Ирина Сибирякова
Вокруг белого здания станции "Скорой помощи" возвышались стройные тополя. Густая зелень была тщательно вымыта дождем, и серебристые листья истово блестели на солнце. Красивым дополнением к этому пейзажу служило яркое синее небо. Сочетание зеленого и синего радовало глаз и грело душу. В голове рождались романтические мысли, и казалось, что все должно быть хорошо. Нет, даже не хорошо, а просто-таки замечательно.
Только Ирина не могла понять, если все хорошо, почему ей так плохо. Может, из-за профессора Кропоткина или из-за этой кошмарной автомобильной катастрофы.
Вот уже вторую ночь во сне она вытаскивала маленькую девочку из маршрутного такси… Второй труп. Второй ее труп, последовавший так быстро за первым. Только вот имени девочки узнать не удалось. Чтобы помнить.
Прошлой ночью во сне Ирина даже испугалась: если трупы пойдут чередой… Это превратится в рутину, и она просто перестанет их замечать. Станет относиться как к должному. Как к этим вот тополям и листьям…
- Привет!
Задумавшись, Ирина не заметила Леночку Жилкину. Та курила на лавочке возле крыльца, в здании главврач, не куривший сам, курить запретил, вот и приходилось всем курящим сотрудникам ютиться на крыльце да на лавочках.
- Привет. - Ирина хотела было пройти, ограничившись приветствием, но с Леночкой такие номера не проходили: если уж зацепит языком - все, считай полчаса пропали.
- Ты как? Отошла уже? Не тошнит, по ночам не вскакиваешь?
- Из-за чего?..
- Ну вы же тоже были там, на этой кошмарной аварии! Я еще сразу про тебя подумала: только-только девчонка работать пришла, а тут сразу такое! Я когда своего первого жмурика увидела, поездом в метро перееханного, знаешь, как блевала потом?! Дольше, чем видела. Три дня с унитазом обнималась.
- Да я как будто ничего…
- А-а-а!!! Точно, вы же позже нас прибыли. Того мужичка, который на колеса намотался, отскоблили уже и увезли!.. А я смотрю, ты такая спокойная, думаю: неужели Ирка с первого раза абстрагировалась?
Лена работала на "скорой помощи" чуть больше года. Она была хорошим врачом. Единственным ее недостатком была чрезмерная разговорчивость, ну и, конечно, циничность. Больные для нее были предметами малоодушевленными, вроде задачек на лечпрактикуме. Диагноз поставить - легко, лечение назначить - еще проще. А вот поговорить с больным человеком, успокоить, иногда, говорят же, и слово лечит - тут Лена пас, не для нее такие "глупости". Зато с коллегами она могла болтать часами.
Ирина хотела расспросить о катастрофе, но даже рот раскрыть не успела, Лена сама все, что знала, выложила.
- Господи! Как их берут только в шоферы?! За рулем маршрутки кавказец был, представляешь? Эти нынче всюду лезут и везде гадят! Вообще, эти таксюшники охамели: набьет пассажирами полную машину, стоячие, висячие - людям ехать надо, а этим - только нажиться. И носятся же! Сломя голову носятся. Мало того что свою машину разбил, двадцать человек на тринадцать мест, друг друга просто сами подавили. Так еще из-за него и в "скорой" три трупа. Говорят, журналиста известного везли, немец вроде. Из реанимации в нейрохирургию мужик ехал - и вот доехал, вместо операционного стола на самое кладбище и угодил. А еще говорили: "скорая" виновата, пешеход виноват, что под колеса полез… Чушь собачья! Таксюшник. Я просто уверена. И пусть кто хочет меня убеждает в обратном, не поверю!
- Лен, ты ничего не путаешь? - сумела вклиниться Ирина. - Я говорила с милиционером, он уверен, что это именно "скорая" не затормозила на светофоре.
- Он уверен! А чего бы ему не быть уверенному?! Конечно, наши с мигалкой шли, с сиреной, реанимационного больного везли. И дедок этот под колеса выскочил - придурок, и таксюшник бабки небось считал, вместо того чтобы на дорогу смотреть. Так что ничего я не путаю. Мы, между прочим, самые первые приехали. И сразу кинулись смотреть на этого реанимационного. У него и без того под черепушкой каша была, которую разбирать собирались, а тут он еще головушкой долбанулся, и приборы, конечно, все вдребезги. Я еще минут десять пыталась чудо сотворить, только чудес не бывает, короче.
Ирина больше не слушала, что говорит Лена.
- А откуда его везли?
- Из Седьмой клинической.
- Ой, совсем забыла, - Ирина изобразила на лице страдание, - надо бежать, пока, Леночка.
- Будешь рядом, заходи, а то и поговорить толком не успели, - донеслось вслед.
В тот же день Ирина наведалась в 7-ю городскую клиническую больницу. Будь она просто любопытная с улицы, никто бы ей, конечно, ничего не рассказал, но она ведь не просто любопытная, поэтому кое-что узнать удалось.
Журналиста звали Константин Эренбург, работал на радио "Свобода", он хоть и немец по паспорту, но самый настоящий русский, и родственники у него в Москве - тоже русские, они весь медперсонал реанимационного блока, где журналист лежал, просто завалили всякими шоколадками, апельсинами и прочими вкусностями. Пролежал журналист в реанимации примерно неделю, доставили его с черепно-мозговой травмой после нападения: на улице кто-то избил и ограбил, в сознание он не приходил. Возле его палаты дежурила зачем-то охрана. Когда гематома в области вертебро-базилярной артерии за неделю так и не рассосалась, было решено оперировать.
Медбрат из реанимации, который, как оказалось, присутствовал при отправке Эренбурга, даже угостил Ирину чаем и сильно сокрушался:
- Жаль парня, говорят, был ужасно талантливый, все горячие точки прошел, и на Балканах был, и в Чечне, а погиб так по-глупому. Милиция приходила, не то чтобы допрашивали, но интересовались: кто, чего, как?.. Ходят слухи, что у "скорой" с тормозами было не все в порядке. Иначе и не объяснишь эту нелепую аварию. А с другой стороны, кто выпустит из гаража машину без тормозов, да еще "скорую"?.. У нас тогда сразу все не заладилось: начали его готовить, куда-то история болезни задевалась, пока искали, оказалось, положили впопыхах на каталку со сломанным колесом, пришлось возвращаться перегружать. Я хоть и не суеверный, сразу подумал: не к добру это. Выкатить я его в конце концов выкатил, а в санпропускнике никого, пришлось водителя на помощь звать. Перегрузили, подключили, вроде поехали…
- С сиреной, с мигалкой? - уточнила Ирина.
- Нет, тихонько покатили, время особой роли не играло, оперировать его все равно только назавтра собирались, тут главное было не растрясти…
Ирина почувствовала себя так, как если бы ей на голову вылили ведро ледяной воды.
- Да… - не зная, что сказать, она попрощалась и ушла.
Зачем она, собственно, приходила, что именно хотела услышать? Наверное, хотела разделить с кем-то свои смутные, не оформившиеся даже еще толком подозрения. Хотела, чтобы кто-то их подтвердил, а еще лучше - опроверг. Сказали бы ей с уверенностью здесь, что ДТП было нелепой случайностью, что не было и не могло быть тут злого умысла, что форсмажор вмешался, обстоятельства непреодолимой силы - из-за короткого замыкания, например, на всех светофорах одновременно зажегся зеленый свет или НЛО завис над перекрестком и прозрачные человечки парализовали волю всех водителей в радиусе двух километров.
Но рассказы коллег из 7-й клинической подозрения только укрепили. Авария могла быть подстроенной, тормоза у "скорой", наверное, как-то могли испортить прямо тут, во дворе больницы, а значит, эти двое на "форде"… То есть все неоднозначно, но возможно… Возможно, эти двое на "форде" имеют какое-то отношение к ДТП.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Сыщики
- "Скорая" успела отъехать от больницы всего на четыре квартала.
Целые сутки понадобились Агееву, чтобы выяснить все обстоятельства ДТП. Он чертовски устал, потому что всем, у кого можно было разжиться информацией, приходилось выставлять водку, а потом с ними же ее и пить. Но зато теперь Филя мог с полной уверенностью утверждать, что авария и гибель Эренбурга не были нелепой случайностью.
- До того светофоров не было, - продолжал он. Водитель как разогнался, так и держал нормальную городскую скорость - шестьдесят. Торопиться было некуда, наоборот, катили осторожно, Эренбург был подключен к системам жизнеобеспечения - старались не трясти. Мигалка не работала, сирена тоже, поэтому выходит, что водила маршрутки был в своем праве - шел на зеленый, только превышал немного - где-то восемьдесят - восемьдесят пять, а кто, собственно, не превышает?
Водитель "скорой" увидел желтый - педаль тормоза утопил, а скорость не падает. В тормозной системе, как выяснилось в ходе технической экспертизы, была дыра. Шланг за левым передним колесом был пробит или прорезан. И получилось, что, нажав на педаль, водитель фактически выдавил на асфальт остатки тормозной жидкости. Дальше давить было бесполезно. Будь он в чистом поле, можно было бы тормозить двигателем и долго ждать, пока машина остановится, а тут… Короче, водитель то ли не сообразил, что делать, то ли не успел ничего сделать…
- А что там уже можно было? - цыкнул зубом Демидыч.
- Можно было, наверное, попробовать направо вывернуть или на газ нажать, сирену врубить и проскочить перекресток, а потом уже до следующего перекрестка думать, как быть. Но водитель, видимо, растерялся и в результате получил в бочину: маршрутка правым крылом на полном ходу врубилась в левую, водительскую часть кабины "скорой". Водила "скорой" умер от этого удара и, возможно, продолжал судорожно цепляться за руль, а возможно, "скорую" просто от удара завалило набок. Там еще пешеход какой-то под колеса влез… Короче говоря, Эренбург, во-первых, свалился с кушетки и еще раз стукнулся своей несчастной головой. Но это бы еще полбеды, если бы от удара не разбились и не отключились все эти приборы, к которым он был присоединен, в частности прибор искусственной вентиляции легких. Сам он мог дышать, говорят, через раз, и реанимационная бригада, которая прибыла очень быстро - минут через десять, уже ничем ему не помогла.
- И тормоза были испорчены, видимо, пока "скорая" стояла во дворе больницы, и в нее погрузили Эренбурга, - вздохнул Денис. - А куда же охрана смотрела?
- Охранник - пентюх какой-то, - досадливо поморщился Демидыч. - Вместо того чтобы санитарам помочь, пошел звонить, узнавать, что ему дальше делать: то ли с Эренбургом в другую больницу ехать, то ли домой шагать. Мобилы у него почему-то не было, ходил звонить в ординаторскую. Самое бредовое, что вначале он позвонил начальству, те оказались неменьшими идиотами: попросили подождать и стали звонить Барбаре Леви. Пока нашли ее, пока она сказала, чтобы он все-таки сопровождал Эренбурга, хотя бы следом поехал, если в "скорую" сесть не разрешат, пока начальство передало эти ценные указания охраннику, журналиста уже не только вынесли, но и увезли. А у этого болвана даже тачки своей не было - бросился догонять на такси. Естественно, приехал к шапочному разбору.
- Так что же он сразу не доложился, козел?! - возмутился Агеев. - Мы бы тут же примчались, хоть своими глазами посмотрели бы, как и что, не пришлось бы у гаишников лишний раз одалживаться.
- У него и спроси, - отмахнулся Демидыч. - Я вообще не понимаю, где госпожа Леви такое охранное агентство нашла, из одних идиотов состоящее.
- Не знаю, - пожал плечами Денис. - Я ей порекомендовал пару вполне достойных контор. Но она почему-то обратилась в эту "Омегу", - видимо, решила, что цена определяет качество услуг.
- Ага, - буркнул Филя. - Да они только бицепсами трясти умеют, а в голове ни бум-бум. Может, с VIP-персонами, которые никому на фиг не нужны, они и смотрятся красиво, а как до реального дела…
- Ладно, хватит, - прервал Денис. - Ругать их теперь можно до бесконечности, только это ничего не изменит. Давайте резюмировать.
- А что резюмировать, - хмыкнул Демидыч. - Ясно, что Эренбурга добили. В больнице они к нему подобраться не смогли, вот и дождались удобного момента. А попутно еще пятерых на тот свет отправили, уроды.
- Тормоза в "скорой" точно испортили прямо в больничном дворе, - добавил Филя. - Когда машина утром из гаража выходила, все было в порядке, я узнавал. Камер наблюдения, разумеется, во дворе больницы нет. Да даже если бы и были, увидели бы мы на них тех же самых двоих, что уже есть на фотороботах.
- В реанимации и санпропускнике я фотороботы показывал, - сказал Демидыч. - Никто убийц не опознал, хотя там такой содом вечно, в санпропускнике по крайней мере, что немудрено слона не заметить, не то что прилично одетых, серьезных товарищей.
- А окончательное резюме выглядит так, - невесело усмехнулся Денис, - Эренбург нам теперь точно ничего не расскажет и ничем не поможет. Так что разбираться и в его убийстве и в убийствах ученых придется исключительно самостоятельно.
Ирина Сибирякова
И снова ночной вызов. Обычная хрущевка на Народного Ополчения, второй этаж, приоткрытая дверь, чтобы звонком не будить соседей. За дверью переминался и нервно гонял спичку из одного угла рта в другой взволнованный мужчина.
- Здравствуйте, заходите, - сказал шепотом и растерянно посмотрел на пол. Что предложить: тапочки или тряпку - вытереть ноги? На улице опять дождит, и растоптанные кроссовки Лидии Федоровны оставляют на линолеуме мокрые следы.
Ирина прошла в комнату, где царил полумрак - настольную лампу завесили покрывалом, от этого она давала ровно столько света, чтобы можно было передвигаться, не боясь натолкнуться на мебель. Девочка сидела на постели. Она оперлась руками о край кровати и громко, тяжело дышала. На вид лет шесть-семь.
- Вот, доктор, это Надя. - Мать теребила пальцами салфетку и не сводила глаз с дочери. - Она проснулась примерно час назад, разбудила меня и пожаловалась, что ей трудно дышать. Я подумала, что просто в комнате душно.
Ирина сняла с девочки ночную рубашку и стала перкутировать грудную клетку.
- А раньше у нее были приступы удушья?
- Да, но не так сильно. Наша участковая… педиатр, говорит, что ничего страшного в этом нет. Просто нужно чаще проветривать комнату и побольше пить щелочного питья. Вот я и открыла окно в детской. Хотела дать Наде попить, но она стала задыхаться. Я испугалась, разбудила мужа. А он сразу позвонил в "Скорую помощь".
- И правильно сделал, - сказала Лидия Федоровна, раскрывая чемоданчик с медикаментами.
Из-под пальцев Ирины раздался глухой, коробчатый звук. Аускультация дала рассеянные, сухие хрипы над всей поверхностью легких, сердце работало ритмично, тон - приглушенный, тахикардия.
Ирина убрала фонендоскоп.
- Надя, как ты себя чувствуешь? Что у тебя болит?
- Ничего, - с трудом ответила девочка, - мне дышать трудно.
- А что труднее, вдохнуть или выдохнуть?
- Выдохнуть.
- Сейчас цветет амброзия, - обратилась Ирина к родителям. - У девочки нет аллергии?
- Нет, у Нади нет. - Мать все больше беспокоилась.
- Лидия Федоровна, эуфилин внутривенно.
- Доктор, что с ней?
- Это приступ бронхиальной астмы.
Лидия Федоровна набрала шприц и приблизилась к девочке:
- Свет включите, пожалуйста. А вы, мамаша, придержите ребенка.
Отец суетливо сдернул покрывало с настольной лампы, девочка зажмурилась от яркого света и прикрыла ладошками глаза. Мать присела рядом на кровать и положила руку девочки себе на колени, взяв за кисть, а второй рукой обняла дочку. По щекам ребенка потекли слезы.
- Доченька, маленькая моя, не плачь, это совсем не больно.
- Мама, я боюсь! Не хочу укол.
В руках у Лидии Федоровны шприц казался игрушечным.
- Наденька, посмотри, какой маленький укольчик, тебе совсем не будет больно, зато станет легче и ты сможешь дышать, - успокаивала мама ребенка как могла.
Ирина осмотрелась. В детской много игрушек - все аккуратно расставлены по полочкам, выглядят совершенно новенькими, как только что из магазина, лишь волосатая розовая зверюшка, напоминающая то ли кошку, то ли львицу, изрядно потрепана и лежит прямо в кровати. Ирина взяла зверюгу и протянула девочке:
- Какая красивая, как ее зовут?
Девочка выхватила любимую игрушку, прижала к себе и ничего не ответила.
- Ну-ка покажи.
Девочка с неохотой протянула зверя чужой тете в белом халате.
- А давай мы ее вместо тебя полечим.
Девочка заулыбалась.
Лидия Федоровна воспользовалась тем, что девочка переключила внимание на игрушку, быстро перетянула детскую ручку резиновой трубкой и вонзила иглу в вену. Девочка испуганно смотрела, как облачко крови появилось в шприце, а потом исчезло, выдавленное поршнем, и опять захныкала. Ирина повторила процедуру на игрушке:
- Посмотри, а кошечка не плачет.
- Ну вот и все. - Лидия Федоровна погладила по головке всхлипывающую девочку. - Ведь правда не больно?
Та шмыгнула курносым носиком и кивнула. Ирина взяла ингалятор и поднесла ко рту девочки:
- Возьми эту трубочку губками. Я сейчас нажму на тюбик с лекарством, а ты, Надя, сделай глубокий вдох. Поняла?
- Да.
Ирина нажала на ингалятор:
- Вдыхай. - Девочка вдохнула и закашлялась. - Ничего страшного. Тебе сейчас станет легче.
Лидия Федоровна села у стола с настольной лампой и начала заполнять сопроводительные документы. Девочке действительно стало лучше, как и обещала Ирина, она задышала свободней и зевнула.
- А теперь ложись спать. - Ирина уложила девочку, укрыла одеяльцем. - Вот и хорошо, спи.
Отец вышел проводить врачей в прихожую.
- У вашей дочери был приступ бронхиальной астмы, обязательно обратитесь к участковому терапевту.
- Она у нас пенсионерка, чуть что - ОРЗ или максимум грипп, лучше посоветуйте, к кому можно обратиться за качественной консультацией? За деньгами дело не станет…
Ирина записала на листке телефон своей знакомой из пульманологического центра и протянула мужчине:
- Это отличный специалист. Я предупрежу о вашем звонке, если хотите…
- Доктор… - мужчина лихорадочно зашарил в карманах спортивных штанов, - я могу как-то вас лично отблагодарить?..
- Не стоит. - Ирина шагнула к двери и тут заметила на вешалке пиджак с погонами и нагрудным знаком ГИБДД. - Разве что… Вы в ГАИ работаете?
- Так точно, есть проблемы?
- Даже не знаю, как сказать… - Ирине вдруг пришло в голову, что можно узнать, кто владелец бежевого "форда" и по какому адресу зарегистрирована машина. Если окажется, что владелец живет в одном доме с Кропоткиным, то, значит, не было никаких подозрительных совпадений. - Мне очень нужно узнать, кому принадлежит одна машина. Понимаете, это не по работе, это мне лично нужно…
- Не надо ничего объяснять. Номер пишите и считайте - все уже сделано.
Ирина быстро записала номер на бумажке, рядом с телефоном знакомой и протянула мужчине.