Поздно вечером он позвонил Коростылеву:
- Игорь, ты знаешь, когда похороны?
- Нет. Я так понял, что это еще неизвестно. Хочешь полететь?
- В принципе мне все равно нужно в Москву, в "Глобус". Хотелось бы проститься с Тамарой.
- Ну когда… - начал рассуждать Коростылев. - Обычно похороны происходят дня через два-три после смерти, значит, во вторник или в среду.
- Это если обычная смерть. А здесь-то, наверное, проводится экспертиза.
- Насчет этого не знаю. Узнаю - скажу. Кстати, Дмитрию еще не сообщили об этом - не могут с ним связаться. Что-то произошло с его телефоном. Если он позвонит тебе, скажи.
- Ладно.
Фирма Дмитрия связана и с его службой, и с коростылевским комитетом тоже. Больше все же с ним, поэтому Альбицкому он звонит чаще. Однако уже неделя, как не звонил. А вот Анатолий в понедельник не слезал с телефона: названивал знакомым, справлялся насчет похорон Пресняковой. В конце концов узнал, что они состоятся в среду. Тут уже он окончательно решил лететь в четверг - не хотелось ему идти на похороны.
Глава 17 Ложный след
По просьбе Турецкого майор Троекуров заехал к нему в главк. Следователь рассказал, что во время краткой беседы на кладбище Людмила Витальевна выразила крайнее удивление присутствием на похоронах своей подруги некоего Лузянина, председателя совета директоров банка "Челобитный". Поскольку Поликарпов крепко связан с первой тройкой подозреваемых, Александр Борисович попросил, чтобы туда съездил кто-нибудь из троекуровских людей.
- Я сам съезжу, - ответил майор. - А какие основания?
Одна из институтских приятельниц Пресняковой, то есть ее коллега, сказала, будто слышала от Тамары Афанасьевны, что Лузянин звонил и угрожал ей.
- За отобранную лицензию?
- Так точно.
- Ну если он клинический идиот, что способен на угрозы, такого и потрясти не жалко. Только я очень сомневаюсь в достоверности подобного сообщения.
- Преснякова свои слова подтвердить не сможет…
- Зато Лузянин способен от них отказаться, - засмеялся Даниил Андреевич и вновь посерьезнел. - У нас любого бизнесмена можно обвинить и в экономических преступлениях, и в коррупции. Это я вам точно говорю. Однако в данном случае расследуется уголовщина, убийство. Разыскивая нарушения банков, не сойдем ли мы с основной магистрали на обочину? Конечно, я съезжу в "Челобитный", мне нетрудно. Только за каждым человеком нужно следить, устанавливать его алиби. Что толку от моей беседы с Лузяниным? Даже если он заказчик убийства, как я это смогу определить?!
- Даже не знаю, что ответить, - сказал Турецкий. - По словам Скворцовской, "Челобитный" принадлежит чуть ли не преступной группировке из Набережных Челнов. Это могут оказаться серьезные ребята, с которыми шутки плохи.
- Александр Борисович, у меня есть хороший знакомый в Антикоррупционном комитете. Я ему сейчас позвоню. Если за Лузяниным водились какие-либо грешки, пусть даже и мелкие, там наверняка знают об этом.
Вошедший Грязнов одобрил предложение майора. Он сказал:
- Вообще с этой конторой нужно контактировать, им много известно про всякие события в банковских кругах.
Троекуров тут же позвонил с селекторного телефона некоему Алексею Степановичу. Следователи тоже могли слушать его ответы.
- Разумеется, эту фамилию я знаю. Еще бы - председатель совета директоров банка, не мог не сталкиваться. Однако ничего предосудительного сказать не могу.
- За что же "Челобитный" лишен лицензии?
- Пострадал-то он, как и остальные, за недовложение бюджетных средств. Однако, насколько мне известно, проблемы у "Челобитного" возникли из-за ошибок на исчисление доходов физических лиц. Сейчас налоговые службы ведут проверку. Если выяснится, что нарушения не являются серьезными, то банк возобновит свою работу.
Попросив у Троекурова выразительным жестом позволение вступить в разговор, Вячеслав Иванович сказал невидимому собеседнику:
- У нас был случай. Когда мы арестовали сотрудника Управления кредитных организаций.
- Это как раз налоговики.
- Да. Того типа мы задержали за взятку. Он обещал способствовать аннулированию налоговых претензий, выявленных во время проверки одного из банков.
- Кажется, я знаю, о ком вы говорите.
- Наверное. Только дело в другом. Он требовал деньги наличными.
- Знакомая картина, - подтвердил Алексей Степанович. - Обычно взятка составляет десять процентов от спасенной суммы.
- Вот видите, вы знаете, - обрадовался Грязнов понимающему собеседнику. - И по-моему, удельный вес подобной разновидности взяток увеличивается. Раньше старались отделаться "борзыми щенками": квартирой, мебелью, машиной, зарубежными поездками. Почему картина-то изменилась?
- Чтобы не так было заметно. Уже после периода, как вы говорите, "борзых щенков" взяточники перешли к переводам с расчетного счета на зарубежный счет физического лица или коммерческой структуры. Только и это в конце концов оказалось опасным способом: остаются следы, подтверждающие документы и так далее. К тому же сейчас в шесть раз вырос процент за обналичивание - дошел до восьми процентов. Крутая величина. Поэтому чиновники вернулись на круги своя - перешли на наличные. С этого все и начиналось в доброе старое время. Оно и проще, и надежнее.
После разговора с Алексеем Степановичем Турецкий вздохнул:
- Я все-таки не понял: нужно трясти этого Лузянина или нет?
- Ну конечно нет, - сказал майор. - Его банк и пострадал меньше остальных. Тут уж грех жаловаться на Преснякову.
- Почему же тогда Скворцовская назвала его подозрительной фигурой?
Троекуров оживился:
- В этом-то вся закавыка. Дело в том, что ни один банкир не станет подставлять своего коллегу, будь они хоть самые лютые конкуренты. И то, что эта женщина навела на него следователей, скорей всего, означает одно - хочет отвести внимание от своего банка.
Вскоре после ухода майора, Грязнов еще оставался в кабинете, позвонил Володя Поремский. Уже по первым словам чувствовалось, что он невероятно возбужден. Это с его-то олимпийским спокойствием, граничащим с флегматичностью!
- Александр Борисович, не удалось мне поговорить с сыном Пресняковой - он улетел!
- Саврасов же прилетел только вчера вечером.
- Заехал на кладбище, переночевал у Павла Афанасьевича, а рано утром улетел. Причем в Германию. Я пытался выяснить что-нибудь у его дяди - тот не знает. Какие-то срочные дела, в подробности племянник не вдавался. Саврасов хотел узнать, прибудет ли Дмитрий на девять дней, на сороковины матери. Тот толком ничего не ответил.
- М-да. Номер своего нового мобильника оставил?
- В том-то и дело, что нет. Сказал, будет сам звонить.
- Час от часу не легче. Что ж это за близкий родственник! А с кем Дмитрий вчера общался в Москве?
- Ни с кем. Как приехал, у него была с собой водка, так и начал мать поминать. Павел Афанасьевич уже много пить не мог, с поминок вернулся. Так Дмитрий один засандалил почти всю бутылку, из-за стола не вставал. А утром ни свет ни заря попрощался и уехал. Они думали, что возвращается на Кипр. Я на всякий случай проверил: ничего подобного - в Германию.
Узнав о странной новости, Грязнов только пожал плечами:
- Я, собственно, не уверен, что сын Пресняковой может чем-то помочь. Ну улетел и улетел.
- Да я, Слава, и сам не уверен. Только что-то мне здесь не нравится.
Глава 18 Подозрительный клиент
Как у многих матерых профессионалов, у Поликарпова имелись свои выработанные годами привычки, со стороны казавшиеся обычным суеверием. Например, проводя в организациях проверки, он обязательно пользовался собственным калькулятором, который постоянно носил в портфеле, не расставался с ним, как солдат с ружьем. Самое интересное, что Владислав Александрович даже не помнил, откуда тот у него появился. Что не покупал - это точно. То ли кто-то подарил, то ли забыл у него дома. Но вот прикипел эксперт к этому счетному устройству и считает его настоящим талисманом. Куда ни прибудет, обязательно ведет расчеты только на нем.
В "Орионе-2002" эксперту предоставили комнату с включенным компьютером, это в любом случае понадобится. Однако первым делом Владислав Александрович достал и положил на стол счастливый калькулятор.
По распоряжению председателя правления банка Скворцовской с Поликарповым занимался управляющий Евгений Федорович Финский. Это был мужчина среднего возраста, в мешковатом костюме, с засаленным галстуком. Лицо его выражало полнейшее равнодушие ко всему происходящему, и на вопросы эксперта Финский отвечал безразличным тоном, лишенным каких-либо эмоций.
Проведя незваного гостя в комнату, управляющий хотел было деликатно удалиться, чтобы вернуться, когда аудитору захочется разобраться в непонятных местах. Однако Владислав Александрович попросил его остаться, чтобы дать информацию общего характера.
- Кто основные клиенты вашего банка? - спросил он.
- Частные лица, индивидуальные предприниматели, организации малого бизнеса.
- То есть все рассчитано на людей с доходом выше среднего. Какие регионы обслуживаются?
- Есть дочернее отделение в Новосибирске. Кроме того, внедрена система денежных переводов, позволяющая осуществлять их не только по России, но и по всему миру.
- А Внешторгбанк зачем существует? - язвительно поинтересовался Поликарпов.
- Ну-у, - протянул управляющий, - разве им под силу справиться со всем потоком желающих. К тому же мы переводим относительно недорого, быстро, абсолютно надежно. Кроме того, поскольку клиентов у нас меньше, мы имеем возможность индивидуального подхода к любому вкладчику.
При каждом вопросе эксперта управляющий сводил брови к переносице и усиленно моргал. Однако отвечал он без малейшей нервозности, всем своим видом показывая, что является здесь всего лишь наемным работником, причем его не ценят, такие мастера своего дела заслуживают лучшей участи. Поэтому что требуется расскажет, выложит всю подноготную, никого выгораживать не будет. Но и лишнего болтать не станет - как ни крути, это место его кормит. Где он найдет другое?
Поблагодарив Евгения Федоровича, Поликарпов сказал:
- После ознакомления с документацией у меня наверняка возникнут вопросы. Тогда, если можно…
- Конечно, конечно, - поспешно перебил его чиновник. - Полностью к вашим услугам.
После его ухода Поликарпов углубился в бумаги.
Для неспециалиста простая финансовая отчетность - это темный лес, китайская грамота. Можно только удивляться: неужели кто-то способен разобраться в этом переплетении слов и чисел, перетекающих из одной бумажки в другую, то попутно меняющих из-за начисления процентов свою величину, то оставаясь неизменными в цифровом выражении, словно чертик из табакерки, выскакивающих в новом обличье - под другим названием реквизита.
Однако для профессионала в этих джунглях хорошо знакомы переплетенные лианами причудливые деревья и не позволяющие заблудиться проходы между ними. Опытный Владислав Александрович неторопливо штудировал документы и вскоре с прискорбием заметил, что структура собственности "Ориона" не столь прозрачна, как следовало бы, - государственный капитал здесь не участвует, зато в изобилии присутствуют постоянно меняющиеся кредитные организации, акционерами которых являются малоизвестные, можно сказать, несолидные компании. Это вызвало настороженность эксперта - надежным такой банк считать нельзя. К тому же история "Ориона" насчитывает всего три года. Срок недостаточный, для того чтобы оценить динамику его развития.
Придвинув к себе компьютерную клавиатуру, Поликарпов вошел в Интернет, где просмотрел сайты нескольких деловых изданий, помещающих различные рейтинги. Нашел списки крупнейших банков по размеру активов. Ни в одном из перечней "Орион-2002" не встречался. Хотя по динамике собственного капитала и другим показателям вполне мог там быть.
Пришлось оторваться от компьютера и взяться за открытые балансы, которые публикуются четыре раза в году. Без тщательного анализа балансов никто не станет всерьез сотрудничать со сравнительно молодым банком.
Тут Владислава Александровича подстерегала первая странность. Некая фирма "Глобус" регулярно делала крупные валютные вклады под шесть с половиной процентов! Рехнуться можно - больше никто отродясь не давал и не дает. Зато ставки на ипотеку для рублевого кредита здесь ниже, чем где-либо - меньше десяти процентов, тогда как в среднем по стране ставка рефинансирования в среднем на три процента больше. Стремление сделать ипотеку более доступной похвально, однако оно должно иметь под собой соответствующее обеспечение - фундамент нужен. Чем обосновывает свои цифры "Орион" - непонятно. Тем более что цены на жилье не стоят на месте - они постоянно растут.
Владислава Александровича так и подмывало подробнее разузнать о клиентах "Ориона-2002". Но в законе о банковской деятельности есть хорошо знакомая всем статья, которая называется "Банковская тайна". По этой статье сведения о клиентах предоставляются по запросу суда или правоохранительных органов. Поэтому Поликарпов расскажет Турецкому все как есть. А уж следователи пусть решают, что делать дальше.
У Поликарпова было ощущение охотника, принесшего крупную добычу. Однако Александр Борисович выслушал его с равнодушным видом.
- Что это за статья про банковскую тайну? - спросил он эксперта.
- В соответствии с ней банки обязаны предоставлять сведения о клиентах в трех случаях. Вообще-то информация по счету клиента является секретной. Но в трех случаях трем организациям банк обязан предоставить запрашиваемую информацию. Во-первых, когда их операции подпадают под действие закона о противодействии отмыванию преступных доходов. Тогда информация идет в Комитет по финансовому мониторингу. Во-вторых, по запросу правоохранительных органов. В-третьих, по решению суда.
- Мы же и есть правоохранительные органы, - вскользь заметил следователь.
- Я и говорю, что нужно сделать запрос и до конца узнать всю подноготную.
- Так-то оно так, - согласился Турецкий. - Пошлем, узнаем. Только при этом мы отходим в сторону от своей генеральной линии. Пошли по следу финансовых нарушителей. А ведь главная задача - разыскать убийц Пресняковой. Поэтому-то я и не возрадовался от ваших сообщений. Ясно, что все ваши сведения очень ценные, в этом направлении нужно по-прежнему копать. Только боюсь, это дело получится само по себе, а убийство банкирши - само по себе.
- То есть вы хотите сказать, что в этом смысле зря грешили на "Орион-2002"?
- И в этом я не уверен. Пока есть Скворцовская. Больше ничего связывающего погибшую со сферой деятельности "Ориона" не обнаружено. Значит, нужно быстро проверить, что собой представляет фирма "Глобус".
Глава 19 Из огня да в полымя
18 сентября, в воскресенье, генеральный директор фирмы "Глобус" Аркадий Гаврилович Верещагин вернулся в Москву из итальянского Римини, где проводил отпуск. На Адриатическом побережье он полностью отключился от служебной свистопляски, вволю накупался и позагорал, покатался на водных лыжах и прочих заманчивых аттракционах. В результате излишне активного отдыха Верещагин выполнил свою задачу - сбросил пяток килограммов - и чувствовал, что теперь находится в отличной форме - энергии хоть отбавляй, настроение восхитительное. Однако стоило ему вернуться в Москву, как тут же все пошло сикось-накось, началась черная полоса. Главная беда - это гибель старинной подруги Тамары Пресняковой.
Это был первый звонок после приземления самолета в Шереметьеве. Аркадий Гаврилович включил свой мобильник, когда стоял в очереди на паспортный контроль. Выйдя в зал ожидания, он оставил там Римму с вещами, а сам пошел на стоянку за машиной. Ему было вполне по средствам оставить "мицубиси" на стоянке возле аэровокзала. Однако Верещагин предпочел ее более дешевой, до которой нужно пройти пару автобусных остановок. Все же в три раза дешевле, то есть за две недели сэкономил почти три тысячи. Такие деньги на дороге не валяются.
Он уже приблизился к той захудалой стоянке, когда мобильник выдал мелодию из фильма "Бумер". Звонила Люда Скворцовская, его бывшая жена.
- Ты слышал, что Томка Преснякова погибла? - ошарашила она Аркадия.
Потом Люда спросила, где он сейчас находится, а узнав, что Верещагин только вернулся в Москву, попросила позвонить ей завтра утром.
- А еще лучше бы нам встретиться, - сказала она, и Аркадий Гаврилович уловил в ее обычно безмятежном голосе тревожные нотки.
После такой новости Верещагин был сам не свой. Уж на что Римма дубина стоеросовая - и та сразу заметила его странный вид. Только этой поблядушке он ничего рассказывать не стал, не ее собачье дело.
Ах, Тамара, Тамара, старинная приятельница, еще со студенческих времен, можно сказать, родной человек. В институте у них быстро сложилась неразлучная компашка - две девушки, два парня. Все логично-гармонично. Он ухаживал за Людкой Скворцовской, на которой - не к ночи будь сказано - после окончания аспирантуры женился. У Тамары же, тогда еще Саврасовой, был длительный вялотекущий роман с Толей Альбицким, который ничем не окончился. Однажды случайно выяснилась и причина, - оказывается, этот супермен в постели был не орел. Об этом Аркадию поведала сама Тамара, после того как он однажды на совесть ублажил ее, как говорится, во все дырки. Раньше они по-дружески обнимались, целовались в щечку. Только в один прекрасный день до Аркадия дошло, что мимолетные Томкины прикосновения подозрительно горячи. Неудобно было откровенно переметнуться к ней, хотя тянуло. Это означало рассориться с Людмилой, с Толей Альбицким, да и Тамара неизвестно, согласилась ли бы на такую перемену декораций. Пусть уж все остается по-прежнему. Но природа всегда возьмет свое.
Однажды они вчетвером отдыхали в Крыму, в деревенской глуши под Коктебелем. Как-то Людмиле понадобилось отправиться в поселок - нужно было позвонить в Москву, справиться насчет заболевшего отца. И Толе в тот день приспичило позвонить родителям: мол, они волнуются, если он не дает о себе знать. Чтобы не огорчать стариков, Альбицкий звонил очень часто. Вот они вдвоем и пошли. Тамара и Аркадий проводили их до дороги, помахали вслед ручками, а когда те скрылись из глаз, жадно бросились друг другу в объятия. Словно только и ждали этого момента.
Лихо они провели тогда время. Хоть и недолгое, всего три часа, а было что вспомнить. Людка по сравнению с Томкой все равно что плотник супротив столяра. Имелись и ощутимые последствия их кратковременных ласк - весной у нее родился сын. Аркадию такая радость нужна как лишняя дырка в голове, он к тому времени был уже женат и ничем не мог ей помочь. Да Тамара ни о чем и не просила. Сообщила мимоходом, что сын его, и больше никто об этом долго не знал. Лишь через несколько лет сдуру сама же проговорилась своему первому и единственному мужу Преснякову. А тот известный балаболка, ради красного словца не пожалеет и отца. С его легкой руки новость и до Людмилы дошла. Правда, Аркадию от этого уже ни холодно ни жарко, их семейная жизнь и без того трещала по всем швам. Может, даже лучше получилось - быстрей развелись.