- Кроме шпрехен зи дойч, Леха ни черта не знает! - хохотнул Михайлов, положив одну руку на открытые, сдобные плечи Оксаны, а другой разливая коньяк. - Язык я знаю. Я при Лехе телохранитель и переводчик! Ну, вздрогнем, что ли, за знакомство?
- Правда? Вы в Министерстве иностранных дел работаете? - спросила Зина, поднимая бокал, чтобы чокнуться.
- Ну да, министром! - хмыкнул Михайлов, скользнув рукой по спине Оксаны, ниже талии. - Ну чего? За знакомство?
Ночью Леха почти не спал, лежал на спине, искоса поглядывая в темноте на прильнувшую к нему Зину.
А чего, они с ней - два сапога пара. Душегуб с Урала и проститутка из Молдавии, подумал он. Ну, осталась бы жива Гретхен и обязательно бы потом узнала, чем он занимается… Как такое скроешь? И она его о чем-то таком спросила, когда с ней танцевал. Хотя, скорее, не женат ли, есть ли девушка? Или дети? Точно, про фрейлейн и киндер спросила. Он потом в словарь смотрел. А тогда сперва не понял, о чем она спрашивает, не в себе был. Ведь сама, сама на виду у всех, у жениха, подошла к нему и пригласила… а Генка Михайлов тем временем "жучка" этому жениху впарил… А раз такие вопросы задавала, значит, хотела не просто так познакомиться, чтоб потанцевать, верно?
Таких, как Гретхен, у него никогда не было. И уже не будет. И он же ее - своей рукой. А вот такие, как Зина, эти в самый раз для него.
Зина приоткрыла глаза, и они встретились взглядами.
- Ты чего?
- Может, поженимся, а? - сказал он. - И уедем отсюда на Урал, к моей матери. Надо ж где-то осесть… Она меня там давно ждет.
Зина сначала не ответила, глаза ее заметно расширились…
- Не знаю… Чем я там заниматься буду?
- Найдем… А ты давно этим, ну, занимаешься?
- Да нет, вторую неделю в Москве… А что?
Он не ответил. Она прижалась к нему в темноте.
- С чего ты это вдруг? - спросила она. - Может, тебе приснилось чего?
- Вы тут о чем шепчетесь? - вдруг спросил появившийся в комнате Михайлов. - Мы вам не мешаем? А то вас че-то не слышно совсем… Слышь, Леха, может, поменяемся? Ты к Оксанке, я - здесь.
- Я не хочу. - Зина еще плотнее прижалась к Лехе.
- А тебя не спрашивают! - оборвал ее Михайлов. - Тебя купили? Вот и соответствуй! Как скажем, так и сделаем. Мы с Лехой - не разлей вода. Я правильно говорю?
- Правильно, правильно, ладно, Ген, иди, - сказал Леха. - Мне выспаться надо, сам говорил.
…Утром Михайлов щедро расплатился с девицами, подождал, пока Зина запишет Лехе номер своего мобильного телефона, потом стал их бесцеремонно выпроваживать.
- Некогда, некогда, девочки… В дугой раз. Нам в министерство срочно, министр не любит опозданий. Пока-пока…
И, помахав им на прощание, захлопнул дверь.
- Времени сейчас знаешь сколько? - спросил он у лежащего Лехи. - Опаздываем, Колян опять орать начнет… Нужно еще ехать на рекогносцировку, подобрать тебе позицию… Давай, только быстро, в душ, работать надо, понял? Расслабились, оттянулись, но больше прохлаждаться нельзя, сегодня серьезное дело предстоит. Ну, как тебе твоя Зинка? - спросил он, когда Леха вышел из душа. - Ниче бабец, а?
- Нормально, - уклончиво ответил Леха. - А твоя?
- Будь здоров! Слыхал, как орала? А вы вроде всю ночь втихую, а?
Леха вспомнил, как стонала Зина - прикрыв глаза и закусив губу. И еще шептала, услышав крики Оксаны: "ну чего она так кричит, может, он ее бьет?"
- А под утро стала приставать, чтоб я на ней женился, представляешь? - сказал Михайлов. - А за час сколько сбросишь, говорю, если пообещаю?
Через два часа после инструктажа у Николая Григорьевича, больше похожего на разнос, они вдвоем подъехали на Большую Дмитровку, вышли из машины, прошлись по противоположной от Генпрокуратуры стороне улицы.
- Поменьше смотри в их сторону, - негромко сказал Михайлов, кивнув на желтое здание. - А то у них тут видеокамеры на каждом шагу… Вот где-то здесь объект объявится, выйдет и пойдет в проходную, видишь?
- Да что хоть за объект? - спросил Леха, думая о предстоящей вечером встрече с Зиной.
- А ты до сих пор не понял? - Михайлов даже забежал вперед, чтобы заглянуть ему в глаза. - У Коляна надо было спрашивать! А то молчал, как этот…
- Ну тогда скажи ты, - буркнул Леха, когда они снова сели в машину. - Баба какая-то, я правильно понял? Вроде хочет нас заложить?
- Не просто баба, - сказал Михайлов, оглядываясь по сторонам. - А жена того чувака, помнишь, ты его шлепнул возле казино, где мы вчера сняли твою Зинку с Оксаной? Вот она что-то про нас с тобой узнала и сегодня прибежит в прокуратуру закладывать.
- И про меня? - удивился Леха.
- Про тебя в первую очередь, - подтвердил тот. - Слушай, вон к тому дому, что подальше, давай подъедем, видишь, с башенкой? - Михайлов показал на самый высокий дом на улице, возвышавшийся над остальными. - Там чердак, видишь? Как, сойдет, если оттуда? Там вроде есть проходной двор. Метров пятьсот будет до цели, верно?
- Все шестьсот, - поправил Леха. - Нормально. А откуда она про меня-то знает?
- Кто? Ах эта… Слушай, ну ты и вопросы стал задавать, в натуре! Ты меня про другое спроси: как разглядишь ее в толпе? - И протянул ему две фотографии Тамары. - Запомнишь? Узнаешь?
- Издалека, через оптику? - засомневался Леха.
- Я буду там рядом с проходной пастись. Ты на меня наведи и за мной следи. Только она появится, справа или рядом, сразу дам отмашку, вот такую…
Михайлов показал - какую именно.
- Опасно.
- А что делать? Сидеть и ждать, когда за тобой придут? И все, что было и не было, на тебя повесят? Кстати, а почему ты не спрашиваешь: сколько это стоит? Или тебе все равно? Или уже неинтересно стало?
- Почему, интересно.
- Колян обещал тебе тридцать кусков. Хотя тебе надо от нее избавиться не меньше, чем ему.
- Красивая она… - Леха разглядывал фотографии. - У нее дети хоть есть?
- Слушай, что это на тебя нашло? Шлюха она и курва, откуда у таких дети? Ты бы, Леха, говорил, да не забывался…
- Не ори… Я в бабу только один раз стрелял, в Чечне…
- Чтоб она тебя не шлепнула, верно? - Михайлов начал терять терпение. - Ну и тут та же самая история! Не ты ее шлепнешь, так она тебя сдаст…
- … и еще вторую, с твоей подачи, в Швейцарии. Потому и спрашиваю, - негромко сказал Леха, глядя в сторону.
- Детей у нее нету, можешь мне поверить. Полегчало? А если бы были? Пусть идет и закладывает? Слушай, не нравишься ты мне в последнее время!
- Ты мне тоже… Ладно, другое объясни: почему именно здесь, можно сказать, на глазах у генпрокурора и ментов, а не в другом месте?
- Где оно, это другое место… - пробормотал Михайлов. - Ее потеряли, дома нет, то ли прячется, то ли шляется где-то. Только одно известно: она точно приедет сюда к восемнадцати ноль-ноль, ей тут назначили…
- А если меня схватят?
- Если да кабы… Не будем о грустном, Леха! - Михайлов достал из барсетки небольшую пробирку с таблетками. - Вот, на тот случай, чтоб со всем разом рассчитаться в этой нашей собачьей жизни. Одна таблетка под язык - и поминай как звали… Бери, что смотришь? Или у тебя есть другие варианты, кроме пожизненной отсидки? Кстати, свой "визин" не забудь.
- Ну ты все предусмотрел! - качнул головой Леха, но таблетку и "визин" взял, положил в верхний карман куртки.
- Работа у меня такая… - сказал Михайлов, доставая комбинезон, чтобы переодеться. - От тебя завишу. Что смотришь? Случись что с тобой, меня, думаешь, Колян по головке погладит? Как с гуся вода? С тебя-то какой будет спрос? Я же буду во всем и виноват, и мне такую же пилюлю глотать… Или ты думаешь иначе?
- Ничего я не думаю, - отмахнулся Леха. - До шести вечера еще далеко… Целых четыре часа. Что, так и буду я там сидеть, пыль глотать?
- А куда ты денешься? За такие бабки я бы и неделю просидел. Кстати, винтовку придется там оставить. - И добавил, встретив недоуменный взгляд Михайлова: - Понимаю, она тебе как родная, с тобой одно целое, как твоя рука. А что делать, с другой стороны? С ней далеко не уйдешь, если оцепят. Сам понимаешь, времени у тебя будет в обрез. Найдем тебе потом другую, не хуже. Пристреляешься, приноровишься и к ней.
Они вышли из машины возле намеченного дома, Михайлов впереди, одетый в комбинезон слесаря-сантехника и кепи, со стареньким, ободранным чемоданом, где обычно носят инструмент, только вместо него там была разобранная винтовка Драгунова, а Леха шел сзади и в стороне, эдакий провинциал, только что с вокзала, с любопытством разглядывающий витрины, вывески и девушек. Михайлов вошел в один подъезд, Леха, через какое-то время, в другой. Михайлов быстро вошел, на ходу кивнул консьержке, смотревшей небольшой черно-белый телевизор, потом поднялся в лифте на последний этаж и там с деловым видом и без суеты открыл с помощью отмычек люк, ведущий на чердак. Прошел там пару других таких же люков над соседними подъездами, остановился над третьим и прислушался, посмотрев на часы.
Вроде пора бы Лехе тоже подняться сюда, на последний этаж.
8
Гера Шестаков и Леня Барышников приехали в Катуар утренней электричкой. Там уже ждала машина начальника отдела милиции, старая, замызганная грязью "Волга", которая явно нуждалась в помывке, ремонте и покраске.
Гера выглядел хмурым и недовольным. Турецкий небось завтра летит в Париж, будет там ходить по разным Монмартрам. Потом позвонит в клинику, обо всем договорится и навестит, допросит безутешную вдову убиенного литератора Шайкевича. А тут, дай бог, успеть бы разобраться до последней электрички в Москву да перекусить в местной пельменной, мимо которой они только что проехали. Вот оно, социальное неравенство… Хотя о чем там Александру Борисычу особенно говорить? Ошибки быть не может: установлено не только то, что Шайкевич проводил больную дочку с женой во Францию, но и что он был любимым учеником покойного профессора Симукова, в квартире которого его и убили. И надо только узнать, для кого Шайкевич писал свои тексты, с кем общался, кому звонил…
А тут торчи в замызганной "Волге", потом смотри в бегающие глаза местных ментов, которые, конечно, ничегошеньки не знают и ни про какие ночные поездки их "уаза" в Москву никогда не слышали.
- Значит, посмотри шины, сними отпечатки, как положено, - негромко сказал Гера Лене, когда они направлялись к милицейскому гаражу. - В салоне тоже сними все отпечатки.
Местные милицейские начальники шли сзади, переглядываясь и настороженно прислушиваясь к разговорам гостей из Генпрокуратуры.
- Что-то мне подсказывает, что их еще не меняли, - тихо ответил Леня. - Видал, начальственная "Волга", а резина лысая? Посмотрю, сделаю слепок и сразу составлю протокол. Ну и, между делом, когда не будут следить, впарю им в "Волгу" эту хреновину, сам знаешь куда… - И, оглянувшись, показал Гере небольшой чип, величиной с булавочную головку. - Но отвечать будешь ты! - добавил он.
- Не ты же…
- А ты чем займешься?
- Не беспокойся, я тоже без дела не останусь. Полистаю пока журналы происшествий, отвлеку на себя внимание, посмотрю некоторые дни. Борисыч говорил, будто муровцы Грязнова нашли совпадения их затянувшихся до утра выездов по вызовам граждан с теми самыми ночами, когда орудовал этот чертов стрелок… Может, они за водкой с девками мотались, а может, и нет. Ну и с личным составом познакомлюсь…
Покосившиеся ворота гаража со скрипом и скрежетом открылись, и они сразу увидели старый милицейский "уазик", смиренно ожидавший своей участи.
Леня наклонился и потрогал шины. Взглянул снизу на Геру, утвердительно кивнул: похоже, те самые.
И стал сноровисто и быстро готовить гипсовый раствор, чтобы снимать слепки.
Гера прошел с майором Коровиным - молодым, рыжим, в конопушках здоровяком - в его кабинет, стараясь не встречаться с ним взглядом, и там с невозмутимым видом стал просматривать документацию: сначала личные дела и только потом журналы разъездов по вызовам. И убедился в справедливости вывода, сделанного орлами из гнезда Вячеслава Ивановича Грязнова: выезды "уазика" совпадали по времени с убийствами партнеров Кольчугина.
- Этот вот Воронин Эдуард… - спросил он, нарушив молчание примерно через полчаса. - Он ведь раньше в Чечне служил?
- Да.
- Здесь записано - снайпером.
- Ну да… Отличный стрелок, имеет благодарности и награды, я сам видел его стрельбу. Лупит только в десятку. И Петров тоже там служил, в спецназе. А Сафронов водителем БТР. А кого вы ищете, если не секрет? Может, вам помочь, подсказать? Дело ведь делаем общее.
- Это верно, - согласился Гера, пристально взглянув на него. - Но есть известное вам понятие следственной тайны, так что сами понимаете… И я вас сам попрошу мне помочь, когда это потребуется… А почему Воронин и Сафронов уволились, можете сказать?
- Ну, там есть разные причины, - уклончиво сказал Коровин. - У каждого своя. Вас интересуют именно те ребята, кто служили в Чечне?
- Пока да… - неопределенно ответил Гера. - А можно с ними побеседовать?
- С кем именно? Сазонов сейчас на выезде…
- Тогда сначала с Сафроновым и Ворониным. Они, я вижу по адресам, здесь же, в поселке, живут? А с Петровым давайте, когда он освободится.
К Воронину Гера не спешил, чтоб не демонстрировать, кто ему нужен на самом деле. Хотя так и подмывало рвануть сразу к нему, чтобы успеть сегодня же поздно вечером доложить Александру Борисовичу усталым от трудного дня голосом: Борисыч, с тебя бутылка, нашел я этого твоего ночного снайпера.
Он сначала убедился, что у этих воинов запаса нет домашних телефонов, значит, сообщить им о его визите никто не сможет, и поэтому не спеша заехал на все той же "Волге" сначала к Сафронову. Того, к счастью, не было дома. То ли на рыбалке, то ли на охоте.
Но у Воронина его ждало разочарование. Он увидел испитое, давно не бритое лицо бывшего снайпера, отличника боевой подготовки, показавшего ему трясущимися руками свои награды и наградные листы. А также чеченские фотографии, где он снялся с корешами, одни из которых погибли, другие были покалечены, а эти оставшиеся пацаны "били и будут бить этих сук, пока их вообще ни одного, ты понял, ни одного не останется!".
Когда Воронин, по случаю знакомства со следаком из Москвы, собрался, вопросительно взглянув на бывшего своего начальника Коровина, бежать за бутылкой, приунывший Гера, еще раз взглянув на его дрожащие пальцы и такую же, плохо опохмеленную, подругу, с кем он жил, - симуляцией тут не пахло, просто не могло быть места - наотрез отказался. И заодно почувствовал к гостеприимному хозяину нечто вроде неприязни: мог бы и оказаться тем самым ночным снайпером. А теперь снова ищи-свищи…
Около шести вечера, когда Леня закончил свои изыскания, Гера позвонил шефу из Катуара по мобильному.
- Борисыч, докладываю: Леня слепки шин снял, завтра же сличим, а снайпера тут нету. То есть был один на всю округу, но и тот спился. Фамилию и прочие данные я на всякий случай записал, но ловить тут, похоже, некого.
Турецкий положил трубку и взглянул на сидящего напротив Меркулова, спустившегося к нему - редкий случай - с высот своего кабинета.
- Это Гера Шестаков, - сказал Александр. - Звонил из Катуара. - Пока ничего нового.
Меркулов невозмутимо кивнул и продолжил начатый разговор:
- Я уже разговаривал с нашими коллегами с Лубянки. Объяснил им, что возможности тех, кого мы ищем, слишком уникальны для обычного криминального сообщества. То, как легко и непринужденно они могут прослушивать любого, кто хоть пару минут переговорил по телефону с попавшим в поле зрения абонентом, не может не настораживать. В то же время - ты не хуже меня знаешь - они не любят, когда другие подозревают их сотрудников, и это нормально… нам бы тоже не понравилось.
- Но еще больше они не любят своих бывших сотрудников, погнавшихся за длинным долларом, - вставил Турецкий. - Использующих в криминальных целях свои бывшие связи и возможности.
- На это обстоятельство я им тоже намекнул, - кивнул Меркулов. - Только после этого, с немалым скрипом, они согласились предоставить нашим экспертам данные банка биологических анализов своих сотрудников, предназначенные для идентификации. Пока только для бывших. Я объяснил им, что нас интересует.
- Спасибо. - Турецкий взглянул на часы. - Уже что-то.
- То есть уже завтра можешь им звонить вот по этому телефону… - Меркулов кивнул на листок бумаги, лежащий перед Турецким. - И твои ребята могут подъехать.
- Завтра я вылетаю в Париж, - напомнил ему Турецкий. - Шестаков и займется.
- Везет же некоторым… - покачал головой Меркулов. - Слушай, Саня, как это у тебя всегда получается? Раньше тебе надо было летать в Сочи или в Ялту, причем в разгар купального сезона, чтобы допросить там какого-нибудь местного урку, а теперь вышел на международную арену? И тоже в сезон?
- Сам удивляюсь, - в тон ему ответил Турецкий. - Как-то так всякий раз складывается… Даже неудобно перед начальством и подчиненными. Как будто я специально. Гера вон только что из Архангельска прилетел - и сразу с корабля на бал, то есть с Барышниковым в Катуар, в набитой электричке по Савеловской дороге, и на весь день… И тоже мне попенял на сей счет, как непосредственному начальнику. А что будет в следующий раз, если мне вдруг придется лететь в Ниццу?
- Как что, плавки не забудь… Разве уже и там себе дело нашел? - склонил набок голову Меркулов. - И заранее готовишь почву? Хорошо устроился, а?
- Шучу, - вздохнул Александр Борисович. - Вернее, размечтался. А что, нельзя? Как туда иначе вообще попадешь?
- А что ты все время на часы смотришь? - спросил Меркулов, подходя к дверям. - На свидание спешишь?
- Да нет, наоборот, ко мне одна дама должна прийти. Артемова Тамара, помнишь, вдова убитого помощника депутата Кольчугина? Запаздывает, однако. Привыкла, понимаешь, как все красивые женщины… Вчера мне звонила. Что-то важное собралась рассказать. Что смотришь? Может, даже будет колоться, черт ее знает… Не хочешь послушать?
- Говоришь, интересная вдовушка-то? - подмигнул Меркулов, уже стоя в дверях. И еще погрозил оттуда пальцем.
- Я их специально не выбираю… - развел руками Турецкий. - Клиентура у нас такая, при деньгах и связях. Они и выбирают себе жен - соответственно. Что смотришь? Опять ведь будешь говорить: хорошо устроился! А мне что прикажешь, оправдываться?
- Мне бы твои трудности, - хмыкнул Меркулов и вышел из кабинета.
Турецкий прождал Тамару Артемову еще с полчаса, потом вышел в коридор и увидел взволнованных сотрудниц, столпившихся у окна коридора.
- Что там стряслось? - спросил он у Зои, чувствуя неладное.
- Женщину, говорят, убили, - сказала она. - Вон, "скорая" только что подъехала…