- Да чего там? - Она вразвалку направилась к воротам, собранным из штакетника, и легко перенесла одну, явно нелегкую створку в сторону. Потом - другую. - Загоняйте уж… - И повернулась к Зине: - Ладно, подруга, ступай, разберемся как-нибудь с молодым человеком. Верно, не оставлять же на улице доброго молодца, все мы - люди. Так уж и быть, комнату освобожу. С верандой, если хотите, чтоб, уходя рано, не будили, - сказала Володе. - Недорого возьму, договоримся. Пока, Зин!.. А тебя, парень, как звать-то? - Она неожиданно перешла на "ты". - Неужто из самой Москвы прибыл? - спросила, когда он, заехав во двор, вышел из машины и помог ей закрыть ворота.
- Володя я… - И попутно сказал несколько слов о своей успешной подмосковной строительной фирме.
- А чего ближе не нашел, где отдохнуть? В такую-то даль… Отвечал он, аккуратно демонстрируя при этом даже некоторую робость перед яркими достоинствами хозяйки, поскольку знал, что такого рода мужская реакция при взгляде на эффектных женщин вызывает у них самих самодовольные ухмылки. И - точно, попал в цель: Дарья хрюкнула горлом, изображая удовольствие, и с вызовом выставила внушительную грудь, словно для обозрения. Знала, чем гордиться.
- Идем уж… - проговорила покровительственно.
И поплыла вперед, с таким аппетитом раскачивая бедрами, будто была абсолютно уверена, что новый постоялец, этот московский любитель копченой и вяленой рыбки, уже проглотил голодными глазами ее мощную наживку. И ведь оказалась отчасти права: только умирающий импотент, подумал Володя, сумел бы отвести свой тоскливый взгляд в сторону. На крыльце, у открытой двери, Дашка неожиданно ловко обернулась и увидела шальные глаза едва не уткнувшегося ей в спину молодого человека. Негромко охнула, будто с испуга, а затем с силой потянулась, изогнувшись всем могучим телом, как бы демонстрируя ему все то, что было скрыто у нее тканями легкой одежды. И Володя мельком подумал, что рассказы Дуси и Зины о совершенно непонятной притягательной силе этой женщины - отнюдь не выдумка злых завистниц, а суровая правда. И ему теперь придется быть максимально осторожным, чтобы самому не погибнуть, погребенному под этой знойной массой похоти. Бывает же такое неумеренное богатство на белом свете!
В доме с белеными стенами и потолком было прохладно, особенно после раскаленной улицы и банной духоты машины. Володя вздохнул и рассмеялся.
- Ты чего? - Дарья подозрительно уставилась на него.
- Надо ж, как мне повезло! Думал, в каком-нибудь сарайчике переночевать или в стогу в лучшем случае, а тут тебе - такое роскошество!
- Он стал с пристальным интересом, покачивая одобрительно головой, в упор разглядывать хозяйку, изображая, впрочем, вполне естественно, свой неподдельный восторг от увиденного. - И где ж это на нашей грешной земле такая красота рождается-то, а, Дарья Степановна? Не понимаю, почему та женщина, что привела меня к вам, говорила, будто хозяйка - пожилая, тихая да набожная… Ой, что-то мне не верится! Может, это не про вас?
- А с чего это она тебе так сказала? - заинтересованно насторожилась Дарья.
- Да я сам попросил ее, чтоб подсказала, где попроще, ну, чтоб спокойно, без пьянки, что ли, можно было отдохнуть маленько… Так-то я и сам - не монах, и без женского общества тоже не обхожусь, и выпить могу, да только в меру. А вот шумной пьянки не люблю. Да и устал сегодня, - он поморщился. - Двое суток от Москвы гнал, а когда от Волгограда уже катил, думал, сдохну от духоты. А стекло опустишь, еще хуже делается, раскаленный сквозняк. А у вас, гляжу, - просто благодать!.. Ну и куда вы меня, Дарья Степановна, определите?.. Слушайте, мне как-то неудобно такую молодую, симпатичную женщину - да по отчеству… Может, попроще как-то разрешите? Даша там, или Дашенька… Нельзя? Совсем уж я, поди, обнаглел, да? - Он призывно засмеялся.
Постоялец выглядел таким молодым и наивным, что Дарья просто не могла не отреагировать соответствующим образом:
- Так, а чего ж, кто тебе мешает? Меня тут все Дашей кличут. Подруги - Дашкой. А ты уж сам смотри, как тебе способней, милок… Дашенька, ишь ты, придумал!.. А положу тебя, хочешь, вон там, - она провела его в маленькую комнату, с открытой дверью на веранду: дома тут, понял Володя, строились по одному образцу. - Либо на веранде. И окна занавешу, чтоб солнце не пекло, вот и отдыхай себе сколько хочешь. Выход отдельный, мешать тебе не буду… - Она помолчала и добавила с усмешкой: - Если сам не попросишь.
- Ха! - выдохнул он с заметно нарастающей страстью и повел притягательным, "плавающим" взглядом по ее бедрам. - Ну а если решусь да попрошу? По шее дашь и прогонишь или как?
- А вот посмотрим, как, - с легким вызовом в голосе сообщила она. - Пойду белье принесу. Простынь, подушку. Одеяла не нужно, без него спим.
- Что, и ты тоже? - Он с такой голодной жадностью уставился на нее, что Дарья ухмыльнулась, и бедра ее как-то самопроизвольно зашевелились, и он сладострастно засмеялся. - Вот бы хоть одним глазком взглянуть, а?.. На такое богатство!
- А у нас, милый, не глядят, - с опасной усмешкой она вдруг надвинулась на него, едва не прижав грудью к стене, и добавила с придыханьем: - У нас не зевают, понял, паренек хороший?
- Да понял… чего не понять, - почти прохрипел он, тоже прерывисто дыша, и, демонстрируя сжигающую его страсть, вдруг храбро вцепился сильными пальцами в необъятные ягодицы хозяйки и сжал тугое мясо с таким потягом, что наверняка оставил впечатляющие синяки.
Она охнула от неожиданности, дернулась было, но тут же осела всем телом и рыхло навалилась на него, тоже шепча прерывистой скороговоркой:
- Ишь ты, какой… быстрый да горячий… Не спеши, малый… уж тебе-то всего достанется… коли отдохнуть решил… Пусти-ка меня… принесть бы надо… А устроишься, так уж и быть, - она мелко засмеялась, - не обижу… Видно ж… человек хороший, зачем обижать, да?..
Глаза ее пылали.
- Да ты ж ведь, чую, и не можешь обидеть мальчонку? - на выдохе прошептал ей Володя, медленно и словно очень неохотно отпуская из пальцев вздрагивающие ягодицы. И по ее закаченным глазам и нервно дергающимся, пухлым губам, жаждущим, надо понимать, скорого и сокрушительного поцелуя, понял, что ни о какой обиде речи тут и близко идти не может.
"Надо же, какие сумасшедшие страсти бушуют в этой деревне! - мелькнула веселая мысль.
- Неужто настолько уже ослабли здешние мужики, что некому и хороших дровишек в такой пылающий огонь подкинуть? Ох, похоже на то… Ну а поцелуй - куда ж без него, особенно в начале…".
Совсем "поплыла" растерявшаяся от такого "начала" хозяйка, едва на ногах держалась. А Володя подумал, что первая часть задания в многоплановой операции по "проникновению в стан врага", им, пожалуй, выполнена и досрочно, и успешно. Объект практически освоен, и теперь остался не самый сложный процесс, собственно, уже конкретного "проникновения", в чем особых трудностей тоже не предвиделось. В конце концов, сыскная работа никогда не обходится без риска. Но зато, когда в ней задействована в качестве объекта внимания задыхающаяся от жадной страсти женщина, такая работа, как правило, вознаграждается и впечатляющими результатами. Теперь оставалось только подразвязать язычок этой огнедышащей Дашки с помощью хорошей водочки - придется ж ведь удачный приезд отметить! - и тогда надолго задерживаться в этом логове, вероятно, ему уже не придется. Знал бы Владимир Сергеевич, как он окажется неправ…
Глава седьмая
Тревожная ночь
Оставшуюся до вечера часть дня "директор Иванов" провел в саду. Дарья выдала ему широкую, сплетенную из камыша циновку, которую Владимир расстелил среди пышных абрикосовых деревьев с мелкими оранжевыми плодами, жестковатыми еще, но очень сладкими. Одежду он оставил в доме, разделся до плавок, обнажив белое, незагорелое тело, - да и где ж "директору-то" загорать на оперативной работе! - и улегся в тени с надвинутой на лицо белой полотняной кепкой так, чтобы видеть все вокруг.
Женщина сменила свой застиранный халат с передником на более легкий и кокетливо короткий, будто рубашка-ночнушка, также обозначив на себе все, что требовалось для очередного этапа знакомства. Володя почувствовал укор совести - вон ведь как человек мучается, а он, подлец, не обращает внимания! За короткое время она несколько раз выходила на крыльцо и внимательно разглядывала постояльца, будто хотела убедиться, что он дремлет. И снова исчезала в доме. Володя понимал, что там идет проверка. Хозяйка наверняка шарит по карманам, читает его паспорт и красивые визитные карточки с цветными фотографиями разглядывает, где золотом напечатано, что ее гость - гендиректор "Феникса", то есть тот самый человек, за которого он себя выдает. А что "домашний контроль" протекает именно так, в этом нетрудно будет убедиться чуть позже, когда появится необходимость пойти в дом и залезть за чем-нибудь в свой карман. Есть же масса уловок, которые незаметны постороннему, хотя легко выдают его навязчивое любопытство. Чуть позже Володя в этом убедился: и паспорт листала, и красивые визитки в руках подержала, а может, и вытащила одну из пачки в двадцать две штуки - легко сосчитать. Зачем ей это нужно, другой вопрос. А пока пусть убеждается, что никакого обмана нет…
Где-то в седьмом часу вечера Дарья будто не выдержала "пытки одиночеством". Да и как, спрашивается, вытерпеть, когда вот тут, прямо на глазах у тебя, разлегся и беспечно дремлет сильный - по мускулам накачанным заметно - молодец с такими цепкими пальцами, от которых утром аж прямо дух захватило. Она спустилась в сад, подошла и остановилась рядом, открывая неожиданно проснувшемуся гостю такой заманчивый "пейзаж", что у него даже глаза округлились. Наверняка от вожделения, от чего же еще может быть у мужчины такой жадный взгляд при виде женщины? Очень довольная произведенным эффектом, Дашка - нет, она все-таки хоть и распутная, но великолепная баба! - мягким, воркующим голосом сообщила Володе:
- Ты как насчет обеда-то, милок? Время к ужину, а ты и не думаешь…
- А я забыл. - Он беспечно засмеялся. - Где у вас тут столовая какая-нибудь, не подскажешь, Дашенька? Или, может, я лучше до магазина дойду?
- А зачем тебе бегать? Чай, и дома есть, чтоб с голоду не похудеть! Вставай-ка да в комнату ступай, я приготовила.
- Да неудобно как-то… И без того хлопот тебе добавил… - Он говорил так, будто утром между ними ровным счетом ничего не произошло и ни на что определенное никаких намеков тоже высказано не было. Дарья удивилась.
- А чего это тебе вдруг стало неудобно? Иль хозяйка разонравилась уже?
- Ну, не скажи, - усмехнулся Володя, не поднимаясь, однако, с циновки и продолжая рассматривать могучую "кариатиду" снизу, от крупных загорелых коленок и выше. - Я просто чего хотел? Надо бы в магазин заглянуть да чего-нибудь под добрую закусочку сообразить. Ну, чтоб с приездом, стало быть, отметиться, - он щелкнул себя по горлу. - Мы с тобой что, не русские люди?
- Да уж найду… - многозначительно улыбаясь, сообщила она. - И огурчиком соленым с помидорчиками не обойду, и баклажанчик остренький открою, и перчик, - не пробовал? Сальца под такое дело порежу… И с добрым напитком не обижу…
- Да уж где нам, городским-то! Ну ладно, раз сегодня ты угощаешь, тогда я - завтра. Скажешь, чего прикупить, и мы еще попразднуем. Если ты, конечно, не против?
И снова начались самопроизвольные движения телесных масс: Дашка уже видела, как на деле начинают осуществляться ее надежды. По той же причине наверняка и обед затеяла. Значит, ее стараниями нельзя пренебрегать. Просто способы выражения благодарности бывают разными, вот и все.
- Ух ты какая! - Он легко вскочил на ноги и затем игриво, но достаточно сильно ухватив за талию, тесно прижал к себе величественный бюст, громко чмокнул женщину прямо в пухлые губы, засмеялся и, отпустив ее, несколько раз подпрыгнул, как спортсмен, разминающийся после долгого лежания. Или счастливый щенок.
- А где можно умыться?.. Сольешь?
- Пойдем… - Она повернулась к дому, где Володя уже заметил умывальник, прибитый на досточке к стволу дерева. Там же висело и серое полотенце. Но теперь он увидел расшитую красными цветочками ткань - явный признак благожелательного отношения хозяйки.
Умывался он громко, ухал от холодной воды, плескал брызгами на Дашку, и та вскрикивала от восторга, хохотала, и загорелое до красноты лицо ее светилось неподдельной радостью. А напоследок, принимая из ее рук чистое полотенце, он умудрился так ухватить да смело ущипнуть ее за мягкое место, что она взвизгнула, и глаза ее вспыхнули тем самым пламенем, от которого и сгорают до пепла даже самые храбрые и умелые мужики…
Ледяная, из морозильника, самогонка легла на душу таким горячим компрессом, что даже восторг выражать по этому поводу - значило бы терять драгоценное время, отпущенное Богом на благородную трапезу. Обедали, или заодно уж и ужинали, с аппетитом и споро, будто на пожар торопились. Да он, видать, давно сжигал душу и тело Дарьи, указывая на снизошедшую на нее не иначе как с небес великую благодать. Никаких препятствий Володя для себя не видел - сегодня был конечно же ее день, а не его, поэтому он не торопился, огонь должен был разгореться как следует.
Наконец, постоялец соизволил сыто потянуться. Хозяйка ловко собрала использованную посуду в большой таз и унесла его на кухню. А вернувшись, вопросительно уставилась на своего постояльца с предполагаемым вопросом: чем он думает заниматься дальше? И он спокойно ответил:
- Хочу отдохнуть. А уж завтра, если ты подскажешь, схожу да прикуплю разной рыбки - и на обед, и на ужин. Мне в Москве говорили, что здесь, в станицах вокруг Замотаевки, всего можно достать. Даже хорошей икорки. Это правда?
- А какая сложность? У всех есть, на воде живем. Скажу, к кому сходить, чтоб недорого. А ушицу приготовить - это я зараз. Так что… И она снова уставилась на него с прежним вопросом в глазах. Володя ухмыльнулся: ее интересовало и торопило вовсе не "завтра", а конкретное "сегодня и сейчас". Тем более что в доме стало прохладнее, дневная жара спадала, а легкий сквознячок от открытых дверей и окон приносил речную свежесть. Действительно, "на воде живем…".
- Ну, так тогда?.. - Он и сам уставился на нее с ожиданием. - Кто-то здесь на что-то, кажется, намекал? Или я чего-то не так понял? - Он вспомнил старый, не совсем приличный солдатский анекдот и рассказал его. Дарья хохотала, утирая рукавом слезы. - А у тебя тут как? Никто в дом сдуру ломиться не станет? Ну, если мы дверь закроем, а? Чего скажешь, Дашенька? - И подумал: "Ну, давай уж, телись, что ли! Раньше начнем, скорей кончим… Раньше сядем, быстрей выпустят".
Она хмыкнула, как хрюкнула, - это манера у нее, оказывается, была такая, и, поведя плечами, тоже потянулась, словно в истоме. А потом залезла в верхний ящик комода и, достав оттуда что-то, кинула перед ним на стол:
- На-ка вот…
Он увидел достаточно знакомый квадратный бумажный пакетик. Когда-то во всех аптеках страны это гигиеническое средство стоило четыре копейки.
- Ты чего это? В себе, что ль, не уверена? - Он храбро усмехнулся.
- Ну мало ли, может, так тебе способней… поспокойней. А за меня ты не бойся. Трепаться у нас много любят. - Она поморщилась и осуждающе покачала головой. - Словом, как знаешь, я не настаиваю… - уже напряженно рассмеялась Дашка.
- Ну а не настаиваешь, так и спрячь до другого раза, - сказал он, подмигивая и вставая. - Тебе где больше нравится?
Смех-то смехом, но он уже и сам всерьез почувствовал вяжущее его душу томительное ожидание.
- А вот двери запру и покажу! - радостно воскликнула она, и метнулась на веранду, к двери в сад, а затем - в сени, к входной двери, и оттуда уже крикнула: - Ступай сюда, милок!..
Раздумывать дальше не было причины. А что касается операции "проникновения во вражеский стан…", как сформулировал Вячеслав Иванович еще утром, правда имея в виду несколько иное, то сам по себе этот "стан" уже не представлялся Климушину серьезным препятствием на пути изучения оперативной обстановки в станице, где только за последний год произошло столько убийств. И Грязнов был абсолютно уверен, что они - не последние.
Вот так трагическое и смешное, скорей даже чудное, всегда идут по жизни рядышком, чуть ли не в обнимку. Так отчего ж хотя бы не посмеяться, не порадоваться случаю, если представилась такая счастливая возможность и если, в конце концов, все равно быть беде?.. Логично? В принципе, да… Когда стемнело и усталые, мокрые от комнатной духоты партнеры отвалились друг от дружки, "директор Иванов" мечтательно и негромко проговорил:
- Ох, чую, сейчас бы оно - в самый раз…
- Ты про что? - немедленно отозвалась она.
- Да так… - Он не хотел говорить, но, уступая ее настойчивости, ответил: - Обожаю я после таких вот мощных ощущений травкой немного побаловаться. Ты не будешь возражать, если я чуток покурю? Я - у окна, чтоб в доме не пахло. У меня там немножко осталось…
- Господи! Да этого добра у нас - пруд пруди! И зачем тебе эта гадость, Володя? Лучше рюмочку прими. А от этой заразы - одна беда. У моего мужика тоже с травки началось, а кончилось семнадцатью годами… Не надо бы тебе беды такой…
- Ну почему ж сразу - и беда? Я понемногу. И потом, после обильных… упражнений, что ли, очень даже неплохо… Ты позволишь? Вообще-то лучше бы понюхать либо планчика покурить… Они посильней действуют. Но с этим делом нынче повсюду напряженка. - Он вздохнул и неохотно поднялся с широкого хозяйского ложа.
- А тебе очень хочется?
- Не отказался бы.
- А ну-ка, пусти меня, может, и у меня маленько осталось… Было когда-то, - деловито сообщила она, накидывая на плечи халатик. - Тут же у нас той травы в достатке. Некоторые тем и живут.
- Ты смотри-ка! Неужели? - уже с интересом заметил он.
- Так ведь эта твоя трава - повсюду! Везде конопля проклятая растет. А на островах вообще проходу от нее нет. Ох, какие там дела тяжкие творятся! Пойдешь - так можешь и сам живым не вернуться. Целыми семьями заготавливают на продажу… И конкуренция - головы не пожалеют.
- Что ты говоришь? Быть того не может! - подначивал он. - А куда ж милиция-то смотрит? Или у вас тут другие законы?
- Да где они, твои законы? - отмахнулась она и засмеялась с какой-то брезгливостью. - А милиция эта - сама давно по уши. Только что не в открытую торгуют. Ладно уж, полежи, пойду гляну… От мужа бывшего, чтоб ему неладно было! У меня-то самой нужды нет, люди иногда просят, нравится им, как не помочь, верно? Какие-никакие, а деньги - в дом…
- А ты что, разве сама приторговываешь? - с удивлением и недоверием спросил Володя. - Это ж подсудное дело! Не боишься?
- Да чего там - я? Тут люди тоннами везут.
- Серьезно? - уже изумился он и рассмеялся, как удачной шутке…
- Да вон хоть соседи… - сказала она и резко осеклась. Володя понял, что Дарья проговорилась, и поспешил перевести разговор на другую тему…