11
Около полудня они свернули с Берггеймерштрассе в сторону Гейдельберг-Центра.
- От нас наверняка несет перегаром, - уныло проговорил Лейдиг.
- После Касселя слегка выветрилось, - ответил Зенф.
- После Касселя у меня все нутро горит, - сообщил Хафнер таким тоном, словно это было неопровержимым доказательством их трезвости.
Магенройтер пригласил всех в комнату для совещаний. Тойер кивнул Мецнеру, а всех остальных решил не замечать.
- К нам присоединилась группа Тойера, - начал Магенройтер, - то есть те, кто работал с первым трупом. Их присутствие здесь сейчас важнее, чем недавняя скандальная статья в газете, не во всем, на мой взгляд, справедливая. Доктор Зельтманн хочет непременно провести свою очередную пресловутую пресс-конференцию. Его не волнует, что мы пока ничего определенного не можем сообщить. Впрочем, в данный момент он у зубного врача, но дело, безусловно, срочное.
По такому несвойственному представителю министерства откровенному началу можно было догадаться, что его нервы уже на пределе.
- Личность убитого установлена - это восемнадцатилетний Рома, - доложил Мецнер. ("Ишь как они без нас быстро сработали", - почему-то обиделся Тойер.) - Он называл себя "Три-Пэк", почти как "Два-Пэк", умерший рэпер. Как его фамилия на самом деле, мы пока не знаем.
- Кто его опознал? - спросил Магенройтер.
- Да многие из зоопарка. Иногда он там подрабатывал. За наличные. Директор зоопарка утверждает, что ничего об этом не знал.
Тойер отчаянно пытался не утонуть в потоке обрушившейся на него информации. При ежечасном обходе территории (его ввели после первой трагедии) около двух часов охранники обнаружили парня. Это Тойер еще уловил.
Но вскоре заснул.
Потом они оказались в своем кабинете - почти без посторонних: Магенройтер присоединился к ним без всяких объяснений.
- Возможно, это совпадение. - Тойер достиг такой степени переутомления, что уже не знал, что с ним сейчас может произойти - эпилептический припадок или кома. - Впрочем, все же примечательно, что преступник точно рассчитал время между двумя обходами. Это позволяет подозревать кого-то из людей, имеющих отношение к зоопарку.
- Значит, и в первый раз преступление мог совершить тот же человек, - заявил Лейдиг, подхватывая мысль шефа. - Значит, надо бы проверить всех…
Магенройтер перебил его:
- Поскольку, как вы могли заметить, время групп, работающих спустя рукава, подходит к концу, это, разумеется, уже делается. - (Тут Хафнер с мрачным видом выпустил несколько колечек дыма.) - Но опрошенные отвечают как обычно: смотрел телевизор, потом лег спать. Да и что важного могут сообщить люди? Не надо забывать, что, даже зная время обходов, не так-то легко перенести в зоопарк труп, если ты живешь где-то в городе. Ведь сотрудники зоопарка не живут на его территории.
- Что еще известно про парня? - спросил Тойер.
Магенройтер удивленно воззрился на него:
- Я же обо всем рассказал на совещании.
- Я заснул.
- Разумеется. Почему бы и нет. - Магенройтер вздохнул. - Это цыган, ему восемнадцать или около того, уже какое-то время он жил на Нойенгеймском Поле - спал у попугаев. Может, мне кто-нибудь хотя бы сейчас объяснит, что это значит?
Хафнер терпеливо втолковал приезжему начальнику, что парень, вероятно, ютился в одном из университетских зданий, возле вентиляционных шахт, где тепло. В таких местах скапливаются целые колонии зимующих изгоев.
Больше ничего о парне не известно. Документов при нем не было.
Примечательно то, что на снегу остались следы предполагаемого убийцы, однако лишь у живой изгороди видны пятна крови - их совсем немного. Вероятно, парень был убит в другом месте.
- Преступник другой, - сказал Тойер. - Имитатор. И горилла не выходила наружу, цыган убит не голыми руками, да и настоящее место преступления не зоопарк…
- Кто знает… - Магенройтер задумчиво покачал головой. - Возможно, у него было меньше времени, чем в первый раз… Кстати, что все вы делали у моря в такой холод?
- Купались, - буркнул Хафнер.
- Не совсем, - поправил его Зенф. - Собственно говоря, ходил купаться только я. Пожалуй, я должен кое-что вам сообщить, ведь оттуда может поступить запрос. - Зенф храбро изложил суть дела, не умолчав и о личных мотивах, - и это всего лишь на следующий день после первой исповеди.
Когда он закончил, Магенройтер покачал головой и длинно присвистнул:
- Боже ты мой!.. В общем, господин Зенф, я должен бы вас осудить, но не могу. И это означает… - с безнадежным видом Магенройтер встал, - что "болезнь Тойера", то есть частное расследование, повторяется вновь. И ведь даже не могу сказать, что я против. Проклятие.
- Какова, по вашему мнению, наша роль в этом расследовании? - кротко спросил шеф группы.
- Я вижу ее в том, - недобро прищурился Магенройтер, - чтобы как можно быстрее раскрыть преступление. Как только возможно - чтобы ваша мерзкая пресса, которая льет на нас помои, наконец-то заткнулась.
- Мы будем работать, пока не почернеем! - рявкнул Хафнер.
- Ну а я пойду уже… - Магенройтер одарил пфаффенгрундского простака улыбкой акулы. - Надо помешать Зельтманну давать интервью раньше времени…
- Ну ты и дурак! - мрачно сказал Тойер, когда они остались одни.
Но Хафнер не слишком опечалился такой характеристике, извлек из стола бутылочку джина, отпил добрый глоток и изрек:
- Надо признать, что наш бимбо не лишен юмора!
Тойер сидел за кухонным столом - к этому моменту он не спал уже тридцать шесть часов. Сил не было, его била крупная дрожь, но он мужественно набрал номер Ильдирим.
- Алло.
- Привет. Помешал?
- Нет.
- Ты получила мое послание?
- Да, конечно.
Он не знал, что еще сказать. Не мог придумать. И он молчал. Ильдирим тоже. Он слышал тихое потрескивание в сети и представлял себе, что он опять у моря.
Потом услышал:
- Пока, Тойер.
Под монотонные гудки ему приснился сон о том, как пара влюбленных крокодилов воркует на морзянке.
- Значит, это вы его обнаружили. - Тойер более-менее выспался, и ему снова удавался строгий взгляд.
Его оппонентом был седой неопрятный мужчина - глядя на него, трудно было представить, что он годится в охранники. Тойер ожидал увидеть бритоголового курда или крутого русского.
- Да. В два, при обходе.
Сыщик с бесполезной дотошностью отметил отчетливый швабский акцент и продолжил:
- Тогда, господин Бауэр, расскажите мне об этом. Мне важны все подробности.
Бауэр пожал плечами:
- Я подошел к обезьянам, а он там лежит во рву, вот и все.
- Почему вы вообще заглянули в ров?
- Мы так всегда делаем. После той январской истории.
Тойер кивнул - ну да, конечно.
- На снегу были следы, - сказал он и показал Бауэру фотографию. - Вот эти принадлежат убийце, а эти - ваши?
Свидетель трубно высморкался без платка и вытер ладонь о форменную куртку:
- Вы можете это определить…
- Разумеется, мы можем это определить, - сладким голосом ответил Тойер, - но вы тоже могли бы мне это сказать.
Бауэр извлек из кармана дешевые очки и изучил фотографию:
- Да, пожалуй, мои. А как вы узнали?
- Потому что на следы преступника нападало чуть больше снега, чем на ваши. Значит, он был там лишь незадолго до вас. Вы не видели его?
- Ничего я не видел. У меня слабые глаза, катаракта, скоро лягу на операцию.
Тойер откинулся назад:
- Как-то вы не подходите под мое представление о типичном охраннике. Мне всегда казалось, что у охранника должно быть хорошее зрение…
- Я подрабатываю на замене, когда кто-нибудь болеет, - объяснил Бауэр. - А так я слесарь на турбазе, ваши люди меня уже опрашивали, из-за русского. Но я не мог ничего сообщить. Поэтому я не знал и этого убитого цыгана - ведь я не работаю в зоопарке постоянно.
Корнелия, ее отец и Фредерсен сидели вместе. Кёниг все еще не мог опомниться и выглядел так, словно только что услышал все эти чудовищные новости. Его правый глаз заплыл.
- Идея неудачная, - ругался Фредерсен. - Ведь вы опять пропустили школу без уважительных причин?
- Я позвонила с дороги. Не беспокойтесь, - отозвалась Корнелия.
- Господин Кёниг. - Фредерсен смерил его презрительным взглядом. - Я не рассчитываю на то, что вы проявите снисходительность к моим склонностям. Но судьба свела нас вместе, поскольку ваша дочь…
- Тише, - простонал Кёниг. - Я уже знаю, что сделала моя дочь.
- Ты могла бы держать рот на замке! - Фредерсен гневно повернулся к Корнелии. Она ответила ему пустым взглядом.
- Я считаю, - бесстрастно сказала она, - что Анатолию тоже было бы лучше промолчать.
Фредерсен сжал кулаки, но ничего не сказал. Так было правильней.
- Во что я вляпался? - простонал Кёниг и потянулся к пистолетам, лежавшим на столике. - Какое отношение я имею ко всему этому?
- Со вчерашней ночи самое непосредственное, - заявил Фредерсен. - Положите пистолеты. Они заряжены.
Корнелия обдумывала, как бы ей побольнее уязвить обоих мужчин, но ей ничего не приходило в голову. Она засмеялась и долго не могла остановиться.
- У преступника огромные ноги. - Лейдиг пытался выделить главное из постоянно поступающей информации. - Обувь почти пятидесятого размера.
- Это уже кое-что. - Тойер бесцеремонно полез за сигаретой в хафнеровскую пачку. - Значит, надо пошарить в соответствующих обувных магазинах.
- В остальном все, как обычно, можно так сказать. - Зенф держался, но было видно, что это ему дается с большим трудом. - Преступник прорезал дыру в ограде турбазы. Пожалуй, им нужно выделить деньги на монолитную стену.
- Про парня есть что-нибудь еще? - спросил Тойер. - Настоящее имя, например?
Как по заказу, в кабинет вошел коллега Шерер и кивнул, здороваясь со всеми.
- У нас совещание! - рявкнул Хафнер, но его слова остались без внимания.
- Мальчишку звать Альберт Туркан, - доложил Шерер, - семья живет в Людвигсхафене. Отец имеет судимость, оба брата тоже. Две недели назад после скандала он ушел из дома. Домашние не объявили о его пропаже, потому что только обрадовались. Теперь, после сообщения по радио, они соизволили отозваться. Коллеги выслали снимок, братья приедут на опознание…
Тойер просматривал бумаги, бормоча под нос:
- Удар нанесен сзади справа… Спасибо, Шерер…
- Если я не попаду вместе с вами в газету…
- Вали отсюда, Шерер, - любезно ответил Хафнер.
Они покинули Центр лишь поздно вечером. Тойер решил отправиться домой по Берггеймерштрассе. К нему присоединился Лейдиг.
- По-моему, мы скоро найдем его, - проговорил Тойер. - За много лет это первое расследование, где все идет гладко. Кто-нибудь непременно видел случившееся и сообщит об этом. Кто-то рассчитался с маленьким засранцем и думал, что ловко сработал. Если бы это звучало не так цинично, я бы сказал, что человек в роли убийцы нравится мне больше, чем обезьяна.
- Может, преступник один и тот же? - предположил Лейдиг.
- Чепуха. - Тойер возвысил голос. - Тогда он и в первом случае взялся бы за молоток!
Лейдиг послушно сменил тему:
- У меня не идут из головы ваши слова о жестикулирующей горилле. Я снова пошарил в Сети, звонил специалистам. Честно признаться, даже сегодня днем.
- Брось ты глупостями заниматься, Лейдиг. В следующий раз я скажу, что крокодилы могут общаться между собой при помощи азбуки Морзе или…
- Нет. Нет. Вы были правы.
Тойер остановился так неожиданно, что на него налетел какой-то пенсионер и выругался.
- Богумил еще в Вене, до того как его продали в Гейдельберг, в самом деле находился в группе приматов, которую некий доктор Хамилькар обучал языку жестов. Программа была приостановлена, а этот Хамилькар живет теперь в Брюсселе, у него имеется собственная страничка в Интернете…
Тойер удивленно покрутил головой:
- Давай сначала воспользуемся обычными методами расследования. Иногда они тоже дают результат.
12
Три-Пэка знали не только в зоопарке. Некоторые садоводы и арендаторы с Нойенгеймского Поля звонили в полицию и жаловались на больший или меньший ущерб, замеченный ими в последнее время.
- Вот что еще, - сказал Лейдиг и отложил листок в сторону, - семья Бишоф лишь теперь обнаружила, что их садовый домик обчищен полностью - кто бы сомневался. Но ведь мертвый вор - идеальный способ для получения страховой суммы.
- А цыган - идеальный вор, - желчно добавил Тойер. - Может, нам просто проверить тех жителей Поля, кто не направит никаких жалоб? Что там дальше?
Зенф потянулся, словно кот, и сказал:
- Мамаша с турбазы, то есть управляющая, хотела о чем-то сообщить. - Он взглянул на часы. - Скоро должна прийти.
- Но почему она не могла нам позвонить?
- Понятия не имею.
- Что там с обувью очень большого размера?
Хафнер закашлялся. Как ни странно, это бывало с ним крайне редко.
- Чертова простуда, - заговорил он, отдышавшись. - Но уже иду на поправку. Вечером я теперь выпиваю перед сном две бутылки теплого пива.
- Обувь большого размера, - напомнил Тойер.
- Да-да. Самый близкий из таких магазинов находится в Мангейме, так они уже целую вечность не продавали пятидесятый размер. В Ольденбурге есть фирма, торгующая обувью нестандартного размера по каталогу. Их единственные клиенты из Гейдельберга - два игрока из УСЦ.
Тут Зенф вопросительно посмотрел на остальных и терпеливо выслушал возмущенную тираду Хафнера, упрекавшего его, что он уже "больше года живет в городе" и до сих пор не знает знаменитый Гейдельбергский баскетбольный клуб, который был первым в Германии в начале семидесятых. Сегодня он, впрочем, сильно сдал, но виной этому потоки капитала, с которыми он - как "вечный социал-демократ до последнего вдоха сигаретного дыма" - будет бороться!
- Ладно, - вмешался, наконец, Тойер. - Проверим господ баскетболистов. Есть что-нибудь еще?
Хафнер покачал головой:
- Проверять не нужно. Они в Швейцарии, их бывший тренер упал там в расселину. Конечно, я могу пролистать все немецкие справочники, но это довольно долго.
- Не надо. - Тойер вздохнул. - Это слишком просто.
В дверь постучали.
- Войдите!
Хозяйку турбазы Тойер представлял себе дородной матроной. Вошедшая женщина относилась скорей к числу тех, кого Хафнер, лишенный даже начал воспитания, именовал "воинствующими лесбиянками". На голове короткая щетина, крашенная хной, черные джинсы, кожаная куртка, серое от курения лицо. Пфаффенгрундец тут же скорчил мрачную физиономию.
- Шук. Добрый день. Я управляющая молодежной турбазой.
Тойер молча предложил ей стул.
- Вероятно, вас интересует, почему я решила поговорить с вами лично. Ах, это вы! - Она взглянула на Лейдига. - Мы познакомились на следствии по делу убитого мальчика из Северной Германии. - Лейдиг кивнул. - В газете я прочла, что вы холостяк. Я презираю холостяков.
- Я тоже, - устало ответил Лейдиг. - Можете мне поверить.
- Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы критиковать моих сотрудников? - Тойер обнаружил, что и его голос звучит не очень энергично.
Шук горько улыбнулась и ответила:
- Нет, конечно. Итак, к делу. - Она набрала в грудь воздуха. - Я тут не одна. За дверью сидит моя сестра. Она думает, что я пришла давать свидетельские показания по поводу магазинной кражи. Ничего лучшего я не придумала. - Ее лицо изменилось, агрессия уступила место глубокой печали. - К сожалению, я не исключаю, что этот цыган на ее совести. Но, с другой стороны, я не могу себе это представить. Словом, судите сами.
В кабинете стало очень тихо, даже Хафнер отложил очередную сигарету.
- Моя сестра изучала политику и занималась спортом. Простите, ваш коллега только что курил. Можно и мне?
- Официально нет. - Тойер улыбнулся. - А так - пожалуйста.
- Благодарю. - Она курила "Мальборо лайт", а он ожидал "Ротхендле". - Спорт во всем и виноват. Три года назад она получила травму головы, и после комы это был уже другой человек. - Она затянулась сигаретой. - Да, она моя сестра, но в то же время моя сестра уже мертва.
- Как это? - осторожно поинтересовался Тойер.
- У нее разум ребенка. Иногда, редко, она размышляет как прежде, и это самое печальное.
- Каким спортом она занималась? - спросил Хафнер.
Шук направила на него горький взгляд:
- Боксом. Женский бокс набирает популярность.
- Верно, - кивнул Хафнер и с интересом посмотрел на огненную щетину на голове посетительницы.
- Первым, разумеется, сестру оставил ее друг, - продолжала Шук. Теперь Хафнер выглядел смущенным, даже растерянным. - Наши родители умерли. Я не могу надолго забирать ее к себе. Она живет в Неккаргемюнде, в пансионате, но, конечно, часто бывает у меня, немного помогает на турбазе по хозяйству. Ей нравится быть полезной, во всяком случае, мне так кажется. Была она здесь и в тот день. И видела, как один из наших слесарей прогнал парня. Ее реакция была на первый взгляд смешной: в сознание прорвалось какое-то воспоминание о боксе.
- А во время гибели первого подростка она тоже была там? - спросил Тойер.
- Нет… - Шук прикусила зубами костяшку пальца. - Подумать только, уже второй!.. Заниматься тем, чем я занимаюсь, можно лишь тогда, когда ты любишь молодежь, а тут два трупа за квартал…
- У вас слесарем работает Бауэр, так? - Тойер пытался вернуть ее к теме беседы. - А он сказал, что никогда не видел цыганского парня.
- Бауэр - что-то вроде помощника слесаря на почасовой оплате. Прислан к нам биржей труда. Правда, держится так, будто главнее всех. В апреле он, к счастью, уйдет. У нас двое настоящих слесарей… Короче, сестра вдруг начала тогда орать: "Ступай следом, справа-слева, приканчивай его", еще что-то в том же роде. Как раз приехала новая группа - досадно. - Шук схватилась за лоб.
- Ну да, - осторожно сказал Тойер. - Но такие слова… травмированной спортсменки, бывшего боксера…
- К сожалению, это еще не все. - Она закурила еще одну сигарету. - На турбазе у меня есть маленькая служебная квартира; я пользуюсь ею не всегда, лишь когда задерживаюсь допоздна. В тот день я как раз задержалась: заболели две сотрудницы, пришлось помочь. Так что мы остались ночевать там. А постоянно я живу в родительском доме в Нойенгейме. Так вот. Когда она ночует у меня на турбазе, спим мы на двуспальной кровати. Ночью, часа в два, я проснулась - ее не было. Меня это не встревожило - иногда она бродит по ночам. Через полчаса она вернулась - ужасно взбудораженная. Только и повторяла: "Злой парень умер. Злой парень умер". Мне бы сразу позвонить в полицию, но я не решилась. И вот теперь я тут. - Она тяжело вздохнула. - Может, это все-таки не она.
- У нее обувь пятидесятого размера? - спросил Тойер.
- Нет, а что?
- Потому что мы обнаружили следы, скорее всего следы преступника, такого необычного размера.
Шук подумала и вздохнула: