В тот же вечер, вернувшись с работы, Турецкий для очистки совести заговорил с женой о различных несуществующих сослуживцах, отправлявших своих беременных жен отдыхать в санатории и пансионаты.
- И тебе, наверное, осточертела Москва? - спросил он, надеясь, что благоразумная жена сама придумает тысячу и один веский довод, почему не может или не хочет уехать из Москвы отдыхать.
Однако Ирина, крошившая редиску на салат, ответила совершенно иначе:
- Надоела! Смертельно надоела! Ты даже не представляешь, как она мне надоела!
Слова жены окончательно убедили Турецкого в том, что он - законченный эгоист и маринует несчастную Ирину в пыльной, душной, экологически грязной Москве, движимый самыми низкими чувствами.
"Хватит! - решил он. - Так больше продолжаться не может! Уже до чего дошло - сослуживцы за спиной шушукаются и обсуждают, как я мордую жену…"
Ко всему прочему примешивалось еще подленькое чувство вины за этот случайный и ненужный роман с Таней Зеркаловой.
Словом, к утру Турецкий окончательно созрел и, явившись на работу, первым делом буркнул в сторону Лили:
- Э-э-э… вот что… Вы не помните, в какой санаторий ездила ваша сестра? Я тут прикинул…
И через несколько минут он уже записывал инструкции о том, куда следует обратиться за путевкой. Затем Лиля снова яркими красками расписала прелести отдыха в пансионате матери и ребенка в Паланге и убедила Турецкого в том, что сто пятьдесят долларов - это, в конце концов, по нашим временам просто смешные деньги.
Устранение жены стало делом времени и должно было решиться в ближайшие несколько дней. Теперь Лиля могла полностью переключиться на устранение Зеркаловой, которая почти каждый день встречалась с Турецким и буквально свободной минуты ему не оставляла. Но ничего, Лиля уже знала, как с ней управиться.
Достать Зеркаловой пропуск в Лефортовский изолятор оказалось делом сложным, для этого Лиле пришлось пустить в ход одну-две из старых своих отмычек - бывших поклонников, которые ради нее могли пойти на многое. Оставалось только запастись терпением и ждать отъезда жены Турецкого, а пока слегка разогревать его интерес к своей особе. Что Лиле и удавалось сделать настолько изящно, что, с одной стороны, никому и в голову бы не пришло, что она заигрывает со своим шефом, а с другой стороны, Турецкий все чаще и охотнее подвозил ее вечерами до "Парка культуры", и они все дольше просиживали в машине, обсуждая рабочие проблемы, прежде чем распрощаться друг с другом. Самый злобный сплетник не мог бы сказать, что Лиля своего шефа, грубо говоря, снимает, а между тем Турецкий сам не мог понять, отчего чувствовал порой, что испытывает желание схватить и прижать к себе эту нахальную девицу, которая смотрит на него так, будто сообщает: "Ну разве я виновата, что родилась красавицей?.."
Глава 15
ЗИГЗАГИ
1
Первое, что сделал генерал Петров, - отослал всех своих сотрудников. Лукашука в том числе. И мы остались с ним наедине. Не скажу, чтобы мне очень нравилась его компания. Но чего только не стерпишь ради пользы дела!
Некоторое время он не поднимал глаз и только барабанил пальцами по столу, как бы наблюдая за собственными ногтями. Мне даже показалось, что он забыл о моем существовании и увлеченно занимается любимым делом.
- Простите, - так и сказал я ему, - вы не слишком заняты? Может быть, я в следующий раз загляну?
Он поднял на меня глаза. Не знаю, я ли подвиг его, но он показался вполне созревшим для разговора.
- Ну? - произнес он.
Начало, надо сказать, не оригинальное. Так начинают, когда хотят, чтобы начинал другой.
- Что? - сказал я.
- Что скажете? - смотрел он на меня.
Я пожал плечами.
- А что я могу сказать? Сидит человек в тюрьме практически ни за что. Любой с ума сойдет.
Он вскинул брови.
- Вы считаете рассказанное им выдумкой? - удивился он.
Я тоже как бы удивился.
- А разве к этому можно относиться как-то иначе? - Я изо всех сил старался, чтобы мое недоумение выглядело как можно натуральнее. - Какие-то бомбы, какое-то предательство. Он думает, что он мессия.
Между прочим, так оно и было, но это - именно между прочим.
Генерал еще некоторое время помолчал, а потом усмехнулся и покачал головой:
- Не пойдет, Александр Борисович.
- Не пойдет? - переспросил я. - А что - не пойдет?
- Вот это самое, - туманно ответил он и пояснил: - Разговор такой не пойдет. Мы же с вами серьезные люди, правда? Вот и давайте говорить серьезно.
- Давайте, - с готовностью согласился я.
Он кивнул.
- Итак, - снова начал он, но уже более решительно, - вы, очевидно, поняли, что Аничкин действительно спрятал где-то очень опасный груз? Не так ли?
- Неужели? - поразился я.
Он с размаха опустил на стол свой огромный кулак. Стекло на столе треснуло, часы на стене пискнули, а я вздрогнул. Интересно, бьет ли он своих подчиненных?
- Хватит! - сердито заговорил он. - Давайте говорить по существу.
Не люблю, когда на меня кричат, пусть даже это генералы. Хватит с меня Меркулова.
- Может быть, я пойду? - сказал я. - У вас, кажется, плохое настроение.
И начал тихо-тихо приподниматься.
- Ладно уж… Не уходите! - остановил он меня. - Послушайте, Турецкий, я навел тут о вас справки, так что вы меня не обманете.
- Да? - только и сказал я.
- Да! - Он жестко смотрел на меня. - Так вот. Работник вы способный, к делу своему относитесь довольно профессионально, но вот в личной жизни вы далеко не образец для подражания.
- У каждого свои недостатки, - пробормотал я. - Все мы человеки, так сказать.
- Честно говоря, я не рекомендовал бы вас своей дочери, - упрямо продолжал он. Чего он хочет? Кто же так вербует в свои ряды? - Не нравится мне ваше поведение с женщинами.
- У вас есть дочь? - вежливо поинтересовался я.
Мне показалось, что он вдруг чего-то испугался. Наверное, я слишком заинтересованно его спросил.
- Так вот! - сердито сказал он. - Вы, надеюсь, понимаете, что скомпрометировать вас - дело одной минуты?
- Вы хотите собрать по поводу моего поведения партсобрание? Послушайте, Григорий Иванович, вы только что говорили мне, что я профессионал. Неужели вы думаете, что я не понимаю, куда вы клоните? Неужели вы всерьез полагаете, что меня можно запугать и взять на туфту вроде аморального поведения? Вы хотите мне что-то предложить, так валяйте, предлагайте, что вы кровь портите и себе и людям?
- А с чего это вы взяли, что я хочу вам что-то предложить? - недоверчиво посмотрел он на меня.
- А тут гадать особенно не надо, - ухмыльнулся я. - Раз вы не убили меня сразу после свидания с Аничкиным, несмотря на все ваши тайны, которые в результате этого рандеву мне открылись, значит, вы хотите, чтобы я вам в чем-то помог. В конце концов, мы делаем одно дело, мы охраняем закон, хоть и находимся в разных ведомствах.
Осторожней, Турецкий, не перегибай палку. Как бы она тебя по хребту не ударила. Но впечатление было произведено, я это видел.
Петрову явно понравилось то, что я сказал. Вся штука была в том, что я медленно подготавливал его к мысли, что Турецкий способен на предательство и не прочь отхватить свое при дележе возможного пирога.
- Что вы знаете о Стратегическом управлении? - неожиданно спросил меня генерал.
Вот оно, началось. Ну, Турецкий, перекрестись мысленно - и в бой.
Глядя генералу в глаза, я медленно ответил, выделяя чуть ли не каждое слово:
- Я знаю, что Стратегическое управление - это организация людей, которая озабочена судьбой страны. Я не знаю, есть ли в этой организации устав, но мне кажется, что это солидная организация со своей жесткой иерархией и, очевидно, дисциплиной. Стратегическое управление активно участвует в общественно-политической жизни страны. Люди, которые входят в нее, считают, что за ними - будущее.
Все время, пока я говорил эту фашистскую бредятину, он смотрел мне в глаза, а я - ему. Так мы и сидели, как два человека, которые затеяли смертельную игру и знали, что делали, а слова были только сопроводительным материалом.
Все так же не сводя с меня глаз, он спросил:
- А вы как думаете?
Я был готов к этому вопросу.
- Обычно - головой, - ответил я.
Строго говоря, я рисковал. Генерал вполне мог обладать настолько развитым чувством юмора, чтобы догадаться, что, противопоставляя себя членам Стратегического управления, я как бы намекаю, что они, члены, думают, в отличие от меня, не головой, а совсем другим местом. Да и что с них, членов, взять? Но он не догадался. И правильно. Человек с развитым чувством юмора не может стать генералом.
- Вы согласны с тем, что управление заботится о будущем страны? - требовал от меня генерал ответа.
Нельзя же быть таким настырным.
- По-своему - да, - осторожно ответил я.
Он кивнул. Вроде его удовлетворил такой ответ.
- Как бы вы отреагировали, - снова взялся он за свое, - если бы мы с вами стали сотрудничать?
- Кто это - мы? - невинно смотрел я на генерала.
Пусть попыжится. Пусть не будет никаких недомолвок. Пусть колется.
- Стратегическое управление, - спокойно ответил мне генерал Петров.
Еще немного, и ты, Турецкий, добьешься своего.
- Каким же вы видите наше сотрудничество? - недоверчиво ухмыляясь, спросил я.
Впервые за все это время он улыбнулся. К тому же и вздохнул с плохо скрываемым облегчением.
- Я знаю, что вы расследуете несколько убийств, которые были совершены в последние дни. Речь идет о высокопоставленных людях.
Я изобразил недоумение:
- Откуда вы это знаете?!
Он даже отвечать не стал, только небрежно отмахнулся - не задавай, мол, глупых вопросов, мальчик.
- Так вот, - продолжил он. - Я скажу вам, кто убил Смирнова.
- Вот так просто, да? - вырвалось у меня.
- Да, - спокойно кивнул он. - Причем это не подставка, а действительный исполнитель. Убийц остальных я вам дать не могу - просто не знаю их. Можете сами их искать, а можете доказать, что это тоже сделал тот самый человек, на которого я вам укажу. Как хотите.
- А что я должен сделать? - спросил я наконец. - В смысле взамен?
- Я скажу, не торопитесь, - ответил мне Петров. - Но прежде чем мы договоримся, скажу еще кое-что: вы не пожалеете, Александр Борисович, если свяжете свою жизнь с деятельностью нашей солидной и авторитетной организации. Тогда вы многого добьетесь. Хорошие работники, профессионалы, нам всегда нужны, а мы, в свою очередь, подумаем о вашем будущем. Что скажете?
- Ура, - пожал я плечами, - наконец-то хоть кто-то будет думать о моем будущем.
Он снова улыбнулся:
- Итак, я, пожалуй, начну говорить о том, чего мы хотим от вас, Александр Борисович.
- Слушаю.
- Представьте себе Аничкина на свободе, - сказал он наконец вожделенные слова, и сердце мое запело, готовое выскочить из груди.
Он, видимо, заметил мои вспыхнувшие глаза, но, слава Богу, понял все по-своему.
- Не торопитесь, - предупредительно поднял он руку. - Никто просто так не собирается выпускать Аничкина. Это было бы в высшей степени глупо. Есть иные варианты…
Уйми свои эмоции, Турецкий. Веди себя прилично, пусть люди радуются, что раскусили тебя. Доставь генералу эту радость, что тебе стоит?
Я снова сделался глуповатым.
- А как же быть? - спросил я. - Ведь обвинения не предъявлено. Знает он, похоже, много. И держать его в любой момент под рукой было бы, конечно, замечательно. Для следствия. Но вот опять же и жена его, Таня, просила… Мне бы хотелось выполнить ее просьбу. Надо бы как-то освободить человека…
- Да уж, - усмехнулся генерал, и я был неприятно поражен: как давно они за мной следят?
- Но вот каким же образом Аничкин может оказаться на свободе? - спросил я. - Разве что сбежит из Лефортова?
Нормально, Турецкий! Человек, организующий побег, не станет первым об этом заговаривать. Осталось совсем немного. Чуть-чуть. Вот сейчас этот долбаный генерал откроет рот и скажет то, ради чего я и затеял всю эту мутотень.
Генерал открыл рот и сказал:
- Вот именно. Именно это я вам и предлагаю.
Что и требовалось доказать. Гремите, фанфары, славу Турецкому!
Я потрясенно уставился на генерала:
- Вы хотите организовать побег Аничкина?!
Не переигрывай, Турецкий.
- Нет, - покачал он головой. - Побег ему организуете вы. А мы только поможем.
- Но почему - я?! - Демонстрируя изумление, я прекрасно знал ответ.
- Потому что нам он не поверит, - отвечал Петров. - Он опытный чекист и сразу заподозрит неладное. Если к нему подойдет кто-то из нас или любой посторонний, он почувствует ловушку. И откажется. А вы сможете его убедить, потому что вы как раз в первую очередь заинтересованы в том, чтобы он был на свободе. И он это поймет. И есть шанс, что поверит вам.
- Не знаю, не знаю, - качал я головой. - Слишком рискованно.
Генерал нетерпеливо затарабанил пальцами по столу.
- Никакого риска нет, - раздраженно заявил он. - Детали уточним, и вы сами можете убедиться, что в нашей организации работают люди неглупые.
- Да я и не сомневался, - пробормотал я будто в смятении, - но… как-то…
- Что-то я не пойму, - внимательно изучал меня Петров, - по моим данным, вы довольно решительный следователь. А тут мы предлагаем вам такую помощь. А вы трусите. В чем дело, господин Турецкий?
Я даже похолодел внутренне при мысли, что он поймет сейчас, что я просто разыгрываю комедию. В конце концов, он кадровый разведчик и вполне может понять, что я блефую…
Я вскинул голову, надменно посмотрел на генерала и оскорбленным голосом проговорил:
- Что вы себе позволяете, господин генерал?!
- Ну слава Богу! - облегченно вздохнул он. - А то я видел перед собой мальчика, а не мужа. Ну так что, Александр Борисович? Согласны?
- Согласен.
- И замечательно, - сказал он. - А теперь обговорим детали.
- Минуточку, - поднял я руку. - Мы забыли кое-какую другую деталь.
- Да? - недоуменно уставился он на меня. - И какую же, позвольте полюбопытствовать?
- Вы обещали мне отдать убийцу Смирнова.
- Ах это, - улыбнулся он. - Не порите горячку, Турецкий. Раскроете вы это дело в лучшем виде, уверяю вас. Но прежде - Аничкин. Сейчас это - самое важное.
2
Президент победил, но не так, как хотелось его самым большим почитателям.
Лидер коммунистов отстал совсем ненамного, и второго тура не избежать. Представляю, какая теперь свистопляска начнется по телевидению и в газетах.
Ирину нужно срочно отправлять, и пусть Лиля Федотова мне в этом помогает. Она же обещала помочь достать путевку в Прибалтику. И чем скорее, тем лучше.
До операции с Аничкиным осталось два дня. Все рассчитано мною правильно.
Генерал Петров и его коллеги из Стратегического управления думают, конечно, что повесили мне на уши высококлассную лапшу. Они считают, что я поверил каждому слову генерала. Пусть так считают и дальше.
Их план понятен: как только вы, господин Турецкий, вместе с Аничкиным окажетесь в открытом пространстве, они сначала проследят, куда бросится Владимир, чтобы извлечь свои грозные чемоданы. Но, скорее всего, он этого не сделает, а Петров со товарищи это не могут не понимать. Чего же они хотят? Там, в Лефортове, у них возникнут проблемы, ежели они станут его пытать. А вне Лефортова - кто же им может помешать? Для начала на глазах у Аничкина они помучают, а потом и пристрелят доверчивого придурка Турецкого, чем продемонстрируют мятежному полковнику серьезность своих намерений. Все очень просто.
Я-то знаю, что меня ожидает. Поэтому за эти два дня я должен позаботиться об Ирине с Ниночкой, написать завещание, а также выпить на прощание с Меркуловым и Грязновым, рассказав им в деталях о предложении генерала Петрова. А может, и рапорт еще придется сочинить. Это как начальство прикажет…
Тот, кто предупрежден, тот - вооружен. Генерал Петров и не подозревает, что я ясно представляю, о чем он думает.
…Сборы проходили в суете и спешке. Отъезд Ирины с Ниночкой превратился в катастрофу вселенского масштаба, размеров которой Турецкий и представить не мог. Он мотался по городу, делая срочные и необходимые покупки, в то время как Ирина впрок стирала его одежду и закупала продукты, чтобы он в ее отсутствие не голодал и ни в чем не нуждался. Каждые полчаса Ирина бросала на пол какую-нибудь вещь, которую держала в руках, и объявляла, что она никуда не едет, потому что не может бросить Сашу одного в такой тяжелый для него период. После этого заявления Ниночка подымала рев и кричала, что хочет на море…
Послушавшись советов Лили, покупать билеты на поезд Турецкий не стал, а договорился насчет служебной "Волги". Чтобы добраться до Паланги за одни сутки, в день отъезда все поднялись чуть свет, в половине пятого утра. В пять пришла "Волга". Сонную и поэтому равнодушную ко всему происходящему Ниночку уложили на заднее сиденье, чемодан и сумку с вещами - в багажник. Ирина, уже захваченная предвкушением путешествия, уселась на переднее сиденье рядом с шофером и поставила под ноги корзинку с бутербродами на дорогу.
- Саша, только ты, пожалуйста, не голодай, - в пятый раз напоминала она мужу. - Как только приеду, сразу позвоню тебе.
Турецкий поцеловал ее на прощанье, приказал ни на минуту не отстегивать ремень безопасности и захлопнул дверцу.
"Волга" тронулась и покатилась вдоль безлюдной в этот ранний час набережной. Ирина махала ему рукой, пока машина не исчезла из виду.
В то же утро Татьяне Зеркаловой позвонили домой и сообщили, что ей позволили встретиться с мужем. Лиля не стала звонить ей сама, чтобы лишний раз не выпячивать свое участие в этом деле, а попросила позвонить того самого человека, который и выписал Зеркаловой пропуск. Конечно же это был гебешный генерал, занимающий большое положение в ФСБ. Ошалевшая от неожиданности Татьяна, не дожидаясь назначенного часа, помчалась в Лефортово.
В это время Лиля приводила себя в порядок перед решающим свиданием с Александром. Ничего особенного для того, чтобы хорошо выглядеть, ей делать не нужно было: она не принадлежала к тем женщинам, которые занимаются собой только по случаю и по три месяца не смотрят на себя в зеркало. Лиля была в полном порядке каждый день, но, как говорится, нет предела совершенству, и никому не помешает лишний час провести в салоне красоты на Арбате.
О том, где состоится долгожданное свидание, она тоже подумала заранее. Все складывалось очень удачно: Гречка, когда-то учительница, а ныне просто ее подруга, уехала в Германию делать выставку и оставила на попечение Лили свою квартирку и свою собаку. Лучшего места и представить невозможно.