- Соображаешь. Ладно. Будут новости, звони на сотовый, надеюсь, его еще не прослушивают.
…Отключив телефон, Александр Борисович поднял глаза на подошедшую Софью Михайловну Шайкевич - бледную, изможденную, с темными кругами под глазами - и поспешно вскочил.
- Садитесь… Она уснула?
- Да, с трудом уложила. Опять про папу спрашивала.
- Извините, есть еще вопросы. С кем именно разговаривал ваш муж по телефону накануне… за день-другой до?..
- Не знаю… Он обычно уходил в другую комнату, старался говорить негромко, потом не хотел мне ничего объяснять. Хотя я прекрасно видела, что ему не по себе. Только говорил мне, что делает это ради нашей Сонечки… И теперь получается, что своей смертью он спас ей жизнь, так?
- Откуда вы это взяли? Ему угрожали?
- Не знаю, не знаю… Я точно говорю вам, Сема был очень расстроен в последнее время, всего боялся, а с дочкой стал так нежен, как никогда, и вы бы видели, гражданин следователь, как он смотрел на нее, когда укладывал спать… Конечно, если он и делал что-то предосудительное, то только ради нее. - Она снова всхлипнула. - И вот они его убили…
- Кто они? Мы хотим найти убийц вашего мужа. Чтобы они перестали убивать.
- А разве его не застрелили, потому что он случайно стал свидетелем расправы над Павлом Арнольдовичем Симуковым и его супругой во время ограбления?
- Нет, скорее, наоборот. Скорее, Симукова застрелили, поскольку тот узнал, чем занимается ваш муж… все-таки постарайтесь припомнить какие-то детали, может, он называл какие-то имена. Может быть, вы что-то случайно услышали?
Она замотала головой.
- Хорошо, - сказал Турецкий. - Успокойтесь, подумайте… Вот вам номер моего мобильного телефона. Если что-то вспомните, позвоните обязательно.
- Разве что… Ну, я слышала в один из последних вечеров, как он громко благодарил одного господина за помощь… Называл благодетелем. За Сонечку, понимаете? Несколько раз его благодарил. И назвал его, если не ошибаюсь, Николаем, отчества не разобрала. Довольно длинное. То Сема говорил тихо, а тут вдруг стал громко выражать ему благодарность. Но ведь своих убийц не благодарят, верно? Даже когда не знают, что они убийцы. Они ведь ничего хорошего своим жертвам не делают, прежде чем убить, верно? Или?.. - Она приоткрыла рот, замерев от догадки. - Или они так свою жертву завлекают?
10
Николай Григорьевич курил, сидя в кресле и ожидая, когда Елена Артемова выйдет из ванны.
Она вышла, завернутая в махровую простыню, села рядом на подлокотник, обвив его шею руками.
- Тебе было хорошо? - шепнула на ухо.
- Недурственно, - хмыкнул он, отодвигаясь. - Значит, ты твердо решила занять место Тамары?
- Что значит - занять? - Она отодвинулась. - Хочешь сказать, в твоей постели? Ты с ней спал?
- Ну, в общем, где-то да, - кивнул он.
- И как тебе покойница?
- Нормально… Только давай без этого, хорошо? Сейчас будешь спрашивать, кто хуже, кто лучше… А я этого не люблю.
- Вот даже как… - протянула она. - Все-таки что тогда значит - занять ее место?
- Ты же хочешь жить в том доме?..
- В моем доме, ты хотел сказать?
- Он пока что не твой.
- Я еще не успела оформить документы, ты про это?
- Не только. На самом деле дом принадлежит Петру Авдеевичу Кольчугину. По всем документам, которые Тамара видела, а ее адвокат подтвердил их законность. Она не успела тебе этого рассказать?
- Нет… - Лена изменилась в лице. - Значит, нас с мамой оттуда выгонят?
- Я же сказал: ты там будешь жить. А твою маму лучше устроить в хороший хоспис, с хорошим уходом. Сама понимаешь, сиделка из тебя ни к черту.
- И что я, по-твоему, должна там делать? - спросила она, встав с подлокотника.
- Там ты будешь вести образ жизни богатой светской львицы. Ведь снова замуж ты пока не торопишься?
- Чтоб второй раз попасть на такого же козла? Ну уж нет. Пока не приду в себя, даже не подумаю… А что, разве кто-то собирается сделать мне предложение?
- Считай, я его тебе уже сделал.
Она подозрительно посмотрела на него:
- А, поняла. Это насчет светской львицы? Вернее, шлюхи?
- Конечно. Не под венец же. Жена у меня уже есть.
- А я и впрямь подумала… Аж ноженьки подкосились. Только на какие шиши я буду там торчать? Принимать гостей, то-се…
Он усмехнулся:
- Об этом можешь не беспокоиться… Ты согласна? В тот же дом, где ты уже живешь, на место Тамары?
- Да уж… Лучше занять ее место там, чем на кладбище. А что будет, если не соглашусь?
- В лучшем случае вернешься к себе в провинцию, - пожал он плечами. - И будешь там проводить лучшие годы жизни рядом с больной мамой. И каждый день ей врать, что ее сын вот-вот приедет, ибо ее нельзя расстраивать…
- Да, это ужасно… Просто духу не хватает, ведь врач сказал, это ее убьет… Постой, а в худшем? Хотя что я спрашиваю… - Она попыталась закурить сигарету, но ее зажигалка никак не хотела загораться, и он спокойно поднес ей свою, уже зажженную. - Спасибо… Я все поняла. Тамара в гробу, вся в цветах, венках и лентах, всегда будет у меня перед глазами. Потому что девушка, на свою беду, слишком много захотела и узнала.
- Дело не в том, что она много узнала…
- Ну да, а в том, что ей не терпелось поделиться своими знаниями с прокурорами, чтобы отомстить за своего Пашку. Я угадала?
- Ты же умная женщина, - поморщился он. - И все должна понимать с полуслова. И, кстати, могла бы сообразить, что это лучший способ найти себе нормального мужика… А мне вот пришлось столько времени объяснять тебе очевидные вещи.
Он взглянул на часы.
- Кого-то еще ждешь? У тебя назначена встреча очередной дурехе, которая должна пройти кастинг в твоей постели?
- Я этого не слышал, а ты этого не говорила. Да, мне должны позвонить. А с чего ты так нервничаешь?
- Тут есть еще одно обстоятельство. - Она прикурила новую сигарету. - Не знаю, что на меня хотят повесить, но по поводу смерти Тамары меня уже вызывали повесткой в милицию, а там сказали, что дело со дня на день будет передано в прокуратуру. Ничего особенного не спросили, просто в каких я была с ней отношениях… Это ты тоже возьмешь на себя?
- С этого надо было начинать, - сказал он. - В следующий раз, когда вызовут, сразу мне позвони и расскажи в подробностях. А так тебе нечего опасаться. Ни прямых, ни косвенных улик против тебя нет и быть не может. Так что они могут давить и шантажировать сколько влезет, а ты держись спокойно.
- А мотив? Они ж намекали. Как в кино, следователи и прокуроры говорят: ищите, кому это выгодно.
- Поменьше смотри и читай детективы. Это далеко не всегда верно. Если отец умрет и его наследство перейдет к сыну, то выходит, что сын виноват в его смерти? Чушь собачья. В общем, ты все поняла?
- Попробовала бы не понять…
Послышался звонок, и он снял трубку, недовольно взглянув в ее сторону. Елена пожала плечами и стала быстро одеваться, прислушиваясь.
Звонил Свирид.
- Коля, это обычная прослушка в виде чипа… Я про ту, что была в "Волге".
- И что, такую сейчас любой пацан купит на радиорынке? - хмыкнул, перебив, Николай Григорьевич. - Слыхали…
- Ну, не совсем обычная, - терпеливо сказал Свирид. - Через нее разговор может записываться на магнитофон или передаваться на другой телефонный номер.
- То есть, опять же, может записываться на магнитофон? - снова перебил Николай Григорьевич, поглядывая в сторону Елены.
- Соображаешь, - сказал Свирид.
- А на какой номер эти разговоры были параллельно переадресованы, это сейчас возможно установить?
- Нет. Только когда второй абонент подключен. Я пробовал сам включиться, все работает, все пишется, но параллельный абонент уже отключился.
- Хочешь сказать, когда он услышал мой разговор с этим катуарским ментом, то сразу сообразил, что я все понял и ему пора отключаться? - встревоженно сказал Николай Григорьевич, оглянувшись на Елену, уже стоявшую в дверях. - Понимаешь, что это значит?
- Что у прокуроров теперь есть запись твоего голоса, то есть им осталось его идентифицировать…
- Кстати, это ты мне его сосватал, - приглушил голос Николай Григорьевич, оглянувшись на одетую Елену, стоявшую в дверях. - Одну минуту…
Он подошел к ней, положил руки на плечи.
- Ну, с Богом. И держи меня в курсе.
- А если этот Кольчугин опять будет домогаться? - спросила она. - Уже подкатывался, козел. А от самого воняет… Он и Томке житья не давал.
- Возьми его за яйца, - подмигнул ей Николай Григорьевич. - Пусть сначала подпишет дарственную на дом. Ты - способная ученица. Почти как покойница. Не мне теперь тебя учить, как и в какой именно момент его взять.
- Как забудешь такой урок?.. - хмыкнула она.
И подставила ему щеку для поцелуя, прежде чем он закрыл дверь. После чего Николай Григорьевич вернулся к телефону.
- Ты не один, небось опять бабу привел? - хохотнул Свирид.
- Ты мне зубы не заговаривай, - сказал Николай Григорьевич. - Прямо сейчас подъезжай ко мне. Есть разговор.
- Я тут рядом, - сказал Свирид. - Из машины говорю. Через минуту буду.
Он появился, правда, через десять минут, сослался на пробки. Они сидели и пили французский коньяк "Курвуазье", настороженно поглядывая друг на друга.
- Ты меня вывел на Коровина, этого мудозвона, а тот после наших акций даже шины не поменял! - сказал Николай Григорьевич. - хотя я ему несколько раз напоминал. Недостаточно, мол, его профинансировали! А новые шины продал налево! Нет, воровство когда-нибудь погубит эту страну… Черт! Знал бы, с кем имею дело, на свои бы купил…
- Он их тоже загнал бы кому-нибудь… Это ж такой народ.
- Ты прав… А в итоге, пока я с этим козлом трепался, прокуроры мой голос записали.
- Да подожди, не гони волну, еще ничего не известно!
- Это я тебе точно говорю… Прослушку кто поставил? Скажешь, его жена? Меня нюх, он же интуиция, в таких делах никогда не подводит. Иначе бы они не отключились от прослушки, когда поняли, что я их раскусил. И, может, как раз в эту минуту идентифицируют мой голос… Это ты виноват, что меня с ним свел, ты и думай, как теперь быть.
- У меня нет доступа к банку данных, - серьезно сказал Свирид. - Не могу ничем помочь. А если даже уничтожу запись твоего голоса, это тем более насторожит следаков, особенно если они уже провели идентификацию. Время у нас еще есть. Пока найдут, пока проверят…
- Привык ты все топором да топором, - вздохнул Николай Григорьевич, подливая коньяк. - А особенно там, где лучше всего хирургическим ланцетом. Например, можно внести какие-нибудь небольшие изменения, шумы или искажения в исходный образец. Никто ведь не заметит, а голос будет уже другой.
- Наверно, можно, - обиженно буркнул Свирид. - Только не мне, а кому-то другому поручить, кто имеет доступ, за хорошие бабки… А ты это неплохо придумал. Ну да, ты у нас известный аналитик. До сих пор, сам слышал, в твоем управлении гадают, с чего вдруг ты ушел?.. Такой, мол, перспективный, подающий надежды…
- Захотелось настоящего дела, - вздохнул Николай Григорьевич. - Чтоб побольше денег и адреналина…
- Так им и передать? - хмыкнул Свирид. - Если спросят?
- А пошел ты!.. Так у тебя там, кстати, в лаборатории, остались знакомые?
- Есть кое-кто… Но опасно, черт…
- Это твой шанс, - холодно сказал Николай Григорьевич. - Если меня наколют, загремим вместе.
- Кстати о банке данных, чуть не забыл… - припомнил Свирид. - Из той же Генпрокуратуры, точнее, из ее Следственного управления пришел запрос на данные анализов крови и ДНК бывших сотрудников Конторы. И наше начальство дало согласие. Может, это кого-то из твоих ребят касается?
- Час от часу, - озабоченно сказал Николай Григорьевич. - На кого пала тень подозрения, сможешь узнать?
- Как, каким образом? - спросил Свирид. - Если в запросе вообще никто не назван! Речь пока идет только о доступе.
- Возможно, кто-то из наших орлов где-то след оставил… - пробормотал Николай Григорьевич. - Например, порезался. И где-то нашли пятно крови… По нашему или по какому-то другому делу.
- О других делах нашей Конторы с Генпрокуратурой мне ничего не слышно, - напомнил Свирид. - Я бы уже знал. Слушай, может, это Вильгельм Телль оставил след? Или слюну, если плевался… Например, в последний раз на чердаке? А следаки нашли и взяли пробу?
- Скорее всего… - подхватил Николай Григорьевич. - Тем более запрос совпал по времени с его последней акцией… Но он, кажется, никогда не работал на Контору. Сейчас проверим…
Он набрал номер на своем сотовом.
- Гена, это я. Слушай, там наш стрелок далеко?
- Тут, рядом сидит, - сказал Михайлов, что-то жуя. - Позвать?
Леха, по-видимому, сидел с ним рядом и потому сразу взял трубку. В отличие от Михайлова, он ничего не жевал.
- Скажи, Леша, - обратился к нему Николай Григорьевич без длинных предисловий. - Ты там, на чердаке, где был в последний раз, ну, ты понимаешь, случайно не поранился?
- Да, там стекло в чердачном окне было разбито, пока его вытаскивал, порезал руку. А что?
- Еще вопрос. В правоохранительных органах или в Конторе служил? И если да, врачебную комиссию проходил?
- Нет, только в армии, в Чечне воевал… А что случилось?
- Ничего особенного, - не без облегчения в голосе сказал Николай Григорьевич. - Спасибо, отдыхай. Как там Гена Михайлов, не тиранит тебя?
- Да нет вроде…
- Говорит, в нашей Конторе он, Леха Корнеев, не служил, - сказал Николай Григорьевич, отключив трубку. - С чего бы ему врать? Если проверить, раз плюнуть, и он это знает. Но ты на всякий случай посмотри там, у вас, на файлах личного состава.
- Уже, - облегченно вздохнул Свирид. - Припоминаю, сам проявил инициативу и просмотрел файлы, когда он только что появился в поле нашего зрения… Нет его там. Значит, нечего и бояться. Пусть проверяют сколько влезет.
- Тогда меня настораживает другое, - продолжал Николай Григорьевич. - Похоже, эти следаки-важняки, в лице Турецкого, в этом деле видят руку бывших работников Конторы. И здесь они правы. Впрочем, ты тоже прав, что они почти опоздали. Времени у них осталось в обрез. Дело, считай, сделано, и можно пока залечь на дно, но…
- Бабки из "Империала" уже перевели куда надо? - не поверил своим ушам Свирид.
- Да, на счет этого свечного, то бишь сахарного заводика, на Кипр. До конца дней всем хватит. Но увольняться по этому случаю не спеши. Ты мне здесь нужен. И я закончу свою мысль, если ты не против. Лучше всего отлеживаться, точно зная, что все концы отрублены.
- Хочешь сказать, еще что-то осталось?
- Да. Сестра этого урки, кажется, Коптев из Архангельска.
- Я поставил ее телефон на прослушку. Пока ничего интересного. Мои ребята там потоптались вокруг дома, говорят, ничего криминального. Сидит она дома с грудным ребенком, только выходит с ним погулять, а муж, дагестанец, работает на рынке. А что, нужно проследить?
- Черт его знает… - сказал Николай Григорьевич. - За всеми не уследишь. Хоть разорвись.
- Да уж, топтунов у нас в обрез, - подтвердил Свирид. - Ну и как решим?
- Да и что она может сказать и что она знает, если следователи вдруг на нее выйдут? - задался вопросом Николай Григорьевич. - Хотя смотря какие следователи.
…Леха положил трубку и взглянул на Михайлова.
- Что смотришь? - спросил тот. - Собирайся, сейчас с такими девками тебя сведу, закачаешься. Там ты свою рыжую быстро забудешь… Только уговор дороже денег: в течение ночи пару раз обменяемся. А то опять западешь на первую же, как на Гретхен или Зинку, и еще жениться пообещаешь!
Он хохотнул, и Леха пристально взглянул на него.
- Это Зина тебе сказала?
- Ну а кто еще? - удивился Михайлов. - Что смотришь? И что ты за моду взял, не понимаю? Со шлюхой разок переспал, и сразу ее в загс? Да, она мне рассказала… Ладно, не смотри на меня, как Буш на бен Ладена. Я этих девок специально для тебя отбирал, по каталогу, - он кивнул в сторону компьютера. - Стоят дорого, так фирма платит! Ну что, готов?
11
Турецкий прилетел рано утром и оттуда прибыл прямо в прокуратуру.
- Какие успехи? - спросил у Геры, удивленно поднявшего голову на вошедшего шефа.
- Оглушительные, а местами так просто блестящие, - пробормотал тот. - А чего так быстро вернулся? На Эйфелеву башню хоть успел слазить? Окрестности оттуда обозрел? Правда, что оттуда Ла-Манш виден? Кстати, дочке своей и жене, не говоря уж о моей девушке, привез обещанные подарки?
- Раздача слонов и оплеух, как и ответы на вопросы, в обеденный перерыв, - сказал Александр Борисович. - Ну давай докладывай!
- А что тут докладывать?
- Обо всем, что произошло.
- Пока ничего нет. Винтовка, кстати, найденная на чердаке после убийства Тамары Артемовой, - та самая, как мы и думали, из которой застрелили ее мужа и прочих партнеров и помощников депутата Кольчугина… Вот, теперь сижу и жду Наталью Коптеву, сестру погибшего в автобусе под Архангельском. - Он взглянул на часы. - Вот-вот должна прийти по вызову, согласно выписанной мной повестке… Хочешь, посиди, вместе ее послушаем.
Турецкий садиться не стал, а заходил, по обыкновению, по кабинету.
- А как ты ее вызвал? - спросил он. - Надеюсь, не повесткой и не по телефону?
- Что я, идиот? За ней наверняка слежка и прослушка. Я к ее мужу на рынке подошел, у него там свой ларек, так и так, говорю, надо бы твоей супруге для ее же пользы нас посетить. Он сначала уперся, мол, не женское это дело, у нее грудной ребенок на руках… А насчет ее погибшего брата, так он ей сразу сказал: пропащий человек и еще тебя утянет за собой. И ни в какую прокуратуру жену не пущу!
- И чем ты его взял? - поинтересовался Турецкий.
- Обещал уладить какие-то его неприятности в налоговой инспекции. Кстати, надо бы тебе туда позвонить, похлопотать. Пусть закроют глаза на клиента, пока мы работаем с его женой. Их телефон тебе дать?
- Потом… - Турецкий снова заходил. - Не могу вспомнить. - Он снова остановился. - Я поручил тебе направить на экспертизу и идентификацию запись разговора твоего катуарского шерифа и неведомого нам Григорьича?
- Нет, не поручал, - покачал головой Гера. - Да и зачем это поручать, если мне самому пора бы об этом догадаться, как твоему верному помощнику?
- Результат есть?
- Откуда… от сырости? Это там, в Парижах, кажется, будто время у нас, в Московии, течет быстрее, а мы только баклуши бьем, пользуясь отсутствием начальства. Я просил экспертов сделать побыстрее, они обещали ускорить, но, мол, это долгое дело… У них в картотеке подобных подозреваемых знаешь сколько?
- А если сразу посмотреть среди тех же бывших сотрудников ФСБ, работа ускорится? - спросил Турецкий.
- Тогда надо новое письмо готовить Константину Дмитриевичу на подпись, - вздохнул Гера. - И весьма дипломатичное. Чтоб не сразу отказали.
- Вот и подготовь. Сегодня же. Ну и где она, твоя Коптева Наталья?