Я видел, как ты подошел к этому большому жилому дому, старик. Я думал, что ты собираешься проникнуть в него через пожарный ход и украсть стереопроигрыватель, телевизор или компакт-проигрыватель. Но тебе не это было нужно, не так ли? Ты обошел этот маленький домик, который стоит рядом с большим домом, и преподнес этой сучке свой "подарок", не так ли? Я стоял на улице, и поэтому ничего не видел, братишка. Мне показалось, что я слышал, как что-то упало, но я не уверен в этом. Понимаешь, о чем я говорю, чувак?
Появились пожарники и полицейские. Я притаился и некоторое время наблюдал за происходящим. Я слышал, как копы говорили о том, что кто-то бросил бомбу в квартиру одной сучке, которая живет в этом доме. Ты думаешь, что можешь обмануть такого чувака, как я, подобно тому, как ты обманул копов?
Бобби Либерти вынул изо рта зубочистку, убедился в том, что ею еще можно пользоваться, и вновь вставил ее в рот.
- Итак?
"Спаливший свои мозги" Уорлд не мог адекватно реагировать на подобные вопросы, после того как он только что все объяснил этому человеку.
- Что-что?
Бобби потрогал рукой свои яйца, как бы взвешивая их.
- Так ты шантажируешь меня, Уорлд?
- Кто? Я? Да нет. Честное слово нет, Бобби.
- Ты хочешь донести на меня?
- Нет, старик, я не собираюсь доносить на тебя. Я просто надеялся, что ты поможешь мне выйти на нужного человека.
- Какого человека?
- Я хочу поджечь один дом, и мне нужен учитель.
- Кто?
- Учитель. Человек, который обучает тебя чему-то. По телевизору показывали одного парня, который хотел научиться играть на скрипке, и ему нужен был для этого учитель.
- Ты что, педераст, Уорлд?
- Нет!
- На скрипках играют одни педерасты.
- Я не педераст.
На часах Бобби зазвучал сигнал.
- Мне нужно идти, Уорлд. Если донесешь на меня, я оторву твои педерастические яйца.
"Можно всегда кого-то обмануть, можно иногда всех обмануть, но случается и такое, что вам не удается никого обмануть". Так пошел он к черту, этот Боб Либерти. Уорлд сам выйдет на этого Маркса, потому что все знают, что если кто-то захотел поджечь что-то или бросить куда-то бомбу, то обращаться надо не к Бобби Либерти, а к Марксу.
Итак, Уорлд вскочил на свой велосипед, который украл на стоянке возле универмага. Велосипед, наверное, принадлежал какому-нибудь умнику. Только почему же этот умник не допер, что нельзя пользоваться такими примитивными замками? Уорлд поехал к Марксу, который помогал людям. Он жил у черта на куличках, возле Гарлем-Ривер, прямо напротив стадиона "Янки", там, где раньше был парк "Полио Граундс", как утверждают старые чуваки.
По дороге Уорлд думал о том, что скажет Марксу. Он скажет ему, что Бобби Либерти обманывает его, когда говорит, что никто не видел, как он поджигал "Ралей", стрелял по "мерседесу" и "преподносил подарок", этой сучке с Риверсайд-Драйв. Он, Уорлд, знает об этом. Так что не лучше ли будет Марксу использовать для своих целей не этого идиота Бобби, а его, Уорлда?
Но, прежде чем обратиться к Марксу с таким предложением, Уорлду надо все хорошенько обдумать. Но когда ваши мозги "спалены", это все равно что загонять зубную пасту опять в тюбик. А добравшись до дома Маркса, Уорлд увидел, как из него выходит кто-то, кого он даже представить себе не мог выходящим из дома Маркса. На человеке были надеты джинсы и футболка. Он сел в простой старенький автомобиль. Человек этот был не кто иной, как мистер Сидни Лайонс, чертов мэр города Нью-Йорка.
Глава двадцатая
По приказанию начальника департамента полиции Джона А. Уолша, имевшего грамоты за отличную игру в баскетбол в колледже, а затем - за отличную игру в бейсбол в университете, награжденного орденом Пурпурного сердца в Корее, получавшего благодарности за время своей тридцатидвухлетней работы в департаменте полиции города Нью-Йорка, оперативный отряд из ста офицеров полиции был срочно отправлен в бухту Джамайка. На рассвете еще одного жаркого дня полицейские прочесали безымянный остров в проливе Пампкин-Пэтч неподалеку от Грэсси-Бой, так как Том Вэлинтайн часто упоминал эти места. (Он также любил упоминать пролив Биг-Фишкил, пролив Хассок, пролив Брод, Биг-Чэнел и много других известных мест.) Вертолеты, базирующиеся во Флойд-Беннет, вылетели для оказания поддержки оперативникам. Вертолетчики получили приказ в полночь, и, хотя звонивший не представился, по сволочной манере говорить все узнали Уолша.
На этом острове жили семнадцать человек, которых журналисты называли бездомными, а либералы, среди которых числился и адвокат Деборы Дин, Джимми Фрид, настаивали на том, что этот остров является их домом, и, следовательно, они защищены Конституцией от обысков и арестов без предъявления ордера. Восемь человек из семнадцати являлись детьми, четверо были женщинами, а пятеро - стариками. Среди них оперативники не обнаружили того, за кем охотились, - Тома Вэлинтайна.
(Среди оперативников были и такие, кто, подобно Тому Вэлинтайну, служил во Вьетнаме, то есть находился с ним в одной упряжке, и они почувствовали некое дежаву, о чем и заявили вслух. Произошло это оттого, что стояла страшная, одуряющая жара, а вокруг них простиралась сплошь водная гладь. Сколько раз в те давние военные годы они отправлялись на поиски вьетконгонцев, а находили лишь детей, женщин и старперов.)
Одна из женщин на острове и ее старшая дочь, девочка пяти лет, умерли. По утверждению одного свидетеля, эта женщина, Альтея Дав, держа на руках дочь, Ламоту, или сама бросилась в панике в пролив Пампкин-Пэтч ("Пампкин-Пэтч, Пампкин-Пэтч" - любил напевать юный Том), или же ее столкнул туда один из офицеров полиции, после того как Альтея не подчинилась его приказу и не отдала ему дочь. Этот офицер служил во Вьетнаме и помнил, что нельзя доверять этим чертовым писунам - в любой момент они могут швырнуть в тебя пластиковую бомбу.
Согласно показаниям этого свидетеля, такая смерть Альтеи Дав стала логическим завершением ее жизни. Когда-то она работала медсестрой, получала хорошую зарплату, имела приличную квартиру и самостоятельного друга. Потом последовала серия жизненных неудач. Сначала она потеряла своего друга (он погиб в автомобильной катастрофе), потом - работу (она пристрастилась к наркотикам, при помощи которых хотела преодолеть свое несчастье, но они погубили ее), а вскоре ей пришлось расстаться и с квартирой, так как домовладелец сказал ей, что не может содержать ее за свой счет.
Альтея отдала детей своей двоюродной сестре, а сама поселилась у своих друзей-наркоманов. Совершенно случайно ее старая подруга, которая теперь работала страховым агентом, прослышала о беде Альтеи и передала ей через одного знакомого наркомана, что хочет встретиться с ней. Альтея отказалась, но подруга умоляла ее о встрече, и наконец та произошла в кофейне рядом с домом, где жила несчастная женщина.
Страховой агент, Джой Гриффит (та самая Джой Гриффит - "все мы в одной упряжке", - которая была невестой Тома Вэлинтайна и погибла во время пожара в здании "Ралей"), сразу же поняла, что Альтея так опустилась, что подняться ей удастся вряд ли.
- Как давно ты живешь здесь, подруга?
- Не знаю.
Джой Гриффит знала, что она жила там четыре месяца. Четыре месяца.
- Ты когда-нибудь выходишь из дома?
- Да.
Джой Гриффит знала, что Альтея не выходит из дома.
- Позволь мне сказать тебе кое-что, подруга.
- Что ты хочешь мне сказать?
- У меня есть мечта. У доктора Кинга была мечта, и у меня своя мечта.
К черту доктора Кинга! Не знаю никакого доктора Кинга.
- Ты живешь в этом доме уже четыре месяца, не выходя из него. Твои друзья покидают дом два-три раза в день. Ну, кто-то, может быть, выходит из него три раза в неделю. В любом случае, они торчат все время в этом доме. Когда они выходят из него, они угоняют автомобиль, крадут телевизор, грабят магазин. Заработав таким образом деньги, они покупают на них наркотики.
У тебя тоже есть деньги на наркотики, подруга, но тебе не нужно выходить из этого дома. Ты отдаешься своим друзьям за деньги, хотя выглядишь как дерьмо.
Эти сукины сыны, которые называют себя братьями, подруга, трахают тебя без презервативов. Крутые ниггеры не пользуются презервативами, подруга, а эти сукины сыны - крутые негры.
Ты трахаешься с ними, рискуя забеременеть и подхватить СПИД. Твои дети будут заражены СПИДом. Но тебе плевать на это.
Моя мечта заключается в том, подруга, что все черные сестры и сестры-латиноамериканки однажды откажут этим сукиным братьям. Никакого траха, пока они не изменятся.
- Просто сказать им: нет!
- Ты понимаешь меня, подруга? Ты понимаешь, что произойдет, если вы все скажете им: нет. Скажите же им, и пусть сукины сыны услышат вас. Тогда мы будем жить в совершенно другом мире. Вот какая у меня мечта, подруга!
Вот какая мечта была у Джой Гриффит, и со временем, когда Альтея Дав начала делать попытки вернуться к нормальной жизни, это стало и ее мечтой. Сначала, как только Альтея попробовала отказать этим сукиным сынам, они избили ее до потери пульса, заставили раздвинуть ноги и оттрахали без всяких там презервативов. (Джой Гриффит предполагала, что такое может случиться, но не стала говорить об этом своей подруге, так как знала, что сестры, с которыми она делилась своей мечтой, и так подвергаются избиению. Она считала, что пока у сукиных сынов не проснется совесть, сестры должны не только отказывать им, но и вообще покинуть их. "А, может, стоит отрезать члены у этих сукиных сынов?" - говорила иногда Джой Гриффит, теряя веру в осуществление своей мечты.)
Интересно, что по прошествии некоторого времени избиения прекратились. Удивительно, но некоторые сукины сыны стали надевать презервативы. Чудесным образом кое-кто из них стал исправляться. Джой Гриффит превратила шестиэтажный дом "Ралей" в лабораторию для своих экспериментов, которые она проводила по своей собственной инициативе на свои деньги и на деньги Тома Вэлинтайна в свободное время от основной работы и в тайне от начальства, которое, откровенно говоря, не одобряло ее самодеятельность. Чтобы поселиться в "Ралей", нужно было прежде получить добро от Джой Гриффит, которая особенно стремилась помочь тем сестрам, которые хотели разделить с ней ее мечту, и сукиным сынам, стремящимся стать на путь исправления и превратиться в братьев.
Чтобы жить в "Ралей", необходимо было завязать с наркотиками и вести трезвый образ жизни, заботиться о своих детях и нести за них ответственность. Альтея Дав сумела в значительной степени измениться к лучшему.
А потом здание "Ралей" подожгли.
Альтея Дав и ее дети - Ламота, Вернел и Джеймел - спаслись из горящего здания. Джой Гриффит, которая помогала спастись другим братьям и сестрам, сама погибла в огне. Потеряв Джой, Альтея потеряла и ориентиры в жизни. Она ночевала то в одном, то в другом притоне, и повсюду кто-то употреблял наркотики, а кто-то хотел трахать ее. Одна из подруг Альтеи, которая тоже была не уверена в себе, услышала от кого-то, что в проливе Пампкин-Пэтч, неподалеку от бухты Грасси, живут люди, и высказала мнение, что, может быть, там, вдалеке от всего этого кошмара, они смогут начать новую жизнь.
Они прибыли на остров за два дня до начала облавы, которая производилась по приказу начальника департамента Джона А. Уолша, награжденного грамотами, орденами и медалями.
* * *
- Нейл?
Циммерман мыл руки. Услышав голос, он поднял вверх голову и увидел в зеркале туалета лицо Каллена.
- Да?
Каллен уже проверил, нет ли кого в кабинках, но проверил еще раз. Он не стал выключать воду в кране, под которым мыл руки.
- Я говорил тебе что-нибудь о бухте Джамайка? Я знаю, что не говорил. Тебя не было в комнате, когда я звонил Конни, и дверь была заперта. Я больше никому, никогда не говорил об этой бухте.
Циммерман взял полотенце, вытер руки и стал анализировать то, что сказал ему Каллен.
- Ты говоришь, что рассказал Конни, когда звонил ей по телефону из своего кабинета - или это она рассказала тебе - о том, что Вэлинтайн любил эту бухту. Кто-то из вас высказал предположение, что, возможно, сейчас он находится именно там. Теперь тебя интересует, как об этом стало известно Уолшу.
- Я абсолютно не верю в то, что Конни рассказала об этом кому-то и уж, конечно, она не стала бы говорить на эту тему с работником департамента. Все полицейские, с женами которых она дружит, или в отставке, или мертвы, или тянут срок.
Циммерман скомкал бумажное полотенце и бросил его в корзину с мусором.
- Ты забыл о Гриняке.
- Послушай, Нейл.
- Ты не раз говорил мне о том, что Конни продолжает поддерживать дружеские отношения с Гриняком даже после вашего развода.
- Но это чисто дружеские, а не деловые отношения.
Циммерман взял еще одно полотенце, скомкал его и бросил.
- Как долго ты будешь проверять информацию о том, что Гриняк звонил Деборе Дин?
- Мы не знаем, звонил ли он ей. Мы только знаем, что звонили из его кабинета.
- Как долго ты будешь проверять это?
- Я это не проверяю.
- Ты ничего не сообщил Маслоски. Я не знаю, как долго мы можем полагаться на Дарела. Он думает, и по праву, только об интересах своей сестры.
Каллен выключил кран. Если это и правда, что вода заглушает разговоры, то специалисты по подслушивающим устройствам давно уже придумали что-то для устранения этой помехи.
- Джо?
- Что?
- Я не знаю, как долго можно полагаться на Дарела.
- Я это уже слышал.
- Ты слышал, как я сказал о том, что ты ничего не сообщил Маслоски?
- Я знаю, что не сделал этого.
- Ты слышал, как я сказал, что ты возишься с этим делом по проверке, кто звонил Деборе?
- Нейл, отстань от меня, пожалуйста.
- Кроме того, у тебя есть еще и другие срочные дела.
- Я не собираюсь разбираться с этим Джоном Энтони. Я намерен немедленно встретиться с Верой.
- С Верой?
- Да, с Верой.
- Боже мой! - Циммерман повернулся, включил кран в своем умывальнике и вымыл руки, демонстрируя этим то, что снимает с себя всякую ответственность за действия Каллена. Он взял полотенце, вытер руки, скомкал полотенце и бросил его в корзину с мусором. Он посмотрел в зеркало, где отражался затылок Каллена.
- Тебя подвезти?
- Куда ты хочешь меня подвезти?
- К аптеке Таубмана. Я временно работаю там, на случай, если наша незнакомка зайдет туда по какой-либо надобности.
Они вышли из туалета, прошли по коридору, забрали в кабинете свои пиджаки и спустились на лифте в гараж. Там им повстречался Кейт Бермудес.
- Ки тал, херманос?
- Привет, Кейт.
Черт! В субботу надо идти на бейсбол.
- Послушай, Джо. Я звонил тебе, старик. Тебя невозможно застать дома. Рад, что наткнулся на тебя. Я сказал тебе, что не смогу работать сегодня, так как мой дядя женится. Помнишь? Так вот, свадьба отменяется. Вчера вечером он отправился на свой мальчишник - хорош мальчишка, да? - и влюбился в одну стриптизерку. Она классная баба, старик, с большой грудью, но тем не менее это как-то не солидно. Моя мать сходит с ума. Мать его бывшей невесты тоже сходит с ума. Я пойду на дежурство. Мне нужны тишина и покой. А ты работай или развлекайся - твое дело. Как там Энн?
- Энн?
Слишком много всяких происшествий - вернее сказать, сплошной простой, - чтобы следить за тем, как там дела у Энн. Да, у него есть чем заняться. Он должен отвести сына и дочь на матч, о чем он совершенно забыл из-за своих дел.
- С ней все в порядке, Кейт. Рад, что столкнулся с тобой. Я твой должник, приятель. Спасибо.
- Пожалуйста, малыш. Пока. Увидимся, Нейл.
- Увидимся, Бермс.
Каллен и Циммерман пошли к "саабу".
- Ты так хорошо разбираешься во всяких мазях и лосьонах, что мог бы стать отличным аптекарем, Нейл, - сказал Каллен.
- Я буду работать там до понедельника, - ответил Циммерман.
- Нормально.
Циммерман остановился:
- Нет, это не нормально, потому что ты получаешь все, а я - ничего. Ты собираешься оттрахать кинозвезду…
- Нейл!
- … а я могу рассчитывать только на то, что меня не уволят, не отстранят на время от дел и не отберут полицейский значок, - он вынул из своего бумажника десять долларов и протянул их Каллену. - Это тебе на такси. Не хочу, чтобы ты ехал в моей машине.
Итак, суть заключалась не в том, что Каллен не желал жить с кем-то под одной крышей, а хотел лишь посмеяться, потрахаться да пожрать в свое удовольствие; суть заключалась в том, что он являлся таким человеком, от которого другие люди старались держаться подальше.
Глава двадцать первая
Ники Поттер спросила:
- Помните, как назвала меня Вера, представляя вам? "Она больше чем моя помощница, я полностью завишу от нее".
Каллен кивнул:
- Конечно, помню.
А его она назвала старым другом Чака, о котором Вера уже говорила Ники. После чего она еще назвала его тем самым полицейским, который помог им, когда убили беднягу-шофера.
- Итак, вас не должно удивлять то обстоятельство, что я знаю, почему вы здесь.
Какая тут связь, Каллен мог только догадываться.
- Я хочу видеть Веру. Нам есть с ней о чем поговорить.
Ники улыбнулась так, что можно было понять: она обижена из-за того, что он хочет ввести ее в заблуждение.
- Вы здесь потому, что кто-то видел, как Лайза и Клэр въезжали в город в то утро, когда убили Стори.
То, что она сказала просто "Стори", не упомянув ни имени, ни занимаемой должности, не назвав его ни братом Веры, ни мужем Лайзы, ни отчимом Клэр, и даже ни его старым другом, заставило Каллена внимательно взглянуть на Ники. Кроме того, она назвала его просто "Стори" и употребила весьма нейтральный глагол "убили", вместо того чтобы сказать "грохнули", или "замочили", или "убрали", она еще сказала, что это произошло утром, тогда как, по всей видимости, убийство случилось вечером.
Посмотрев на Ники внимательно, Каллен понял, что, хотя та и похожа на Веру, сходство это весьма поверхностно. В красоте Ники чувствовалась какая-то червоточина, как будто, создавая ее, Творец допустил некую ошибку, о чем весьма сожалеет.
- Ваша Энн Джонс звонила сюда и спрашивала, куда они ездили, - сказала Ники.
И это после того, как она пообещала ему никому не говорить об этом. Но обещала ли она ему это? Что ж, он нарушил свое обещание, данное ей, никому не рассказывать о предполагаемой причине пожара в здании "Ралей". Ее предположения, если верить Гриняку, который, если уж речь зашла о предположениях, неоднократно звонил Деборе Дин, были лишены всяких оснований. Делает ли это их еще более… или… или что?
- Она не моя Энн Джонс. Вы сообщили Вере, что я здесь?
Ники улыбнулась. Она получала от всего этого удовольствие.
- Вам есть о чем поговорить: вы так давно знаете друг друга.
- Вы с Верой живете по соседству в Лос-Анджелесе?
- Вера живет в Николас-Каньон, а я живу на бульваре Уэствуд.
- Там, где находится университет.
Она прикоснулась пальцем к голове, как это делают умные студенты.
- А вы неплохо знаете Лос-Анджелес.