Операцией "Сорбус" назывался план охранных мероприятий на время саммита "Большой восьмерки". Слово "сорбус" вызывало у Ребуса ассоциацию с чем-то, что диабетики кладут в чай вместо сахара. Шивон объяснила ему, что это порода дерева.
- Мы готовы к любым неожиданностям, - кратко ответил Макрей.
- Возможно, ко всем, кроме одной. - Ребус считал своим долгом сделать это уточнение.
- Все второстепенные вопросы потерпят до следующей недели, Джон, - пробормотал босс.
Ребус кивнул:
- Разумеется, они, как всегда, согласятся подождать.
Макрей взглянул туда, куда смотрел Ребус, и увидел приближающуюся машину. Это был серебристый "мерс" с тонированными боковыми стеклами.
- Похоже, в вертолете были не телевизионщики, - заключил Ребус.
Открыв дверцу своей машины, он достал с пассажирского сиденья пакет, в котором были остатки рулета.
- Кого это еще принесло? - сквозь зубы процедил Макрей.
Серебристый "мерс" между тем остановился на краю крутого откоса рядом с одним из фургонов ГОМП. Открылась водительская дверь, и из салона вылез мужчина. Обойдя машину, он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Через некоторое время из салона выбрался еще один человек. Он был высок и худ, глаза скрыты за солнцезащитными очками. Застегивая пиджак на все три пуговицы, он, казалось, внимательно изучал оба белых фургона и три полицейских автомобиля без опознавательных знаков. Подняв глаза к небу, он сказал что-то водителю и отошел от машины. Минуя Ребуса и Макрея, он направился прямиком к щиту, тому самому, который информировал туристов об истории Лоскутного родника. Водитель, снова сев за руль, стал пристально следить за Ребусом и Макреем. Ребус послал ему воздушный поцелуй, полный решимости не двигаться с места, пока вновь прибывший не подойдет и не представится. Люди такого типа ему тоже были хорошо известны:
холодные и расчетливые, старающиеся при всяком удобном случае продемонстрировать свою власть. Макрею понадобилось всего несколько секунд, чтобы начать действовать; он быстрым шагом подошел к мужчине и поинтересовался, кто он такой.
- Я из СО-двенадцать, а вы, черт возьми, кто? - отозвался тот хорошо поставленным голосом.
Видно, этот тип не получил никаких инструкций о необходимости сотрудничать с братскими полицейскими подразделениями. Говорил он, как подметил Ребус, с английским акцентом. Особое подразделение СО-12 базировалось в Лондоне. Принесла же нелегкая!
- Мне, конечно, известно, кто вы, - продолжал вновь прибывший, все еще с интересом разглядывая щит. - Вы из Управления уголовной полиции. А это фургоны группы осмотра места преступления. А на поляне у кромки леса люди в белых защитных костюмах проводят детальный осмотр деревьев и почвы. - После этого, повернувшись к Макрею, он медленно поднес руку к лицу и снял солнцезащитные очки. - Не будете спорить?
Лицо Макрея побагровело от злости. Весь день к нему относились с соответствующим его чину уважением. А тут вдруг такое!
- Потрудитесь предъявить удостоверение, - отчеканил он.
Мужчина пристально посмотрел на него, затем скривил лицо в улыбке. А больше вы ничего не хотите? - казалось, говорила эта улыбка. Когда он, не расстегнув пуговиц пиджака, полез во внутренний карман, взгляд его переместился с Макрея на Ребуса. Улыбка так и не сошла с лица, словно приглашая Ребуса улыбнуться в ответ. Достав небольшое кожаное удостоверение, он раскрыл его и поднес к лицу Макрея.
- Вот так-то, - сказал мужчина, захлопывая удостоверение. - Теперь вы знаете обо мне то, что вам положено знать.
- Так вы Стилфорт, - произнес Макрей, отделяя одно слово от другого покашливанием. Ребус видел, что босс в растерянности. Макрей повернулся к нему. - Сэр Стилфорт отвечает за безопасность "Большой восьмерки", - объяснил он. Но Ребус и сам догадался, кто перед ним. Макрей снова повернулся к Стилфорту - Я все нынешнее утро провел в Гленротсе, где получал инструкции от мистера Финнигана. А вчера в "Глениглсе"… - Голос Макрея сорвался, и он замолчал, но Стилфорт уже отошел от него и направился к Ребусу.
- Я не прервал вашего движения к инфаркту? - спросил он, указывая взглядом на рулет.
Ребус рыгнул - именно так, по его мнению, следовало ответить на этот вопрос. Глаза Стилфорта сузились.
- Невозможно же, чтобы все достойно питались за счет налогоплательщиков, - пояснил Ребус. - А как, кстати, с питанием в "Глениглсе"?
- Сомневаюсь, что вам представится шанс узнать это, сержант.
- Неплохое предположение, но ваши глаза подвели вас.
- Это инспектор Ребус, - вмешался Макрей. - А я старший инспектор уголовной полиции Лотиана и Приграничного района Макрей.
- И где ваша штаб-квартира? - поинтересовался Стилфорт.
- На Гейфилд-сквер, - ответил Макрей.
- В Эдинбурге, - дополнил ответ шефа Ребус.
- Далеко же вы забрались от дома, джентльмены, - произнес Стилфорт, устремляясь вниз по тропе.
- В Эдинбурге был убит человек, - пустился в объяснения Ребус. - Некоторые из предметов его одежды оказались здесь.
- Известно, каким образом?
- Я намерен это выяснить, сэр, - объявил Макрей. - Как только ГОМП закончит работу, мы сразу примемся за дело.
Макрей семенил позади Стилфорта, Ребус шел следом.
- Вы не думаете предложить кому-нибудь из президентов или премьеров приехать сюда и сделать небольшое пожертвование? - спросил Ребус.
Проигнорировав этот вопрос, Стилфорт шагнул на поляну. Старший офицер ГОМП вытянул руку и почти уперся ладонью ему в грудь.
- Не топчи тут, мать твою! - зарычал он.
Стилфорт брезгливо посмотрел на его руку:
- Вам известно, кто я?
- Не крути мне яйца, парень. Пошел отсюда в жопу, не то придется ответить за это по полной.
Представитель особого подразделения мгновение поколебался, затем отступил на край поляны, удовлетворившись ролью наблюдателя. Его мобильник зазвонил, и он. разговаривая по телефону, отошел за пределы слышимости. В глазах Шивон застыл вопрос.
- Позже, - чуть слышно произнес Ребус и, покопавшись в кармане, вытащил десятифунтовую банкноту. - Это вам, - сказал он, протягивая ее старшему офицеру ГОМП.
- За какие такие заслуги?
Ребус в ответ лишь подмигнул, и офицер, пробормотав "спасибо", взял банкноту и сунул ее в карман.
- Я всегда даю чаевые за услуги, которые не входят в перечень обязательных, - сказал Ребус, обращаясь к Макрею.
Понимающе кивнув, Макрей полез в карман и вынул из него пять фунтов, которые протянул Ребусу.
- Поделим расходы пополам, - пояснил старший инспектор уголовной полиции.
Стилфорт вернулся к поляне.
- У меня есть более важные дела, - объявил он. - Когда вы здесь закончите?
- Через полчаса, - ответил один из офицеров ГОМП.
- А понадобится, так и позже, - добавил старший офицер, до этого оказавший резкое сопротивление Стилфорту. - Осмотр места преступления должен быть проведен по всем правилам. - Он, как и Ребус, не собирался прогибаться перед Стилфортом.
Тот обратился к Макрею:
- Я поставлю в известность мистера Финнигана, вы не против? Если хотите, могу сообщить ему, что между нами полное взаимопонимание и сотрудничество.
- На ваше усмотрение, сэр.
Выражение лица Стилфорта стало чуть мягче. Он коснулся руки Макрея:
- Бьюсь об заклад, вы далеко не все видели, что стоит увидеть. Когда закончите, возвращайтесь в "Глениглс". Я вас проведу, куда нужно.
Макрей просиял - ну точно ребенок в рождественское утро, - но тут же взял себя в руки и расправил плечи.
- Благодарю вас, сэр.
- Зовите меня Дэвид.
Согнувшись почти до земли, словно разглядывая там что-то важное, старший офицер ГОМП за спиной Стилфорта засунул себе два пальца в рот будто для того, чтобы блевануть.
Все трое покатили в Эдинбург каждый в своей машине. Страшно подумать, как к этому отнеслись бы экологи! Первым отъехал Макрей, направлявшийся в "Глениглс". Ребус недавно уже проезжал мимо этого отеля по дороге к Охтерардеру и только однажды приметил защитное ограждение, над которым торчало нечто похожее на смотровую вышку. На обратном пути Ребус почти нагнал Макрея; босс, повернув к отелю, подал звуковой сигнал. Шивон сочла, что быстрее доберется через Перт, Ребус предпочитавший возвращаться так же, как приехал, двинул по шоссе М-90. Небо все еще было голубым. Благословенное шотландское лето… словно награда за долгие зимние сумерки. Ребус приглушил музыку и набрал номер мобильника Шивон.
- Надеюсь, ты не держишь телефон в руке, пользуешься наушниками? - спросила она.
- Не будь ханжой.
- Ведь ты подаешь дурной пример.
- Все когда-то бывает в первый раз, а как тебе наш новый друг из Лондона?
- Да уж не так, как тебе. У меня нет твоих предубеждений.
- Каких это предубеждений?
- Против начальства… против англичан… против… - Секунду помедлив, она спросила: - Продолжать?
- Мне кажется, я все еще выше тебя по должности.
- И что?
- Могу привлечь тебя за несоблюдение субординации.
- И до колик насмешить руководство?
Он замолчал, признавая себя побежденным. Либо она с годами стала более развязной и дерзкой, либо он сдает и становится тугодумом. Наверное, и то и другое.
- Как думаешь, мы сможем уговорить этих лабораторных магов выйти на работу в субботу? - спросил он.
- Посмотрим.
- А как насчет Рэя Даффа? Одно твое слово, и он все сделает.
- А мне в благодарность придется провести весь день, разъезжая с ним в его крошечной провонявшей машине?
- Зато конструкция считается классической.
- Он не устает мне об этом твердить.
- Он же восстановил ее буквально из хлама… - Ребус слышал, как она вздохнула. - Так ты его попросишь?
- Попрошу. А ты посвятишь сегодняшний вечер возлияниям?
- Сегодня я в ночной смене.
- Сразу после похорон?
- Кто-то ведь должен нести вахту.
- Зуб даю, ты сам напросился.
Он не ответил, а, помолчав, спросил, каковы ее планы.
- Мечтаю добраться до подушки. Хочу встать завтра пораньше и со свежей головой. В общем, быть готовой к маршу.
- А что тебе поручили?
Она засмеялась.
- Я не работаю завтра, Джон, - я иду на марш по своей воле.
- Вот это да, черт побери.
- Тебе тоже не мешало бы поучаствовать.
- Да ну? Без меня, конечно, там не обойдутся! Лучше уж в знак протеста останусь дома.
- Какого еще протеста?
- Против Боба Гелдофа, будь он проклят. - Она снова рассмеялась прямо ему в ухо. - Если соберется куча народу, будет впечатление, что это его заслуга. Так не годится, Шивон. Хорошенько подумай, прежде чем принимать в этом участие.
- Я пойду туда, Джон. Помимо всего, я хочу повидаться со своими родителями.
- Со своими?…
- Они уже едут сюда из Лондона - и не из-за того, к чему призывает Гелдоф.
- Они собираются принять участие в марше?
- Да.
- А я смогу с ними повидаться?
- Нет.
- Почему?
- Потому что ты именно такой коп, каким я им представляюсь в жутких снах.
Тут бы он должен был рассмеяться, но понял, что шутит она лишь наполовину.
- Хороший довод, - буркнул он.
- Ты сумел избавиться от босса? - спросила она, чтобы сменить тему.
- Расстался с ним на парковке для прислуги.
- Не шути - ведь у них в "Глениглсе" и вправду есть такая парковка. Он тебе посигналил на прощанье?
- А как сама думаешь?
- Наверняка посигналил. Поварившись в здешнем котле, он десяток лет скинул!
- К тому же дал возможность ребятам в участке отдохнуть от него.
- В общем, всем повезло. - Помолчав, она спросила: - Думаешь попытаться?
- О чем ты?
- О Сириле Коллере. Тебе ведь еще целую неделю гулять без поводка.
- Вот, оказывается, за кого ты меня держишь!
- Джон, тебе ведь всего год до пенсии. Я знаю, ты хочешь сделать последнюю попытку разобраться с Кафферти…
- Тебе кажется, что ты еще и видишь меня насквозь.
- Послушай, я просто хочу…
- Знаю и чрезвычайно тронут.
- Ты что, и вправду думаешь, что виноват Кафферти?
- Если Кафферти не виноват, он сам будет искать виновного. Послушай, если родители тебя достанут… - Вот настала и его очередь сменить тему. - Пришли мне сообщение на мобильник, и мы встретимся, чтобы выпить.
- Договорились. Поставь прямо сейчас диск "Элбоу".
- Здорово придумала. Созвонимся.
Ребус выключил телефон и сделал то, что ему посоветовали.
2
Заграждения устанавливались повсюду. За мостом Георга IV и вдоль всей Принсез-стрит суетились рабочие. Дорожно-ремонтные и строительные работы были приостановлены, леса разобраны, поскольку их части могли быть использованы демонстрантами как метательные снаряды. Почтовые ящики наглухо запечатали, а витрины некоторых магазинов забрали досками. Финансовые учреждения получили предупреждения и соответствующий инструктаж - сотрудников просили не надевать форменной одежды, чтобы не становиться мишенью для толпы. Для вечера пятницы было необычайно тихо. Центральные улицы патрулировали полицейские фургоны; их ветровые стекла были защищены металлическими сетками. Еще больше полицейских фургонов было припарковано на неосвещенных боковых улицах. Сидящие в них полицейские, одетые в спецкостюмы, потешались друг над другом и рассказывали истории о прошлых мероприятиях подобного рода. Некоторые ветераны полиции еще помнили последнюю волну шахтерских забастовок. Другие рассказывали о более поздних баталиях. Они в шутку пугали друг друга слухами о грядущем нашествии итальянских анархистов.
- Генуя их закалила.
- Это как раз то, что нам нужно, правда, парни?
Бравада, нервозность, служебная сплоченность. Разговоры сразу смолкают, как только в эфир выходит полицейское радио.
Дежурные полицейские в ярко-желтых куртках циркулировали по железнодорожному вокзалу, тоже перекрытому заграждениями. У некоторых офицеров в руках были видеокамеры, на которые они снимали прибывающих на лондонском поезде антиглобалистов. Их не стоило труда опознать по громогласным выкрикам, рюкзакам на спинах, футболкам с эмблемами, слоганами и значками, по специфическим браслетам на запястьях, по флагам и транспарантам в руках, по мешковатым брюкам, камуфляжным курткам, туристским бутсам. Как сообщала информационная служба, автобусы, набитые противниками глобализации, двигались из южных районов Англии. По предварительным оценкам, в путь отправилось около пятидесяти тысяч человек. В более поздних сводках говорилось уже о ста тысячах. И это помимо туристов, наводняющих в летнее время Эдинбург.
Где-то в городе размещался штаб, откуда должны были поступать сигналы к началу маршей и митингов противников "Большой восьмерки". Их готовилась конвоировать полиция, возможно и конная. Плюс большое количества кинологов с собаками, включая тех четырех, что несли дежурство в главном вестибюле вокзала Уэверли. План был очень прост: показать силу. Пусть потенциальные бунтари видят, с кем им придется иметь дело. Щиты, дубинки, наручники; лошади, собаки, патрульные фургоны.
Численное превосходство.
Оснащенность и вооружение.
Тактика.
В прошлом Эдинбург выдержал не одну вражескую атаку. Жители укрывались за стенами и воротами, а когда в них образовывались бреши, уходили по узким туннелям, прорытым под замком и главной улицей, оставляя врагу пустой город и тем обесценивая его победу. Это был талант, который и теперь проявляется во время ежегодных Августовских фестивалей. По мере того как нарастает приток чужаков, местные жители все более стушевываются, словно сливаются с фоном. Возможно, этим же объясняется пристрастие эдинбуржцев к "потаенным" видам деятельности, вроде банковского дела. До недавнего времени площадь Святого Андрея слыла самым богатым местом в Европе, ведь там находились штаб-квартиры нескольких могучих корпораций. Но из-за недостатка места современное строительство захватило теперь Лотиан-роуд и пошло дальше на запад, в направлении аэропорта. Недавно возведенное здание "Ройял Банк" в Гогарберне рассматривалось как возможная мишень. Так же как и резиденции "Стэндард Лайф" и "Скоттиш Уидоуз". Разъезжая по улицам, чтобы убить время, Шивон поняла, что в ближайшие дни город подвергнется такому испытанию, какое еще на его долю не выпадало.
С ней поравнялся, а затем и обошел ее полицейский автомобиль с ревущей сиреной. На лице водителя сияла счастливая улыбка мальчишки, которому сейчас все позволено. Розовый "ниссан", в который набилась местная молодежь, мчался в общем потоке машин. Шивон, понаблюдав за ним секунд десять, включила поворотник и встроилась в общий поток. Она направлялась к временному лагерю в Ниддри.
Совет выделил место для лагеря на обширном газоне вокруг спортивного центра Джека Кейна. Они рассчитывали, что здесь хватит места для десяти, а возможно, и пятнадцати тысяч человек. Установили временные туалеты и душевые кабины; порядок обеспечивали частные охранные структуры. Жители района шутили, что в ближайшие недели возле пабов можно будет купить сколько угодно палаток и походного снаряжения. Шивон предлагала родителям остановиться у нее. А как же иначе: ведь это они помогли ей купить квартиру. Они могли бы спать на ее кровати, а она бы легла на софе. Но те категорически отказались: они приедут на автобусе и будут стоять в лагере вместе со всеми. В 1960-е они были студентами и никогда потом не отделяли себя от этого периода. Хотя сейчас им было под шестьдесят - они с Ребусом принадлежали к одному поколению, - отец все еще забирал волосы в хвост, который болтался на спине. А мать до сих пор носила платья, напоминающие подпоясанную тунику. Шивон вспомнила сейчас то, что сказала раньше Ребусу: ты именно такой коп, каким я им представляюсь в жутких снах. Теперь в глубине души она понимала, что выбрала профессию полицейского прежде всего в пику им. Душа ее жаждала бунта, расплаты за то, что они, при их преподавательской работе, таскали ее за собой, как любимую куклу, с места на место, из школы в школу. Просто ей захотелось проявить самостоятельность. Когда она сообщила им о своем намерении, они посмотрели на нее так, что она чуть не взяла свои слова обратно. Но это было бы проявлением слабости. Они сильно не противились, только намекали, что работа в полиции - не та область, где она полностью сможет реализоваться. Этого было достаточно, чтобы она в полном смысле слова уперлась рогом.
Итак, она стала копом. Но не в Лондоне, где жили родители, а в Шотландии, которой она практически не знала. Родители умоляли лишь об одном:
- Куда угодно, только не в Глазго.
Глазго… с его крутыми мужиками и поножовщиной, с враждующими религиозными группировками. Зато с отменными магазинами. Туда она иногда наведывалась с друзьями - чтобы устроить пикник, после которого провести ночь в каком-нибудь модном отеле, вкусить ночной жизни, соблюдая при этом правило, которому научил ее Джон Ребус, - обходить стороной бары с вышибалами в дверях. Между тем в Эдинбурге ужасов было куда больше, чем могли представить ее родители.