Но дверь открыл, чтобы только принять запечатанный пакет с кассетой и отдать заготовленную папку, как если бы это был не скандально известный журналист, а некий мальчик на посылках.
- Заставляешь себя ждать, - сказал Николай Григорьевич, не приглашая его зайти. - Главный редактор дал согласие?
- Да, только что с ним разговаривал… - "Сливной бачок", слишком полный для своего юного возраста, тяжело дышал. - Еле уговорил… Дает мне место на первой полосе, нужно прямо сейчас бежать в типографию.
Николай Григорьевич кивнул, после чего бесцеремонно захлопнул дверь перед носом запыхавшегося от спешки специалиста по газетным скандалам.
Когда несколько часов спустя адвокат Борис Богуславский вышел из парикмахерской, надушенный, выбритый и с букетом цветов, к нему подошли двое омоновцев в пятнистой форме и с короткоствольными автоматами и попросили показать документы. Потом столь же вежливо препроводили его к джипу с затемненными стеклами.
- Садитесь, Борис Семенович, не стесняйтесь! - сказал ему Николай Григорьевич, сидевший в глубине салона. - Есть небольшой разговор с иллюстрациями. Мы вас надолго не задержим.
- Но, извините, что случилось? - еле выговорил Богуславский, садясь на указанное сиденье сзади и рядом с гостеприимным хозяином машины.
- Вы куда-то торопитесь? - тактично спросил Николай Григорьевич. - Судя по цветам - к супруге?
- Да, но не совсем, просто сегодня деловая встреча… - пробормотал вспотевший адвокат.
- Ну не к женщине же вы спешите?.. - как бы удивился Николай Григорьевич. - Вы ж их боитесь, не так ли?
И кивнул в сторону небольшого темного экрана телевизора, стоящего на передней панели возле ветрового стекла. Он был присоединен кабелем к небольшой бытовой телекамере. Николай Григорьевич, по-прежнему не спеша, нажал пару кнопок на пульте, и экран послушно засветился.
- Что это? - испуганно спросил адвокат.
- Иллюстрации к нашему разговору, как я и обещал, - пожал плечами Николай Григорьевич. - Смотрите, любуйтесь, может, узнаете кое-кого, например вон того дяденьку… Только не отворачиваться!
Адвокат сначала надел очки, потом засопел, замотал головой, побагровел, стал вздыхать, хвататься за сердце.
- Мальчишки оголенные в глазах… - продекламировал Николай Григорьевич. - Валидол у вас с собой?
- Да… - Он начал суетливо шарить по карманам, пока Николай Григорьевич не помог ему найти таблетки там, где он их только что искал.
- Драму Пушкина помните, надеюсь? Там, правда, не по вас, а про Бориса Годунова, и не про голеньких мальчиков, а про окровавленных… Ну, узнали себя, нет?
- А… с чего вы взяли, что это я? - тонким голосом воскликнул адвокат.
- Мне так показалось… Но если вам трудно разобрать, может, нам другие помогут? Ваша супруга, например? Или ваш братец? Или давние клиенты?
- Чего вы хотите? - прохрипел адвокат.
- Вы меня удивляете… Вам ли не знать, чего обычно желают шантажисты от жертвы шантажа, - пожал плечами Николай Григорьевич.
- Сколько? - перебил адвокат.
- Обижаете… - вздохнул Николай Григорьевич. - Сами подумайте, что с вас взять… Разве что завтра, когда придете со своей очаровательной клиенткой в банк, вам придется подтвердить достоверность документа, который вам там предъявят. Даже если он окажется клочком туалетной бумаги.
- То есть документ на самом деле фальшивый? - быстро спросил адвокат Богуславский.
- Но составлен по всей форме, - кивнул Николай Григорьевич. - Иначе чего ради я терял бы на вас свое время?
- И вы отдадите мне эту кассету?
- Да ради бога! - усмехнулся Николай Григорьевич. - Берите. У меня таких еще много. Дома посмотрите. В кругу семьи.
11
Александр Борисович Турецкий и Герман Шестаков в кабинете зама генерального прокурора Меркулова еще раз просмотрели данные экспертизы, пришедшие из Экспертно-криминалистической лаборатории. Все как и следовало ожидать. Афанасьев убит из той же винтовки, что и двое предыдущих помощников Кольчугина. И тоже в лоб. И тоже с большого расстояния.
Меркулов взглянул на сидевшего напротив Турецкого.
- Ерунда какая-то… - сказал Александр. - Афанасьев-то кому сейчас мешал? Давно уже сидит… Сидел, - поправился он.
- И все-таки, - кивнул Меркулов. - Как, по-твоему, зачем нужно было убивать Афанасьева, от которого сегодня никому ни холодно ни жарко, ты можешь это сказать?
- Черт их знает… Ехать к черту на кулички, под Архангельск! - недоуменно ответил Турецкий.
- …Куда уже должен был выехать кто-то из твоих, - недовольно сказал Меркулов. - И постараться побыстрее перевезти его в Москву.
- А что бы это изменило? - пожал плечами Турецкий, опережая Геру, приоткрывшего было рот. - Гера собирался… А вылетел бы на неделю раньше, так что? Если бы очень захотели, убили бы и в Москве. Вон у них какой стрелок… Везде достанет. И кого угодно.
- Словом, опередили они вас… - Меркулов хмурился, барабанил пальцами по столу.
- И все равно… Ну опередили… А зачем им это? Чтобы дорогостоящий киллер там, в лесу, застрелил зэка, по которого все думать забыли?.. - крутил головой Турецкий. - Такого не бывает!
- Сколько сейчас стоит такое убийство? - спросил Гера.
- Судя по квалификации стрелка, меньше, чем за пятьдесят штук, причем в баксах, он не возьмется, - пожал плечами Турецкий. - Я бы не взялся.
- Я тоже. И что оттуда сообщили? Неужели никаких следов? - спросил Меркулов.
- Какие могут быть следы? - махнул рукой Турецкий. - Стреляли-то из леса. Можно, конечно, выстроить директрису, то есть найти направление, откуда стреляли… Но что там искать, гильзу? Сломанную ветку? Примятые кусты? Ходили, говорят, с собаками. А там после выстрела прошел дождик. Как специально…
- Вы меня учили: так не бывает, чтобы преступление совсем не оставило следов, - напомнил Гера. - Это непреложная истина.
Турецкий внимательно взглянул на него.
- На что намекаешь? Ты что-то знаешь? Или уже успел ночью, во сне, слетать в Архангельск?
- А вы прочитайте вот это! - Гера протянул ему свежий номер молодежной газеты "Юный коммунар", известной сплетницы. - Вот, статья Якова Янковского, а это место я подчеркнул.
- "…Существует ли какая-то связь между тем, что стоит появиться в одной респектабельной, но малотиражной газете материалам о каком-нибудь помощнике печально известного депутата Петра Кольчугина, как фигуранта немедленно убивают? Что или кто за всем этим стоит? И почему упоминание в этой газете служит как предупреждение, а то и приговор?" - медленно, вслух прочел Турецкий.
- Что скажете? - спросил Гера после некоторой паузы.
- Читаю, не мешай… Только не то, что ты думаешь, - глухо ответил Турецкий. - Вот что по-настоящему интересно!
Он пододвинул газету Меркулову. В это время в кабинет вошла Клавдия Сергеевна, секретарь Константина Дмитриевича, и положила на стол шефа папку со сводками, часть которых была очерчена красным карандашом.
- М-да… - Меркулов покачал головой, перелистав страницы. - Выходит, респектабельная, но малотиражная газета, где работает ваш знакомый журналист Залогин, такими вещами пренебрегает, а они вот не брезгуют… Ладно, идите к себе и потом доложите ваши соображения.
У себя в кабинете Турецкий нажал кнопку звонка. И почти сразу же в дверь заглянула Зоя.
- Александр Борисович, здесь Игорь Залогин вас дожидается возле бюро попусков. Говорит, вы приглашали… Ему выписать?
- Обязательно! Потом свяжешь меня с архангельской прокуратурой…
- Думаете, у них появилась новая информация по убийству Афанасьева? - спросил Гера.
- Ты уж извини, но я об этом пока ничего не думаю, потому что ничего не знаю, - насупился Турецкий. - У меня не идет из головы эта идиотская статья из газетенки… А что, если?..
- Если - что?
- Если эта заметка в "Юном коммунаре" тоже приговор либо предупреждение, сделанное теперь Кольчугину?
Гера пожал плечами, недоуменно посмотрел на шефа.
- Хочешь сказать, что, убивая его помощников, его кто-то предупреждал, да? И настала его очередь?
Турецкий не ответил. Он листал свою телефонную книжку, потом набрал номер. В этот момент в его кабинет постучался и сразу вошел без приглашения Игорь Залогин. Турецкий махнул ему в сторону стула и пододвинул газету с отмеченной карандашом статьей Янковского.
- Читай… Как эксперт… это я не вам. Здравствуйте! - сказал он в трубку. - С вами говорит следователь Турецкий из Генеральной прокуратуры. Это квартира депутата Кольчугина?
- Да-а… - протянул испуганный женский голос. - А кто его спрашивает, я не расслышала?
- Из прокуратуры! Следователь Турецкий Александр Борисович. Простите, а вы кто ему будете?
- А я вот соседка его, убираюсь тут, в квартире… Вам Петра Авдеевича?
- Да. Где он сейчас? - строго спросил Турецкий.
- Так уехал он! - сказала соседка. - Вот только недавно, часа не прошло. Куда - не сказал. Что-нибудь передать, если придет или позвонит?
- Обязательно! Пусть немедленно мне перезвонит… Запишите мой телефон.
Пока Турецкий диктовал свой номер, Игорь внимательно читал статью о Кольчугине.
Что-то есть странное и необычное в этом тексте, думал он. И что-то узнаваемое. Будто где-то раньше читал…
- А номер его мобильного телефона не знаете? - спросил тем временем Турецкий у соседки Кольчугина.
- Ой, не помню, врать не буду… Если вам срочно, то позвоните Андрюше, его секретарю, Соломин его фамилия, может, знаете его телефон?
- Спасибо, найдем! - сказал Турецкий и положил трубку. - Что-то хочешь сказать? - спросил он, внимательно глядя на Игоря и одновременно набирая номер Соломина по сотовому.
- Не знаю, как это объяснить, - почесал Игорь в затылке. - А то опять смеяться будете.
- Если ляпнешь что-нибудь несусветное, обязательно… А ты своими словами, - поощрил его Турецкий. - Поймем как-нибудь.
- Это не его стиль, понимаете? Трудно это объяснить, но Янковский, что о нем ни говори, способный журналист, а значит, у него есть свой стиль. Стиль, как отпечатки пальцев, не изменишь, он в принципе единственный в своем роде. А стиль этой газеты "Юный коммунар" - это разбитной стеб, рассчитанный на нынешнюю молодежь. Если бы не его подпись, я бы решил, что писал кто-то другой… Причем тоже профессионал. Опять же, и здесь стиль имеется, чем-то даже мне знакомый, как если бы я это где-то уже читал… Впрочем, я могу ошибиться.
- У тебя какие-то сплошные эфемерности! - Турецкий с хрустом потянулся, отложив попискивающий сотовый. - Все тебе чудится и кажется… Ладно, тут главное, что не он писал это предупреждение… Черт! И Соломин куда-то запропастился.
В это время в сотовом послышался щелчок и едва донесшийся голос: "але!"
- Андрей Викентьевич? - строго спросил Турецкий.
- Он самый. А вы, простите, кто будете…
- Старший следователь Генпрокуратуры Турецкий. Мне нужно срочно связаться с Петром Авдеевичем.
- Он же у вас только вчера был, - вежливо удивился Соломин. - Что-то забыли у него спросить? Может быть, я за него отвечу?
- Возникли новые обстоятельства, - сказал Турецкий. - Это срочно и, кстати, в его же интересах. Весьма срочно, понимаете?
- Извините, я все понимаю, - замялся Соломин. - Но я не могу вам дать его номер без его согласия, поймите это правильно. Будет лучше, если вы мне передадите информацию, а я уже передам ему.
- Это ему нужнее, чем мне! - не выдержал Турецкий. - И о таких вещах я могу говорить только с ним! Звоните ему и передайте, что хочу с ним соединиться!
- Хорошо, так все и сделаем! - заверил Соломин. - Как только с ним соединюсь, сразу передам ваше пожелание…
Соломин отключил аппарат и задумался. Потом набрал номер Петра Авдеевича, но тут же сделал сброс. Рано. Да и не стоит пока. И набрал другой номер.
- Рустам Ибрагимович? Это я, Андрей…
- Здравствуй, дорогой, слушаю тебя внимательно! - благодушно прогудел Рустам Ибрагимович. - Что-нибудь случилось?
- Что-то непонятное. Вчера Петя был у следователя, ну, вы помните, я вам докладывал…
- Было дело, - согласился Рустам Ибрагимович. - И что?
- Следователь только что опять звонил. Требует, чтобы Петя ему срочно перезвонил, представляете? Может, он что-то заподозрил?
- А почему ты у меня спрашиваешь? - понизил голос Рустам Ибрагимович. - Позвони Коле, он ваш идеолог, и он же технический исполнитель. А ты у нас координатор, а Петя со своей неприкосновенностью наша крыша.
- А вы?
- Странный вопрос! Я - спонсор! Но главное сейчас - Коля. А не Петя. От Коли сейчас много зависит, даже слишком много… И передай Коле от меня большой привет. Передай привет и скажи, мол, Рустамчик соскучился по нему! И вообще, скоро буду в Москве, и повидаемся, все вместе…
- А что, уже подписали гарантийное письмо? - осторожно спросил Соломин.
- Да нет, дорогой, - устало сказал Рустам Ибрагимович. - Кто бы знал, каких унижений мне стоило собрать эти визы! Теперь мне все говорят: поезжай в Москву и там на месте разберись. Ты только Пете ничего не говори. Надо будет, я сам ему скажу. А сейчас позвони Коле, так и так, все насчет письма объясни. И скажи то, что мне только что сказал: следователь домогается, хочет с Петей поговорить… Подозрительно это нам, может, чего разгадал, как ты считаешь?
- Так потому вам и звоню… - недовольно сказал Соломин.
- А ты не мне должен был звонить! Коле бы позвонил! Что ты, я не понимаю, как неродной…
Матеря себя последними словами, Соломин отключил болтливого Рустама Ибрагимовича и стал набирать другой номер.
- Николай Григорьевич? - вежливо спросил он.
- Привет, Андрюха, можешь не рассказывать, я только что все слышал… Трепло этот Рустам! Иногда жалею, что с ним связался.
- Так вы сами все слышали?.. - вздохнул Соломин. - А вы ведь проверяли, говорили, что все о’кей…
- Ну, конечно, о’кей! Мы проверяем наличие подслушки у своих клиентов, чтобы нам самим их прослушивать, пора бы запомнить! - поучительно сказал Николай Григорьевич. - А так даже лучше, ты не находишь? Экономит время, избавляет от необходимости выслушивать ложь… Так вот, твой шеф только-только от меня уехал в Думу. Будет держать там речь.
- А разве… что-то изменилось? - удивленно спросил Соломин.
- Да, я так подумал и решил… Надо принимать экстренные меры. Рустам до сих пор не подписал гарантийное письмо. А банк "Империал" артачится. Будем ставить наших акул бизнеса и олигархов на место.
- Что вы хотите этим сказать?
- Только то, что ты слышал. А о звонке из прокуратуры я обязательно передам Петру Авдеевичу.
- Так что мне сказать следователю, если снова позвонит? - спросил Соломин.
- Соври что-нибудь… Мол, звонил, везде искал, но не нашел. Бывает. Может, человек в отключке или в расслабухе? Не мне тебя учить, правильно?
- Разве я вам врал? - спросил Соломин после паузы.
- Неверно поставленный вопрос. "Разве вы поймали меня на лжи?" Вот так будет точнее. Если честно, я уже не помню. Когда столько народа кругом врет, не подозревая, что мне ничего не стоит их проверить… Всех ведь не упомнишь.
- Наверно, чувствуете себя Богом, который все знает и все видит? - спросил Соломин.
- И делает упреждающие ходы, - согласился Николай Григорьевич. - Ну да, что-то вроде… Во всяком случае, начинаю понимать, как Господу нашему тяжело слушать бесконечную ложь своих овечек. Ну все, не отвлекай, мне нужно срочно звонить.
Николай Григорьевич отключился и тут же быстро набрал номер.
- Это опять я… Минут через пять он будет возле вас. Мы договаривались о десяти метрах упреждения, верно? - спросил он.
- Ну да, с упреждением десять метров, - ответил абонент с южнорусским акцентом.
- Там случайно никого поблизости нет?
- Ну как тут скажешь… - ответил абонент. - Сейчас нет, через минуту будут. Народ-то ходит. А вам нужно, чтобы кто-то был? Или решили переиграть?
- Да нет… - задумчиво сказал Николай Григорьевич. - Все остается, кроме одного. Пусть они лучше проедут те же десять метров вперед, вы поняли, да?
- Извините, уважаемый, но я хотел бы одно понять. То есть вы хотите его не замочить, а только попугать?
- Я уже объяснял. Не хочу повторяться.
- Дело ваше. Но тогда пусть он пересядет вперед к водителю. Сзади - охранник. По первому варианту его хотя бы ограждал движок и водитель… Понимаете?
- Послежу, - обещал Николай Григорьевич.
- И еще. Говорил уже… Спереди машину люди обычно пропускают, а сзади, когда машина проедет, начинают перебегать дорогу… Вот если там появятся посторонние, дети какие-то, это отменяется или как? Я интересуюсь на всякий случай, чтоб потом не было претензий. А то скажете, мы так не договаривались, если появятся жертвы…
- Все остается в силе! - жестко сказал Николай Григорьевич. - Это я беру на себя. И повнимательнее, скоро он будет возле вас.
Он отключил аппарат, прошелся по комнате, прислушиваясь к звукам, которые доносились извне. Начался дождь, и в его шуме вряд ли услышишь звук взрыва, подумал он. Он остановился, вспомнив о недавно приобретенном приборе для прослушивания на дальнем расстоянии. Настроил, приложил к уху, подошел к открытому окну. Потом взглянул на часы. Вот сейчас…
Он прислушался к шуму, доносящемуся из душа. Тамара скоро должна выйти. Придет, ляжет, скинет халат… Будет задавать вопросы. Что и зачем?
Он включил шестой канал телевизора. Обычно у них более оперативно рассказывают о подобных происшествиях. Ну, еще на четвертом… Он вышел из спальни, прошел на кухню, принес оттуда небольшой телевизор "Панасоник".
Тамара, уже без халата, лежала в постели и с помощью пульта бездумно переключала каналы. Остановилась на МТВ, глядя на кривляк с разноцветными волосами. Они дергались под музыку, подмигивая в камеру.
- Включи шестой, - сказал он. - Будем смотреть последние известия.
А сам включил четвертый, НТВ.
- Да ну… - капризно протянула она. - Будешь смотреть оба сразу?
- Да, - кивнул он. - Хочу узнать, какой из каналов оперативнее отреагирует.
Часть вторая
1
- Ну чего они там? - спросил напарник, жуя кусок копченой колбасы. - Передумали, что ли?
- А пес их знает! - ответил тот, что только что говорил по сотовому с Николаем Григорьевичем. - Теперь говорит, пусть проедут на десять метров вперед. А где они, как я их отсюда отсчитаю?
Он кивнул за окна квартиры, в которой они находились, на узкое шоссе, видное отсюда из-за редких деревьев.
- Так мы вон по тому кривому столбику считали, как машина передком наедет, как раз десять и будет. А тут как отсчитаешь те же десять метров?
- Никакого ориентира, - согласился напарник, не переставая жевать. - Надо было, Гриша, как следует его расспросить. Чтоб не было потом разговоров… Хорошая хоть машина, не знаешь?
- Джип говорит, черный, хромированный… - сказал Гриша. - На крыше фары какие-то. А тебе, Андрон, все жалко их, да? Людей не жалеешь, а машины жалко?
- Как бы не ошибиться… - поперхнулся и закашлялся Андрон. - Мало ли сейчас таких джипов? А то зря машину покалечим, как, помнишь, в Саратове? Вы, говорят, не тех нам взорвали… И еще платить не захотели.
- Пока их офис ночью не грохнулся… - тоже предался воспоминаниям Гриша. - Ну что ты все жуешь да жуешь! И давишься… Никак все не нажрешься?