Ребус бегло просмотрел все интервью и комментарии к ним. Ничто не связывало Пеннена с Беном Уэбстером, кроме того, что оба имели отношение к "предпринимательству". Однако ничто и не мешало компании оплатить проживание члена парламента в номере пятизвездочного отеля. Взяв в руки следующую пачку скрепленных степлером листов, Ребус мысленно поблагодарил Мейри. Она вложила в пакет массу материалов о самом Бене Уэбстере. Его парламентская карьера была обрисована весьма схематично. Но пять лет назад пресса повыплясывала на костях семейства Уэбстер после чудовищного нападения на мать Бена. Она вместе с мужем отдыхала в Приграничье в съемном коттедже неподалеку от Келсо. В один прекрасный день супруг отправился в город за покупками, а когда вернулся, обнаружил коттедж взломанным, а жену мертвой - задушенной шнуром от оконной шторы. Она была избита, но не изнасилована. Пропали только деньги из ее кошелька и мобильный телефон.
Бандит взял лишь немного наличных и телефон.
И жизнь женщины в придачу.
Расследование затянулось на несколько недель. Ребус пересмотрел снимки коттеджа, жертвы, ее убитого горем мужа, двух ее детей - Бена и Стейси. Он достал из кармана визитку Стейси и, продолжая читать, теребил ее пальцами. Бен - член парламента от Данди; Стейси - "старательная и располагающая", по словам коллег, служащая лондонской полиции. Коттедж стоял на опушке леса среди холмов, закрывавших его от ближайших домов. Супругам нравились далекие пешие прогулки, их часто видели в барах и закусочных Келсо. Этот район был обычным местом их отдыха. Местные власти тут же выступили с заявлением, что Приграничье "свободно от криминала и является идеальным прибежищем для любителей тишины и покоя". Они перепугались, как бы страшное происшествие не отпугнуло туристов…
Убийцу так и не нашли. История перекочевала с первых полос на вторые, через некоторое время - на последние, а потом о ней стали вспоминать, лишь когда речь заходила о Бене Уэбстере. Среди бумаг было одно подробное интервью, данное им, когда он стал парламентским личным секретарем. О семейной трагедии он тогда говорить отказался.
Хотя слово "трагедия" следовало бы употребить во множественном числе. Его отец недолго прожил на свете после убийства жены. Однако умер он естественной смертью.
- Он утратил волю к жизни, - к такому заключению пришел один из его соседей. - Теперь он покоится в мире рядом с любовью всей своей жизни.
Ребус стал снова рассматривать фотографию Стейси, сделанную в день похорон матери. По всей видимости, она обращалась с телеэкрана ко всем, кто обладал хоть какой-нибудь информацией, с просьбой откликнуться. Она держалась более стойко, чем брат, отказавшийся участвовать в пресс-конференции. Ребус очень надеялся на то, что ей и сейчас не изменит мужество.
Самоубийство казалось естественным шагом не справившегося со своим горем сына. Вот только почему тогда Бен кричал? И охранников что-то заставило кинуться к противоположной стене. Но почему именно в эту ночь? И именно в этом месте? В то время как в город съехались репортеры со всего мира…
Зачем эта показуха?
А Стилфорт… Стилфорт старается все замять. Ничто не должно отвлекать внимания от "Большой восьмерки". Ничто не должно нарушить покоя прибывших делегаций. Покопавшись в себе, Ребус был вынужден признать, что ухватился за это дело только из желания досадить представителю особого подразделения. Он встал и пошел на кухню, чтобы приготовить еще одну чашку кофе, а потом снова вернулся в гостиную. Порыскал по каналам, но не нашел никаких репортажей о марше. Толпа в Гайд-парке выглядела довольной, хотя ее отделяло от сцены отгороженное пространство, почти не заполненное людьми. Может, там сидела охрана, а может, репортеры. Гелдоф не просил денег - акция "Лайв Эйт" призвана была объединить умы и сердца. Ребус задался вопросом: сколькие из тех, кто присутствует на концерте, откликнутся на призыв преодолеть четыреста миль, отделяющие их от Шотландии? Он закурил сигарету, сел в кресло и уставился в экран. Ему вспомнился Лоскутный родник. Если Рэй Дафф прав, они имеют дело по крайней мере с тремя жертвами и убийцей, который устроил там что-то вроде алтаря. Мог ли это быть кто-то из местных? Кому известно про Лоскутный родник за пределами Охтерардера? Упоминается ли он в путеводителях и рекламных брошюрах для туристов? Было ли это место выбрано из-за близости к резиденции саммита "Большой восьмерки" и рассчитывал ли убийца на то, что многочисленные полицейские патрули найдут ужасные следы совершенного им преступления? А если так, то успокоится ли он на содеянном?
Три жертвы… вряд ли удастся утаить это от средств массовой информации. "СС Rider"… автомастерская Кьоу… кредитная карточка… Убийца явно облегчает им работу: он хочет показать, что находится где-то рядом. Он хочет выйти на международную арену. Да и Макрей не упустит такой возможности. Будет с удовольствием выпячивать грудь перед камерами, отвечая на вопросы, а рядом будет стоять Дерек Старр.
Шивон сказала, что оповестит Макрея. Рэй Дафф тем временем продолжит работу, возьмет пробы ДНК крови, поищет отпечатки пальцев, волосы и волокна тканей, попытается их идентифицировать. Ребус снова подумал о Сириле Коллере. Едва ли можно считать его типичной жертвой. Серийные убийцы обычно нападают на людей слабых, незащищенных. Может, он просто оказался не в том месте и не в то время? Убили Коллера в Эдинбурге, а лоскут от его куртки нашелся в охтерардерских лесах вскоре после того, как начала действовать операция "Сорбус". Сорбус - порода дерева. Обрывок с логотипом "СС Rider" был оставлен на лесной поляне…
В дверь постучали. Должно быть, Шивон. Ребус загасил сигарету, встал и оглядел комнату. Все не так плохо: ни пустых банок из-под пива, ни коробок от пиццы. Бутылка виски на полу у ножки стула: он поднял ее и поставил на каминную доску. Переключил телевизор на новостной канал и пошел в прихожую. Широко распахнул дверь, но, увидев лицо гостя, внутренне содрогнулся.
- Совесть, как я посмотрю, тебя больше не мучает, - проговорил он с притворным равнодушием.
- Моя совесть чиста, твою мать, как только что выпавший снег. А ты можешь сказать то же самое о своей, Ребус?
На пороге стоял Моррис Гордон Кафферти. Весь в белом, на груди надпись: "ОСТАВИМ БЕДНОСТЬ В ПРОШЛОМ". Руки в карманах. Он медленно вынул их, повернул ладонями вверх, демонстрируя Ребусу, что они пусты. Гладко выбритая, сияющая, как боулинговый шар, голова. Глаза маленькие, глубоко сидящие. Блестящие губы. Шеи нет. Ребус хотел захлопнуть дверь, но Кафферти придержал ее рукой:
- Так-то ты встречаешь старого друга?
- Пошел к черту.
- Что у тебя за вид? Рубашку с пугала, что ли, снял!
- А кто тебя так прикинул - Тринни и Сюзанна?
Кафферти самодовольно хмыкнул:
- Я с ними недавно встречался - за завтраком после телешоу… Мы душевно поболтали.
Ребус оставил попытки закрыть дверь:
- Какого черта тебе надо, Кафферти?
Кафферти изобразил, будто стряхивает с упиравшейся в дверную панель ладони воображаемую грязь.
- Ребус, сколько времени ты здесь живешь? Лет, наверно, тридцать?
- И что?
- Ты ведь никогда не пытался улучшить своего положения - вот уж этого мне никак не понять.
- Может, мне стоит написать об этом книгу.
Кафферти оскалился в улыбке:
- А я вот подумываю написать продолжение своей, про еще кое-какие из наших "разногласий".
- Так вот зачем ты пришел! Захотелось освежить память?
Лицо Кафферти помрачнело.
- Я здесь из-за своего парня, Сирила.
- Что именно тебя интересует?
- Я слышал, расследование немного продвинулось. Я хочу знать насколько.
- Кто тебе доложил?
- Значит, это правда?
- Так я тебе и сказал!
С диким рыком Кафферти втолкнул Ребуса в прихожую, отбросив к дальней стене. Потом он сграбастал его в охапку, но Ребус, изловчившись, схватил противника за грудки. Они стали крутиться по прихожей и в конце концов оказались на пороге гостиной. Вдруг Кафферти, кинув взгляд в комнату, словно окаменел. Воспользовавшись моментом, Ребус высвободился из его рук.
- Господи, боже мой… - Кафферти не сводил глаз с двух стоящих на диване коробок, которые Ребус вчера вечером принес из участка домой. Поверх одной лежало фото, сделанное при вскрытии, а из-под него выглядывала архивная фотография самого Кафферти. - За каким чертом ты все это притащил? - спросил Кафферти, едва справляясь с дыханием.
- Какое твое собачье дело?
- Значит, ты все еще стараешься повесить это на меня…
- Тут и стараться особо не приходится, - отозвался Ребус. Подойдя к камину, он взял бутылку, поднял с полу стакан и плеснул в него виски. - Скоро это станет известно публике, - добавил он и, сделав паузу, выпил то, что было в стакане. - Мы думаем, что Коллер не единственная жертва.
Кафферти сощурил глаза, словно пытаясь понять смысл только что сказанного.
- А кто еще?
Ребус покачал головой:
- Проваливай-ка отсюда, да поскорее.
- Я могу помочь, - предложил Кафферти. - Я знаю кое-кого…
- Неужели? Может, Тревор Гест тебе знаком?
Кафферти секунду подумал, прежде чем признать себя побежденным.
- А как насчет автомастерской Кьоу?
Кафферти набычился:
- Ребус, ведь я могу многое выяснить. У меня есть контакты в таких местах, о которых тебе и подумать-то страшно.
- Меня пугает все, что связано с тобой, Кафферти: страх замараться, наверное. А что ты так разволновался из-за Коллера?
Кафферти не мог отвести глаз от бутылки.
- У тебя найдется еще стакан? - наконец спросил он.
Ребус пошел на кухню за стаканом, а вернувшись, обнаружил, что Кафферти читает записку, которую Мейри приложила к пакету.
- Вижу, мисс Хендерсон оказывает тебе помощь, - с холодной улыбкой произнес Кафферти. - Я сразу узнал ее почерк.
Ребус молча плеснул немного виски в стакан.
- Лично я предпочитаю солодовые сорта, - поморщился Кафферти, поднося стакан к носу. - А чем тебя заинтересовала "Пеннен Индастриз"?
Ребус пропустил вопрос мимо ушей.
- Ты собирался рассказать мне про Сирила Коллера, - Кафферти осмотрелся, ища глазами, куда сесть.
- Не смей садиться, - рыкнул Ребус. - Ты здесь не надолго.
Кафферти проглотил виски и поставил стакан на стол.
- Вообще-то Сирил интересует меня не так уж сильно, - признался он. - Но когда такое случается… ты же понимаешь, начинают ползти слухи. Кругом уже болтают, что мне объявили вендетту. А это всегда плохо влияет на бизнес. Кто-кто, а ты-то, Ребус, знаешь, что в прошлом у меня были враги…
- Странно, что я никого из них больше не вижу.
- Слишком много развелось шакалов, точащих зубы на добычу… мою добычу. - Произнеся это, он ткнул себя большим пальцем в грудь.
- Стареешь, Кафферти, стареешь.
- Да и ты, Ребус, тоже. Только мой бизнес не предусматривает пенсионного обеспечения.
- А шакалы становятся все моложе и голоднее, так? - язвительно заметил Ребус. - И тебе нужно постоянно показывать, что ты еще в силе.
- Я еще ни разу не уходил с поля боя побежденным. И никогда не уйду.
- Скоро все само собой прояснится. Если ты никак не связан с двумя другими жертвами, то ни у кого не будет оснований считать, что убийца Коллера замышляет свести счеты с тобой.
- Но ведь…
- Ведь что?
Кафферти подмигнул:
- Автомастерская Кьоу и Тревор Гест.
- Кафферти, предоставь это нам.
- Ребус, кто знает, а вдруг окажется, что я смогу прояснить ситуацию с "Пеннен Индастриз"? - Кафферти направился к двери гостиной. - Спасибо за выпивку и легкую физическую разминку. Думаю, еще успею пристроиться в хвосте марша. Я всегда считал нищету одной из основных бед. - Задержавшись, он оглядел прихожую. - Хотя никогда не подозревал, до чего может дойти убожество, - резюмировал Кафферти, выходя на лестничную площадку.
5
Когда Шивон вошла, многоуважаемый Гордон Браун, депутат парламента и министр финансов, уже начал свою речь. Девятьсот человек слушали его, расположившись в Зале Ассамблей на Маунде. В последний раз Шивон была здесь, когда помещение временно занимал шотландский парламент, но теперь парламент переехал в помпезное здание напротив резиденции королевы в Холируде, а Зал Ассамблей снова стал нераздельной собственностью Шотландской церкви, которая совместно с "Христианской помощью" и организовала это вечернее мероприятие.
Шивон пришла в Зал Ассамблей, чтобы встретиться с начальником полиции Эдинбурга Джеймсом Корбином. Корбин, назначенный на эту должность меньше года назад, заменил Дэвида Стретерна. Его назначение всеобщей радости не вызвало. Корбин был англичанин, "выскочка" и к тому же совсем "юнец". Однако он сразу же показал себя практиком, выступающим на переднем крае борьбы с преступностью. Корбин сидел в полной форме с фуражкой на коленях. Шивон знала, что ее ждут, поэтому заняла место поближе к дверям и стала слушать клятвы и заверения, которыми щедро сыпал министр. Когда он объявил о списании долгов тридцати восьми беднейшим странам Африки, раздались аплодисменты. Но, когда они смолкли, Шивон услышала гневный выкрик. Одинокий протестующий поднялся с кресла. На нем был килт. Он задрал подол и показал вырезанный из плаката портрет Тони Блэра, прикрепленный к трусам. Сразу появились охранники, и те, кто сидел рядом, помогли им вытащить недовольного в проход. Пока его волокли к дверям, в зале не смолкали аплодисменты - на сей раз в адрес охранников. Министр финансов, который во время вынужденной паузы приводил в порядок свои бумажки, продолжил речь с того места, на котором его прервали.
Тем временем инцидент послужил Корбину предлогом для того, чтобы покинуть зал. Выйдя вслед за начальником полиции, Шивон представилась ему. Протестующий и его конвоиры уже исчезли, только несколько министерских служащих прохаживались по фойе, ожидая окончания речи своего босса. В руках у них были папки с документами и мобильные телефоны, а на лицах читалась усталость.
- Старший инспектор Макрей сказал, что возникла проблема, - ответил на ее приветствие Корбин.
Это был мужчина сорока с небольшим лет, с зачесанными набок черными волосами, крепко сложенный и высокий, не ниже шести футов. На правой щеке у него темнело большое родимое пятно, на которое Шивон, следуя наставлениям Макрея, изо всех сил старалась не коситься.
- Чертовски трудно смотреть ему прямо в глаза - говорил ей шеф, - когда в поле зрения такой объект…
- Кажется, у нас три жертвы, - сказала она начальнику полиции.
- И место преступления чуть ли не на пороге "Глениглса"?
- Не совсем так, сэр. Думаю, тел мы там не найдем, только некоторые вещественные доказательства.
- В пятницу в "Глениглсе" все заканчивается и они уезжают. До этого времени надо приостановить все следственные мероприятия.
- Но ведь с другой стороны, - деликатно заметила Шивон, - лидеры начнут прибывать только в среду. У нас в распоряжении целых три дня…
- Что именно вы предлагаете?
- Не предавая происшедшего огласке, делать все, что в наших силах. Судмедэксперты могут за это время провести тщательные исследования. Одно из тел обнаружено в Эдинбурге, так что высшее руководство беспокоить не придется.
Корбин внимательно посмотрел на нее:
- Вы сержант, если не ошибаюсь?
Шивон кивнула.
- Но ваш чин не позволяет вам взять на себя такое расследование. - Он не хотел ее обидеть - лишь констатировал факт.
- Первые следственные мероприятия мы провели с одним из инспекторов нашего участка, сэр.
- Какая помощь вам нужна?
- Наверное, вам сейчас не до меня.
Корбин улыбнулся:
- Сейчас особый момент, сержант Кларк, надо действовать очень осмотрительно.
- Я понимаю.
- Уверен, что понимаете. А этот инспектор из вашего участка… на него можно положиться?
Шивон кивнула и, стараясь не моргнуть, выдержала пристальный взгляд начальника полиции. При этом она подумала: "Он так недавно вступил в должность, может, и не слышал о Джоне Ребусе?"
- Вы не против поработать в воскресенье? - спросил он.
- Совершенно не против. Вот не знаю, как ГОМП…
- Здесь я вам помогу. - Его лицо стало задумчивым. - Марш прошел без инцидентов… возможно, наши опасения вообще не оправдаются.
- Хорошо бы, сэр.
Корбин снова пристально посмотрел на нее.
- У вас английский акцент, - подметил он.
- Да, сэр.
- Это не создает вам проблем?
- Несколько раз случалось…
Корбин понимающе кивнул:
- Ладно. Постарайтесь провернуть до среды все, что возможно. Возникнут проблемы, сразу ко мне. Но смотрите, не наступите кому-нибудь на мозоль. - Он скользнул взглядом по группе министерских служащих.
- В отделе СО-двенадцать есть некий Стилфорт, сэр. У него могут возникнуть некоторые возражения.
Корбин взглянул на часы:
- Направьте его ко мне. - Он надел фуражку с галуном. - Мне пора. Вы понимаете, какая на вас ложится ответственность?…
- Да, сэр.
- Сделайте так, чтобы и ваш коллега это осознал.
- Он все поймет, сэр.
Он протянул ей руку:
- Отлично. На этом попрощаемся, сержант Кларк.
Они обменялись рукопожатиями.
В радионовостях сообщили о марше, после него вскользь упомянули, что смерть чиновника Департамента международного развития Бена Уэбстера была "классифицирована как несчастный случай со смертельным исходом". Главной новостью был, конечно же, концерт в Гайд-парке. Шивон уже наслушалась жалоб от многих людей, собравшихся на Медоуз. Они предчувствовали, что поп-звезды их совершенно затмят.
- Им только и нужно, что покрасоваться да продать побольше дисков, - говорил один мужчина. - Только о себе и думают…
По последним уточненным данным, в марше приняло участие двести двадцать пять тысяч человек. Шивон не знала, сколько народу собрал концерт в Лондоне, но была уверена, что минимум вдвое меньше. Ночные улицы были запружены автомобилями и пешеходами. Огромное количество автобусов устремилось из города в южном направлении. В витринах магазинов и ресторанов, мимо которых проходила Шивон, то и дело попадались лозунги: "Мы за то, чтобы бедность осталась в прошлом", "Мы используем продукты, купленные на основе взаимной выгоды", "Я мелкий местный торговец. Участники марша, заходите!" Ей, как и начальнику полиции, хотелось надеяться, что все пройдет без эксцессов, но впереди была еще долгая неделя.
Рядом с лагерем в Ниддри стояли автобусы. Границы палаточного городка значительно раздвинулись. Действиями охраны руководил вчерашний знакомец Шивон. На сей раз она спросила, как его зовут.
- Бобби Грейг.
- А я Шивон. Сегодня тут у вас суета.
Он пожал плечами:
- Да не особая и суета - их всего-то тысячи две.
- Вы, кажется, разочарованы?