Ну, помимо нескольких, туго набитых синтетических мешков с высушенной коноплей, помимо уже упакованных и готовых к перевозке "посылок", содержимое которых ни у кого не вызвало сомнения, оперативники обнаружили и собственно тайник. Он был заперт, но довольно быстро стальная дверца вделанного в стену сейфа была открыта. Оперативники заглянули в пустой сейф и ничего стоящего их внимания там не обнаружили. Однако в стороне от сейфа, на полу, валялись две промасленные тряпки. Опытные носы вмиг определили запах оружейного масла, после чего были обнаружены следы того же масла на днище и на стенках большого железного ящика. Причем внутри запах был довольно устойчивым. Совсем недавно, всего несколько часов назад, здесь лежало хорошо смазанное и приготовленное к действию оружие. Судя по объему сейфа, в нем могло поместиться не менее десятка короткоствольных автоматов, включая боезапас. И это "хозяйство" убыло вместе с охраной дома Дадаевых, так надо полагать.
Что ж, Рахиму, который возвратится сюда после похорон старшего брата, будет сделан очень приятный "сюрприз". Если его кто-то не поставит заранее в известность о тех событиях, которые произошли здесь в его отсутствие и если он не испугается и не смоется, опасаясь ареста. "Но, с другой стороны, - рассуждал Климушин, - если Дадаев-младший и попытается скрыться, это станет прямым свидетельством того, что ему действительно есть чего бояться. Но семья-то куда денется? Куда женщины отправятся после очередных похорон? Или так и останутся на родине, в своем ауле? И что же, разве найти их потом будет невозможно?.." И Владимир, и остальные прекрасно понимали, что от такого хозяйства просто так не отказываются, оно очень больших денег стоит. А там еще и отары овец, и сама усадьба с прекрасным, богатым домом… Нет, они вернутся и будут настаивать на том, что решительно ни в чем противозаконном не замешаны, ничего не знали и не видели, женщин, мол, в свои дела мужчины не посвящали. А если чего и было, так в том виноваты те же чеченцы, которых "пригрел", из каких-то своих соображений, может, по доброте душевной, еще покойный средний брат Энвер. С него и спрос, а с женщин - какой?..
А в общем, понял наконец Климушин, здесь, кажется, подтверждалась догадка Вячеслава Ивановича, который обмолвился в одном из разговоров о том, что убийство Энвера - это дело рук самих его охранников. Как там, в Москве, поступили со старшим братом, неизвестно, как непонятно и кто в него стрелял, но Энвера убрал именно Ахмет или один из его помощников. Не исключено, что тот же Саид. Наверняка братьям приглянулось это хозяйство, вот они и решили обосноваться. Пусть пока временно и под "крышей" младшего Дадаева, с которым позднее можно было решить вопрос радикально. Несчастный случай, например, лодка перевернулась… Ночью под машину попал… Неизвестный грабитель камнем по голове ударил, чтобы украсть кошелек с мелочью… Какие у них еще могли быть варианты? Да сколько угодно примеров-то! Вот так дела и делаются… Ближе к вечеру, когда сумасшедшая жара спала, закончили операцию и составили подробный протокол осмотра и описания улик. Отпустили понятых, и, нагрузив участкового с сержантом мешками и "посылками", отправились восвояси, официально опечатав дом. Деду Никишке, как заметил Климушкин, это было абсолютно безразлично: корм для собак содержался в его пристройке, да к тому же было похоже, что и он сам разделяет с ними трапезу. Потому и нечего ему было делать в большом доме.
- Шел бы ты, дед, отсюда, - посоветовал ему Пшеничный, но старик лишь пожал плечами:
- А куды? Ты, мил-человек, куском хлеба меня обеспечишь разве? Молчишь?
- Молчу, дед, - вздохнул капитан. - Никаких твоих справок мы в доме не обнаружили, значит, и нет тебя, оказывается, на белом свете. Вот стоишь ты передо мной, а тебя нет, понял?
- Дак то я давно понял, - захихикал Никишка. - А хозяин - хороший, не обижает…
- Это - молодой или тот, старый, которого злодеи убили? - вмешался Климушин.
- Дак это… сам пригрел, - таинственным шепотом ответил дед и хихикнул. - А мое дело - сторона. Кормят - и ладно…
"Все правильно, - вздохнул Климушин, - кормят - и ладно… Всем известно, кого пригрел Дадаев, всем, кроме… следствия…"
- Ну, бывай, дед, - кивнул он.
- И вам - не хворать… Так я собачек отпущу? Чего им взаперти белым днем маяться?
- Отпускай…
Уходящих долго еще сопровождал неистовый лай из-за "крепостной стены", будто уже чуяли собаки, что и для них лафа может скоро кончиться.
Глава десятая
Острова
Опергруппа убыла после приготовленного гостеприимной Дусей сытного обеда, плавно перетекшего в ужин. Улетели, забрав с собой Саида Хасмагомедова со всеми уликами, обнаруженными у него и в доме Дадаева. Чеченец с новой силой продолжал злобно вращать глазами и рычать от ярости, после того как ему сказали, что его брат Ахмет вместе с Али и Шамилем бросили его на произвол судьбы. А сама судьба будет теперь к Саиду безжалостной, поскольку он уже два года скрывался от правосудия и теперь должен ответить за многочисленные свои преступления. И за брата - тоже. А может, и за их приятелей Али с Шамилем.
Увозили и Полозкова, до которого от имени генерала Привалова было "доведено", что при оказании им сопротивления бойцам приказано с "оборотнем" не церемониться, а поступать так, как он того заслуживает. С него даже наручники сняли, которыми были скованы его руки на время проведения операции спецназа. Кажется, он оценил ситуацию, в которой оказался, и счел за лучшее подчиниться. Впрочем, вполне возможно, что он надеялся на каких-то своих высоких покровителей. Ведь вести себя с такой откровенной наглостью мог только тот, кто действовал не от собственного лица, а по чьему-то приказу. Или по просьбе. Если покровитель обладал достаточной уверенностью, чтобы разговаривать вполголоса.
Жигало было приказано продолжать нести службу и ожидать скорого вызова в прокуратуру для дачи показаний по уголовным делам, возбужденным по инициативе Полозкова. Грязнов прекрасно понимал, что ввиду вновь открывшихся обстоятельств уголовное дело по обвинению Антона Калужкина в убийствах по признакам статьи 105 Уголовного кодекса должно быть возвращено в следственный отдел прокуратуры для проведения дополнительного расследования. Другими словами, произойдет то самое, ради чего Вячеслав Иванович фактически и взялся за собственное расследование обстоятельств преступлений, происходивших в станице в течение последнего года. По идее, новый, назначенный прокуратурой следователь должен обратить наконец внимание на многочисленные нестыковки, да и прямые подлоги в объяснении фактов, якобы подтверждающих уголовные деяния невиновного в них человека. И, соответственно, суд даст правильную и справедливую оценку неправомерным и даже преступным действиям представителей правоохранительных и следственных органов Астраханской губернии. Между прочим, по предположению доктора, которому Грязнов показал нож, отобранный у боевика и завернутый в полиэтиленовый пакет, подобным же оружием и могла быть совершена кровавая экзекуция над женщиной. Так что на круг, как говорится, тут слишком многое сходилось. Вместе с бойцами спецназа решил лететь и Владимир Сергеевич. Фактически его миссия здесь - пусть и трагически, куда деваться от истины? - завершилась, серьезных причин оставаться в станице тоже не было.
Вячеслав Иванович тепло попрощался с ним, поблагодарив за неоценимую помощь, передал привет генералу и попросил Володю рассказать Алексею Кирилловичу о том, чего они смогли добиться за столь короткое время. Другими словами, чтобы не вести долгих переговоров по телефону, проинформировать начальника ГУВД области, что по всем статьям уголовное дело Антона Калужкина нуждается теперь в пересмотре и новом расследовании, ибо большинство эпизодов его обвинения фактически были сфальсифицированы, очевидно, по прямому указанию братьев Дадаевых либо Хасмагомедовых, местными сотрудниками правоохранительных органов. Однако это уже дело прокуратуры, а не "отдыхающего на рыбалке" отставного генерала Грязнова. У которого, кстати, срок пребывания скоро заканчивается.
Но машину Вячеслав Иванович попросил временно оставить у себя. У него, мол, появилось желание прокатиться на острова и посмотреть, насколько действительно опасен этот рассадник наркоты. Мало ли, со стороны иногда бывает виднее. А эту "девятку" Грязнов пообещал в целости и сохранности доставить перед отлетом в Москву прямо по адресу пункта проката. На что Климушин улыбнулся и негромко сказал, что эта машина - из гаража ГУВД и ни о каком прокате думать не стоит, обычная любезность Алексея Кирилловича.
С тем и попрощались. Дуся передала с Володей брату несколько аппетитных вяленых рыбин - под пиво, которым Алеша любит побаловаться на досуге. Завернула на добрую память и самому Климушкину. Заревели двигатели Ми-8, машина с пассажирами словно подпрыгнула немного и мягко унеслась в сторону юга. А Грязнов с Дусей проводили ее взглядами, со смехом отряхнулись от поднятой пыли и отправились домой. Наконец-то, сказал он женщине, можно заняться и рыбалкой. Про поездку на острова, естественно, ничего не сказал, не желая впутывать Дусеньку в свои заморочки. Ей уже и без того досталось волнений. Однако не тут-то было. Утром следующего дня - как раз пятница, а дальше - выходные, последние у Славушки, между прочим, - Дуся и слышать не желала, чтоб он куда-то еще уехал. Пришлось сознаться про острова. И лучше б не говорил! Только, как говорится, через ее труп! Или ехать вместе… Потому что само слово "труп" было еще слишком свежо…
И Грязнов подумал, что, возможно, так оно будет и лучше. Прикинув "диспозицию", он пришел к выводу, что чеченцы во главе с Ахметом, понявшие, что их преследовать не стали, могут и вернуться. И узнать об обыске в доме Рахима Дадаева. Но, главным образом, о том, что связанного Саида увезли вертолетом в Астрахань, что туда же отправился с бойцами спецназа и капитан Полозков и, наконец, что дом, в котором они столько времени безбедно проживали, опечатан. Какими могут стать после этого их действия? Непредсказуемыми…
Поэтому пока он, Грязнов, здесь, и Дусе лучше не оставаться одной, мало ли?.. Но ее, казалось, такое положение вещей вполне устраивало. "Славушка, съешь то, да выпей это, Славушка, отдохни - намаялся, чай, позагорай лучше в саду, а то - отпуск, а ты и не отдохнул путем…" Прошлым вечером, совсем уже поздно, заскочила Зина. Обо всех последних станичных новостях она, естественно, узнавала от Дуси. А теперь пришла сказать, что мужики сегодня весь вечер обсуждали возле здания управы происшедшие события. Особенно их тревожило, как ей показалось, то обстоятельство, что в убийстве, как успел проговориться женщинам участковый, и сам оказавшийся некоторым образом как бы причастным к убийству - иначе чего б его тогда тягали прибывшие из Астрахани сотрудники милиции, - виноваты чеченцы, проживавшие у Дадаевых. А это всем здесь было известно. Приезжие, правда, по улицам с ножами и автоматами не разгуливали, но… были ведь. И вон как оно случилось! Так что ж теперь, еще и этих опасаться?! Словом, народное вече выражало тревогу, а защитить народ было как бы и некому: милицейская-то власть сама под подозрением! И что дальше будет?..
А что будет? Поболтают, пошумят и успокоятся. Если не произойдут новые убийства. Чеченцы - народ мстительный и жестокий, всякого от них ожидать можно. Значит, надо надавить на местную управу, чтоб она с замотаевскими районными властями связалась и описала ситуацию в станице. Мол, народ дальше так жить не хочет, опасается. Но… поговорили и разошлись. Кто - по домам, ибо завтра - обычная работа, которую нельзя останавливать, без куска хлеба остаться можно, а кто и в "маркет", который, как известно, торговал все двадцать четыре часа в сутки. А в общем, и Грязнову с женщинами обсуждать было нечего. Да и потом, никто толком не знал, где содержался задержанный Саид: его просто привели и посадили в вертолет. А где он был и кто его поймал - какая разница? Но Грязнов-то прекрасно догадывался, что покойная теперь Дарья, которую били смертным боем, наверняка сказала про мента из Москвы. Имелся в виду Володя. А где Володя, там и Грязнов обозначился рядом. Скверная ситуация может сложиться. Он уж подумывал, что было бы неплохо, если бы Дуся какое-то время провела в Астрахани, у брата. Хотя бы недолгое, пока здесь все успокоится. Либо пока не поймают бежавших чеченцев-боевиков. На что, правда, рассчитывать немедленно было бы легкомыслием.
Он и высказался в этом смысле, когда они вечером, после ухода Зины, остались вдвоем с Дусенькой. Но та и слушать не желала. Это ж, если так думать, можно полстаницы считать виноватыми! Да где ж такое видано!
- А то и видано, - в буквальном смысле отмел ее возражения Грязнов, - что эти твои полстаницы как раз и обслуживали банду распространителей и торговцев наркотиками. Они огромные барыши приносили хозяевам, и жестко поступать с ними те будут лишь в том случае, если узнают, что станичницы твои сдали их милиции. Хотя с милицией вашей совсем плохо дело, насквозь прогнили.
- А если так, тогда почему Жигалу этого не забрали? Он ведь тоже…
- За него не беспокойся. Всему свое время. Пусть пока побегает, поволнуется. Может, попытается какие-то шаги предпринять, ему ж серьезные обвинения светят, неужели ты думаешь, что он такой уж простак-тихоня, которого чеченцы либо тот же Дадаев легко обвел вокруг пальца?
- Ну а что толку, если он и побежит к кому-то? Кто узнает? Ты ж сам сказал давеча, что он прохвост порядочный!
- Сказал, и что? Уж не хочешь ли ты наняться в тайные агенты? - И добавил с легкой иронией: - В шпионку поиграть?
- Ну зачем ты так? - обиделась Дуся. - Я ведь о деле думаю…
- Так и я о деле… Положение твоего… прости, вашего Жигалы будет во многом зависеть от показаний Полозкова и Саида Хасмагомедова. Ни тот ни другой, надо понимать, щадить и выгораживать его не станут. Напротив, постараются и свою вину перевалить на него. Мол, это он всему голова, а они ни при чем. А так - что ему может предъявить следователь? Особенно если тот и сам каким-то образом замазан в дадаевских делах? Чего, к сожалению, нельзя исключить. Раскрутка дела Калужкина лично мне ясно показывает, что в нем были заинтересованы не только местные лица. И ничего не показывает следствию, вот как получается…
- Но все равно же… - попыталась возразить Дуся, и Грязнов решил ее не мучить, зная, что она не отстанет, ибо уже считает его умнее всех остальных сыщиков, вместе взятых. А может, это была у нее обычная женская гордость за "своего" мужчину, кто знает? Что бывает в тех случаях, когда женщина всерьез возлагает на этого мужчину определенные надежды. А так оно, видно, и есть.
Но в мыслях Вячеслава Ивановича как-то исподволь прокручивалась история с Дарьей Двужильной. И он снова укреплялся в мыслях, что ее мучения и страшная смерть явились отчасти и результатом их с Климушиным беспечности и торопливости. Не знай Дарья о том, кем является Володя, возможно, ее и миновала бы такая жестокая участь. Хотя вряд ли. С бандитами поведешься, оправданий себе не ищи… Вот он и думал: открыть Дусеньке тайну или не стоит? В женщине он, разумеется, был уверен, как в себе самом, но… жизнь иной раз подбрасывала такие ситуации, которые не могли бы и в голову прийти. Однако Алексей твердо знал, что Дусе довериться можно - сестра все-таки. Ну, раз так?..
- Я тебе скажу кое-что, но ты сразу об этом забудешь, если к тебе вдруг обратится незнакомый тебе человек, чтобы передать привет от Алексея. Даешь страшную клятву? - усмехнулся он.
- Землю есть? - с готовностью согласилась она, и глаза ее заблестели.
- Нет, не надо. - Он засмеялся. - Просто ты видела пятерых спецназовцев, верно? А прилетело шесть человек. Понятно? И вот этот шестой… или шестая, не знаю, найдет возможность понаблюдать за участковым. Но тебя это не касается.
- Вон чего?.. - протянула Дуся и покачала головой. - А как же он - или она - станет это делать, если у нас в станице каждый новый человек сразу заметен?
- Найдет, наверное, возможность. А может, тот человек - из местных, я не знаю. Да и тебе не стоит о нем думать. Понадобится, сам подойдет. Или сама… Алексею видней.
Дуся покачала головой и поскучнела. И Грязнов знал причину. Он ведь улетал, а она оставалась. И надежды, если они у нее и были, оставались пустыми надеждами… Хотел бы он сказать ей: "Дусенька, не теряй оптимизма", - но понимал, что рано, не ко времени. Да и вообще, вопрос о том, что дальше, становился для Вячеслава Ивановича все проблематичнее. Это хорошо, что Саня с Филиппом побеспокоились о его жилье, а то сам бы он ни за что не стал настаивать на срочном выезде генерала Снегирева из квартиры на Енисейской. Мог бы, наверное, временно пожить в квартире Дениски на Пречистенке, но что-то останавливало Грязнова. Словно приходилось, вопреки своему желанию, ворошить тело покойного. И даже теперь, зная, что Дениска жив и работает где-то далеко и, когда домой вернется, неизвестно, Вячеслав Иванович не мог, просто не мог поехать туда и что-то изменить по-своему, считал такой свой поступок предательством по отношению к единственному племяннику. Только регулярно перечислял квартплату по лицевому счету, тем и ограничивался. И что там, в квартире, не знал, да и знать не хотел. Вот хозяин вернется…
Однако с Дусей вопрос надо было как-то решать. Грязнов понял, что последнюю надежду он может возложить только на Алексея. Прекрасно видя, что в оставшиеся несколько дней толковой рыбалки уже не получится, а съездить на острова он считал для себя необходимостью, то и просил Володю оставить ему для этой цели машину. Дуся даже и мысли не допускала, что он отправится в это невеликое путешествие без нее. И это был как раз тот случай, когда надо было соглашаться. Согласись с женщиной в малом - выиграешь в большом. А игра ему еще предстояла.
- Пойду к мужикам на протоку, посоветуюсь, где там подходящая рыбалка и как проехать на машине.
- Давай, только побыстрей, а я приготовлю еду… На сколько дней? - спросила с надеждой. - У меня даже палатка есть… осталась.
- Хорошо, достань ее, вернусь, посмотрим…