- Ну почему… Его можно понять, он оперирует фактами, а не иллюзиями. Кстати, если хочешь, я могла бы проверить твое впечатление, - задумчиво сказала Люся. - Свежим взглядом, так сказать. Дай прямо сейчас посмотреть это видео и статью Янковского. Только, пожалуйста, оставь меня одну и не мешай. Я посмотрю, подумаю, потом выскажу тебе свое мнение. Час ты мне даешь?
На кухне она появилась еще раньше, минут через сорок, когда Игорь с дочерью смотрели какой-то очередной идиотский сериал, как если бы отбывали там наказание. Он встал, кивнул и вышел вместе с ней в комнату. Она села в кресло, еще раз пробежала взглядом газету с последней статьей Янковского.
- Не сказала бы, что это очень уж оригинально. Хотя отличие, безусловно, есть. Я просто не заметила бы, но, если сравнить с другими статьями Янковского, разница просто бросается в глаза. Для его прежних опусов характерен этот современный молодежный сленг, который здесь почти отсутствует. Ты прав и насчет речи Кольчугина. Он явно не ожидал этакое прочитать в своей речи. Но чтобы с таким предположением где-то выступать, нужна профессиональная экспертиза, и тогда только можно делать информацию достоянием гласности.
- Что бы я без тебя делал! - вздохнул Игорь, сев рядом с ней на подлокотник. - Ты опять права. Если идти официальным, законным путем, можно только вспугнуть тех или того, кто это все наваял. А предпринимать без Турецкого что-то по поводу экспертизы… я просто не представляю, как это делается.
Она улыбнулась, взъерошила ему волосы:
- Я бы сделала ее негласной и предварительной. У тебя же есть связи с литературоведами или редакторами, которые могли бы по образцам текста определить, кто бы это мог написать? Есть такие? Или такой?
- Если как следует подумать, то найдется, - кивнул Игорь.
И через несколько минут, порывшись в старых записных книжках, он позвонил домой своему университетскому преподавателю Петру Арнольдовичу Симукову.
- А, Игорек! - услышал он обрадованный, надтреснутый старческий голос. - Сколько лет, сколько зим! Забыл ты меня, совсем не звонишь, не появляешься… Наверно, опять что-то срочно понадобилось, а? Если требуется одолжение, то не стесняйся! Пенсии у меня с Марьей Михайловной маленькие, но как-нибудь выкрутимся.
Игорь почувствовал, как покраснели кончики его ушей. Действительно, "студиозусы" стреляли у Петрухи, как его прозвали, до стипендии либо до родительского перевода. Причем отдавать было вовсе не обязательно. Петруха мучительно краснел, когда "студиозусы" возвращали ему долг, особенно если это происходило при других. И, как правило, извинялся, говоря, что мог бы еще потерпеть.
Потом ходили разговоры, что вопрос об этих долгах был поднят в ректорате теми преподавателями, кто в долг не давали. "Я против того, чтобы мои студенты ночами разгружали вагоны, а потом приходили ко мне невыспавшимися и уставшими. Это неизбежно сказывается на их успехах в учебе" - так объяснил Петруха свое вызывающее, панибратское, "бросающее тень" и т. п. отношение с воспитанниками.
- Я хотел бы с вами посоветоваться, - сказал Игорь.
- Ну что ж, дело благое, - сказал Петр Арнольдович. - Только не по телефону, хорошо?
- Вас прослушивают? - удивился Игорь.
- Прослушивают? - не понял старый педагог. - Ах, ты вот о чем! Насмотрелся, начитался этих дешевых детективов? Не ожидал, если честно. Сам подумай, зачем и кому я понадобился, чтобы прослушивать мои разговоры дорогостоящей аппаратурой? Я регулярно читаю твои статьи и должен сказать, в последнее время они мне стали нравиться еще больше, поскольку ты фактически не употребляешь этих уголовных неологизмов и прочего словесного мусора, которым пользуются нынешние журналисты…
- Петр Арнольдович, но вы, надеюсь, читаете не только мои статьи? - спросил польщенный Игорь.
- Все! Больше ни слова! - воскликнул старый педагог. - Вот за это я ненавижу телефон. Мы сейчас все проговорим и обговорим, и твой визит уже не будет обязательным. И завтра, когда ты почтишь нас своим присутствием, мы будем молча пить чай, а сказать нам друг другу будет нечего. Значит, мы с Марьей Михайловной ждем тебя с очаровательной супругой, о которой я наслышан, завтра в семь часов вечера, и никаких отговорок! Кстати, познакомишь.
- Спасибо, дорогой Петр Арнольдович, я обязательно приду к вам завтра. Кто и какие бы дела меня ни останавливали или удерживали, это я вам обещаю. Один только вопрос: у вас есть видеомагнитофон?
- Я тебя разочарую, но у меня нет даже телевизора! - гордо ответил Петр Арнольдович. - С некоторых пор мы отказались от его услуг, как только пошлость и грязь с экрана превысили все допустимые нормы. Мы подарили его нашей консьержке Инне Антоновне… Вот она большая любительница посмотреть. Когда придете к нам, то увидите внизу, как она, бедная, буквально не может от него оторваться.
Все так и было. На другой день, когда Игорь и Люся прибыли в гости на чай к Петру Арнольдовичу и Марье Михайловне в назначенное время, в подъезде они увидели седую, трясущуюся старушку, уткнувшуюся в старый советский телевизор.
Петр Арнольдович был при костюме и галстуке, хозяйка была в старомодном платье, с накинутым на плечи теплым платком.
Люся, сразу очаровавшая хозяев, с любопытством разглядывала их чистенькую квартиру в сталинском доме со старомодной мебелью и высоченным, как в соборе, потолком.
Чай был тоже в стиле хозяев - с вареньем из крыжовника и малины, собранных на собственных шести сотках.
После чая мужчины прошли в кабинет, дамы занялись своими вопросами.
Игорь включил принесенный с собой диктофон и дал хозяину прослушать выступление депутата Петра Кольчугина. Петр Арнольдович нахмурился, но ничего не сказал. Потом, точно так же хмурясь, он прочитал статью Якова Янковского. Наконец бегло, с кислым видом, просмотрел прежние статьи того же автора.
И, наконец, поднял взгляд на гостя. Потом снова спрятал глаза под мохнатыми бровями.
- Пока не могу сказать ничего определенного, - глухо сказал он. - Мне кое-что показалось знакомым, но я должен еще раз убедиться, что так оно и есть, прежде чем называть кого-то конкретно.
- Но хотя бы?.. Вы можете мне ничего сейчас не говорить. Но для себя вы уже что-то предположили? - допытывался Игорь.
- Скажи, Игорек, это очень важно или очень срочно? - спросил Петр Арнольдович.
Игорь только развел руками:
- Замечательно! Вы сформулировали это весьма точно.
- Словом, это может подождать?
- Безусловно, - кивнул Игорь. - И я вам оставлю эти газеты и диктофон. Трех дней хватит?
Когда Игорь и Люся уехали, Петр Арнольдович на долгое время закрылся у себя в кабинете, еще раз перечитал и прослушал то, что привез ему бывший ученик. Потом открыл дверь:
- Маша, принеси мне валидол! И еще зеленого чаю.
Марья Михайловна молча принесла требуемое, и он снова заперся. Около двенадцати ночи он снял телефонную трубку и, порывшись в своих старых телефонных книжках, набрал номер.
- Олег! Добрый вечер… Ты будешь приятно удивлен, но тебя побеспокоил твой прежний преподаватель Симуков Петр Арнольдович. Надеюсь, не забыл такого?
8
Гера вышел из морга на улицу. Присел на лавочку возле крыльца и закурил. Он никак не мог привыкнуть к обезображенным, обгоревшим, скрюченным телам погибших. Посмотрел на Леню - тот лишь развел руками.
Родственники, тетка и крестная, узнали Степана Калашникова и его друга, которого звали Станислав. Фамилии его не знали, только известно было, что жил он в Архангельске. Теперь оставалось найти его родичей. А пока что?.. Пока надо понять, что делать дальше. Утвержденный план расследования, как обычно, интересен лишь начальству. Сейчас хорошо бы для себя найти, что на данный момент оптимально, а также сэкономит время.
Сейчас местный патологоанатом возьмет пробы их тканей для проверки на ДНК, которые уже обещали срочно идентифицировать. А что до этого? А до этого нужно ответить на некоторые вопросы. Похоже, в автобусе сгорели отнюдь не киллеры. Осталось, конечно, проверить второго, но если Любовь Федоровна и здесь не ошиблась, тот его собутыльник все-таки бывал здесь и раньше, вместе с Калашниковым, и это никак не заезжий из Москвы киллер.
Остается версия, что эти местные парни, похоже, встретили киллера (или киллеров?), обеспечили их транспортом, то есть угнанным автобусом, и препроводили до места убийства, после чего автоматически превратились в нежелательных свидетелей. Кстати, пули, которые извлекли из тел сначала застреленных, а затем сгоревших, - пистолетные, и они сейчас тоже идентифицируются. Возможно, идентификация ничего не даст. Даже скорее всего, что они "незамазанные". Значит, осталось найти место, откуда стреляли из снайперской винтовки. Направление выстрела известно, и если провести прямую линию от места, где стоял погибший Афанасьев…
Гера порылся в кейсе, достал план местности, который получил от здешних следователей. Вот точка, где стоял в строю заключенных Геннадий Афанасьев, бывший помощник Кольчугина. Вот предполагаемый угол, под которым пуля попала ему в голову. Если продлить линию траектории, то можно видеть, что она пересекает лесной массив… Но ей здесь не во что упереться, не с чем пересечься… Откуда сделали выстрел? Надо искать то место, где находился автобус во время выстрела по зэку Афанасьеву. И значит, при желании, можно найти и саму позицию снайпера. Вот, кстати, на плане отмечено место, где нашли сгоревший автобус… Это три-четыре километра от места убийства, не меньше. Дорог здесь почти нет, а как же они туда проехали? Придется осмотреть нам самим, на месте.
Гера поднял глаза на Лизу, которая сидела на месте водителя в машине и молча смотрела на него, стараясь не мешать.
- Нам с Леонидом нужно бы проехать туда, где стоит сгоревший автобус, - сказал он. - Если, конечно, его оттуда еще не убрали.
Она пожала плечиками:
- Такое распоряжение было, хозяевам велели убрать, но они ответили, что им потребуется кран и трейлер. А это стоит немалых денег…
- Тогда нам повезло, - кивнул Гера. - Срочно выезжаем, пока автобус не убрали. Мне нужен ваш эксперт, который составлял этот план. Понимаете, о чем речь?
- Конечно, понимаю! - Она обиженно поджала губки. - Вы за кого меня принимаете, Герман Николаевич? За девочку на побегушках? Я, между прочим, на третьем курсе заочного юридического института учусь.
Ее голос возмущенно вздрогнул, и он пристально посмотрел на нее. На этот раз она не отвела взгляд, хотя была к этому близка. Это будет мешать делу, подумал он. Сначала доведем до конца нашу чертову работу… Какого конца? - спросил он тут же сам себя. Этой чертовой работе не будет ни конца ни краю.
- Когда мы будем уезжать, ты запиши мне свой почтовый адрес и телефон, - негромко сказал ей Гера.
Она приоткрыла ротик, округлила глаза, потом молча кивнула, слегка закусив губу.
- А сейчас давайте доведем до конца то, что мы начали, - продолжал он. - Соедините меня с начальством или сами скажите, о чем я просил…
Он посмотрел на часы.
- Через час, нет, через сорок минут эксперт должен быть здесь. Да, и пусть захватит с собой карту здешней местности. Желательно, самого крупного масштаба.
… Через два с половиной часа, когда они были на месте, где стоял сгоревший автобус, Гера указал Лене Барышникову на следы от колес.
- Слава богу, что они не исчезли. Сделай слепок, лучше заднего колеса, видишь, там справа протектор немного стерт.
Когда гипс застыл и слепок был готов, они снова сели в машину. Гера развернул нарисованный план. Если масштаб более-менее соблюден, то место, где автобус должен бы съехать с шоссе, находилось где-то здесь… Нет, лучше смотреть по карте.
- План - это, конечно, хорошо… Игнатий Петрович, вы привезли карту местности? - спросил он у эксперта.
- Вот, как вы просили… - Эксперт Поливанов достал карту и развернул ее перед Герой. Тот согнулся над ней и вдруг поймал на себе прямой, испытующий взгляд Лизы.
Ну да, думает, давать ли мне телефон и адрес, подумал он. А то, можно сказать, приказал ей. И сосредоточенно уставился на карту, стараясь собраться с мыслями.
- Судя по всему, мы где-то здесь, - сказал он. - Правильно?
Эксперт кивнул.
- Теперь найдем точку, где был убит Афанасьев… Здесь на карте исправительный лагерь, где он отбывал, не показан. Вы можете нанести его и отметить точку, где Афанасьев стоял перед гибелью, хотя бы приблизительно?
Поливанов снова кивнул, замерил линейкой на плане все расстояния и перенес их на карту.
- Вот здесь он стоял, вот место, где был убит.
- Думаю, эту карту следует присоединить к протоколу, - сказал Гера. - Непонятно только, почему вы сразу не отметили?
Эксперт криво усмехнулся, покачал головой:
- Спросите у моего начальника! И он вам скажет, что, если все планы наносить на карту, от нее ничего не останется. А карта у нас одна такая… И второй уже не найдешь… Кстати, Герман Николаевич, если я сейчас делаю для вас исключение, то это лишь означает, что объясняться с моим начальством будете вы сами.
- Хорошо, - поморщился Гера. - Объяснимся… Спасибо, это я действительно беру на себя. А теперь проведем, вернее, перенесем направление траектории пули, убившей Афанасьева…
Эксперт кивнул и перенес с помощью транспортира угол и линию выстрела из точки, где был убит Афанасьев, в сторону леса. Гера взял карту, сощурился, повертел ее так и этак.
- Какова ожидаемая ошибка?
- До пяти градусов, не больше. Это с учетом некоторой деривации…
Леня перехватил вопросительный взгляд Лизы и улыбнулся:
- Это боковое отклонение пули из-за вращения земли. Хотя деривация в нашем случае ничтожна…
- Значит, вот место, - продолжил Гера, - где линия пересекает автомобильную дорогу, правильно? Покажите, очертите с запасом сектор, где автобус мог свернуть с дороги в сторону, откуда последовал выстрел в направлении исправительного лагеря.
Он молча наблюдал, как это делает эксперт Поливанов.
- И последний вопрос: все-таки почему это не было вами сделано сразу?
- Спросите чего полегче, - усмехнулся Поливанов и мельком взглянул на Лизу.
- Этот разговор останется между нами, - сказал Гера с нажимом.
- А кого нынче волнуют глухари? - сказал Поливанов. - В смысле, глухие дела, - добавил он.
- Мы их у себя тоже так называем, - кивнул Гера.
- Значит, не хуже меня понимате. От них никому ни холодно ни жарко, верно? Не пойманы, не разоблачены преступники - ну и что? Кого это сегодня волнует? Сейчас везде так. Зато меньше хлопот. Поймаем, ну и что с ними дальше делать, если те же присяжные возьмут, и пожалеют, и оправдают? Или суд потребует дорасследования, а то и отпустит под хороший залог, а их потом ищи-свищи.
- И тем не менее продолжим, - сказал Гера после паузы. - Теперь мы видим, где примерно автобус мог свернуть с основной дороги в лес. Там мы и постараемся до темноты найти огневую точку. Возражения есть?
Он внимательно посмотрел на Леню Барышникова, на Лизу, потом перевел взгляд на Поливанова.
- А чего время терять? - сказал Поливанов. - Поехали. Пара километров до этого сектора, откуда, возможно, стреляли. Машины здесь ездят редко, еще реже съезжают с дороги в лес. Дотемна можно вполне успеть.
Они проехали около двух с половиной километров, когда Леня воскликнул и указал рукой:
- Вон там! Видите? Следы колес!
Они увидели в траве две колеи, смешанные с глиной, здесь же поломанные ветки кустов.
Барышников выбрался из машины, пригляделся. Потом достал гипсовый слепок рельефа задней правой шины и приложил ее к следу.
- Один к одному, на глаз видно.
- Дальше мы пойдем пешком, - сказал Гера. - Идем рядом с колеей, чтобы не испортить…
Так они дошли до поляны, где стояли высокие сосны и откуда уже был виден исправительный лагерь.
- Я хоть и не снайпер, но стрелял бы оттуда, - Леня указал на сосну с развилкой. - Пока светло, давайте посмотрим, есть ли следы.
- А что долго искать, вон лежит винтовочная гильза! - сказал Поливанов, кивнув на приподнятое корневище сосны, где в траве лежала медная гильза.
- Только аккуратно! - сказал Леня. - Там могут быть отпечатки пальцев стрелка.
Лиза сразу подала ему целлофановый пакет. Тот достал спичку и, поддев пулю за горловину, поднял ее из травы и переложил в пакет.
- Хорошо бы найти следы… - Гера огляделся. - Вот, вроде здесь они топтались, видите, в песке?.. - он указал на выемку, где была чистая глина и виднелись следы.
- Отдельных, четких линий нет, не разобрать… - Барышников с Поливановым склонились над выемкой.
- Все равно! - настаивал Гера. - У нас есть следы подозреваемых в Москве. Даже небольшие фрагменты можно сравнить и сопоставить. Вполне возможно, что они те самые…
Барышников снова достал небольшой мешок с сухим гипсом, сделал в банке раствор и стал делать слепки. Гера тем временем достал бинокль и стал смотреть в сторону лагеря. Потом взглянул на часы.
- Скоро там построение, - сказал он Поливанову. - Дождемся… Мы же знаем теперь, с точностью до полуметра, где стоял убитый. И посмотрим с точки зрения снайпера. Замерим угол, под которым был сделан выстрел, запишем его в протоколе, и, если это совпадет с тем, что в вашем плане, на этом на сегодня - все…
Лиза смотрела на него исподлобья. Гера отвел взгляд, сел на траву, под сосну.
- Наверх, может быть, слазить? - спросил Поливанов, пока Леня заливал гипсом следы. - До развилки? Может, там что найдется от нашего снайпера? Мало ли?
И достал свою лупу.
- Что там теперь найдешь… - махнул рукой Гера. - Дожди были, верно? Впрочем, полезайте, если так хочется. Может, и дождетесь там построения, чтобы прямо оттуда замерить угол.
И сел на траву. Сейчас он чувствовал ту сладкую усталость, которая обычно посещала его после напряженного поиска, когда он инстинктивно чувствовал достигнутый успех, даже самый небольшой. Поливанов кивнул, потом, с помощью веревки, кряхтя, но довольно споро полез наверх. Лиза молча слонялась по поляне, что-то негромко напевая. Поливанов какое-то время возился наверху со своей лупой, потом замер, глядя в бинокль.
- Строятся! - крикнул он сверху.
- Вы же узнали, где обычно стоял Афанасьев? - спросил Гера, поднявшись с земли.
- Как такое забудешь… Их там по алфавиту строят. Вон на его месте сейчас какой-то лысый стоит… Какой-нибудь Аверьянов или Андреев. А угол стрельбы сейчас замерю… Ну точно, как и записано, можете сами замерить, если не верите!
- Слезайте! - сказал Гера. - Леня, забирай слепки. На сегодня - все. Едем домой, уже темнеет.
- Ну почему все… - кряхтел Поливанов, проделывая обратный путь. - Думаете, я просто так туда лазил?
Гера усмехнулся, подал ему руку, чтобы помочь слезть.
- Есть тут внизу один острый сучочек, на который я сам чуть не напоролся, - сказал Поливанов, хитро улыбаясь. - Да вовремя заметил. А кто-то из них, похоже, наткнулся. Я только сейчас это понял… Видите?
Он показал с другой стороны сосны сухой и заостренный сучок, кончик которого был почерневшим. Он аккуратно его отломил и уложил в небольшой целлофановый пакетик.