– Ах вон оно что! – крикнул он в трубку. – Нет! Даже не подумаю! И до суда не освобожу! Не надейтесь! Валцинь махровый жулик, расхититель общественного имущества. Заслуги?! Суд учтет! Ах способный работник?! Хороший специалист?! В местах лишения свободы и такие нужны! Все, разговор на эту тему окончен. – Прокурор положил трубку и тяжело откинулся на спинку кресла. – Черт бы их всех побрал! – взорвался он. – Нашлись защитнички! Когда Валцинь разбазаривал колхозное добро, они делали вид, что ничего не замечают, а теперь, видите ли, без него обойтись не могут. Незаменимый специалист!
Прокурор сидел, вперив неподвижный взгляд в широкую белую голландскую печь в углу кабинета. Потом вдруг повернул голову, стал разглядывать рослую фигуру Розниека, словно увидел его впервые.
Раздражение в глазах Кубулиса быстро таяло, как светящийся квадратик на экране выключенного телевизора. Теперь это были обычные усталые глаза человека. много повидавшего на своем веку. В голосе появились знакомые дружелюбные нотки.
– Как далеко ты продвинулся с делом этого Валциня?
– Пишу обвинительное заключение, – ответил Розниек.
– Все подтвердилось полностью?
– Да. Вы же прочтете дело до того, как направите его в суд…
Озабоченное лицо Кубулиса озарилось улыбкой.
– Прочту, а как же. Только мы с вами должны считаться с тем, что родственники Валциня ходят по инстанциям, пишут жалобы и действуют вовсю. Если мы, не дай бог, не докажем достоверность хоть бы одной фразы, одного слова из написанного в обвинительном заключении, то…
– Знаю.
Прокурор встал и распахнул окно. Кабинет освежила волна летнего воздуха. Запахло жасмином и свежескошенной травой.
– Что же нового ты привез из Юмужциеса? – спросил Кубулис.
– Случай весьма странный, – сказал Валдис. – Причина смерти ясна – инсульт. Это не вызывает у врачей сомнения, и, казалось бы, нет оснований возбуждать уголовное дело. Однако кое-какие детали все же наводят на мысль о вероятности убийства.
– Какие?
– Я пока абсолютно ничего не утверждаю, – продолжал Розниек, – я только анализирую обстоятельства. Смерть наступила около часа ночи. Покойная обнаружена на полу посреди комнаты, выше локтей, на предплечьях у нее обширные кольцеобразные кровоподтеки, возникшие, по мнению эксперта, незадолго до смерти. На полу свежие полосы, прочерченные галошами покойной. Одна галоша заброшена под кровать.
– Похоже на борьбу? Валдис пожал плечами.
– В ту ночь на хуторе Межсарги двое – назовем их Икс и Игрек – пили водку. В некотором роде это не была обычная выпивка. Стол, похоже, был накрыт заранее, даже цветы поставлены. Ужин проходил беспокойно. Люди думали о чем-то другом, были рассеянны. Откусив кусок сыра и не доев, брали другой. Поначалу закусывали каждый из своей тарелки, затем сели рядом и стали есть из одной. На остатках еды имеются следы зубов двух человек. У Икса зубы пошире, у Игрека помельче. На стакане Икса отпечаток широкой. ладони, только очень неясный, расплывчатый, человек, видимо, нервничал, покатывал его в руке.
– Посуду и остатки пищи отправили на экспертизу?
– Само собой. – Розниек устало опустился в кресло.
– Полагаете, здесь замешаны еще какие-то лица?
– Думаю, да. Окно было раскрыто, под окном сломан куст. Мы нашли там пуговицу от брюк. Похоже, кто-то спасался бегством через окно. И еще. До того, как все это произошло, старая Каролина уже улеглась спать. О6 этом свидетельствует ее постель на печи. Потом произошло нечто неожиданное, потому что старуха соскочила с печки и вбежала в комнату Катрины. Она так спешила, что не успела даже надеть чулок. Его мы нашли на полу возле печи, там же валялась и подушка.
Прокурор закурил.
– Вам, конечно, уже известно, что дочь этой старой женщины той же ночью утонула? Ее нашли в реке у самого моста.
– Два покойника в одном доме. Вряд ли это случайное совпадение.
Оба долго молчали.
– Кто расследует это дело? – прервав паузу, спросил Розниек.
– Пока Апинис, но, думаю, оба дела надо объединить…
– Каковы будут ваши указания на дальнейшее?
– Поезжайте домой, отдохните. Работа предстоит серьезная.
С трудом оторвав отяжелевшее тело от кресла, следователь встал и вышел в коридор.
VI
В кабинете Апиниса у стола сидел долговязый паренек. Вид у него был смущенный и растерянный.
Следователь Апинис сосредоточенно писал протокол. Не отрывая взгляда от бумаг, он продолжал допрос:
– Значит, ходили проверять верши? Вы что же, не знаете, что рыбная ловля такой снастью строго запрещена? – Апинис поднял голову и посмотрел не на подростка, а в окно, как будто заметил что-то весьма интересное.
– Я… я… – съежился парнишка, – я не знал… это не мои верши… у меня только… меня теперь посадят?..
Прокурор Кубулис, сидя в углу кабинета у журнального столика, листая книжку, в допрос не вмешивался. Теперь же он встал. и подошел к пареньку.
– К вашему сведению, следователь Апинис – общественный инспектор рыбоохраны и потому напоминает вам о том, что ловить рыбу вершами запрещено, – благодушно пояснил Кубулис. – Впредь так не поступайте, А в данный момент нас больше интересует, в котором часу вы увидели в воде под мостом Катрину Упениеце?
Паренек приободрился и, подумав, ответил:
– Будильник зазвонил полшестого, я оделся, пошел… Это могло быть около шести или половины седьмого утра. Увидал, что-то белеет меж больших камней, подошел ближе – женщина. Вошел в воду, вытащил ее и побежал к Ошиням. Их дом самый ближний. Думал, может, еще жива…
– Она вся была под водой?
– Вода затекала ей в рот, но иногда бывает, утопленника откачивают.
– Вы не пытались это сделать? Парень покраснел.
– Нет.
– Почему?
– Не знаю, не умею…
– Сколько вам лет?
– Шестнадцать с половиной.
– Н-да, – протянул Кубулис. – На мостике, в реке, на берегу, одним словом, по соседству с местом происшествия ничего подозрительного не заметили?
– Я не глядел.
– А по дороге никого не встретили? Подросток снова задумался.
– Н-никого.
– Вот ведь какое дело, – прокурор поднялся со стула и подошел ближе к Розниеку, все это время стоявшему у двери, – на месте происшествия действительно ничего подозрительного не нашли. Однако у погибшей на затылке глубокая рана, на плечах и шее синяки, правая рука сломана…
Кубулис вновь обратился к юноше:
– Вы были знакомы с Катриной Упениеце?
– Да, был, она жила в Межсаргах.
– Вы славный парень и, конечно же, захотите нам помочь, верно?
Подросток смутился, затем поднял глаза и улыбнулся:
– Постараюсь, насколько смогу.
– Вот и прекрасно. – Кубулис положил юноше руку на плечо. – Начнем с самого простого: постарайтесь восстановить в памяти все события сегодняшнего дня: что видели, слышали, в общем все. Будильник снова установи на полшестого, мы завтра приедем рано, и ты нам покажешь, какой дорогой шел, где увидал Упениеце, как нес ее к Ошиням, что интересного видел по пути. Договорились?
Незаметно для себя Кубулис стал называть юношу на "ты". Оба его сына были примерно такого же возраста, и потому Кубулис особенно хорошо понимал психологию подростков и умел найти с ними общий язык.
– Ладно! – с готовностью кивнул парень.
На лицо прокурора вдруг легла тень.
– Ты на чем приехал? – озабоченно спросил он. – Домой успеешь добраться?
– У меня мопед, – не без гордости ответил подросток,
– Тогда ладно.
Следователь Апинис ткнул пальцем в протокол и буркнул:
– На, прочти, распишись и все сделай, как сказал товарищ прокурор…
– Не думайте, что он из пай-мальчиков, – заметил следователь, как только дверь за парнем захлопнулась. – В прошлом году из колхозного сада не вылезал, хоть у самого дома яблок полным-полно; в школе дрался. Теленку Гринвальдихи привязал к хвосту паклю и подпалил, чуть коровник не сгорел. Родителей несколько раз вызывали в комиссию по делам несовершеннолетних.
– Откуда у вас такие сведения? – поинтересовался прокурор.
Апинис откинул. свое грузное тело на спинку кресла.
– Позвонил в школу, – прикрывая рукой зевоту, ответил Апинис. – Вы же меня сами учили, что до того, как человека допрашивать, надо узнать, что он собой представляет. Мне хотелось выяснить, почему подросток оказался ночью у моста. Верши обычно ставят километра на два выше. У моста слишком мелко. И я очень сомневаюсь, был ли он один.
– Вы подозреваете его?
Апинис вяло усмехнулся.
– В этом деле нет юридических оснований кого-либо подозревать.
– Это ваше твердое убеждение?
– Конечно. Заключения медиков категоричны: мать умерла своей смертью, дочь утонула. Таким образом, убийство исключается.
– Вы не верите заключениям судебно-медицинских экспертов?
– Наоборот, верю.
– Тогда объясните происхождение прижизненных телесных повреждений на теле женщин.
Апинис подтянул рукава кителя, словно собирался приступить к ответственному делу, и сказал:
– Вся эта "тайна" не стоит и ломаного гроша, – насмешливо глянул он на Розниека. – С вечера они вдвоем выпили. Ночью старухе стало плохо, звала дочь, не добудившись, слезла с печи, пошла да и грохнулась посреди комнаты. Об этом свидетельствуют и неубранная постель, и подушка, и чулок на полу.
– А о чем свидетельствуют обширные кровоподтеки выше локтей? – вмешался в разговор Розниек.
– Катрина, разбуженная шумом, ухватила мать за руки, пыталась ее поднять, – невозмутимо продолжал Апинис.
– Так, так, – прокурор явно что-то прикидывал в уме. – Продолжайте, продолжайте, это становится интересным.
– Видя, что мать умирает, Катрина распахнула окно, стала звать на помощь, затем выпрыгнула в окно и побежала на ближайший хутор. Но так как она была еще пьяна и торопилась, то на узком мостике, потеряв равновесие, упала в речку, разбила голову о камни и утонула.
– Допустим, – согласился Кубулис. – А как объяснить свежие полосы, прочерченные галошами на полу, и галошу, залетевшую под кровать?
– Возможен и такой вариант. – Апинис говорил таким тоном, словно его насильно заставляют высказывать то, что обоим и без того должно быть понятно. – Обе женщины по пьянке сцепились. Катрина схватила мать за руки выше локтей и со зла как следует встряхнула. У старухи инсульт.
Розниека передернуло.
– По-твоему, это случилось до или после того, как женщины отправились спать? – хмуро спросил он.
– Какая разница? Катрина мертва, и уточнять детали происшедшего бесполезно.
– Предлагаешь дело прекратить?
– Факт! Рано или поздно это дело все равно придется списать. Так лучше уж не тратить зря порох. Незачем разыскивать несуществующих преступников.
Розниек нахмурил брови.
– Завидую людям, которым всегда все ясно. Ни сомнений, ни проблем. Легкая жизнь, широкие пути, светлые тона. Но если подумать – это не что иное, как признаки ограниченности.
Выбить Апиниса из седла было не так просто.
– Я хочу повторить, что мы не имеем права бесцельно транжирить время и государственные средства. Наша обязанность – раскрывать и расследовать преступления, а не причины инсультов, инфарктов и так далее! Этим пусть занимаются медики, социологи, психологи.
Прокурор поежился так, будто его зазнобило.
– Я лично считаю, что даже естественная смерть еще не исключает вероятности преступления, – сказал он несколько нравоучительно, – а несчастный случай может оказаться ловкой инсценировкой. В данном случае мы не имеем права прекратить дело, пока окончательно не убедимся, что вероятность преступления исключена. Этого требуют от нас не только служебный долг и закон, но и наша совесть. И на этом дискуссию считаю законченной…
VII
Следователь Розниек возвращается домой. Городок уже затих. В редком окне горит свет. Нет-нет да встретится прохожий, поздоровается. Розниека тут знают все, поскольку городишко крохотный.
У кинотеатра толпится народ. Сегодня идет новая широкоэкранная картина. Инта давно жаждет посмотреть ее. Валдис взглянул на часы. До начала последнего сеанса всего несколько минут. У входа стоит Фелита, помощник прокурора, с двумя молодыми людьми. Она лукаво подмигнула Валдису.
– Пошли в кино, мрачный тип, не пожалеешь!
– В другой раз, – улыбнулся Валдис. Мысли упрямо возвращались к новому делу. Происшествие на хуторе Межсарги при всей своей кажущейся простоте таило немало загадочного. Экспертиза подтвердила предположение о том, что темные полосы на половицах действительно прочерчены галошами покойной. Кроме тога, было установлено, что старая Каролина Упениеце в тот вечер алкогольных напитков не употребляла. Стало быть, версия Апиниса о ссоре во хмелю отпала. Зато под ногтями пальцев правой руки Упениеце эксперты обнаружили мелкие чешуйки человеческой кожи и запекшуюся кровь. Исследование показало, что эти улики не имеют отношения к дочери Катрине. Следовательно, была какая-то схватка, борьба, и Каролина кого-то поцарапала. Куст под окном пострадал основательно. Похоже, что его помял какой-то тяжелый предмет. Найденная пуговица, по утверждению экспертов, была пришита к темной шерстяной одежде. На хуторе Межсарги одежды из такой материи не обнаружено. Несомненно, что в доме находился третий человек, но кто и что ему там понадобилось?
Подкатил автобус с тускло освещенными окнами. Несколько пассажиров вышли. Женщина с большой сумкой направилась в сторону гостиницы. "Наверное, в командировку", – подумал Розниек. Позади деликатно кашлянул старичок.
– Добрый вечер, – заискивающе поздоровался он. Розниек сразу узнал почтальона из Юмужциемса, который был понятым на хуторе Межсарги.
– Добрый вечер, – ответил Розниек.
– В поликлинику, знаете ли, приехал. Рано утром надо анализы сдавать, – завздыхал старик. – Что поделаешь, хвораю. Старость не радость.
– А я вас искал. Повестку не получили? Хотел еще порасспросить о жизни обеих Упениеце в Межсаргах. Вы ведь часто у них бывали.
Старик семенил рядом с Розниеком.
– Повестку получил, – подтвердил он. – Приду к вам после поликлиники, только уж не знаю, товарищ следователь, о чем рассказывать. Обе женщины жили тихо, неприметно, никого не трогали, ни на кого зла не держали. И вдруг такая беда. Что, до сих пор так ничего и не выяснили?
– Жили тихо и неприметно? – покачал головой Розниек. – Неужто у них не было ни знакомых, ни друзей?
– Видите ли, товарищ следователь, – он осторожно огляделся и приглушенным голосом продолжал, – в Межсарги и в самом деле никто не заходил, не было у этих женщин настоящих добрых друзей. Я, конечно, ничего худого сказать не хочу, но… пару раз встречал в Межсаргах нашего коновала Ошиня и однажды его родича, Яниса Лаурпетериса.
– Насколько мне известно, оба они живут неподалеку от Межсаргов?
– Да, да, соседи близкие. Однако что у них с ними за дела – сказать вам не могу, – таинственно нашептывал почтальон. – Старая Каролина однажды мне рассказала, что Ошинь перед войной был влюблен в Катрину, сватов засылал, но остался с носом. Мать, насколько я понял, никогда не могла этого простить дочке.
– Вот видите, – сказал Розниек, – не таким уж тихим и неприметным было их существование.
– Грех говорить про покойников худое, но в последнее время старуха больно уж нехорошо вела себя с дочерью, нападала на Катрину, честила ее почем зря, подчас и за косу тягала.
– Может, для этих ссор были причины?
– Какие причины! Просто у старухи ум за разум уже зашел.
– А может, она и в тот вечер тоже сцепилась с Катриной. Как, по-вашему?
– Что вы! Мне-то откуда знать? Я сообщаю лишь то, что мне известно. Вы, наверно, больше меня в курсе дела.
– Благодарю за полезную информацию, – пожал следователь руку почтальону.
– Завтра утром вы все-таки ко мне загляните. Потолкуем. Может, еще что вспомните.
Следователь ушел, а старый почтальон стоял и долго глядел ему вслед.
Розниек свернул в переулок. Свет в окне его квартиры был виден издали. Значит, Инта не спит, ждет. И не сбежала с детьми, как частенько грозилась.
Огонек в окне успокаивал, и мысли Розниека вновь переключились на события в Межсаргах.
Да, Кубулис прав. Человека можно убить не только ножом, пистолетом, ядом, а подлостью, угрозами, даже резким словом. Неоказание помощи умирающему – тоже уголовное преступление. А смерть Катрины! Эксперты сомневаются в том, что рана на голове – результат падения на камни, скорее Катрину ударили тяжелым тупым предметом…
Розниек находился уже во дворе. У двери квартиры он полез в портфель за ключом и обнаружил авоську с пришпиленной запиской.
– Ах, старый склеротик! – воскликнул с досадой Валдис. – Инта велела купить хлеб, яйца, сыр, сметану, помидоры, "Смотри не забудь, как обычно, – предупредила она и записала все на бумажке, – ребенок болеет, в доме ничего нет. Я ведь тоже работаю!"
Розниек безнадежно махнул рукой и отпер дверь,
– Какой сюрприз! – всплеснула руками Инта. – Адрес наш еще не забыл? Ужин разогреешь сам. Я ложусь спать!
Валдис промолчал. Сейчас объяснять что-либо Инте было бесполезно, Он выждал, покуда она закроет дверь спальни, помыл руки и сел за стол.
Однако мысли упорно не желали переключаться на домашние дела.
Что скрывается за густым туманом, окутывающим эти необычные события? Чтобы раскрыть преступление, необходимо в первую очередь выяснить, с какой целью оно совершено, понять психологические мотивы действий виновного. Этот же случай не ясен ни с какой стороны. Мы, по сути дела, даже не знаем, что произошло той ночью в доме Упениеце. Завтра же надо съездить со Стабинем в Юмужциемс.
Розниек машинально ел, не ощущая вкуса пищи…
VIII
Прокурор Кубулис с удовольствием втянул в себя смолистую свежесть лесного воздуха и на миг задержал дыхание.
– Апинис, вы только прислушайтесь, какая благодатная тишина! – прошептал он, словно боясь ее разбудить.
Кубулис не скрывал своего восторженного благоговения перед красотой природы, будь то дерево, травинка или всего лишь искрящаяся на солнце капелька росы. Не часто удавалось ему вырваться на лоно природы.
Грузный Апинис тяжело и неохотно шагал за своим начальником. Пожатие плечами было единственной реакцией на реплику прокурора. Апинис восторги шефа считал блажью, однако предпочитал вслух не высказываться. Они шли по лесной дороге, вел их подросток Дайнис Калниетис.
Дорога круто повернула вниз, и взору путников открылась извилистая речка, весело бегущая по каменистому руслу. Высоко над водой был перекинут узкий деревянный мосток без перил.
– Вот здесь… – показал пальцем Дайнис и вдруг осекся. К равномерному журчанью воды добавился плеск. Похоже, кто-то, пока невидимый за густым кустарником, переходил речку вброд. Все трое напрягли слух. Звук шел со стороны глубокого, поросшего деревьями и кустарником оврага.
– Напрямик через заросли пробираться долго, – шепотом сказал Кубулис. – А пока мы… Дайнис, – обратился он к парнишке, – тут нет какой-нибудь тропки?
Но Дайниса и след простыл. Слышно было только, как по откосу скатилось несколько камней и звонко шлепнулось в воду.
– Пошли! – метнулся вперед прокурор. – Надо бы перехватить раннего путника.