- А сколько времени? - спросил он и вдруг подскочил, сел в постели. - Включи телевизор!
- Да что такое… - не поняла она.
- Но я же должен знать, чем там сегодня закончится! Сейчас должны быть последние известия на РТР. Она ж с меня с живого не слезет, допросит по полной форме, как ты не понимаешь!
Полина нажала кнопку на телевизионном пульте. Обидеться, что ли? Все-таки страсть он только что изображал, муку по случаю нашего расставания… И жениться посулил. Вот как избавится он от жены, станет губернатором, а она, Полина, при нем - губернаторшей. И будут сообща поднимать экономику Алтайского края…
Она сидела рядом с Головановым, чувствуя себя идиоткой, а он снова вздыхал и охал.
- Все? - спросила Полина, когда передача закончилась и она выключила телевизор. - Можно начинать?
- Не знаю… - Голованов откинулся на спину, и она, скользнув взглядом по его оплывшему животику и ниже, поняла, что все ее усилия пропали даром. Придется начинать все сначала. - Извини, - сказал депутат. - Только теперь она меня убьет. Двух наших голосов не хватило, представляешь? А она потребует распечатку результатов голосования. Что я ей скажу?
Вот горе, подумала Полина, ложась на него сверху и опустив руку на его причинное место. Теперь даже презерватив не наденешь на этот окурок. Что ж, это тоже входит в мою профессию.
- Не думай ни о чем, - прошептала она. - Только я и ты, все остальное неважно, все остальное сегодня же забудется и канет… Ты же хочешь, чтобы я тебя всегда любила, ласкала…
- Хочу, - пролепетал он по-детски, прикрывая глаза. - Но ты ведь говоришь это специально, да? Чтобы у меня снова встал? Я знаю, ты не возьмешь денег, если у меня не получится.
- Я хочу тебя сегодня любить, только тебя одного, самого достойного и сильного мужчину, которого я встречала и которого только я, одна я вижу в тебе… - тихонько приговаривала она ему в ухо, слегка покачиваясь на нем сверху вниз и прижимая свою пышную, вздыбившуюся грудь - свой главный резерв - к его губам.
- Правда? - спросил Голованов, и она почувствовала, как снизу под ней напряглось и уперлось в ее тело. - Это правда, ты меня не обманываешь?
Полина приподнялась на локтях, теперь ее грудь соском опустилась в его приоткрытый рот, и он, не открывая глаз, как младенец, стал сосать, мыча и покусывая, а рукой принялся шарить, вправлять… Почувствовав его в себе, она застонала, как всегда верно уловив момент, когда он захотел это услышать…
Резкий звонок в дверь заставил их сначала замереть, потом оба открыли глаза, уставясь друг на друга.
Раздался еще один звонок, а следом - удары в дверь. Они вскочили.
- Это она! - вскричал Голованов в ужасе.
- Кто она?
- Наталья! Выследила! Я так и знал… Спрячь меня! - Депутат схватил ее за руки. - Спрячь, иначе она меня убьет и никогда не согласится на развод!..
- Идиот! - вырвалась Полина. - Какая еще Наталья… черт… я-то, дура, я-то должна была знать… Лезь под кровать, придурок! Или нет, лучше оденься и иди в другую комнату, сядь там, что-нибудь почитай. Включи телевизор, смотри свою сессию…
Она вытолкнула его в другую комнату и начала лихорадочно одеваться. О господи, сейчас сломает дверь, думала она, торопливо закалывая волосы. И так соседи грозили написать в милицию, в прокуратуру, черт знает еще куда. Но я-то, я-то с кем связалась…
Потап ворвался в квартиру, оттолкнув Полину, за ним последовали Слон, Дурень и еще двое стриженых парней.
- Саша, что случилось?..
- Сука! - заорал он, разбрасывая на своем пути все, что попадало под руку, и наотмашь ударил ее по лицу. Охнув, женщина упала на спину, и он мимо нее прорвался в спальню, рванул на пол постель, заглянул под кровать.
- Ну, где он? - крикнул Потап. - Куда его засунула?
- Идиот! - сказала Полина тем же тоном, каким только что говорила с Головановым. - Сволочь проклятая… Ты мне кто, муж? - Она посмотрела на себя в зеркало. Отерла кровь с губ.
- Ты точно его видел? - хмурясь, спросил Потап Слона.
- Ну! - кивнул тот.
- Кого видел? - возмутилась хозяйка. - Здесь никого нет!
- Как же, нет, - скривился Слон. - Седой такой, на "ауди" подкатил - и в лифт. И не выходит. Хотя не здесь живет.
- Ты что, следишь за мной? - обомлела Полина. - Я тебе кто?
- Вот сейчас узнаешь, кто я тебе… - Потап приблизился к ней вплотную.
- Ты что себе позволяешь! - взвизгнула она. - Я сейчас милицию позову!
- Считай, она уже здесь, - прошипел Потап, отодвинув ее в сторону.
Где же он, интересно, там спрятался, подумала Полина, чувствуя, как горит лицо, и невольно взглянув на себя в зеркало. Кожа горела не столько от удара, сколько от непривычного для нее тайного удовлетворения. Ее не раз бил и насиловал отчим, били и насиловали знакомые ребята - там, в рабочем поселке, откуда она в конце концов сбежала в Москву.
Ее до сих пор били, правда, реже и больше из жадности. Но еще ни разу из ревности.
Голованов сам вышел из комнаты, застегнутый на все пуговицы, причесанный, с газетой в руках и с суровостью во взгляде.
Полина удивилась этой метаморфозе, впервые увидев его таким - независимым и надменным (откуда что берется, восхитилась она про себя).
- Так ты мне врала! - Потап, казалось, едва не утратил голос. - А ты, козел, я тебе что говорил, а? Близко к ней не подходи!
Похоже, он еще не знал, с кого начать. Впрочем, видно было, что склоняется к тому, чтобы прежде схватить за грудки народного депутата.
- Я тебе, падла позорная, что говорил, когда ты мне ее рекомендовал? - подступил он к Голованову.
- Саша! - вдруг испугалась Полина за Потапа. - Ты что, у него же иммунитет. Тебя посадят!
- Вот я сейчас лишу его этого иммунитета! - заорал Потап и неуловимым движением выхватил нож с выкидным лезвием. - Вместе с яйцами отрежу!
- Ты с кем разговариваешь! - фальцетом воскликнул, задрожав и привстав на носки, Голованов, тем не менее отступая к двери. - За мной двести тысяч избирателей! Я принадлежу к самой многочисленной и влиятельной фракции!
- Рекомендовал? - вдруг вспомнила Полина. - Ты, Петечка, меня - ему - рекомендовал? - раздельно спросила она.
Теперь уже она подступала к представителю самой многочисленной фракции. Даже Потап удивился такой перемене ее тона.
- Ну да! Тебе же нужна реклама, - приподнял брови Голованов. - Очередной выгодный клиент, и чем их больше, тем для тебя же лучше… Разве не так? Что ты на меня так смотришь? Да, я рассказал Саше, как своему компаньону, что в Москве есть такая исключительная женщина, как ты. Хотя мне не всегда нравился цвет твоих волос. Но как выяснилось, вы уже были знакомы. Я не знал…
- Ах ты, сука! - Потап, похоже, потерял дар речи от неожиданности и, не находя новых слов, вынужден был повторяться. - Ты мой компаньон? Да я тебя, гниду позорную, в гробу видел!
- Ну ты и гнус, Петр Авдеевич… - медленно произнесла Полина. - Так вот в чем дело! Теперь тебя цвет моих волос не устраивает? А что еще? А у жены устраивает?
- Полиночка, ты не так поняла, - прижал руки к груди Голованов, продолжая пятится к двери, теперь уже ко входной. - Я потом все тебе объясню, когда мы все успокоимся…
- Никакого потом не будет. И пошел вон, урод! - крикнула Полина так, что все вздрогнули. - Пусти его, Саша! Не трогай! - придержала она Потапа. - Пусть катится…
Она приложила ладони к горящим щекам. С чего это ты, мать, так разволновалась? Из-за кого? Или и впрямь собиралась дождаться его развода и выйти за него?.. Да уж лучше за этого бандюгу.
- Я сама! - сказала она, оттолкнув депутата Голованова от двери, которую тот пытался отпереть дрожащими руками.
- Полиночка, только успокойся, мы обязательно это обсудим… - бормотал тот, стоя к ней лицом в раскрытой двери.
- В трех чтениях, - хохотнул Слон.
- Обсудим, обсудим… Да иди же ты!
И как только депутат повернулся спиной, Полина с силой ударила его ногой в зад, после чего захлопнула дверь.
Братки захохотали и тут же смолкли, увидев яростное и еще более прекрасное лицо этой "Мегеры Милосской", как сказал о ней как-то Соломин.
- Может, тебе тоже цвет моих волос не нравится? - сверкнула она глазами на Потапа.
- Да ничего, я рыжих люблю… - Теперь он смотрел на ее вздымающуюся, готовую вывалиться из декольте грудь с прежним вожделением и, кажется, не прочь был завалить ее прямо здесь, в прихожей, невзирая на корешей.
- Пошли все вон! - Полина снова распахнула дверь. - Все! - затопала она ногами, впадая в истерику.
Оставшись одна, она упала лицом на диванчик в кухне и так, стоя коленями на полу, проплакала до самого вечера. И только когда стало темнеть, села к телефону, закусив губу и стараясь не смотреть на себя в зеркало, набрала номер Соломина.
- Это ты все устроил? - выкрикнула она вместо приветствия, услышав его ровный голос.
- Что - все? - спросил Павел Семенович, на самом деле понимая, о чем идет речь. У Голованова, явившегося на думские слушания только во второй половине дня, был вид побитой собаки. В курилке, встретив изучающий взгляд Соломина, он отвел глаза в сторону и постарался побыстрее уйти.
- Ты, ты специально их стравил! Только ты мог это сделать… - Полина снова разревелась, уже без слез - она уже все их выплакала.
Соломин с удивлением почувствовал к ней нечто вроде жалости, и от чувства законного удовлетворения, испытанного при виде помятого Голованова, почти ничего не осталось. Устал от побед, подумал он о себе. Или это подступает старость заодно с сопутствующей сентиментальностью? Ну, тогда пиши пропало…
- Таковы издержки выбранной тобой профессии, - сказал он.
- Знаешь, - ответила Полина, вздохнув, - этот гнус сегодня сказал мне то же самое. И почти тем же тоном.
- Гнус - это кто? - уточнил Павел Семенович, скорее чтобы собраться с мыслями, чем от незнания. - Неужели Петя? Так он и вправду обещал на тебе жениться, как только разведется?
- Ну, поиздевайся. - Ее голос задрожал. - Поиздевайся еще! Ты уже втоптал меня в грязь, бросил этим ублюдкам, как кость собакам, и тебе все мало?
Надо с ней что-то делать, решил Соломин, а то черт знает что она еще надумает в таком состоянии.
- Сейчас ты одна? - деловито спросил он.
- Да. Я их выгнала обоих, - проговорила она смертельно усталым, потерянным голосом.
- Хочешь, я к тебе сейчас приеду? - неожиданно для себя предложил Соломин, и оба замолчали, прислушиваясь к тому, что сейчас прозвучало.
Полина не раз приглашала его к себе, но всякий раз он отнекивался, отшучиваясь, что, несмотря на достаточно молодой возраст, его по-прежнему больше интересуют девочки с Тверской, из тех, что обитают в ареале Центрального телеграфа, гостиницы "Москва" и Думы. И вот теперь попросился сам.
- Нет, - отрезала Полина. - Не хочу никого видеть! - И бросила трубку.
Подумав, Павел Семенович позвонил Урюку.
- Абгемахт, - сказал он. - Дело сделано, как говорят наши друзья немцы. Конкурент устранен. И больше уже никому не помешает.
- Ты о ком? - не сразу понял тот. - Ах, об этом, о Голованове…
- А ты решил, что выслушиваешь рапорт одного из своих мокрушников? - усмехнулся Соломин. - Или чем-то недоволен? Он же твой потенциальный конкурент на выборах! Клиент распят и раздавлен морально. Тебя что-то здесь не устраивает?
- Твоя радость по этому поводу, - ответил Урюк.
22
Потап и Слон обедали в полюбившемся им ночном клубе "Висконти", поглядывая на телевизор в баре - показывали демонстрации рабочих "Алтайского редкозема", протестовавших против смены собственников.
- Нормально, по-моему, - одобрил Слон. - Лозунги, наглядная агитация, все на месте. Ребята стараются.
- А рожи-то, рожи! - скривился Потап. - За день не объедешь. Ты лучше приглядись, кого они показывают! Как специально. И Колюня там, и Дурень, и Аркан, и Барыга… Гляди, у Аркана башка перевязана. Менты сейчас смотрят, на карандаш всех берут. А сами работяги где? Объясни, зачем эти, стриженые да в кожанках, лезут в объектив? Любой посмотрит на них и скажет: это они-то голодают?
- Черт, действительно, - покачал головой Слон, набирая номер на мобильном. - Прямо сейчас звоню Колюне… Ты глянь! И девок своих туда привели! А те намазались, раз телевидение приехало… Ну, я ему, уроду, сейчас выдам!
- Да ты подожди звонить! - остановил его Потап, сплевывая косточку маслины в пепельницу. - Еще полюбуйся: явились туда на иномарках! Видишь, телевизионщики специально показывают - вот, мол, на каких тачках уволенные рабочие прикатили на пикеты!
Камера приблизила машины - "вольво", "фольксвагены", "ситроены", стоящие недалеко от железнодорожных путей.
Потап швырнул салфетку, которая постоянно ему мешала, на пол.
- Ну все через жопу! Слушай, не звони, а отправляйся прямо туда, приведи их, козлов, в чувство!
Желтоволосый секьюрити насторожился, что-то шепнул официанту. Тот кивнул и приблизился к их столику.
- Какие-нибудь проблемы? - спросил он.
- Скажи, Олежка, у вас здесь спутниковое телевидение или совковое? - спросил у него Потап. - Или все врет ваша реклама?
- Да, у нас именно спутниковое, - подтвердил официант не без гордости за родное заведение. - Вам не нравится программа?
- Ну! Будь человеком, включи что-нибудь для души, - попросил Потап, не обращая внимания на оборачивающихся в его сторону посетителей.
- Но другие наши гости хотели последние известия…
- Плевать, - мотнул головой Потап. И сунул Олегу в карман несколько стодолларовых купюр. - Ладно. Пойди в салон, тут рядом, ты знаешь, купи мне японский ящик, "сони" к примеру, и поставь нам на стол! Прямо сейчас, понял, да? Сдачу оставь себе… И всегда, как приду к тебе оттянуться со своим референтом, - он хлопнул по плечу Слона, - или с корешами - сразу ящик на стол! Вместе с разблюдовкой, - он постучал растопыренной ладонью по меню. - Иди, Олежка, иди, не тяни. И так тошно, а тут ты еще последние известия мне подсовываешь…
- Но как мы подключим телевизор к спутниковой антенне? - серьезно спросил официант.
- Это уже твои проблемы! - отрезал Потап. - Сколько скажешь - столько и выложу. Топай!
Официант отошел, чопорный и прямой, положив деньги на свой поднос.
- Вот ответь мне, почему про него думаю: официант, а про других - халдей? - проговорил Потап, глядя вслед Олегу. - И по-другому не могу.
- Это называется выучка, - отозвался Слон. - Взял у клиента бабки и не сует, озираясь по карманам. Понимает, как это выглядит со стороны.
- Вот. Зато наши козлы, - Потап махнул рукой в сторону телевизора, - и думать об этом не хотят.
- Им есть с кого пример брать, - вздохнул Слон. - Вот ты совсем не думаешь о своем имидже!
- О чем? - не понял Потап, подозрительно уставившись на Слона.
- Как со стороны смотришься, - пояснил тот. - Ты глянь на свой клифт с авторучками! Совковый бюрократ из проклятого прошлого.
- А у тебя что - имидж? - огрызнулся Потап. - Как девка: серьга в ухе, хвост на резинке, а сам плешивый!
- У меня стиль. Говорят, женские атрибуты только подчеркивают мужественность. А у тебя игрушки какие-то.
- Я такое в детстве у одного начальника видел, - хмыкнул Потап. - Он к моей мамаше приходил, когда от жены прятался. У него этих самописок полно было, все больше позолоченные. Мать потом талдычила: бери пример с Игната Кондратьевича, вырастешь - начальником станешь. А и сейчас некоторые говорят: оригинально!
- Это над тобой, деревней, смеются… Кстати, кто говорит? - спросил Слон. - Небось Полина твоя?
Потап не ответил, насупился, нервно забарабанил пальцами по столу.
- Слышь, позвони ей, - сказал он вполголоса. - Ты ж меня знаешь. Никогда бабам не давал садиться на шею. А тут - ничего с собой поделать не могу! И в штанах гудит, как ее вспомню.
- Поэтому и не хочешь возвращаться на базу? - засмеялся Слон.
- Вернусь только с ней, - жестко произнес Потап. - Или моя будет, или ничья. Больше никого не подпущу!
- Шалава она, - заметил Слон. - Братки знаешь что базарят?
- Нетрудно догадаться: нас на бабу променял. Была шалава, будет законная жена. И любому, кто слово вякнет, хлебальник глиной забью! Тебе в первую очередь. Звони!
Слон усмехнулся:
- Кому? Братве, чтоб тачки свои и марух убрали? Или шалаве этой, покуда женой не стала?
- Что-то ты разговорился, а? - сдвинул брови Потап. - Раньше все устраивало, язык в жопе был, а теперь мои авторучки не нравятся?
От соседних столиков снова повернули к ним головы. Секьюрити опять настороженно присмотрелся к гостям.
- Если ты, сучонок, собрался занять мое место… - продолжал Потап, представив, что ждет его контрразведчика в ближайшем будущем.
- Да никто тебя подсиживать не собирается, - отмахнулся Слон. - А вот когда Урюк посадит вместо Абрамяна своего Костырева, вот тогда точно сделаем паузу, скушаем "твикс".
- Значит, сделаем так, чтоб не посадил. Гнедой как устроился?
- Нормально. Я снял ему квартиру в Бибиреве… Только мы вроде как с Урюком теперь в союзе, - напомнил Слон. - Вроде договорились…
- О чем? - криво усмехнулся Потап. - О том, что позволим ему залезть в свой карман? Он кто такой, этот Урюк, чтобы схавать мой завод, на котором я с семнадцати лет пахал!
- Понял… - кивнул Слон. - Глянь, вон тебе телик тащут.
На глазах у изумленной публики официант поставил коробку с телевизором возле их столика, деловито распаковал, поставил аппарат на стол, потом подтянул через зал кабель и провод от тройника и отдал сначала пульт управления, а потом выложил перед опешившим Потапом сдачу.
- Тебя унижают чаевые? - спросил Слон.
- Меня унижают маленькие чаевые. Я запустил автоматическую настройку на каналы, через несколько минут она закончится. Потом сами включите, или вам помочь?
- Подожди, я еще добавлю… - Потап полез за бумажником, сопя, начал отсчитывать.
- Вот добавки точно унижают мое достоинство! - сказал Олег.
- А почему экран такой маленький? - крикнул вслед Потап, когда официант уже отошел. Но тот даже не обернулся.
- С большим на стол не поместится, - буркнул Слон. - Не уважают нас здесь. А все потому, что имидж не тот.
Потап не отвечал. Он уставился в телевизор, который продолжал самостоятельно настраиваться.
- Черт с тобой! - отозвался он наконец. - Достал ты меня с этим имиджем… - И принялся ожесточенно вытаскивать авторучки, бросая их на стол.
- Верным путем идешь, товарищ… Еще бы, в натуре, постричься да причесаться, - произнес Слон насмешливо. - Одеколоном попрыскаться. И розу в петлицу. Тогда и твоя шалава никуда не денется… Слышь! А это что?
Он взял одну из ручек, повертел перед глазами, разглядывая.
- Первый раз, что ли, видишь? - спросил Потап и протянул руку.
Но Слон отвел ее в сторону, продолжая изучать "авторучку".
- Подожди, что-то новое… - пробормотал он.
- Ну-ка дай, - нетерпеливо перегнулся Потап через стол.
- Подожди! - раздраженно повторил Слон. - Ты себя почти не видишь, в зеркало не смотришься, а мне как начальнику твоей безопасности приходится тебя разглядывать каждый день… Ручки у тебя всегда были черные, а эта темно-синяя. Прикинь… Цвет не тот, не видишь? Откуда она такая взялась? Ты что, менялся с кем?