Ребус опустил боковое стекло, и в салон ворвалась струя прохладного воздуха. Он не знал, как быстрее всего доехать до Охтерардера, но помнил, что попасть в "Глениглс" можно через Кинросс, - этот путь он и выбрал. Два месяца назад он купил навигатор для своей машины, но до сих пор не удосужился прочитать инструкцию. Сейчас прибор с мертвым экраном лежал на пассажирском сиденье. В ближайшие же дни надо подскочить на ту станцию техобслуживания, где ему устанавливали CD-плеер, - пускай наладят. Ни на заднем сиденье, ни на полу, ни в бардачке он не обнаружил диска группы "Ху", поэтому, следуя рекомендации Шивон, поставил диск "Элбоу". Ему понравился заглавный трек "Лидеры свободного мира". Прослушав его, он нажал клавишу повтора. Солист, казалось, размышлял о том, что изменилось в худшую сторону со времен шестидесятых. Ребус в общем-то был с ним согласен, хотя рассматривал то, о чем пел солист, совсем с другой позиции. Ему казалось, что певец ратует за более кардинальные изменения; за мировой порядок, который пропагандируют "Гринпис" и Движение за ядерное разоружение; что он убежден в том, что двигателем истории является бедность. В шестидесятые, еще до армии, Ребус и сам был участником нескольких маршей, да и после армии тоже. Там, по крайней мере, можно было познакомиться с девушкой, ведь обычно после марша устраивались увеселительные сборища. Но теперь в его понимании шестидесятые были концом чего-то. Одного из фанатов "Стоунз" убили ножом во время концерта в 1969 году, и это наложило мрачную печать на все десятилетие. Шестидесятые дали молодежи ощутить вкус бунтарства. Они не верили в старый порядок и не скрывали своего неуважения к нему. И Ребус подумал о тех тысячах людей, которые прибудут в район "Глениглса", о том, что конфликт с ними неизбежен. Трудно представить, как все это будет происходить здесь, на этой земле, среди ферм и холмов, между реками и узкими горными долинами. Он знал, что именно удаленность и обособленность "Глениглса" послужила главной причиной выбора его местом проведения встречи. Здесь лидеры свободного мира будут чувствовать себя в безопасности; ничто не помешает им скрепить подписями решения, которым и так уже следуют повсюду. Из стереосистемы неслись голоса рок-музыкантов, певших о том, как люди карабкаются по оползневому склону. Ребус представил себе, как это происходит, и картина оставалась перед его мысленным взором до тех пор, пока он не доехал до окраины Охтерардера.
Он был уверен, что никогда прежде здесь не бывал, но место почему-то казалось ему знакомым. Типичный шотландский городок, без труда узнаваемая главная улица с отходящими от нее узкими боковыми улочками, проложенными так, чтобы людям было удобно ходить на работу и за привычными покупками. Небольшие частные предприятия и магазинчики. При всем старании Ребус не в состоянии был представить, что может подогреть здесь антиглобалистские настроения. Местный пекарь даже выставил на продажу несколько специально сделанных пирогов под названием "Большая восьмерка".
Ребусу вдруг припомнилось, что добропорядочных граждан Охтерардера подвергли проверке на благонадежность, выдав каждому нагрудный знак с именем и фамилией. Носить такой значок было обязательно, поскольку он служил как бы пропуском через баррикады, которые, вероятно, возникнут в городе. Но, как подметила Шивон, здесь царило какое-то зловещее спокойствие. Он увидел всего нескольких выходивших из магазинов покупателей да еще столяра, который, похоже, измерял окна, чтобы забить их защитными досками. Встречные машины были в основном покрытыми грязью внедорожниками, проводившими значительно больше времени в полях, чем на автострадах. У одной женщины, сидевшей за рулем такого внедорожника, на голове был намотан платок, каких Ребус не видел с глубокого детства. За две минуты он пересек городок и поехал по направлению к шоссе А-9. Он уже миновал три поворота и сейчас во все глаза смотрел на дорожные указатели. Тот, что был ему нужен, висел рядом с пабом и указывал на проселочную дорогу. Ребус рванул по ней мимо оград и прогонов для скота, потом по краю относительно современного микрорайона. Вдали замаячили горы. Через считанные минуты он снова оказался за пределами города. По обе стороны проселка тянулись аккуратные живые изгороди, чиркавшие о борта его машины, если ему случалось прижиматься к ним, давая проехать трактору или развозному фургону. С левой стороны виднелся небольшой лесок, на который указывала стрелка дорожного указателя с надписью "Лоскутный родник". Он помнил слово "лоскутный" с детства - иногда мама готовила на десерт горячее липкое блюдо, которое почему-то называла "лоскутным" пудингом. Оно было сладким и темным и по вкусу и консистенции напоминало рождественский пудинг. При этих воспоминаниях у Ребуса заурчало в животе от голода. После похорон он очень ненадолго задержался в отеле, перекинулся парой слов с Крисси. Она обняла его так же, как ранним утром, когда он приехал к ним домой. За все годы, что он ее знал, им нечасто доводилось обниматься. В прежние дни он по-настоящему был увлечен ею, но в сложившейся ситуации должен был проявлять сдержанность. Она, казалось, чувствовала это. А потом на их свадьбе, где он был шафером, она во время танца с озорством дунула ему в ухо. Позже, когда у них с Микки случались размолвки и они разбегались, Ребус всегда держал сторону брата. Ему следовало позвонить ей, сказать что-то, но он от этого уклонялся. И когда Микки вляпался в это грязное дело, за которое получил срок. Ребус ни разу не навестил Крисси с детьми. Мало того, он и самого Микки навещал не так уж часто во время отсидки, да и после.
Если уж углубляться в историю… при разводе Ребуса с женой Крисси во всем обвинила его. Она всегда была в дружеских отношениях с Роной, они продолжали общаться и после развода.
Там, в отеле, Лесли, следуя примеру матери, тоже обняла его. Кении на секунду заколебался, не зная, как поступить, но Ребус помог ему разрешить эту проблему, протянув руку для пожатия. Сейчас он задавался вопросом, все ли там пройдет гладко, ведь на похоронах часто возникают размолвки. Осуждение и негодование часто идут об руку с печалью. Вот поэтому-то он и предпочел удалиться.
Рядом с дорогой располагалась парковочная площадка. Выглядела она так, словно ее только что построили, деревья были очищены, стесанная со стволов кора валялась на земле. На парковке было место для четырех машин, но лишь одно оставалось свободно. На свободном прямоугольнике, скрестив на груди руки, стояла Шивон Кларк. Ребус поставил машину на ручной тормоз и вышел.
- Отличное место, - произнес он.
- Я уже сто лет тут торчу, - сказала она.
- Неужели я так медленно ехал?
Она в ответ лишь слегка скривила губы и, не разнимая скрещенных на груди рук, повела его в сторону леса. Она была одета более строго, чем обычно: черная юбка до колен и черные колготки. На туфлях была грязь, и это навело Ребуса на мысль, что она уже ходила по этой дороге.
- Я вчера заметила указатель, - сказала она. - Тот, что при повороте с главной дороги. Решила взглянуть.
- Ну, если выбирать между Гленротсом и этим…
- Там на поляне установлен щит, надпись на котором немного проясняет, что это за место. Здесь издавна творилось что-то странное. - Они спускались по склону, обходя раскидистый дуб с густой кроной. - Местные жители верили, что тут собираются эльфы: слышались завывания по ночам и всякое такое.
- Это больше похоже на подвыпивших батраков, чем на эльфов, - заметил Ребус.
Шивон кивнула:
- Но люди все-таки начали оставлять здесь мелкие подношения. Отсюда и название этого места. - Она обернулась к нему. - Тебе ли не знать, что такое "лоскут", ведь ты же среди нас единственный чистокровный шотландец?
Внезапно перед ним возник образ матери, достающей пудинг из кастрюли. Пудинг был завернут в…
- Кусок ткани, - произнес он, глядя на Шивон.
- Еще и тряпье, ветошь, - уточнила она, когда они вышли на вторую полянку.
Они остановились. Ребус глубоко вдохнул. Сырое тряпье… сырое заплесневелое тряпье. Всю последнюю минуту он вдыхал воздух, пропитанный этой вонью. Точно так пахла одежда в доме, где он вырос; отсыревшая одежда, которую не успели проветрить. Все деревья вокруг были увешаны разнообразными лохмотьями. Часть их свалилась на землю, где превращалась в перегной.
- Существовало такое поверье: подаришь эльфу одежку, и он отведет от тебя беду, - негромко сказала Шивон. - Есть еще и другое объяснение: когда дети умирали во младенчестве, их родители оставляли здесь что-то в знак памяти.
Она вдруг запнулась и негромко кашлянула, прочищая горло.
- Я не кисейная барышня, - ободрил ее Ребус. - Не опасайся употреблять такие слова, как "знак памяти", - я не разрыдаюсь.
Она снова кивнула. Ребус пошел по полянке, ступая по листьям и мягкому мху. Слышалось слабое журчание тоненькой струйки воды, выбивавшейся из-под земли. Вокруг были натыканы свечи и набросаны монеты.
- Родник - это сильно сказано, - констатировал Ребус.
Шивон лишь повела плечами:
- Я была здесь всего несколько минут… атмосфера тут явно не располагающая. Но тут я заметила кое-какую одежду, почти совсем новую.
Ребус ее тоже заметил. Одежда свисала с веток. Шаль, спецовка, носовой платок в мелкий горошек. Почти новая кроссовка, шнурки которой шевелил ветер. Даже нижнее белье и что-то похожее на детские колготки.
- Господи, Шивон, - пробормотал Ребус и замолчал, не зная, что еще сказать.
Смрад, казалось, сделался еще сильнее, напомнив ему о том, как однажды, очухавшись после десятидневного запоя, он обнаружил в стиральной машине пролежавшее в ней все это время мокрое белье. Когда дверца открылась, запах, подобный тому, что он обонял сейчас, едва не свалил его с ног. Он снова выстирал все, что находилось в машине, но напрасно - белье пришлось выбросить.
- Ты обратил внимание на лоскут куртки?
Она кивком указала, куда смотреть. Ребус медленно приблизился к дереву, на котором были развешаны вещи. На выступающем из ствола коротком остром сучке висел кусок нейлона, слабо раскачиваясь на легком ветерке. Вышитая надпись не вызывала никаких сомнений.
- "СС Rider", - произнес Ребус, словно убеждая самого себя.
Шивон, запустив пальцы в волосы, смотрела на него. Он видел, что у нее есть вопросы; чувствовал, что она старается сформулировать их поточнее; понимал, что все это время она ждала, когда же он приедет.
- Итак, что будем делать? - спросил он.
- Это место преступления, - начала она. - ГОМП направляется сюда из Стерлинга. Нам нужно поставить кордоны и прочесать местность в поисках улик и вещественных доказательств. Нам нужно снова собрать первоначально созданную группу, расследовавшую это убийство, опросить местных жителей…
- В том числе и работающих в "Глениглсе"? - перебил Ребус. - Ты ведь тут в курсе всех дел, поэтому ответь мне: сколько раз вы уже проверяли штат отеля на благонадежность? И как, по-твоему, мы будем проводить опрос в самый разгар демонстраций? Что до кордонов, то их тебе сейчас столько нагонят, что не обрадуешься. Только свистни…
Шивон, естественно, и без него все это понимала, и он смущенно замолчал.
- А что, если нам затаиться до конца саммита? - предложила она.
- Звучит заманчиво, - согласился он.
- Только потому, что это дает тебе фору, - с язвительной улыбкой подколола она.
В знак согласия он чуть заметно подмигнул.
- Придется сообщить Макрею, - со вздохом произнесла она. - А он тут же поставит об этом в известность полицию Тейсайда.
- Но ведь ГОМП вызвана из Стерлинга, - возразил Ребус, - а Стерлинг относится к Центральному району.
- Значит, в курсе будут всего три подразделения полиции… Думаю, нам без проблем удастся не предавать дело огласке.
Ребус огляделся.
- Если мы сами сможем хотя бы внимательно осмотреть это место и сделать необходимые фотографии… отправить вещи в лабораторию…
- Пока не разгорелись страсти?
Ребус, надув щеки, медленно выпустил воздух.
- Все начинается в среду, так ведь?
- Если ты говоришь о "Большой восьмерке", то да. Но ведь завтра "Марш против бедности", и еще один назначен на понедельник.
- Но ведь в Эдинбурге, а не в Охтерардере… - возразил Ребус, но, посмотрев на Шивон, понял ход ее мыслей: даже с отправкой вещей в лабораторию возникнут проблемы, поскольку весь район будет практически в осаде. Для того чтобы добраться от Гейфилд-сквер на Хауденхолл, где находится лаборатория, необходимо проехать через весь город. Надо помнить о том, что и экспертам будет нелегко добраться до работы.
- Зачем он здесь? - задала вопрос Шивон, снова пристально глядя на нейлоновый лоскут. - Может, это что-то вроде трофея?
- Если так, то почему именно здесь?
- Может, здесь какие-то родственники?
- Я думаю, что Коллер истинно эдинбургский фрукт.
Она посмотрела на него:
- Я говорю об изнасилованной им жертве.
Губы Ребуса непроизвольно сложились в букву О.
- Это надо обдумать, - добавила Шивон и после паузы спросила: - Что это за звуки?
Ребус похлопал себя по животу:
- Я уже давно ничего не ел. Как ты думаешь, в "Глениглсе" еще можно выпить чаю?
- Зависит от того, сколько денег у тебя на кредитной карточке. Думаю, в городе чай не хуже. Впрочем, одному из нас придется дождаться ГОМП.
- Лучше ты дождись. Не жажду, чтобы меня обвиняли в том, что я хочу играть главную роль. Но ты бесспорно заслужила чашку самого хорошего чая, который только может быть в Охтерардере.
Он повернулся, собираясь идти, но она остановила его.
- Ну почему именно я? - запротестовала она, раскинув для большей убедительности руки.
- А почему нет? - ответил Ребус. - Считай, такова твоя судьба.
- Да я не об этом…
Он снова повернулся к ней.
- Я вот о чем, - негромко начала она. - Я не уверена, хочу ли я, чтобы преступников поймали. Если их найдут, то моими стараниями…
- Если их найдут, Шив, то из-за их собственной ошибки. - Он указал пальцем на вырванный из куртки клок. - Вот так-то, и, может, частично благодаря нашим общим стараниям…
Группа, прибывшая для осмотра места преступления, не слишком обрадовалась тому, что Ребус и Шивон уже осматривали его. Они сняли отпечатки их подошв и взяли образцы волос, чтобы исключить их из последующего детального рассмотрения.
- Не очень усердствуйте, - предостерег их Ребус. - Я не могу позволить себе излишнюю щедрость.
Эксперты извинились:
- Нам необходимо иметь волосы с корнями, иначе не получишь образец ДНК.
С третьей попытки наконец удалось выдернуть несколько волосков пинцетом. Один из экспертов уже почти заканчивал видеосъемку места преступления, другой был занят фотографированием, а их коллега обсуждал с Шивон, какие именно вещи необходимо доставить в лабораторию.
- Только самые свежие, - посоветовала Шивон, поглядев на Ребуса.
Тот кивком подтвердил, что целиком с ней согласен. Даже если смерть Коллера была посланием, адресованным Кафферти, возможно, здесь были и другие послания.
- На спортивной рубашке, кажется, есть эмблема компании, - заметил один из экспертов.
- Вот вам и облегчение работы, - с улыбкой сказала Шивон.
- Моя работа заключается в том, чтобы собрать улики. Остальное - это уже ваша забота.
- А кстати, - перебил его Ребус, - нет ли возможности доставить то, что вы собрали, в Эдинбург, а не в Стерлинг?
Эксперт, сделав задумчивое лицо, втянул голову в плечи. Ребусу подобный тип людей был хорошо известен: далеко за сорок, обременен жизненным опытом, скопленным в первую половину жизни. Ни для кого не секрет, что между подразделениями полиции разных регионов существует соперничество. Ребус с шутливым выражением лица поднял руки вверх, показывая, что сдается.
- Я просто подумал: ведь дело будут расследовать в Эдинбурге. Может, будет удобнее, если им не придется всякий раз тащиться к вам, когда вам потребуется что-то им показать.
На лице Шивон вновь заиграла улыбка: ее рассмешило то, с какими интонациями Ребус произносил слова "вам" и "им", но она подтверждающе закивала, понимая, как полезна для них может оказаться эта уловка Ребуса.
- В особенности сейчас, - продолжал Ребус, - с этими демонстрациями и всем прочим.
Он задрал голову и посмотрел на барражирующий над ними вертолет. Должно быть, он вел наблюдение за "Глениглсом". Кто-то наверху обеспокоился внезапным появлением двух автомобилей и двух белых фургонов без опознавательных знаков у Лоскутного родника. Снова переведя взгляд на эксперта ГОМП, Ребус понял, что вертолет в небе стал его главным козырем. В такое время сотрудничество имеет особое значение. Об этом твердилось в многочисленных чуть ли не ежедневно рассылаемых циркулярах. В последнее время сам Макрей талдычил об этом на летучках на Гейфилд-сквер.
Проявляйте доброжелательность друг к другу. Сотрудничайте. Помогайте друг другу. Ведь эти несколько дней весь мир будет неотрывно следить за вами.
Может, и этого эксперта ГОМП приглашали на подобные летучки. Неторопливо кивая, он вернулся к своей работе. Ребус обменялся с Шивон понимающим взглядом, после чего полез в карман за сигаретами.
- Только не стряхивайте пепел здесь, - предостерег один из экспертов.
Ребус направился к парковке. Едва он зажег сигарету и затянулся, как подъехал еще один автомобиль. Он глазам не поверил, увидев, что из машины вылезает старший инспектор уголовной полиции Джеймс Макрей собственной персоной. На нем был, похоже, совершенно новый костюм. Новый галстук, накрахмаленная до хруста белая рубашка. Редкие волосы, тронутые сединой, обвислые дряблые щеки; по носу, похожему на луковицу, разбегались частые красные прожилки капилляров.
А ведь он, кажется, мой ровесник, подумал Ребус. Почему же выглядит настолько старше?
- Добрый день, сэр, - приветствовал его Ребус.
- Я думал, ты все еще на похоронах.
Это было произнесено таким тоном, словно Ребус выдумал историю со смертью брата лишь для того, чтобы в пятницу подольше поваляться в кровати.
- Меня вызвала сержант Кларк, - объяснил Ребус. - Я думал, что смогу быть полезным.
В его голосе прозвучала готовность к самопожертвованию ради дела, и это подействовало, поскольку челюсти Макрея разжались и выражение оплывшего лица немного смягчилось.
Мне явно везет, подумал Ребус. Сперва с экспертом, теперь с боссом. Вообще-то Макрей относился к нему по-доброму и сразу же, как только Ребус узнал о смерти Микки, дал отгул. Он посоветовал Ребусу пойти И надраться до беспамятства, и Ребус так и поступил - в соответствии с шотландским обычаем. Он опомнился в той части города, которая была ему абсолютно незнакома, и, зайдя в аптеку, спросил, где находится. Ему ответили: в Колинтон-Виллидж. Он поблагодарил и в знак признательности купил упаковку аспирина…
- Прими мои соболезнования, Джон, - произнес Макрей с глубоким вздохом и, сделав короткую паузу, участливо спросил: - Ну, как все прошло?
- Прошло… - безучастно произнес Ребус, глядя вверх, на вертолет, закладывающий крутой вираж, чтобы лететь восвояси.
- Дай бог, чтобы это не были телевизионщики, - глядя вслед вертолету, произнес Макрей.
- Да даже если и телевизионщики, что тут смотреть? Жаль, что пришлось вас побеспокоить, сэр. А как там "Сорбус"?