Турецкий, слушая коллег, кивал, что-то отмечал для себя в блокноте. Он-то хорошо понимал, что "запаковать" "отморозков" совсем не так трудно, как представляется, но дальше-то что? Сдавать в Службу собственной безопасности? Позвать ОМОН? Так ведь не утаишь, вмиг разнесут известие, что "намечается"… И те уйдут в подполье. И снова примутся сторожить, когда, по их мнению, напряжение спадет. А вообще, чего они все хотят от Наташи? Что она им, дорогу в неположенном месте перешла? Или тот же Зыкин большие виды на нее имел, а у него сорвалось? Или это хлебниковская затея - затащить девушку во что бы то ни стало, заставить заниматься проституцией? Но ведь Хлебников уже на нарах парится… А с Наташей в присутствии стольких мужчин начистоту не поговоришь…
Нинка сегодня утром заявила, что больше ни в каких подобных акциях она участвовать не будет. И если юриспруденция напрямую связана с такого рода испытаниями, она себе выберет другую профессию, слава богу, хватает… Турецкий и Ирина переглянулись, покивали и промолчали - сами виноваты. Хотя ничего страшного, по идее, и не произошло, потрясение для девочки оказалось слишком сильным. Ира, конечно, успокоила дочь, посмеялась над визиткой, которую та передала ей, но ощущение того, что ты опустился во что-то поганое, вонючее, которое никак не хочет отмываться, осталось. Ну и хватит экспериментов. На том и покончили. Зато за совершенный подвиг во имя справедливости Александр Борисович уже твердо пообещал дочери, что еще в этом году, только поближе к концу лета, они обязательно слетают к дяде Славе. Ну вот, что и требовалось доказать, как писали в школьных тетрадках. Нинка загорелась идеей. И теперь она точно не отстанет. Ирина тихо радовалась, что конфликт исчерпан, и, судя по ее настроению, готова была отпустить папу с дочкой хоть на край света, только бы они не морочили ей голову.
Кстати, вспомнил Турецкий, там же еще Загоруйко, участковый проходит… Надо бы узнать про него. И вообще, подумал он, пора посетить Володю Яковлева, чтобы этак непринужденно, в спокойной обстановке посмотреть видеоматериалы из хлебниковской мастерской, почитать, что говорят задержанные, и послушать, какие виды у следствия.
А между прочим, тут и Костя Меркулов мог бы оказать свое давление. Помнится, он проявил заинтересованность по поводу просьбы своего старого приятеля Семена Осипова. Но то были слова и пожелания удачи, пусть-ка теперь и сам подключится, а то ведь ненароком, глядишь, и выплывет какой-нибудь компромат на Юленьку. Девочка-то, хоть и выкинули ее до появления ОМОНа с муровцами, все-таки завязла там. И уж если выручать, так надо выручать до конца. Неизвестно, как еще папаша на фокусы дочери посмотрит. Большой вопрос.
Или ничего пока не говорить? Наташа наверняка про нее много знает, но как сделать, чтоб она здесь говорила, а с подругой молчала? Это ж фактически невозможно - в их-то возрасте. А может, поручить Филе, он-то, кажется, нашел уже общий язык, проказник этакий. Или действительно только кажется? Вполне вероятно, что на ее настроение подействовала сама обстановка, в которой она оказалась, люди, доброжелательность, которую она вряд ли так уж часто встречает по жизни. Вот и держится, словно во взвешенном состоянии. Понимая при этом, что речь идет именно о ее жизни, а не о каких-то посторонних вещах. Люди и не от таких событий взрослеют… А реакция девочки на речи Славки была просто отличная, вот тут уж никак нельзя было обвинить ее в неискренности…
Наташа видела, как с пристальным вниманием на нее смотрит Александр Борисович, но теперь, зная от Фили о том, что с ним произошло и кто он вообще, она не могла отделаться от чувства, что ей просто здорово повезло. И наверное, Юльке, хоть она и змеюка подколодная, тоже повезло, что ею занимаются такие люди, как Турецкий, Филя, его товарищи. Они ж ведь не из-за нее, Наташи, за дело взялись, а именно из-за Юльки. Если б она только знала. Спросить?
И девушка решилась. И сформулировала свой вопрос таким образом, что всем стало ясно: она прекрасно отдает себе отчет о том, что происходит и, главное, почему. Этим вопросом она и им облегчила задачу. А спросила-то совсем без задней мысли:
- Александр Борисович, я все думаю, что вы делаете это ради Юльки? Даже дочку свою туда отправили на разведку. А я - так, сбоку припека, но вы меня ни о чем не расспрашиваете, хотя могли бы. Почему? Не верите еще?
Мужчины удивленно переглянулись и уставились на нее. Потом перевели взгляды на Турецкого: интересно, что он ответит?
- Ты не припека, ты живой человечек, который мог по неосторожности угодить в лютую беду. И все. И забудь. Пока ты с нами, тебе ничего не грозит. Это первое. А второе вот что. Да, как ты заметила, мы с женой действительно попросили дочку - ей, к слову, шестнадцать исполнится только глубокой осенью, так что риск, конечно, был. Но небольшой, потому что рядом, за дверью, стояли Филипп с Николаем, а я им полностью, стопроцентно доверяю. Между прочим, сегодня утром Нинка нам с матерью заявила, что больше туда ни ногой. Никогда. Она потом в юридический собирается. И говорит, если будет такая работа, изменю профессию. Значит, стресс все-таки был. Но ничего, это иногда полезно для нормального развития. Ты ж вот тоже была, но решила вовремя поставить точку. И никто тебе не помогал, скорее наоборот, не так ли?
Наташа молча кивнула.
- Вот видишь? А теперь нам и Юльку выручать как-то надо. А это нелегко. Вот скажи, ты ее подруга или вы просто так, приятельницы и не больше?
- Была подругой, это точно. Но теперь, после этого… не знаю. Что-то в душе повернулось. Но, наверное, хотелось бы остаться… Я ничего не знаю. Или еще не знаю, у меня в голове полный сумбур.
- Это понятно, - улыбнулся Турецкий. - Так вот, если очень хочешь остаться для нее близкой подругой, ты должна будешь дать нам клятвенное слово, что выполнишь нашу общую просьбу. Если хочешь, даже приказ, и пусть это тебе не покажется неожиданным. Ты готова?
- А что я должна сделать? - уже с беспокойством спросила она.
- Тебе это сделать будет совсем не трудно. Так даешь слово? Или заканчиваем разговор? Ты взрослый человек или еще ребенок, как моя Нинка?
- Взрослый. - Она настороженно улыбнулась, словно ожидая какого-то подвоха.
- Так даешь?
- Даю. - Она решительно кивнула.
- Тогда запомни крепко-накрепко: ни словом, ни полсловом ты не скажешь Юлии ничего из того, что ты здесь слышала, о том, что с тобой происходило и еще происходит, и ничего не знаешь, что произошло с ней. Ни-че-го!
- Что, и все? - удивилась она. - А я думала…
- Вот и умница. Думать надо обязательно. Но только в жизни бывают ситуации, когда за слабого человека обязан думать сильный, ты понимаешь? И потом, даже самый красивый и самый сильный, как ему кажется, человек способен на слабость, думая, что ничего страшного, пронесет. Нет, милая, не проносит. И чаще всего очень плохо кончается. Я понятно изложил нашу общую просьбу, ребятки? - обратился он к коллегам.
- Лучше не скажешь, - ответил Филя и посмотрел на Наташу.
А та смотрела на него, и губы ее тронула совсем легкая, почти незаметная улыбка. Но он-то заметил. Потому что после этого у нее губы самопроизвольно вытягиваются в трубочку, как бы посылая воздушный поцелуй. Но губы не вытянулись, потому что девушка сказала:
- Я обещаю молчать. За меня можете не беспокоиться. Я даже и не знаю, чем смогу отплатить за ваше добро…
- Это очень просто, - усмехнулся Турецкий, - всегда оставайся самой собой. А на Дальний Восток мы, я не исключаю, можем полететь вместе. Нинка просится, а я уже сегодня пообещал. Так что будешь ты у нас под крылом. С родителями-то хоть говорила?
Наташа мелко затрясла головой из стороны в сторону.
- Боюсь…
- Не страшно, научим… - весело сказал Турецкий и уже серьезным тоном добавил: - Все, поговорили, начинаем работать. Сева, я хочу подъехать в МУР и посмотреть все материалы. Не сделали ли мы где-нибудь случайной ошибки. Ты - координатор. При нужде подключайся к ним. Филипп - по коням. Николай - в качестве поддержки. Девочкой ни в коем случае не рисковать. А по… ну, вы меня поняли? Как только придут материалы из Германии, я имею в виду - по Англии, ставим вопрос кардинально. Ко мне что-то есть?
- Нет, - вразнобой ответили трое, поднимаясь.
- Дайте мне вашу лапку, Наташенька. - Он аккуратно поднес ее пальцы к губам, чмокнул и подмигнул. - Все будет хорошо.
И, прихватив папку с бумагами, пошел к двери, от нее повернулся и еще раз подмигнул Наташе.
- А что, - с интересом спросил Филя, критически разглядывая смущенную девушку, - тебе довольно часто генералы ручки целуют? Не смущайся, все правильно. Сиди тут, а я буду звонить. Ты тоже позванивай родителям, интересуйся, не было ли звонков, обо всем сразу докладывай Севе. Всеволоду Михайловичу. А я буду с ним на постоянной связи. Сев, если у нас затянется, накорми обедом, ладно?
- Да уж, наверное, я сам бы не догадался. Хватит трепаться, валите отсюда!
И Филипп с Николаем со смехом покинули помещение агентства.
3
- Ну, кто мне звонил? - спросила Наташа, входя в квартиру. - Папа, мама, познакомьтесь, пожалуйста, это Филипп Кузьмич, мой личный телохранитель! - Последнее она произнесла даже отчасти с вызовом, вот, мол, смотрите, какая я!
Родители Филе понравились с первого взгляда - простые, нормальные люди, которым не исполнилось еще и пятидесяти лет, почти его ровесники. Отец - Евгений Симонович, работал бухгалтером в небольшой фирме, мать, как уже говорила Наташа, - учительницей в школе. Нормальная трудовая семья. И дочь они воспитали в тех же традициях: уважения к труду, обязательности и чистоплотности и духовной, и физической. Поэтому Наташа еще на лестнице быстренько меняла свой наряд, входя в квартиру. Нормальная юбка, кофточка, все - неброское, недорогое. Но ведь хочется же чем-то выделяться, особенно когда у тебя фигурка на загляденье, ноги, что называется, от ушей и смазливое личико натуральной блондинки. Но, судя по неброской также и обстановке в двухкомнатной квартире, нарядами своими Наташа особо похвастаться не могла. Ну, разве что эти шортики с кружавчиками. Но дома она в них не появлялась, побивалась негативной реакции мамы, строгая все же.
Они смотрели на Филю с явным недоумением: телохранитель? С какой стати?
И он взял объяснение, как договорились еще в машине, на себя. Причина была проста и неприятна, к сожалению. Наташа стала невольной свидетельницей уголовного преступления, но ее заметили сообщники преступников и теперь наседают, требуют, чтобы она отказалась от своих показаний, угрожают. Но в настоящее время уже разработана, а в особых случаях применяется система физической защиты свидетелей, и он - Филипп Кузьмич в данном случае осуществляет охрану. Родители верили слабо, да и внешний вид у Фили не был впечатляющим. Значит, оставалось надеяться, что ничего не случится. А телохранитель? Странно…
Филя не стал возражать, он просто предъявил им свое удостоверение, на котором была его фотография в военной форме и с погонами капитана и вид был залихватский. Оставалось верить, тем более что имелся для проверки и телефон частного охранного агентства "Глория". Словом, поди разберись с этими судебными сложностями.
Наташа ушла в свою комнату, чтобы переодеться в домашнее, и мать отправилась за ней.
- Да кто он такой? - не могла она поверить сказанному.
- Ма, тут днями, когда я поздно возвращалась от Юльки, ну, помнишь? На меня какой-то гад напал, уже у нас во дворе. Только ты никому, даже папе не говори. А Филипп Кузьмич его так отделал, что того увезли в больницу.
- А-а-а, так я же слышала разговоры на улице, будто кто-то кого-то… Значит, это с тобой? А чего молчала?
- А меня попросили пока не распространяться, пока они на преступников не выйдут. И вот теперь, кажется, вышли. Но ты молчи. А кто с работы звонил? Вот недавно.
- Незнакомый мужской голос, довольно грубый. Я подумала, что это какой-нибудь санитар. Сказал, прямо как приказал, что, когда ты вернешься домой, чтоб сразу в клинику мчалась. Там запарка, сестер не хватает.
- Ну, понятно, это бывает, - кивнула Наташа. - Но я поеду только в том случае, если прикажет Сорокин. А нет - и не подумаю.
- А кто этот Сорокин?
- Заместитель главврача. По кадрам. Лишнее дежурство - лишние деньги, а за бесплатно я работать не буду. Всем платят.
- Неудобно, наверное, дочка, - покачала головой мать. - Это ж больница, люди живые, а ты…
- Удобно, - безапелляционно заявила Наташа. - Иначе на шею сядут. Так когда был последний звонок?
- А примерно час назад. И мужчина заметно нервничал. Сказал, что, если тебе неудобно с транспортом, он немедленно к дому машину пришлет, "скорую помощь".
- Ишь какие щедрые! - сдержанно сказала Наташа, а сердце сжалось в неприятном предчувствии. - Надо Филиппу Кузьмичу сказать.
- Может, не надо? - засомневалась Светлана Петровна. - Неудобно человека дергать по пустякам.
- Удобно, удобно, это его работа.
Она вышла на кухню, где отец сидел с Филей, и пересказала слова матери.
- Отлично, - просто отреагировал телохранитель. - Сейчас сделаем, что надо. Вы разрешите, Евгений Симонович?
Он придвинул к себе телефонный аппарат, быстро вскрыл крышку на дне - аппарат был не современный, старенький. Потом достал из кармана легкой куртки небольшие детальки, провода и наушники. И через две минуты надел наушники и подключил звукозаписывающее устройство. Достал мобильник и, когда пришел отзыв, сказал:
- Проверка.
Через полминуты раздался телефонный звонок. Филя поднял трубку, послушал голос. Кивнул, положил трубку на место и снял наушники.
- Все, порядок. Если позвонят, первым надену наушники я, а потом снимайте трубку. Ну, подождем. Думаю, скоро уже.
- А что будет? - с заметной тревогой спросил отец.
- Ничего страшного. Проверим. Услышим. Запишем разговор, а потом решим, что делать дальше. За дочку не бойтесь. Наверное, ей придется только выйти минутки на три, и потом она вернется. А работать будем уже мы.
- Все у вас так просто? - усомнилась мать.
- Несложно, во всяком случае. Я посижу, если позволите, а вы занимайтесь своими делами, не обращайте внимания.
- Так, может, чайку хотя бы?
- Спасибо, Светлана Петровна, с удовольствием…
Родители, чтоб не мешать, ушли в комнату и там затаились, как мыши. А Филя, чтобы занять время, начал рассказывать про одну особо запомнившуюся встречу с волками, когда группа разведки однажды переночевала в стогу вместе с волчьим выводком. И ничего не случилось. Волчица будто поняла, что эти чумазые вооруженные люди ни ей, ни волчатам зла не сделают. И лежали тихо, только носами сопели… Кому расскажешь, не поверит. Но Наташа поверила сразу, не могла почему-то сомневаться. Может, от Фили особая энергия какая-то исходила, кто знает.
Звонок прозвучал слишком резко. Наташа схватилась за трубку, но Филя показал ей: спокойно. Надел наушники, включил запись, посмотрел в окно и кивнул: поднимай.
Голос был неприятный. Не то чтобы наглый, но такой, будто говоривший не любил рассуждать, а только приказывал.
- Ну, явилась наконец? Где тебя носило весь день? Обыскались уже! Дуй в клинику!
Филя подмигнул ей: мол, как условились.
- И не подумаю, - ответила Наташа, - у меня выходной.
- Начальству наплевать. Приказ, а то уволят.
- Ну и пусть увольняют. Невелика потеря, на санитарок везде спрос, пойду в районку. В общем, пока Сорокин не позвонит и не попросит сам, никуда не пойду.
- Кто, говоришь? - В голосе прозвучала вроде бы некоторая растерянность.
- Кто слышал. И сам больше не звони, не хватает еще, чтоб санитары мне хамили. Все. - И Наташа бросила трубку, посмотрела на Филю. Тот показал большой палец и негромко произнес:
- Артистка, одно слово…
Стали ждать продолжения. По мобильнику позвонил Щербак, который в противоположном углу двора сидел в машине.
- Запись чистая. Между прочим, тут почти рядом стоит санитарная машина, ну, "Волга"-универсал, с красным крестом, и какой-то тип о чем-то договаривается с водителем. Наверняка хотят сыграть. Давайте, я наготове. Как договорились. И порядок движения тот же. Увижу, скажу, сколько их. И будем действовать в соответствии.
"Санитар", видно, был не очень умен. Потому что раздался новый звонок, и уже другой голос, помягче, произнес:
- Это я, Наташа, Соркин… - фамилию произнес непонятной скороговоркой. - Мне сказали, что ты беспокоишься. Не надо, все будет оплачено по высшей ставке. Там к тебе отправил машину, она подойдет с минуты на минуту. Запиши номер… - И он продиктовал номер автомобиля. - Давай скорей, мы ждем. - Он говорил так быстро, что Наташа даже слова вставить не успела. Пошли короткие гудки.
Не приближаясь к окну, Филя посмотрел во двор и взял трубку позвонившего мобильника.
- Похоже, договорились, "санитарка" тронулась к вам. Думаю, их задача засунуть девчонку в салон и вывезти со двора, а там у них свой транспорт. Мы потом с этим водилой перекинемся. Будьте наготове.
Белая "Волга" подъехала к подъезду и остановилась. Зазвонил городской телефон.
Новый голос спокойно произнес:
- Наташу позовите.
- Я слушаю, - ответила она.
- Я подъехал, жду у подъезда.
- А кто вас послал?
- Главврач, - коротко ответил шофер.
- Так он же в отпуске, - соврала Наташа.
- Ну, значит, зам. Мне-то один, извините, хрен. Приказано вас срочно доставить. Там операция какая-то ответственная. Жду, короче.
- А вы не ждите, возвращайтесь. Мне все равно еще к папе на службу надо заехать, предупредить, чтоб не волновались. Я такси возьму.
- Твою мать! - выругался шофер. - То ехай, то не ехай! Некогда мне прохлаждаться туда-обратно. Давай не упрямься, мы и к отцу заскочим, если недалеко. Словом, я стою.
- Ну, постой, - сказал Филя, снимая наушники. - Все, больше трубку не поднимай. Там Щербак сейчас маленько разберется в ситуации и даст знать, когда выходить. Где там моя сумочка-то? - Он вышел в переднюю и принес оттуда свою сумку. Раскрыл, достал седую бороду на резинке, усы, баночку с клеем, шляпу и синий халат. А сумку вывернул наизнанку, и стала она похожей на ту, что носят почтальоны. - Давай сюда ненужные тряпки, бумажки и несколько старых газет. Начнем преображаться.
Этого Наташа не ожидала и смотрела теперь с живым интересом, как Филя ловко превращается в старика. А через минуту сумка была набита тряпками, и из нее торчали уголки газет, сложенных вчетверо. Много получилось "почты".
Позвонил Щербак:
- Их трое, считая водителя. Значит, по одному на прикус. Первый - почтальон. Я проезжаю мимо, девушка голосует и сразу прыгает в машину. Дверь на кнопку. Дальше - по программе.
- Мне переодеться? - возбужденным голосом спросила Наташа.