- А потом?
- Что-то через год встретились на совещании… Я его подвез к дому, он пригласил выпить чаю. Мы перекурили во время этого совещания, сидели с утра и до позднего вечера…
- Он тогда жил один?
- Нет, отчего же? С Лидочкой… С Лидией Афанасьевной… Это его жена, очень гостеприимная женщина…
- А потом? - повторил Славин.
- Потом… Погодите, потом он отдыхал со мною в одном санатории, там-то мы и сели за пульку на пляже…
- Азартный игрок?
- Ну что вы! Я же говорю: мы снимаем преферансом стресс… Гена… Кульков, между прочим, был каким-то странным во время последней пульки… В ту пятницу он играл крайне нервно, такого с ним никогда не было…
- До этого он проигрывал спокойно?
- Плюс-минус десять рублей, какой это проигрыш?! При его-то окладе… А в пятницу он без удержу темнил, попусту торговался, будто дразнил самого себя… Но вы расспрашиваете о нем как о преступнике, полковник!
- О преступнике допрашивают, Алексей Карпович. Я пока что спрашиваю о нем как о свидетеле, который расплатился купюрой сотенного достоинства, присланной ЦРУ.
- Нет, но я же чувствую, вы его подозреваете…
- Плохо, если я дал вам основание составить такое мнение… Я не имею права на подозрение, это противозаконно… Скажите, у вас никогда не возникало какого-то неприязненного чувства ни к одному из тех, с кем вы играли у Иванова в преферанс?
- Нет, - сразу же ответил Шумяков. - Это было бы нечестно: приходить в дом, где тебе кто-то или что-то не нравится…
- Поведение ваших партнеров все эти годы было безукоризненным?
- Да… Пожалуй… Впрочем, однажды меня несколько резанула безапелляционность Егора…
- Иванова?
- Да.
- В чем она выразилась?
- Он слишком уж яростно говорил о своем коллеге…
- Яхминцеве?
Генерал взглянул на Славина по-новому, оценивающе:
- Вам и это известно?
- Да.
- Я тогда заметил ему, что не резон так зло говорить о том, с кем работаешь… А Егор ответил, что о гробовщиках мысли он иначе говорить не умеет…
- А Кульков?
- По-моему, Кульков поддержал меня… Правда, он попросил Егора рассказать, какую новую идею Яхминцев закапывает…
- Иванов объяснил?
- Помнится, да… Но он объяснял языком уравнений и формул, это не по моей части. - Генерал вымученно улыбнулся.
- Кульков хорошо ориентируется в том, чем занят Иванов?
- Конечно… Коллеги…
- Но Кульков, как я слыхал, не очень-то котируется как ученый… На докторскую диссертацию так и не потянул.
- Это как раз объяснимо: все время со своим шефом на испытаниях и строящихся объектах, на себя у него просто-напросто нет времени.
- У вас не осталось в памяти чего-либо такого, что удивило, обрадовало или, наоборот, расстроило в характерах ваших партнеров? В их манере себя вести… В поступках, словах, наконец…
- Нет. Я же ответил: если бы меня что-то отвратило от человека, я бы не смог с ним более общаться, такой уж у меня норов… Если рву, то навсегда.
- Вы когда-нибудь фотографировались вместе с партнерами?
- Никог… Погодите, погодите, как раз в пятницу Генн… Кульков принес зеркалку и сделал несколько снимков. С блицем…
- Впервые за все время знакомства?
- Впервые. Полагаю, что впервые… В силу моей профессии я не очень-то разрешаю себя фотографировать…
- Алексей Карпович, пожалуйста, попробуйте восстановить по дням историю вашего знакомства с Кульковым и профессором Ивановым. Это бы очень и очень помогло мне в деле… Что касается вероятия обмена Кульковым мелочи на купюру сторублевого достоинства, я не премину заняться этим сегодня же… И последнее: если он вдруг позвонит вам в течение тех двух часов, пока вы еще не уехали из Москвы, пожалуйста, разговаривайте с ним так, как разговаривали всегда…
- Не обещаю.
- Это необходимо.
- Не обещаю, - повторил генерал. - Сделайте так, чтобы мои телефоны не работали. Я знаю, чего могу обещать, а чего нет.
Полковник Груздев докладывал тихим голосом, глухо покашливая, был, как всегда, несмотря на неудержимо-веселый нрав, нетороплив и обстоятелен:
- Собственно, ничего особенно интересного наблюдение за Кульковым не дало, Виталий Всеволодович. Учреждения, которые он посетил за эти три дня, следующие: Министерство авиационной промышленности, Академия наук, Министерство обороны, Госплан Союза. Фамилии людей, тех, с кем он встречался, приложены, сорок пять человек, в высшей мере уважаемые товарищи. Если он действительно получил сторублевую ассигнацию из ЦРУ и она не попала к нему каким-то шальным образом, чего я отнюдь не исключаю, тогда основные узлы ракетной проблематики Советского Союза будут известны Лэнгли.
- Будут? - переспросил Славин. - Или известны?
- Любой ответ на этот вопрос в настоящее время носит предположительный характер, Виталий Всеволодович.
- Ну и предполагайте. Мне особенно хорошо думается, когда собеседник выдвигает соображения, противные моим.
Груздев с тоской посмотрел на сигарету, которую крутил в пальцах (Славин не курил), и сказал:
- Если считать, что передачи разведцентра ЦРУ неустановленному агенту начались неделю назад, если их интенсивность нарастает день ото дня, значит, в Лэнгли очень торопятся. Это первая позиция. Всю эту неделю совещания в тех министерствах, которые посещал Кульков, заканчивались поздним вечером, к одиннадцати. Во вторник и четверг Кульков вернулся домой около двенадцати, сопровождал академика Крыловского на объекты… Можно предположить, что обмен информацией был назначен на один из этих дней, но Кульков не смог взять в Сокольниках контейнер. Отсюда некоторая паника в стане наших подопечных. Выемка в Сокольниках контейнера людьми Юрса, сопровождавшаяся одновременным выбросом трех машин разведки из здания посольства. Такова вторая позиция. Однако третья позиция оказалась для нас проигрышной: коллеги из ЦРУ все же смогли заложить контейнер, а их агент этот контейнер получил…
- Я бы не назвал эту позицию проигрышной, - возразил Славин. - Даже совсем наоборот: благодаря тому что мы поработали с содержимым контейнера, в обращение вышла меченая купюра. Мы получили след: от Иванова - к Кулькову. Если мы соберем неопровержимые доказательства того, что Кульков не сдавал в банк рубли или мелочь, - Славин усмехнулся, - меняя их на престижный стольник - я и такое не имею права исключить, - если ему не одолжил кто-то эту ассигнацию накануне партии в преферанс у профессора Иванова, тогда мы взяли бога за бороду.
- У бога не было бороды, - улыбнувшись, сказал Груздев, - только чуть намеченные усы. Вглядевшись в настоящую иконопись, вы убедитесь, что эта пословица носит несколько богохульский характер…
- Поправка принята, - согласился Славин. - Богохульствовать не есть хорошо. Вношу предложение: ваши люди устанавливают всех тех, с кем жизнь сводила Кулькова за последние двадцать, а то и двадцать пять лет. Я обозначил этот временной отрезок не случайно; как сказал мне Константинов, во время допроса следователем Васильевым инженера Ножкова, проходившего в качестве свидетеля по делу Пеньковского, тот упомянул некоего Гену, который дважды играл в преферанс вместе с полковником, когда тот отдыхал в Сочи: "Молодой парень, кажется москвич, очень предупредителен, фамилия мне не известна". И - все. Пеньковский на допросах про этого самого Гену ничего не показал: "Меня окружала тьма людей во время отпуска". Так что Гена тогда завис. Гена - это Геннадий, не правда ли? Если ваше подразделение соотнесет даты отпусков Пеньковского с отпусками Кулькова, просмотрит в Сочи фамилии всех тех, кто отдыхал в ту пору вместе с голубем, мы, полагаю, сможем внести несколько дополнительных штрихов в портрет Геннадия Александровича. Не находите?
- Дело-то горячее, Виталий Всеволодович, а задача, которую вы ставите, займет уйму времени.
- А я вам уйму времени не даю. Я вам даю два дня. И не более того.
В дверь постучали.
- Занят, - раздраженно бросил Славин. - Чуть позже, пожалуйста!
- Виталий Всеволодович, - голос секретаря Людочки был извиняющимся, - генерал Шумяков звонит по ВЧ, крайне срочное дело.
Славин сорвался с кресла, словно мальчик, выбежал в приемную - когда проводил оперативные совещания, все телефоны замыкал на секретариат, - схватил трубку:
- Слушаю, Алексей Карпович!
- Я уже на месте, так что все в порядке, - сказал Шумяков, чуть покашливая. - Звонков от интересующего нас лица не было, а фамилию врача, гомеопата этого самого, у которого одалживал деньги тот, о ком шла речь, я вспомнил: Бензелев Николай Васильевич…
"Из Женевы от нашего специального корреспондента"
Переговоры идут за закрытыми дверями; брифинги, которые проводят представители делегаций, отличаются корректной сдержанностью; информация весьма относительна, хотя интерес прессы к результатам встречи крайне высок: в случае если удастся подписать соглашение - помимо того, что мирные отрасли промышленности получат многомиллиардные дотации, ибо космические и ракетные программы, по самым приблизительным подсчетам, стоят ныне не миллиарды, а триллионы долларов, - это будет серьезно способствовать летней встрече лидеров Советского Союза и Соединенных Штатов.
Поскольку члены делегаций отделываются улыбчивыми ответами, смысл которых носит обтекаемый характер, журналисты устраивают свои брифинги в баре Дворца наций, который помнит Литвинова и Чемберлена, Даладье и Геббельса, прибывшего сюда, чтобы объявить о выходе рейха из Лиги Наций; тревожная память середины двадцатого века постоянно слышима здесь - в деревенской тиши уютного города, разбросавшегося на берегу сказочной красоты озера.
Мнения прессы порою кардинально разностны, однако же их отличает нескрываемая позиционность.
…Моего собеседника зовут Юджин Кузанни; десять лет назад в пресс-клубе Вашингтона я беседовал с одним из ведущих репортеров столичной газеты. Он рассказывал о том, как ему пришлось воочию узнать нацистский плен; лицо американского коллеги было скорбным, глаза порою застывали, словно бы не могли оторваться от чего-то такого, что невозможно забыть. "Только не пишите мое имя, не надо", - сказал он мне тогда. Это был урок. С тех пор я всегда спрашиваю собеседника, могу ли назвать его; Кузанни ответил: "Должен".
Мы знакомы не первый год. Кузанни прежде всего кинематографист. Его документальные ленты хорошо известны на Западе. Резкость монтажа, сплав игрового кино с хроникой, литой дикторский текст, сенсационность темы снискали его фильмам широкую известность. Одни возносят его стиль, другие подвергают остракизму. Что ж, это лучше, чем замалчивание.
Сейчас Юджин Кузанни заканчивает подготовку к съемкам новой картины, посвященной столкновению двух концепций, персонифицированных в вымышленных образах руководителей ракетной и самолетостроительной корпораций - Дейвида Ли и Питера Джонса. - Я довольно долго изучал нашу прессу, - рассказывает он. - Особенно меня заинтересовали взаимоотношения между вполне реальными концернами старого босса авиационной индустрии Джозефа Летерса и ракетостроителя Сэма Пима. И тот и другой, бесспорно, личности недюжинные, крепкого кроя и большого организаторского таланта… Рассматривать явления изолированно друг от друга - значит заведомо служить идее дезинформации общественного мнения, поэтому следует отметить, что Летерс - это махина, роль которого в создании современной авиации может быть сравнима с выдающимся рывком автомобилестроения, оплодотворенного подвижничеством Генри Форда… Любите вы его или нет, считаете крайне правым мастодонтом или даже симпатизантом Гитлера - это ваше дело, однако на правду не следует закрывать глаза: будущие поколения еще поставят памятник человеку, сделавшему автомобиль бытом двадцатого века, подарившему людям миллиарды часов, сэкономленных новыми скоростями. А что, как не время, есть концентрат прогресса?
Сэм Пим тоже колоритная фигура: работал по пятнадцать часов в сутки, начав с рядового инженера, обаятельный парень, совершенно не похожий на тех империалистов в звездно-полосатых цилиндрах и с козлиными бородами, которых вы рисуете в своих карикатурах. Он сделал самого себя за двадцать лет - сейчас ему сорок три, и он возглавляет империю, владеющую сотнями баллистических ракет и космических аппаратов.
Пим в отличие от Летерса имеет техническое и гуманитарное образование, его поддерживают могущественные группы на Уоллстрите, не впрямую, правда; впрямую никто никого не поддерживает. Сейчас очень остро стоит вопрос об ассигнованиях: если конгресс и Белый дом пойдут на поддержку Пима, тогда патриарху авиации Летерсу будет нанесен серьезнейший удар; возобладай концепция "деда" - Пиму будет плохо. Очень плохо. Так плохо, что дело может кончиться банкротством, потому что под свой ракетный проект он уже занял в банках более полумиллиарда долларов - чем возвращать?!
Значит, нужны связи. Надо пускать в дело рычаги политики, то есть создавать серьезные блоки и аккуратно подвигать политиков на содействие проекту. Каким образом? Ответить на этот вопрос однозначно нельзя. Связи надежно скрыты. В газетах можно писать о том, что Рейган неуравновешен, слабый актер, да и вообще начинает терять память, - это твое личное дело, свобода слова, пожалуйста, но попробуй нащупать коррумпированные связи военно-промышленного бизнеса с теми, кто конструирует политику Рейгана и пишет ему речи! Именно это и составляет предмет государственной тайны. Мы можем писать о тенденции, но факты такого рода получить трудно, практически невозможно… Судя по тому, что происходит в Женеве, Пим сейчас ведет в счете. Какие-то пунктиры, отдаленно приближающиеся к возможной правде, я могу обозначить: заместитель главы нашей делегации воспитывался в Джорджтауне, команда из этого университета входит в окружение президента и много лет финансируется теми, кто так или иначе включен в орбиту корпорации "Континентал кэн компани". Когда совершился ее взлет? В тот год, когда генерал Клей, бывший заместитель Дуайта Эйзенхауэра на посту главнокомандующего вооруженными силами Штатов в Западной Германии, сделался председателем правления концерна; именно его связи позволили еще двадцать пять лет назад получить полтора миллиарда прибыли на ракетном производстве. А генерал Макартур, герой сражения против Японии? После отставки он сделался президентом концерна "Сперри рэнд корпорейшн" - ракеты, радарное оборудование. А мой старый добрый друг адмирал Алан Кирк, руководивший военно-морской разведкой? Тоже сотрудничал с мудрецами из Джорджтауна, президент электронной корпорации "Меркаст" - оборудование для ракет… Летерс всегда ставил на Пентагон - в правлении его дочернего "Локхида" было двадцать семь генералов. А ведь у этих генералов есть дети и внуки, они все переженились, внутривидовое опыление, нерасторжимость коррупции, ни мое ФБР, ни ваш КГБ не в силах проникнуть в их святая святых… А вот Пим больше ставит на связи с ЦРУ, он работал, совсем еще молодым конструктором, в "АМФ атомикс", а президентом корпорации был генерал Бэдэл Смит, являвшийся и шефом ЦРУ, и американским послом в Москве… Связи тем и сильны, что, раз начавшись, они практически не прерываемы… У администрации сложное положение: Рейган должен увидеться с Горбачевым; мир ждет от этой встречи очень многого… Президент должен - самим фактом этого диалога - укрепить позиции своей партии: выборы на носу… А как ВПК? За ним далеко не последнее слово… И оно еще не сказано… Переговоры в Женеве для них крайне нежелательны, удар по их интересам, особенно если допустить возможность хоть частичной договоренности… Мне почему-то кажется, что переговоры чем дальше, тем будут труднее, потому что - в этом ваш Маркс прав - экономика диктует принятие политических решений. Я противник коммунизма, убежден в целесообразности принципа свободы предпринимательства и необходимости частной собственности, я очень люблю мою страну, именно поэтому я и должен понять: выгоден нам срыв переговоров или нет? Обязан отдать себе отчет: действительно ли непреклонность нашей позиции продиктована серьезностью русской угрозы? Или же речь идет о бизнесе, в котором заинтересован человек, дающий работу четверти миллиона американцев. Четверти, повторяю. Но нас почти двести сорок миллионов. Если я пойму, что наша позиция продиктована своекорыстными интересами одного человека, завязавшего себя на выгодный бизнес, я ударю тем оружием, которое господь вложил мне в руки - пером и кинокамерой. И если меня начнут клеймить "красным" и "продавшимся Кремлю", я не буду в обиде на тех, кто станет это печатать, - ощущение правильности гражданской позиции дает силу вынести неправду. Ты помнишь, - усмехнулся Кузанни, - что писали про мой фильм о Вьетнаме?… Наши солдаты, а они хорошие солдаты и добрые люди, умирали не за то дело и не в той части мира. Время подтвердило мою правоту, я жив, как видишь, пытаюсь закончить мой сценарий. Если возникнут трудности с финансированием, приеду работать на вашу киностудию, правда, говорят, в вашей стране вопросы согласования требуют не дней или месяцев - лет, что для меня, исповедующего фактор времени как альфу и омегу жизни, смерти подобно.
…Мы вышли из Дворца наций и спустились к озеру; громадный фонтан у моста подсвечивался ярким светом холодных прожекторов; где-то в парке слышалась музыка - аккордеон и гитара, грустная песенка парижских шансонье; в темном небе свистяще проносились стаи уток, спокойствие и безмятежность. Видимо, мало кто может себе представить, что взрывы ракет за Рейном, который протекает в двухстах километрах отсюда, превратят в пепел и этот прекрасный город; человечество до сих пор еще не осознало своей трагически малой, неразрывной общности - не отсюда ли проистекают все беды нашего прекрасного крошечного шарика?
Дмитрий Степанов, передано по телефону".
Работа-V
- Ну отчего же, - доктор Бензелев огладил свои усы, я готов объяснить вам мой метод, Виталий…
- Всеволодович.
- Да, да, простите, Виталий Всеволодович, у меня всегода были затруднения с отчествами, а с тех пор, как я увлекся таджикской медициной, и вовсе беда. На Востоке, как и на Западе, нет для нас привычных отчеств, просто и коротко: Ибн-Сина. "Ибн" занчит "сын"; "сын Сина", очень удобно. Виталий ибн Всеволод… Так вот, кардинальная разница между нашей, европейской медициной, с одной стороны, и тибетской, китайской, таджикско-персидской - с другой, заключена в методологии. Мы, европейцы, вприпрыжку бежим за новейшими открытиями науки, фармакологии в первую очередь… Я, понятно, говорю о терапевтах; успех хирургов вне подозрения, они дети эвклидовой геометрии, подданные гётевского "Штурма и натиска". Из чего исходит китайская медицина? Из признания в каждом организме двух основополагающих начал: мужского, то есть деятельного, и женского - тормозящего, успокаивающего. В приложении именно к этим началам рассматриваются пять элементов природы: вода, земля, огонь, металл и дерево. В отличие от индусов, тибетцев и таджиков врачеватели Китая соотносят элементы природы не с абстрактной материей, но с конкретными элементами организма: земля - это селезенка, вода - почки, огонь - сердце, дерево - печень, металл - легкие. Я остановился после многих лет практики на таджикско-персидской концепции, взявшей, кстати говоря, методу, рожденную в Афинах…