Работники заправочной станции были, должно быть, очень удивлены, когда "опель-корс", не получив своей дозы бензина, с какой-то стати проехал всю полосу и устремился вдоль по шоссе, вслед за маячившей впереди белизной "мерседеса"…
"Не могут по Москве расхаживать десятки кавказцев, у которых не хватает двух пальцев на левой руке"? Примерно так, кажется, высказывался Саша Турецкий, выражая свою досаду. Гордеев был полностью согласен с ним: десятки - не могут. Примета эта редкая и характерная. Как же должен был повести себя адвокат, увидев, что на руке, придерживавшей шланг, не хватает двух пальцев - причем именно большого и указательного! Надо думать, что человек, получивший в прошлом это увечье, привык к нему, потому что отсутствие двух пальцев не мешало ему управляться со шлангом. Так же, как не помешало стрелять из автомата? Ну да, левая рука все-таки, не правая…
На первый взгляд владелец "мерседеса" не подходил под описание, данное свидетелями убийств Любимова и Чайкиной: чисто выбритый, элегантно одетый, он совсем не производил впечатление дикого абрека, недавно спустившегося с гор, чтобы убивать. В соответствующей обстановке и в нетребовательной компании этот тип свободно мог сойти и за иностранца - испанца, допустим, или француза. Однако у Гордеева глаз был наметан, ему не составило труда установить, что черты отличия могут быть устранены, если заставить этого холеного красавчика три дня не бриться, а потом одеть его в типовые черную куртку и вязаную шапочку с первого попавшегося вещевого рынка… Но даже если адвокат ошибся, он не успокоится, пока не удостоверится в своей ошибке. Он не имел права просто так оставить в покое кавказца, у которого не хватает двух пальцев на левой руке! Человека, который незримо терзал его на протяжении всего этого долгого, муторного дела!
Радость пополам с сомнением рвали на части душу Юрия Гордеева. Больше всего он боялся даже не того, что пресловутый кавказец окажется законопослушным гражданином, ни сном ни духом не причастным к двум, а то и более убийствам, а того, что слежку за ним завершить не удастся. Куда он со своей отбеленной подругой собрался - что, если тоже за город? Посреди полупустой проселочной дороги, двигаясь вслед за "мерседесом" на "опель-корсе" - тоже, между прочим, не "запорожец", - Гордеев будет примечателен, как ярко раскрашенная божья коровка на фоне асфальтовой серости. А если кавказец отправляется в далекий маршрут? А если (ну да!) у Гордеева все-таки не хватит бензина и вследствие этого он упустит потенциального подозреваемого? Сплошные тревоги! На всякий случай Гордеев записал в блокнот, извлеченный из бардачка, номер "мерседеса". Так ведь машина - не человек: ее можно и продать, и бросить в незнакомом месте, и ищи потом ветра в поле…
Часть гордеевских сомнений улетучилась, когда, не доезжая до Киевского вокзала, белый "мерседес" свернул к роскошному отелю - одному из тех сверкающих стеклом айсбергов, которые в ближайшие годы спешно выросли в фешенебельных районах Москвы на месте так же спешно снесенных зданий XIX–XX веков, многие из которых, насколько помнил Гордеев, как будто бы не проявляли признаков ветхости… Ну, сейчас ему было не до сожалений об уходящей московской архитектуре! Красавец кавказского типа, чью внешность совершенно не портило отсутствие двух пальцев на левой руке (кто станет присматриваться к таким мелочам, кроме полоумного адвокатишки?), обняв за талию свою подружку, которая, появившись из "мерседеса" целиком, продемонстрировала достойную фотомодели фигуру, поспешил в гостиничный холл.
Туда же, держа дистанцию, направился вслед за ними Гордеев. Не выпуская из поля зрения кавказца, он лишь краешком заметил название гостиницы - наподобие "Чего-то там Плаза". Массивными колоннами и тем, что пол и потолок здесь были расчерчены на квадраты, холл "Плазы" напоминал не то древнеегипетский храм, не то станцию метро "Маяковская".
Предусмотрительно держась в тени разделанной под мрамор колонны, хотя и не прячась, Гордеев успел заметить цифры, обозначающие снятый кавказцем номер. Интересно, кто в этой паре главный: кавказец или девица? По первому впечатлению, кавказец, однако жизнь не раз преподносила Гордееву сюрпризы, и прежде наличия фактов он остерегался строить какие-либо догадки. Нет, его сомнения разрешились, когда красотка-вамп громко назвала портье свое имя, а кавказец снисходительно бросил: "Со мной". Кавказец держался с портье запросто, с оттенком фамильярности, как с давним, пусть и нижестоящим, знакомым. Угадывалось, что он привык быть завсегдатаем в таких роскошных заведениях.
- Что вам угодно? - обратился к нему портье.
Ну вот, обстоятельства вынуждают лезть напролом. Так, пожалуй, и факты появятся.
- Э… гм. Сколько у вас стоит снять номер на сутки?
- Люкс?
- Нет, обычный… простой.
Гостиница не страдала от избытка постояльцев, и поделом: стоимость суточного пребывания в самом заурядном номере "Плазы" равнялась приблизительно недельному отдыху в намеченном пансионате под Наро-Фоминском. Однако на отдых Гордеев, ведомый сыскной лихорадкой, успел махнуть рукой. На стоимость номера - и подавно: адвокатский гонорар с лихвой компенсирует рабочие затраты. Впрочем, даже если бы и не компенсировал, в эту минуту Юра Гордеев менее всего предавался раздумьям на финансовые темы. Он чувствовал себя охотником, подстерегающим крупного свирепого зверя. Охота в общем-то, если трезво рассудить, вещь непрактичная, и лицензия вместе с расходами на огнестрельное оружие превосходит стоимость мяса туши какого-нибудь, скажем, кабана. Очевидно, когда человек, вместо того чтобы отправиться в ближайший магазин и купить свинины, идет на кабана, пренебрегая риском смерти от его клыков, им руководят иные соображения. Иррациональные. Но - весомые.
В конце концов, какая разница, куда деваться: поехать ли на природу или остаться в городе? Гордеев нуждался в перемене обстановки - он ее, считай, получил.
Номер, который снял Гордеев, находился вдалеке от люкса, который мимоходом, словно это было в порядке вещей, оторвала влюбленная парочка… "Криминальная парочка", - подумал было Гордеев, однако оборвал себя: никакого криминала он пока не вскрыл. Если не считать того, что парень лет двадцати пяти водит белый "мерседес" и запросто снимает люксы в "плазах" - а это само по себе подозрительно. Особая примета? Потребуется много сил, прежде чем удастся раскрутить эту примету… Продумывая план дальнейших действий, Гордеев попутно осматривался - ему нечасто доводилось посещать московские гостиницы.
Сравнивая "Вэрайети Плазу" (название он установил по фирменным эмблемам, с поразительной ненавязчивостью украшавшим все предметы интерьера) с аналогичными заведениями за рубежом, Юра не мог не признать, что качество гостиничного бизнеса в нашей стране или, по крайней мере, в ее столице за каких-нибудь пару лет резко улучшилось. Цветной телевизор, пахнущее лавандой безукоризненно чистое белье, комплект полотенец и туалетная бумага хорошего качества тешили его патриотические чувства. Нельзя не признать: цены здесь дерут по-страшному, но и работают на совесть. С одним маленьким "но": в заграничных гостиницах, даже в итальянских, отличающихся довольно-таки ненавязчивым сервисом, принято кроме мыла оставлять на подзеркальной полочке в ванной еще и шампунь в миниатюрной упаковке. Чистота гордеевской шевелюры как раз оставляла желать лучшего. Не поговорить ли с горничной - разумеется, о шампуне? Пожалуй, именно к ней стоит обратиться.
Едва взглянув на горничную, Гордеев понял, что не зря теряет время в этом пышном мавзолее. Горничная была - ну совершеннейший его тип… точнее, наоборот: горничная принадлежала к тому типу женщин, которые неизменно клюют на таких напористых мужчин с холостяцкими замашками, каковым являлся и господин адвокат. Чуть за тридцать, аккуратная стрижка, пристойный макияж, полные внутреннего голода глаза - и этими глазами она тотчас проэкзаменовала Гордеева с головы до пят, упуская из виду, что он занимается тем же самым. Особа въедливая, проницательная, наверняка любит шпионить за постояльцами. Носик маленький, мягкий - бесхарактерный, в общем, носик… Так что, если рассчитывать на данные носика, есть шансы на то, что результатами своего шпионства она поделится с Гордеевым. Если найти к ней верный подход.
В согласовании с названием отеля, горничную звали Вера. Об этом сообщал бейджик на высокой, выступающей под форменным платьем груди.
- Вера, - применил испытанную в боях улыбку Гордеев, - у вас шампуня не найдется?
22
Дом, куда направлялся Денис вместе со своими не вполне добровольными помощниками, располагался в озелененном, весьма престижном районе, но выглядел уныло. Почему-то казалось, что фасад с мрачноватыми балконами похож на человека, насупившего брови, и в целом дом хотелось перекрасить из темно-красного в какой-нибудь другой, более жизнерадостный цвет. Лифт, в котором пахло собакой, справляющей свои делишки где ни попадя, довез всю компанию до четвертого этажа.
Дверь нужной квартиры оказалась прямо напротив лифта. Позвонив, Софья Муранова принялась терпеливо ждать. Прошло, наверное, не менее десяти минут, прежде чем густой мужской голос недоброжелательно спросил:
- Кто там?
- Валерочка, это мы!
"Откуда еще Валерочка взялся, Софья же сказала, что бывшая чемпионка живет одна? - мелькнула мысль у Дениса. - Приходящий бойфренд, наверное, или родственник".
- А-а, Соня. - Голос сменил гнев на милость. - Погоди, сейчас открою.
Защелкали замки, следом звякнула цепочка. Когда дверь приоткрылась на ширину цепочки, в проеме мелькнула гигантская черная тень, вызывавшая ассоциации с доисторическим мастодонтом… Но даже тень не смогла подготовить Дениса к тому, что предстало его пораженному зрению.
В прихожей, заполняя ее наполовину, стояла самая огромная из виденных им женщин… То, что Валерочка - женщина, явствовало из каштановых, увеличивающих голову кудрей и накрашенного личика. Оценивая объективно, личико было хорошенькое и неуместно молодое: если Софья определила возраст спортсменки в двадцать восемь лет, то личику Денис дал бы от силы пятнадцать. Но оно производило неприятное впечатление своими малыми размерами, теряясь среди широченных плеч, как юбилейная монета, приставленная к обычному человеческому телу. Ростом бывшая спортсменка достигала двух метров… да нет, она была выше двух метров! Денис - не из маломерков, однако его макушка приходилась на уровень Валерочкиных накрашенных губ. Если таков был рост - что можно сказать по поводу объема? Чтобы составить одну Валерочку, потребовалось бы три Дениса… ну, два с половиной Дениса, соблюдая законы жесткой реалистичности. Вся эта гора была скорее обернута, чем одета, в пурпурный бархат занавесочного вида - и Денис не исключал, что бархат и впрямь в недавнем прошлом служил занавесками… да хоть бы и театральным занавесом, если на то пошло.
- Проходите, пожалуйста, - снова обнародовала свой мужской голос Валерия и двинулась по коридору медленно, опираясь на костыли. Самые длинные костыли были ей, очевидно, маловаты, поэтому не держали ее под мышками, и Валерии приходилось налегать на кисти рук - пухлые, точно налитые желтоватой водой, моментально побелевшие от напряжения. Квартира была большая - насколько уловил Денис, не меньше четырех комнат, но три красивые двери из натурального дуба были полуприкрыты, из-за них тянуло запахом медикаментов, грязного белья, позавчерашней еды. Четвертая комната годилась для приема гостей: свежий воздух, картины на стенах, массивная, но со вкусом подобранная мебель. Валерия предложила посетителям стулья, расставленные возле круглого полированного стола, сама же в античной позе улеглась, подпершись локтем, на диван, изготовленный, надо полагать, специально по размерам хозяйки.
- Вы уж извините, - предупредила она, - сидеть мне врачи запрещают. Ни сидеть, ни стоять нельзя, а ходить мне и без запретов трудновато: сразу в суставах сплошной хруст. И дикая боль. Была бы я машиной, меня бы уже в переплавку сдали. И туда бы еще не взяли: на что им сплошная ржавчина?
Софья, перегнувшись через спинку стула, сочувственно похлопала Валерию по плечу, заколыхавшемуся, точно груда желе, под пурпурным бархатом:
- Ладно, Валерочка, это ты еще расскажешь. И справки свои покажешь, и рентгеновские снимки, если Денис Андреевич потребует. А вообще-то Денис Андреевич не врач. Он - сыщик. Собирается вывести на чистую воду и тренеров-мясников, и спортивное наше руководство. Не волнуйся, и до твоего Сергея Юрьевича очередь дойдет.
Под твердым, ясным, ироничным Софьиным взглядом Денис едва сохранил самообладание.
- А, Сергей Юрьевич далеко-о! - разочарованно махнула рукой Валерия, вызвав в своем теле новую волну колыханий. - Он от меня сбежал в Америку, надеюсь, хоть там на прежних грехах попадется. У них законы - не то что у нас! Ну, если не попадется, плакать не стану. Вы что думаете, мне месть нужна? Да вы посмотрите, Денис Андреевич, на меня, красавицу писаную. - С мальчишеской лихостью она по-хулигански исказила последнее слово. - Смотрите, смотрите как следует, не отводите глаз. Мне такой уже ничего не нужно. Мне нужно, чтобы с другими не случилось того же, что со мной.
Денис честно смотрел в лицо Валерии. При дневном свете, падавшем из окна, стало видно, что впечатление молодости создавалось за счет густого грима, из-под которого все же проступали и черные волоски на подбородке и верхней губе, и грубая отечность век, и неестественная, синеватая, как у ощипанной курицы, бледность кожи в тех местах, куда не попала пудра. Денис тоскливо представил, как эта болезненная человеческая масса, готовясь к приему посторонних людей (посторонние редко забредают в ее обширное печальное жилье), достает из дальнего угла ящика запыленную косметичку и, глядя в зеркало, давно ставшее врагом, самоотверженно приводит себя в порядок… Зачем - из уцелевшего чудом женского кокетства? Или чтобы не напугать гостей больше, чем следует?
- Сонечка, ангелочек, не в службу, а в дружбу - поставь на кухне чайник! Денис Андреевич, вы что будете: чай, кофе?
Денис выбрал чай, хотя не был уверен, что сумеет заставить себя сделать в этом доме хотя бы глоток чего бы то ни было. Особенно в сопровождении рассказа о тернистом жизненном пути Валерии Ильиной…
Родилась она третьим ребенком в семье. До нее родители успели произвести на свет мальчика и девочку, и, ожидая прибавления, мать утверждала, что, по всем приметам, будет мальчик. Непременно мальчик, ей ли не знать? Да еще крупный какой! И как бойко толкается! Уже и имя заготовили: Валерий, что значит "здоровый, крепкий". А получили - Валерию. Девчонку, но такую, что и мальчику не уступит. Богатырша - четыре кило! В роддоме предупредили, что дети, рожденные крупными, не всегда продолжают проявлять те же темпы роста во внутриутробном развитии, а кроме того, могут являться носителями скрытых болезней. Мрачные прогнозы не оправдались. Что касается здоровья, младшая Ильина до школы ни разу не чихнула. А прибавление в росте и весе двигалось семимильными шагами.
Нежное уменьшительное "Лера" к этой бой-девчонке с румянцем во всю щеку не привилось: и дома, и в детском саду, и в школе так постоянно и окликали: "Валера!" А чаще: "Валера, оставь его в покое! Валерка, опять дерешься?" Что было несправедливо: дралась она, только заступаясь за слабых, или когда дразнили "дылдой" и "гулливерихой". Но, испробовав силу ее кулаков, второй раз дразниться не решался никто.
Только не подумайте, будто Валерия с детства была мужеподобна! Обожала играть в куклы, менять им причесочки и платьица. А позднее, в хрупкие годы девического пробуждения - как же она любила наряжаться! Это когда у нее была еще настоящая фигура, пусть коренастая, сверх меры крепенькая, но все же ладненькая, к которой идеально шли пышные юбки. Что, если бы ей тогда позволили заглянуть в будущее и увидеть нынешнюю тушу, которую надо старательно уворачивать в складки, прятать от всех людей? Не поверила бы. Или покончила с собой. А сейчас втянулась и живет - вопреки огромному лишнему весу, вопреки изнурительным болям. Живучее существо - человек! Унизительно, мерзостно живучее…
В школе учителя ценили младшую Ильину за острый ум и любознательность, но укоряли за недостаток дисциплины. Учительница физкультуры была единственной, кто никогда не жаловался на нее. Уже в пятом классе Валерия вымахала до эталонных женских ста шестидесяти пяти сантиметров - эдакая тетя Степа среди малявок-одноклассников! - и продолжала расти, что постепенно начало беспокоить ее отца и мать. Валерию повели к эндокринологам. Когда врачи подтвердили, что девочка-подросток имеет абсолютно нормальный гормональный фон, а ее необычные рост и сила обусловлены акселерацией (пусть даже никто толком не знает, что под этим термином подразумевать), учительница физкультуры посоветовала родителям отдать свое уникальное чадо в спортивную секцию. Инженеры Ильины никогда не мечтали о том, чтобы кто-нибудь из их детей стал знаменитостью, олимпийским чемпионом, но об этом в начале и речи не шло. Просто подумали: а ведь действительно, пусть лучше младшая дочь займется спортом, чем будет по улицам болтаться или часами хохмить и секретничать с подружками. Спорт - он ведь дисциплинирует. И (как верили эти честные люди) положительно влияет на здоровье.
Почему Валерия выбрала такой малопрестижный в глазах широкой публики и не слишком зрелищный спорт, как метание молота? Чистая случайность! Для гимнастики она была слишком массивна, в секции фехтования кончились места; она хотела бы заниматься боксом, но девочек в боксеры не принимали. Метать молот никто особенно не стремился, и Валерия предусмотрительно, проявив взрослый ум, решила, что на общем сереньком фоне она будет вне конкуренции. Она одновременно и ошиблась, и попала в точку. В каждой избушке свои погремушки, и вскорости выяснилось, что конкуренция между малолетними Брунгильдами о-го-го какая! Но Ильина в считаные сроки доказала свое превосходство. "Исключительные врожденные данные", - говорили о ней. И исключительное трудолюбие, можно было бы прибавить. Впервые ощутив, что ее рост и сила, до сих пор вызывавшие лишь насмешки и нарекания, способны на что-то пригодиться, она взялась за работу, как зверь. Заняв первое место среди сверстников, закономерно угодила в сборную России. А там уже с ней стал работать тренер, Сергей Юрьевич Субботников.
Даже сейчас, постоянно помня, к чему привело их сотрудничество, Валерия не может сказать ничего плохого о начальном этапе тренировок под руководством Субботникова. Сергей Юрьевич отшлифовал ее технику, показал, как можно с наименьшими усилиями достичь наибольших результатов. Практика оказалась не лишней: нагрузки в сборной резко возросли. Если раньше спортивная секция порой казалась для Валерии развлечением, отдыхом от школьных занятий, то теперь это был каждодневный труд, равный труду грузчика. Учебники оказались отодвинуты в сторону: после тренировок едва хватало сил доползти до кровати. Ныло все тело, в том числе мышцы, о наличии которых Валерия даже не подозревала: болела она вся. Сбавлять темпов было нельзя: на ближайшей олимпиаде она должна была защищать честь России. По-прежнему трудолюбивая и исполнительная, Валерия собирала волю в кулак. Но с дрожью, с подавляемыми слезами чувствовала: не выйдет. У воли - свой предел, а у мышц, костей, суставов - свой. Если и дальше вынуждать тело совершить то, на что оно не способно, наступит… Что именно наступит, Валерия не знала, но чувствовала: ее ждет что-то страшное.
- Что с тобой, Валера?