Ребус тоже задумался об этом… о богатых, которые не могут воспользоваться своими деньгами либо потому, что они куда-то вложены, либо потому, что, как только они начинают их тратить, сразу же возникают подозрения.
– Как по-твоему, сколько стоит такой "лексус"? – спросил Ребус, не отрывая глаз от зеркала заднего вида. – Или Фрэнсис выиграл его лотерею?
Сазерленд, повернув голову, посмотрел в зад нее окно.
– Думаю, штук тридцать, – ответил он. – Честно говоря, не такая уж запредельная цена для зарплаты старшего детектива…
– А как тогда объяснить, что я езжу на "саабе", которому четырнадцать лет? – поинтересовался Ребус.
– Может, ты недостаточно обдуманно тратишь деньги? – предположил Сазерленд.
– Скорее всего, – поддержал его Ребус, – не далее как вчера ночью ты мог убедиться, что каждый пенни я вкладываю в интерьер своей роскошной холостяцкой квартиры.
Сазерленд засопел и снова принялся ковырять в зубах.
– А если подсчитать, сколько ты тратишь на курево и выпивку? – не унимался Баркли. – Без них ты наверняка мог бы покупать себе каждый год по новому "лексусу".
Ребуса эта арифметика совершенно не убедила, даже если бы он и вправду сделал такие расчеты.
– Ну, если уверен, значит, так тому и быть, – сказал он Баркли.
В Туллиаллане его дожидался пакет формата А4 – информация от Стрэтерна по делу Берни Джонса. У него не было времени его вскрыть, хотя позарез нужно было узнать, есть ли там какие-нибудь свидетельства, что Джаз, Грей и Уорд замечены на слишком больших тратах. Например, у них слишком большие дома или они роскошествуют на отдыхе… А может быть, они попросту выжидают выхода на пенсию, а уж тогда отыграются вовсю.
И как получилось, что у каждого вдруг возникли неприятности с начальством? Может, это просто уловка, чтобы попереть их со службы? Наверняка самый простой способ отправить в отставку… Ребус, глядевший в зеркало заднего вида, вдруг заметил какое-то движение: "лексус" подавал сигнал и шел на обгон. Вот он, гудя, обошел "сааб" Ребуса; в заднем окне красовалось лицо Алана Уорда с самодовольно-глупой ухмылкой.
– Только посмотрите на этого урода! – засмеялся Баркли.
Джаз и Грей, улыбаясь, слегка помахали ему.
– А это не Теннант там за нами? – сказал Сазерленд, снова оборачиваясь назад.
– А кто его знает! – неуверенно ответил Ребус. – Что у него за машина?
– Понятия не имею, – пожал плечами Баркли.
Старший следователь Теннант сопровождал их в Эдинбург. Он не мог находиться при них неотлучно, но должен был быть в курсе всего, что они делали.
– Вот было бы здорово без этих проклятых камер видеонаблюдения, – покачал головой Баркли. – Как я ненавижу все эти штуки! Все кажется, что тебя заснимут как раз в тот момент, когда тебе приспичит почесать яйца или еще что-нибудь…
– Может, они натыкали камер и там, куда мы едем? – предположил Сазерленд.
– В участке Сент-Леонард? – Ребус отрицательно покачал головой. – Нет, мы еще пребываем в стадии наскальных рисунков каменного века… Стью… Господи, да что он делает.
Тормозные огни "лексуса" вдруг вспыхнули, и Ребус изо всех сил дал по тормозам. Сазерленда, который сидел, развалясь, на заднем сиденье, швырнуло вперед, и он ткнулся лицом в подголовник Ребуса. Баркли вцепился обеими руками в приборную доску, словно защищаясь от толчка, который еще должен последовать. А "лексус" со все еще горящими тормозными огнями, набирая скорость, уходил вперед.
– Этот кретин включил противотуманные фонари, – объяснил Баркли.
Сердце Ребуса колотилось. Между машинами было не более трех-четырех футов.
– Стью, с тобой все в порядке? Сазерленд тер рукой подбородок.
– Можно сказать, да, – отозвался он.
Ребус переключился на вторую скорость и нажал на газ, правая нога – от кончиков пальцев до паха – дрожала.
– Ну, мы еще за это с ними разберемся, – пообещал Баркли.
– Хватит придуриваться, Там, – осадил его Сазерленд. – Будь у Джона фиговые тормоза, мы бы в них влупились.
Ребус знал, что следует сделать. Проявить волю. Он еще сильнее надавил на газ. Мотор "сааба" взревел, требуя переключиться на более высокую передачу. А когда до столкновения с новеньким "лексусом" оставалось меньше секунды, он вдруг пошел на обгон, и машины некоторое время шли бок о бок. Троица, ехавшая в другой машине, с улыбками следила за его маневром. Там Баркли, сидевший впереди, побелел как полотно, а Стью Сазерленд безуспешно пытался нащупать ремень безопасности, который, как догадывался Ребус, затерялся где-то под обивкой.
– Ты такой же долбанутый, как они! – заорал с заднего сиденья Сазерленд, стараясь перекричать рев двигателя.
"Я действую по заранее намеченному плану", – хотел сказать ему Ребус, но промолчал. Вместо этого еще прибавил газу и, когда капот его машины оказался впереди "лексуса", резко крутанув руль, подрезал Грея.
Теперь настал черед Грея принимать решение: надо было либо тормозить, либо съезжать с трассы, либо позволить Ребусу врезаться в его машину.
Он резко дал по тормозам, и машина Ребуса снова оказалась впереди; "лексус" мигал сигнальными огнями и гудел. Прежде чем сделать то, чего так настойчиво требовал двигатель "сааба", Ребус помахал рукой и наконец переключился на третью передачу, а затем на четвертую.
"Лексус" сбросил скорость, и машины снова поехали друг за другом. Ребус, не отрывавший взгляда от зеркала заднего вида, видел, что трое в той машине говорили… и говорили они о нем.
– Мы же могли помереть, Джон, – с дрожью в голосе жалобно произнес Баркли.
– Держись, Там, – подбодрил его Ребус. – Если б ты помер, твои лотерейные билеты наверняка оказались бы выигрышными уже в следующем тираже.
И тут он неожиданно рассмеялся. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось успокоиться.
Они заняли два последних свободных места на парковке участка Сент-Леонард, расположенной за задним фасадом здания.
– Не слишком вдохновляющий вид, согласен? – спросил Там Баркли, внимательно осматриваясь кругом.
– Ты не поверишь, но я называю его домом, – ответил Ребус.
– Джон Ребус! – громким голосом объявил Грей, вылезая из "лексуса". – Ты ненормальный, отвратный сукин сын! – По его лицу все еще блуждала ухмылка.
Ребус в ответ пожал плечами.
– Не надо было подрезать меня, Фрэнсис.
– Ведь мы же чуть не столкнулись, – сказал Джаз.
Ребус снова пожал плечами.
– Если бы не эта ситуация, не было бы вплеска адреналина, согласен?
Грей похлопал Ребуса по плечу.
– Кто знает, может, мы в конечном счете не такая уж бешеная орда?
Ребус едва заметно поклонился. Притопайте меня таким, какой я есть, подумал он.
Стоило им переступить порог своего "офиса", как приподнятое настроение мигом улетучилось. Им выделили одну из комнат для допросов, куда занесли два стола и шесть стульев, после чего не осталось вообще никакого места. Хотя камера, укрепленная высоко на стене и направленная на главный стол, была предназначена для видеозаписи допросов, а вовсе не для того, чтобы фиксировать мозговой штурм Дикой орды, Баркли, заметив ее, скорчил злобную гримасу.
– И ни одного телефона? – удивился Джаз.
– У нас же есть мобильники, – успокоил его Грей.
– Но и платим за них мы сами, – язвительно напомнил Сазерленд.
– Прекратите ныть хоть на две секунды и давайте подумаем вот о чем. – Джаз скрестил руки на груди. – Джон, здесь можно найти более просторный офис?
– Честно говоря, сомневаюсь. Если вы помните, сейчас здесь расследуют убийства. Даже этот офис отдел криминальных расследований выделил нам с трудом.
– Послушай, – перебил его Грей, – мы здесь всего на один, от силы два дня, верно? Нам ведь не нужны ни компьютеры, ничего такое…
– Возможно, но как бы нам здесь не задохнуться, – жалобно возразил Баркли.
– Так откроем окно, – успокоил его Грей, указывая на два узких окошка, расположенных на одной стене высоко над полом. – Если все пойдет как надо, большую часть времени мы все равно будем проводить на улице: будем беседовать с людьми, следить за ними.
Джаз все никак не мог примириться с размерами комнаты.
– Документы вообще класть некуда.
– Да нам и не нужны никакие документы, – раздраженно сказал Грей; он, по всей видимости, уже начал выходить из себя. – Нам всего и нужно-то что полдюжины бумаг из всех наших папок, и ничего больше. – Он в сердцах рубанул рукой воздух.
– Ну, вообще-то я и не рассчитывал, что будет из чего выбирать, – вздохнул Джаз.
– Так ведь мы же сами напросились ехать в Эдинбург, – напомнил Уорд.
– Но это же не единственный участок в городе, – возразил ему Сазерленд. – Может, стоило осмотреться и поглядеть, а вдруг кто-то предложит что-то получше.
– Да ладно, перебьемся как-нибудь, – бодро проговорил Джаз; глядя прямо в глаза Сазерленду, он решительно передернул плечами, показывая, что готов работать в предложенном помещении.
– Я тоже так думаю, – поддержал его Ребус. – Навряд ли нам повезет накопать что-то новое на Дики Даймонда.
– Отлично, – язвительно произнес Джаз. – Будем считать, что эти бодрые аккорды подняли нам настроение.
– Бодрые аккорды? – передразнил его Уорд. – По-моему, ты вчера прослушал слишком много записей из коллекции Джона.
– Да, а ты, Джаз, вот-вот нарядишься в бусы и сандалии, – со смехом добавил Баркли.
Джаз шутя протянул ему два пальца, затем они расставили стулья и принялись за работу. У них уже был составлен список тех, с кем надо побеседовать. Пару имен из списка вычеркнули, потому что, по сведениям Ребуса, этих людей уже не было в живых. Он считал, что лучше не давать им… заходить в тупик… Но сам он не видел, за что толком зацепиться. Сравнительный анализ документов и поиски в компьютерных базах данных в Туллиаллане давали слабый намек еще на одно имя – Джо Дейли, – а это был информатор детектива Бобби Хогана. Хоган работал сейчас в отделе криминальных расследований в Лейте; они с Ребусом немало проработали вместе. С Хогана и решено было начать. Они пробыли в комнате для допросов не более получаса, но уже было нечем дышать, хотя и окна и дверь были раскрыты настежь.
– Дики Даймонд обычно ошивался в баре "Зомби", – сказал Джаз, перелистывая записи. – А это ведь тоже в Лейте, точно, Джон?
– Да, только я не знаю, работает ли он до сих пор. У них были непрерывные проблемы с лицензией.
– Лейт – это то место, где толкутся проститутки? – поинтересовался Алан Уорд.
– Не зацикливайся на этом, мой юный друг, – сказал Грей и, протянув руку к голове Уорда, взъерошил ему волосы.
Из коридора послышались голоса, и через некоторое время уже можно было расслышать, чем шла речь:
– …самое лучшее, что мы смогли подобрать в нынешней сложной ситуации…
– Они не согласятся работать в таких тяжелых условиях…
На пороге открытой двери возник старший следователь Теннант; от того, что он увидел, глаза его расширились.
– Лучше оставайтесь там, где стоите, сэр, – предостерег его Там Баркли. – Если сюда войдет хотя бы еще один человек, кислорода в комнате не останется совсем.
Теннант повернулся к фигуре, маячившей позади него – к Джилл Темплер.
– Я же предупреждала, что кабинет маленький, – сказала она.
– Предупреждали, – согласился тот. – Вам как, удобно, джентльмены?
– Вряд ли можно разместиться удобнее, – ответил Стью Сазерленд, сопровождая свою реплику жестом, какой обычно делают люди, недовольные собственной судьбой.
– Подумываем установить в углу кофейный автомат, – сообщил Алан Уорд, – рядом с мини-баром и джакузи.
– Отличная мысль, – похвалил его Теннант, ни один мускул на его лице при этом не дрогнул.
– Да мы более чем довольны, сэр, – объявил Фрэнсис Грей. Отодвигая свой стул, он отдавил Таму Баркли палец на ноге. – Мы же здесь ненадолго. А то, что мы торчим тут, в этой комнате, так это, можно сказать, наша собственная инициатива. – Он встал со стула и послал Джилл Темплер ослепительную улыбку. – Я – детектив Грей, поскольку никто не находит нужным…
– Заместитель начальника отделения Темплер, – представилась Джилл, пожимая протянутую руку. Представляя ее остальным, Грей оставил Ребуса на самый конец. – Этого джентльмена вам представлять не надо.
Джилл пристально посмотрела на Ребуса, но тот отвернулся, надеясь, что эта сцена предусмотрена сценарием.
– Ну что ж, джентльмены, если у вас нет ко мне претензий, я вынуждена вас покинуть; мы расследуем убийство…
– А мы тоже, – объявил Уорд.
Джилл сделала вид, что не расслышала его реплики, и пошла прочь по коридору. Обернувшись, она пригласила Теннанта выпить кофе в ее кабинете. Теннант, смотревший ей вслед, оглядел своих подопечных.
– Если возникнут проблемы, звоните мне на мобильный, – напомнил он. – И учтите: я жду от вас результатов. Я ведь сразу увижу, кто работает кое-как. – Погрозив им поднятым вверх пальцем, он поспешил вслед за удаляющейся Джилл.
– Ну и зануда, – проворчал Уорд. – Могу поспорить, что ее кабинет побольше нашей мышеловки.
– Нет, чуть поменьше, – уточнил Ребус. – Но она сидит там одна.
Грей ехидно засмеялся:
– Заметь, Джон, тебе-то она кофе не предложила.
– А все потому, – наставительным тоном объяснил Сазерленд, – что Джон не умеет держать себя в руках.
– Дельное замечание, Стью.
– Очень может быть, – подал голос Джаз, – но не пора ли озаботиться тем, чтобы слегка поработать? А чтобы доказать наш энтузиазм, для звонка детективу Хогану я предоставляю свой мобильный. – Он взглянул на Ребуса. – Джон, он ведь твой кореш… Не хочешь перекинуться с ним парой слов?
Ребус кивнул.
– Есть у тебя его номер? – спросил Джаз, и Ребус опять кивнул.
– Ну, раз так, – заявил вдруг Джаз, опуская мобильник в карман пиджака, – может, ты и позвонишь ему со своего мобильного, а?
Лицо Фрэнсиса Грея, надолго ставшее от хохота просто багровым, вызывало в памяти образ младенца, которого только что вынули из ванночки.
Вообще-то он не собирался звонить. Он считал, что для него еще продолжается то время дня, которое называется добрым утром. К тому же сейчас его интересовало лишь одно: как ему выкроить минутку, чтобы внимательно изучить сообщение Стрэтерна.
13
Шивон ополаскивала водой лицо, когда в дамскую комнату вошла Тони Джексон, одна из женщин-полицейских, из тех, что носят форму.
– Так что, встретимся в пятницу вечером? – спросила Джексон.
– Не уверена, – ответила Шивон.
– Если пропустишь три недели подряд, получишь желтую карточку, – предупредила ее Джексон и, войдя в одну из кабинок, защелкнула дверь. – А кстати, здесь нет туалетной бумаги! – закричала она оттуда. Шивон нажала клавишу дозатора, в нем не оказалось ничего, кроме воздуха. На противоположной стене висела сушилка для рук, которая не работала уже несколько месяцев. Она вошла в кабинку рядом с той, куда зашла Джексон, отмотала несколько витков туалетной бумаги и начала промокать ею влажное лицо.
Джексон и еще несколько сотрудниц, обязанных носить форму, ходили по пятницам куда-нибудь выпить. Иногда потом они ужинали где-нибудь, а затем шли в клуб потанцевать и вообще расслабиться после трудовой недели. Подцепляли каких-нибудь попавшихся под руку парней, благо недостатка в них не было. Однажды они оказали честь Шивон, пригласив ее с собой. Единственное, что отличало ее от них, был чин сержанта. Но они, казалось, приняли ее в свой круг и без стеснения сплетничали в ее присутствии. Но потом Шивон стала пропускать эти еженедельные встречи, и на данный момент пропустила уже две подряд. Она не хотела вращаться в кругу, который поглотил бы ее. Почему – она и сама не знала. Может быть, это стало превращаться в рутину, а если учесть еще и работу, которая тоже превратилась в рутину… Но приходилось терпеть, хотя бы из-за зарплаты и танцев с незнакомцами по вечерам в пятницу.
– Что тебе поручили? – обратилась Шивон к Джексон, все еще сидевшей в кабинке.
– Пешее патрулирование.
– С кем?
– С Перри Мейсоном .
Шивон улыбнулась. "Перри", недавний выпускник колледжа в Туллиаллане, в действительности был Джоном Мейсоном, однако все звали его Перри. Джордж Силверз придумал прозвище и для Тони Джексон: он называл ее Тони Джеклин , прозвище прижилось и было в ходу до тех пор, пока не прошел слух, будто Тони – сестра футболиста Дарена Джексона. После этого Силверз стал относиться к ней с большим уважением. Шивон как-то спросила Тони, правда ли это.
– Полная чушь, – ответила Тони. – Но я не собираюсь париться по этому поводу.
Насколько было известно Шивон, Силверз все еще верил в родство между Тони и Дареном и по-прежнему уважал ее за это…
Тони было сокращением от имени Антония.
– Я никогда не называла себя Антонией, – призналась однажды Тони, когда они сидели за стойкой бара в кафе "Хард Рок" и глазели по сторонам, пытаясь обнаружить "притаившиеся до времени таланты". – Такое имя больше подходит аристократам, согласна?
– Попробовала бы ты пожить с именем Шивон…
Из-за двери кабинки донеслось произнесенное вполголоса ругательство.
– В чем дело? – спросила Шивон.
– От рулона бумаги осталась одна чертова сердцевина. Посмотри в соседней кабине, – попросила Тони.
Заглянув в кабинку, Шивон обнаружила, что почти всю бумагу она извела, чтобы вытереть лицо.
– Осталось чуть-чуть, – сообщила она.
– Будь добра, передай мне через верх.
Передавая ей бумагу, Шивон сказала:
– Послушай, Тони, насчет пятницы…
– Только не рассказывай мне, что у тебя свидание.
Шивон предвидела такой поворот.
– Да нет, у меня и вправду свидание, – соврала она; именно эту отговорку она придумала, чтобы освободить себе пятничный вечер.
– И кто же он?
– Давай не будем об этом.
– А почему бы тебе не прийти с ним?
– Я же не знала, что молено прийти с мужчиной. К тому же вы наброситесь на него и, чего доброго, съедите.
– Он что, такой красавец?
– Да нет, но, в общем, ничего.
– Ну ладно… – Послышался шум воды. – Но потом расскажешь все подробности.
Щелкнула щеколда, дверь распахнулась, Тони, поправляя форму, вышла из кабинки и направилась к умывальнику.
– Учти, полотенец нет, – напомнила Шивон, открывая входную дверь.
С языка Тони Джексон снова обрушился поток проклятий.
Дерек Линфорд стоял в коридоре почти напротив двери в туалет. Шивон сразу поняла, что он ждет ее.
– Есть кое-что для тебя, – начал он; в тоне, каким это было сказано, слышалось явное самодовольство.