов. Несколько лампочек, среди которых выделялась одна - большая и красная, под которой большими буквами было написано: "Распад". Аничкин хмыкнул и подумал:
"Конструкторы, наверное, надеются, что кто-то будет до последнего момента сидеть возле адской машины и следить за показаниями приборов. А как только загорится эта лампочка, сломя голову бросится прочь".
Если бы Аничкин не был уверен, что перед ним всего-навсего имитация "Самума", он ни за что бы не притронулся к нему. Но, с другой стороны, и у дудаевцев может возникнуть подозрение, что им пытаются всучить муляж.
Очевидно, они первым делом измерят уровень радиации чемоданчика. Это, пожалуй, единственный способ доказать подлинность устройства. Не заглядывать же, в самом деле, внутрь! А позаботились ли те, кто изготовлял копию, о том, чтобы от нее исходил бы небольшой радиоактивный фон?
"Нужно где-нибудь достать счетчик Гейгера".
Аничкин знал единственного человека, который мог бы измерить уровень радиации. Это был, конечно, Ахмет Ахметович Абушахмин.
Еле-еле дотащив кейс до лаборатории, Аничкин поставил его на стол перед старым татарином.
- Ага, - обрадовался тот, - ядерный чемоданчик приволок?
У Аничкина сразу же опустились руки. Ну где это видано, чтобы о сверхсекретном проекте знали буквально все. Без исключения.
- Ахмет Ахметович, скажите мне, пожалуйста, только без шуток, откуда вы знаете о "Самуме".
- О каком таком "Самуме"? - хитро спросил Абушахмин.
- Ну… - открыл было рот для объяснений Володя, но тут ему в голову пришла мысль, что он может выдать важную государственную тайну, и рот пришлось закрыть. - А с чего же вы взяли, что это именно ядерный чемоданчик?
- Э-э, - отмахнулся Ахмет Ахметович, - вчера по телевизору передачу смотрел. Представляешь, показывали человека, который сконструировал ядерный чемоданчик для Брежнева. Он потом и фотографии показывал. Очень на твой смахивает.
- Ну, я вижу, от вашего всевидящего ока никуда не скроешься, Ахмет Ахметович. Поэтому к вам и пришел с просьбой - измерить радиоактивный фон этого чемоданчика.
Абушахмин покопался в столе и достал оттуда маленький плоский приборчик с экраном на жидких кристаллах.
- Сейчас поглядим…
Он нажал несколько кнопок и положил прибор на чемоданчик.
Аничкин никогда не видел, чтобы у человека, в полном соответствии с известным идиоматическим выражением, глаза "вылезли на лоб". Однако именно это произошло с Ахметом Ахметовичем, когда его прибор, видимо исчерпав свои возможности, жалобно запищал.
- Однако… - покачал головой Абушахмин, - это, пожалуй, еще почище брежневского чемоданчика.
- А что такое?
Ахмет Ахметович достал из кармана носовой платок и промокнул выступивший на лбу пот:
- От твоего чемодана фон посильнее, чем от стратегической ракеты с ядерными боеголовками. Такое ощущение, что он просто набит плутонием. Ты знаешь, если мы будем долго находиться возле него, можем получить сильную дозу облучения. Такие вещи нужно держать в специальных хранилищах.
- А почему вы думаете, что там именно плутоний?
Абушахмин улыбнулся и указал на прибор:
- Эти японцы, Володя, после Хиросимы просто одержимы изготовлением счетчиков радиации. И постоянно их совершенствуют. А этот даже показывает предполагаемый состав радиоактивного вещества. Видишь, вот тут высвечивается надпись: "Высокообогащенный плутоний". Но уровень… Ты знаешь, у меня такое ощущение, что в твоем чемодане содержится количество плутония, достаточное, чтобы сделать атомную бомбу. А может, там действительно что-то типа этого.
- Ну вот видите, Ахмет Ахметович, раз вы поверили, значит, и другие поверят. На самом деле там нет никакого плутония.
Абушахмин рассмеялся:
- Ты хочешь, чтобы я отказался верить собственным глазам? Такой уровень радиации может исходить только от очень большого количества плутония. Могу измерить другим способом. Чтобы было нагляднее.