- Почему же неудобно? - обиделся парень, усмотрев в словах капитана намек на ограниченную самостоятельность.- Код у нас 591. Только лифт не работает.
19
Это был один из доходных домов, построенных в начале века. Его не так давно ремонтировали - можно было догадаться, что красили в розовый цвет, но фасад снова обветшал, осыпалась пластами штукатурка, проржавели водосточные трубы. Никакого кода не потребовалось - замок не работал. Темной лестницей идти пришлось на ощупь. О лифте Геннадий упомянул не зря - сорок шестая квартира оказалась на пятом этаже. Дверь открыла темноволосая девушка.
- Зина? - спросил Панин.
- Да. А вы из милиции?
Пока капитан ехал с Литейного до Большой Зелениной, похоже Зина Витухова времени не теряла - успела навести умелый макияж на лице и одеться, словно собралась на бал.
Коридор, по которому Зина повела капитана, казался нескончаемым. За одним из поворотов он чуть не сбил с ног крупного старика в пижаме, двигавшегося мелкими шаркающими шагами. Лицо старика заросло редкой белой щетиной. Старик посмотрел на Панина безумными глазами, а на его извинения ничего не ответил.
- Это бывший директор завода,- шепнула Зина. Капитану показалось странным, что бывший директор завода живет в коммуналке.
Девушка распахнула перед ним дверь. За дверью мерял шагами маленькую, почти без мебели - с одной только тахтой и этажеркой - комнату высокий упитанный блондин. Из тех, к которым напрашивается прозвище "пупсик".
Завидев гостя, "пупсик" замер.
- Александр Сергеевич,- капитан протянул парню руку.
- Ольховский,- ответил "пупсик" на рукопожатие и склонил голову набок. Не хватало только еще услышать: "Чем обязан?" Панин вспомнил, что видел такой жест в каком-то фильме.
- Ребята, нужна ваша помощь,- Панин окинул взглядом комнату. Кроме тахты, сидеть было негде.- Сядем рядком…- Он вынул из кармана удостоверение, протянул Геннадию. Тот осторожно взял его и с нескрываемым интересом прочел. Капитан понял, что милицейское удостоверение парень держит в руках впервые.
- А-а что мы сделали? - спросил он, возвращая удостоверение Панину.
- Пока еще ничего, но сейчас сделаете.- Он опустился на край тахты.- Садитесь, садитесь.- Он посадил их так, чтобы видеть сразу обоих.
- Как вы относитесь к Орешникову?
- К певцу? - спросил "пупсик".
- А к кому же еще! - сердито сказала его подруга.
- Может быть, к нашему начальнику смены?
- Гена, не устраивай цирк,- одернула Зина.
- Вы знаете, что Орешников пропал?
- Да. Чего только не рассказывают! - Зина взяла инициативу в свои руки, но, похоже, ее приятеля это вполне устраивало.
- Вы последние, кто видел певца.
- Мы?! - хором воскликнули молодые люди.
Капитан коротко рассказал им о том, как исчез Леонид Орешников.
- А теперь задачка на внимание: с кем разговаривал певец, пока вы находились на съемочной площадке? Перед тем как он сел на велосипед?
- Ой! Мне показалось, что все там плохо к нему относятся. Оператор заявил, что у Орешникова свидание. Еще один противный мужик, похожий на козла, сказал, что он раздает за углом автографы.
- Точно! - подтвердил "пупсик".- Мне этот Ленчик до лампочки! Не люблю кривляк, но киношники ему все косточки перемыли. И главное - за его спиной!
- Ребята, а что было до его отъезда? - нетерпеливо сказал Панин.- Кто с ним разговаривал?
Зина и "пупсик" посмотрели друг на друга.
- Высокий седой мужик. Похоже, самый главный,- сказал парень.
- Режиссер,- уточнила Зина.- Говорил что-то о кинопленке, но тоже раздраженно. Потом "козел" подходил. Передал Орешникову какую-то штуковину. Я не разглядела. А Леня сказал: "Мерси боку!" - и поднял ладонь.
- Большую, маленькую штуковину передал? - напрягся капитан.- Может быть, записку?
- Что-то небольшое. Во всяком случае, не конверт. Леня свой плащ отогнул и положил штуковину в карман "варенок".
- А что сказал "козел"?
- Не расслышала.
- Подходила одна симпатичная девушка,- добавил Геннадий.- Вот она передала Ленчику записку.
- Ты хорошо видел записку?
- Конечно.
- Он хорошо видел эту симпатяшку,- с вызовом сказала Зина.
- Что сделал Орешников с запиской? Прочитал?
- Прочитал. А потом скомкал и бросил.
- Молодцы, ребята! - порадовался капитан.- Кто еще разговаривал с певцом?
- Пестро-клетчатый! - сказал Геннадий.
- Оператор,- опять уточнила Зина.- Наверное, анекдот рассказал. Очень они смеялись. Особенно сам оператор. И еще один подходил. Совсем мальчишка. Он, по-моему, что-то с великом делал. Вот разговаривал с Орешниковым или нет - не заметила. Велосипед отдал и ушел.
- Этот пацан потом в кабину автомобиля залез,- вспомнил "пупсик".- Я еще подумал: хорошо бы и мне туда - покемарить. Мы с Зинаидой Илларионовной всю ночь глаз не сомкнули.
- И ты об этом очень жалеешь? - с укором посмотрела на Геннадия Зина.
- Вы могли бы парнишку узнать?
- Конечно,- кивнул Геннадий.- Пацан клевый, весь в фирме.- Жаргонные слова прозвучали у него фальшиво, и Панин улыбнулся. Спросил:
- Ты где, товарищ Ольховский, учишься?
- Работаю, товарищ следователь. Работаю в поте лица на фабрике Урицкого.
"И как это ему удается на табачной фабрике сохранять такой цвет лица?" - подумал Панин. И еще подумал о том, что, хоть и рассматривал "пупсик" его служебное удостоверение долго, ни имени, ни фамилии не запомнил. Наверное, от волнения.
Когда он ехал в управление, у него было сильное желание завернуть на Дворцовую площадь. Поискать у подножия Александровской колонны записку, выброшенную Орешниковым. Но прошло уже столько дней, а Дворцовую площадь, не в пример другим площадям и улицам, все еще хорошо убирали. Да и балтийский ветер задувал последние дни довольно резко. И еще ему вспомнилась старинная песенка, которую иногда напевает отец: "Меня еще с пеленок все пупсиком зовут, когда я был ребенок, я был ужасный плут". Мать не раз, смеясь, рассказывала Александру, что в детстве, укачивая его по ночам, отец напевал эту песенку вместо колыбельной.
20
Едва Панин вошел в кабинет, раздался телефонный звонок. Приятный женский голос осведомился:
- Это товарищ Панин?
Получив подтверждение, женщина сказала:
- Вас беспокоят из Ленконцерта. Алла Борисовна Рыжова. Товарищ Семеновский адресовал меня к вам по поводу Леонида Орешникова.
- Вы не могли бы дать свой телефон? - попросил капитан.- Я вам перезвоню, а то что-то плохо слышно.- Он всегда прибегал к таким, как говорил Семеновский, "деревенским хитростям", если хотел проверить звонившего.
Алла Борисовна продиктовала ему номер, и через минуту Панин снова услышал ее приятный голос.
- Рыжова слушает.
- И что же вы хотели узнать, Алла Борисовна?
- Через пять дней Орешников должен ехать на гастроли за границу. Вы найдете его к тому времени?
Панин чуть не подскочил со стула.
- А разве полковник Семеновский не сообщил вам точную дату, когда мы найдем певца?
- Не-е-т. Он сослался на вас- В голосе Аллы Борисовны появились нотки сомнения.- Вы не подумайте, что я…- она замешкалась, не находя нужных слов.- Но поймите и нас! Если Орешников не найдется, Ленконцерту придется платить громадную неустойку. В валюте. Откажись мы сегодня - неустойка была бы меньше.
- А если Орешников найдется, но безголосый?
- Вы шутите, а для нас это трагедия,- сказала женщина упавшим голосом.
"Обойдетесь,- подумал капитан.- Вот для Орешникова и для его близких это действительно трагедия".
- Так что же нам делать?
- Оповестите всех заинтересованных лиц, что Леонид Орешников на гастроли поедет,- сказал Панин. Ему неожиданно пришла в голову шальная мысль: если эта Алла Борисовна раззвонит по всему Ленконцерту ответ милиции, то, глядишь, и до преступников дойдет информация. А если дойдет, они непременно встревожатся. А когда людей охватывает тревога, они делают ошибки.
- Правда? - обрадовалась Рыжова.- Значит, у вас есть уверенность?
- Алла Борисовна, я и так сказал вам слишком много. Превысил свои полномочия.
- Понимаю. Спасибо вам большое. До свидания,- представительница Ленконцерта повесила трубку в самом радужном настроении.
"Семь бед - один ответ,- подумал капитан.- Семеновский сам виноват: сказал бы дамочке все что положено в таких случаях".
Чем больше сведений получал капитан в ходе расследования, тем сложнее выглядело дело. Открывались все новые и новые обстоятельства, а движения вперед не было. Сплошные вопросы без ответов.
Что за катавасия произошла с видеотехникой? Татьяне Данилкиной Орешников сказал, что ее украли. Но в милицию о пропаже не заявил. Почему? Его двоюродный брат нашел видик и телевизор на своей даче в тайнике. Кто их туда положил? Сам Орешников, как считает Бабкин? Воры? Это должны были быть уж очень осведомленные воры. Не хотели ли они бросить тень на Бабкина? И опять - почему?
"Потому что потому, окончание на "у",- пришла Панину на ум детская присказка. Он улыбнулся. Да, стоило только начать вспоминать…
Кто передал певцу информацию о том, что его ждут за углом здания Морского архива? Осветитель Рюмин? Любовница режиссера Рита Скворцова? Или кто-то третий? А кто похитил обрывок киноленты с изображением "мужчины с портфелем"?
Составленный Паниным фоторобот мотоциклиста, рыскавшего по квартирам на улице Халтурина, уже разошелся по милицейским службам города. Рано или поздно он выведет на оригинал. Но если поздно… Капитан даже не хотел думать об этом.
А еще бегали по городу "Жигули", мелькнувшие в кадре, но о них было известно только то, что они красные, пятой модели.
Каждая из этих ниточек могла бы привести к преступникам. И к Лене Орешникову. Но какие же были длинные эти ниточки! Панина тоска брала, когда он в очередной раз переписывал разбухающий план розыскных мероприятий. Все новые и новые имена появлялись в этом плане, и у капитана возникло озорное желание изобразить людей, носящих эти имена, в виде пляшущих человечков. Наподобие тех, которых рисовали герои Конан Дойла. Тогда, думал он, до начальства скорее дойдет, как трудно ему справиться с таким "демографическим взрывом".
21
- Вот тот с бородкой - Толя Рюмин,- показал Максимов на плотного молодого мужчину, одетого в пеструю рубашку. Мужчина что-то яростно доказывал маленькой хмурой женщине в глубине съемочного павильона.- Но знакомиться с ним вы будете сами,- добавил режиссер и, прощально взмахнув рукой, удалился.
Бородатый Рюмин был действительно похож на козлика. "Ему бы рожки да хвост",- подумал Панин. Наконец осветитель кончил спорить, причем женщина даже рта не раскрыла, пока Рюмин перед ней распинался, только в конце покачала головой и сказала одно короткое слово. Наверное, "нет". Рюмин возмущенно хлопнул себя ладонями по ляжкам и направился к выходу, теперь уже разговаривая сам с собой.
- Анатолий Станиславович,- окликнул его капитан,- можно вас на пару слов?
- Даже нужно! - живо отозвался Рюмин.- И хорошо бы - за рюмкой водки. Это не женщина, а фабрика стрессов! - Он с любопытством посмотрел на Панина: - А мы с вами знакомы?
- Нет. Но за этим дело не станет.- Панин представился.
- Ксивы необязательно! - остановил его Рюмин, заметив, что капитан полез в карман.- У нас теперь все строится на доверии. Я доверяю вам, вы доверяете мне. Все вместе мы доверяем Организации Объединенных Наций. О'кей? Где будем проводить пресс-конференцию?
- Вы здесь хозяин, лучше ориентируетесь.
- У меня своих апартаментов нет… Может быть, в вестибюле? Там есть где посидеть удобно…
Пока они быстро шли неуютными холодными коридорами и спускались по лестнице, Рюмин рассуждал вслух:
- Ваши два слова - о Лене Орешникове. Я знал, что рано или поздно ко мне придут спросить о моем друге. Удивительно, что пришли поздно. Не странно ли? Сначала расспрашивают тех, с кем он работал, сослуживцев в некотором роде и только в последнюю очередь - друзей.
Панин едва поспевал за Рюминым, так стремительно двигался осветитель. "Вот так всегда! - думал капитан.- Мы осторожничаем, стараемся разговаривать конфиденциально, просим людей не проболтаться, а в коллективе все становится известно. Даже в таком интеллигентном, как этот. А может быть, здесь слухи распространяются быстрее, чем где бы то ни было?"
- Ну, что же вы отмалчиваетесь? - спросил Рюмин, когда они сели друг против друга в мягкие удобные кресла.- Я разливаюсь соловьем, а вы воды в рот набрали?
- Анатолий Станиславович, вспомните то утро, когда пропал Орешников.
- А что вспоминать? Оно врезалось навечно.- Он постучал ладонью по лбу.- Спрашивайте!
- Что вы передали Орешникову перед тем, как начались съемки третьего дубля?
- Да съемки-то и не начались. Леня тю-тю… А откуда вы знаете, что я ему что-то передал? Может быть, это он мне передал? А?
- Анатолий Станиславович!
- Хорошо, хорошо! Режиссура ваша! - Рюмин залез в карман, вытащил что-то и кинул Панину. Капитан поймал на лету. Разогнул ладонь. На ней лежала карамелька "Театральная".
- Любите? - Бездонные черные глаза Рюмина смеялись. И всем своим видом осветитель как бы говорил: "Да расскажу я тебе все, расскажу, товарищ хороший. Скрывать-то нечего. Иначе неинтересно".
Панин развернул карамельку и отправил в рот.
- Ну вот! - удовлетворенно сказал Рюмин.- И Леня Орешников театральную карамель страсть как любит. Я ему и подкинул тогда на площади.
"Только он почему-то не отправил конфету в рот, как я, а положил в карман,- разочарованно подумал капитан. И тут же спохватился: - Да ведь петь с конфетой во рту нельзя! Что-то я чересчур подозрительным стал!"
- Не удовлетворены моими показаниями? - спросил Рюмин. Наверное, он уловил кислинку в улыбке своего визави.- Не поверили?
- Ну почему же не поверил? - запротестовал Панин.- Я бы тоже не возражал, если бы меня такой карамелькой подкармливали.
Толя Рюмин рассмеялся. Громко, с какими-то утробными раскатами. Глядя на него, не смог удержаться от смеха и капитан. Успокоившись наконец, он спросил:
- Ну а какое настроение у вашего друга было в последнее время?
- У Лени? Неважное. Смурной ходил. Боялся, что бомбить его будут.
- А почему? Ему угрожали?
- Так вам же Инка Печатникова рассказывала!
Похоже, здесь все знали все про всех. Наверное, были и исключения - режиссер Максимов, например, Николай Мартынов. Руководство студии. Простые служащие - осветители, помощники режиссеров, ассистенты, администраторы - жили своей обособленной жизнью, и между нижними и верхними слоями полного сцепления не существовало.
- Но вы-то, Анатолий Станиславович, слышали о происшествии от самого Леонида? Или от Печатниковой?
- Этого секрета мой друг Орешников мне не доверил,- сказал осветитель со вздохом сожаления.- Но меня не проведешь! У Толика Рюмина есть интуиция! Сыщику с такой интуицией цены бы не было.
- Поступайте в школу милиции.
Бородач опять расхохотался:
- Только меня в милиции и не хватало! Вот была бы сенсация! Все чуваки бы отпали. И чувихи тоже.
- Вы знакомы с братом Орешникова?
- С Петушком? Конечно, знаком.
- Я говорю о Бабкине.
- И я про него же. Это прозвище у него такое - Петушок. Сам же Леня его и наградил.
- Почему?
- Да какой из Володьки певец? Ни голоса, ни слуха. Вот Леня его и поддразнивает.
- А на даче у Бабкина вам приходилось бывать?
- Конечно. Уютный домик, но…- он издал губами такой звук, какой издает проткнутый мячик.- Хиловат по нынешним временам.
- А ты, Анатолий, почему в осветителях засиделся? - неожиданно переходя на "ты", спросил Панин.
- Вопрос на засыпку! - покрутил головой Рюмин. И не остался в долгу: - Знаешь, капитан, не люблю служить. Меня тут не очень прижимают, а для капусты имею небольшой бизнес. Пишу хорошим людям и фильмы, и музыку Но все в пределах закона.
- Тут твоя интуиция дремлет?
Рюмин опять раскатисто расхохотался. Легонько толкнул Панина в колено:
- С тобой, капитан, не соскучишься!
Тут только Панин как следует разглядел узоры на рубашке Рюмина. Это были факсимиле известных политических деятелей, артистов, художников. Какие только росчерки не украшали дешевенькую синтетику! Тут были факсимиле Ленина и Троцкого, Бухарина и Джорджа Вашингтона, Элвиса Пресли и клоуна Карандаша.
Одна заковыристая роспись особенно заинтересовала капитана. С трудом он сумел разобрать: "Рюмин".
Заметив его интерес, осветитель спросил:
- Впечатляет?
- Еще как!
- А ты свою не хочешь оставить?
- Рановато. Может, через недельку-другую,- усмехнулся Панин и спросил: - Толя, среди твоих знакомых нет человека по кличке Сурик?
Он замер, внимательно вглядываясь в лицо осветителя.
- Слышал я и про Сурика. Тоже от Инки! Да разве бы я отмолчался, если бы знал! Сразу бы к вам рванул. Хоть и не люблю я мильтонов, не обижайся.
- Ну а просто шепелявого из блатных?
- А шепелявый-то тебе зачем?
- Один говорит вместо "шашка" - "сашка", другой Сашку "шашкой" обзывает.
- Логично. Ну, ты крутой мужик, сообразил! Значит, не Сурик, а Шурик? - Рюмин весело рассмеялся.
- Если чего наклюнется, позвони,- попросил Панин и записал на листе бумаги свой телефон. Потом добавил: - О нашем разговоре ни гугу! Хорошо?
22
"Сыроежку" капитан разыскал с помощью инспектора отдела кадров в кафе. Из всех женских достоинств - по крайней мере из тех, что обнаруживаются с первого взгляда,- она обладала лишь одним. Молодостью. Бледная, с невыразительным скучным лицом и фигурой подростка, скрытой джинсовым костюмом, Рита Скворцова не произвела на Панина впечатления. Он невольно вспомнил Льва Андреевича - породистого красавца с пышной седой головой. "Лет сорок разницы минимум",- прикинул капитан.
- Милая девушка, можно задать вам вопрос? - обратился Панин к Скворцовой, подсев к столику, где она в одиночестве пила кофе.
- Я вам не "милая",- Рита посмотрела на капитана с таким презрением, что он пожалел о своей фамильярности, обычно срабатывающей безотказно.
- Хорошо. Пусть не милая. Но вопрос остается.
- Чего вы привязались?
- По службе, Маргарита. Меня зовут Александр Панин, я из уголовного розыска.
Девушка внимательно оглядела Панина, лицо ее смягчилось:
- Вы у Льва Андреевича были?
- Скажите, Рита, какую записку вы передали во время последних съемок Лене Орешникову?
Он никак не ожидал такого эффекта - лицо у Скворцовой сделалось белее белого. Она так закусила губу, что Панин подумал: прокусит. Секунду она сидела как вкопанная, потом резко вскочила, расплескав по столу кофе, который собирался выпить капитан.
Панин догнал ее в коридоре…