- Чего смотришь, сучка? - грубо сказал Боровой. - Я заплатил за тебя деньги. Работай! Или не знаешь, как это делается?
Девушка опустила взгляд, затем протянула руки и взялась за ширинку джинсов Борового. Пальцы ее слегка подрагивали.
- Дура! - крикнул Боровой и наотмашь ударил ее ладонью по щеке.
Девушка опрокинулась на пол, не издав ни звука.
- Дура, - повторил Боровой, с презрением и ненавистью глядя на девушку. - Рабыня чертова! Убирайся в ту комнату! И чтобы я тебя не видел! Пошла!
Девушка поднялась с пола и, понурив голову, вышла в соседнюю комнату.
- Дура, - прошептал Боровой, отвернувшись к окну. - Сволочь. Такая же, как все.
Он поднял с пола бутылку и отхлебнул водки. Затем поднес бутылку к глазам и с сомнением посмотрел на этикетку.
- Как вода, - проговорил он. - Даже вкуса не чувствую.
Он швырнул бутылку на пол и снова отвернулся к окну.
Лицо его ничего не выражало.
6
"Ну вот, Турецкий, пришло твое время. Пора взять быка за рога. Не все же молодым трудиться".
Шагая по влажному от дождя асфальту к машине, Александр Борисович набрал номер старого приятеля, который не раз выручал Турецкого в бытность того "важняком".
- Алло, Игорь? Привет. Турецкий говорит.
- Здравствуйте, Александр Борисович. Давненько я вас не слышал. Даже успел соскучиться.
- Ну-ну, без телячьих нежностей. Я тоже рад тебя слышать. Не в службу, а в дружбу…
- Как сами? Как жена?
- Да все в порядке. И у меня, и у жены. Ты-то как?
- Да ничего, работаем.
- Хорошо. Слушай, ты не мог бы покопаться у себя - на тему наградного оружия?
- Наградного? Для вас всегда пожалуйста. Как зовут клиента?
- Свентицкий Андрей Владиславович. Генерал-лейтенант.
- Сейчас гляну… Дождь усилился. Турецкий забрался в машину, стряхнул с волос капли дождя и блаженно откинулся на спинку сиденья.
- Ну что там, Игорек?
- Пока смотрю… Но вряд ли удастся что-то найти?
- Почему?
- Ну, сами же знаете. Обычно вояки плевать хотели на регистрацию своих "сувениров". Как, говорите, имя-отчество?
- Андрей Владиславович, - сказал Турецкий, пристраивая трость на соседнем сиденье.
- Ага… Смотри-ка, аккуратный ваш генерал, все есть!
- Замечательно. Диктуй. Нет, погоди секунду… - Турецкий достал из кармана блокнот и ручку. - Теперь давай.
- Пишете? "Стечкин"… Номер пять-шесть-один…
Александр Борисович аккуратно записал в блокнот номер пистолета.
- Спасибо, Игорек. С меня пирожное. Ну, пока!
* * *
Подходя к лифту, Александр Борисович еще не знал, что скажет Наталье Свентицкой. Не то чтобы он совершенно об этом не думал. Думал. До тех пор пока не понял, что подготовиться к такой беседе невозможно. Ну в самом деле, кто знает, в каком она сейчас настроении? Что, если лежит в постели и рыдает, уткнувшись лицом в подушку? Или, что еще хуже, коротает время с бутылкой "мартини" или какого-нибудь ликера.
Беседовать о чем-либо с пьяной, да даже и с подвыпившей женщиной решительно невозможно, это Александр Борисович знал по собственному опыту. Слезы будут перемежаться гневными выкриками и так далее. Стоит женщине немного выпить, и она теряет тот минимум здравомыслия, который ей отпущен природой. Да уж. Похоже, на всем свете есть всего лишь одна здравомыслящая женщина - жена Ирина Генриховна Турецкая. Остальные в трудных обстоятельствах превращаются в капризных и нервных детей, у которых глаза еще до начала серьезного разговора уже на мокром месте.
Остановившись перед дверью квартиры Свентицких, Александр Борисович поднял руку и нажал на кнопку электрического звонка. Заиграла мелодичная трель, а несколько секунд спустя за дверью послышались приближающиеся шаги.
Сухо щелкнул замок, и дверь открылась.
- Вы? - удивленно воскликнула жена генерала.
- Я, - кивнул Турецкий. - Впустите?
- Э-э… Да, конечно.
Наталья распахнула дверь и посторонилась, впуская Александра Борисовича в прихожую.
- Не ожидала вашего прихода, - сказала Свентицкая, закрывая дверь. - Могли бы позвонить.
- Я был рядом и решил зайти наудачу, - соврал Турецкий.
Он знал, что Свентицкая дома, выяснил это заранее, а звонить не стал, чтобы не дать женщине повод отказаться от встречи.
- Вы одна? - спросил Александр Борисович, разглядывая лицо Свентицкой.
Она кивнула:
- Да.
Откинула со лба темную прядь волос, и Турецкий невольно залюбовался этим жестом. Все-таки она была удивительно красивой женщиной.
- Можно пройти в комнату?
- Что? Ах, да, - опомнилась она. - Да, конечно, проходите. А в чем дело?
- Хочу задать вам один вопрос.
Они вошли в гостиную.
- Куда можно сесть?
- Да куда угодно. Вот хоть в кресло.
Турецкий сел, но хозяйка квартиры осталась стоять. Она прислонилась к дверному косяку и скрестила руки на груди, встревоженно и вопросительно глядя на гостя. Александр Борисович не торопился начинать разговор. Он попросту не знал, как это сделать, и надеялся, что Наталья Свентицкая сама подскажет нужную тональность.
- Чаю хотите? - спросила Свентицкая. Турецкий отрицательно качнул головой.
- Муж завтра уже приедет из больницы, - снова заговорила хозяйка. - Вы, наверное, захотите его навестить? Мы будем рады вас видеть. Завтра… А сегодня я…
- Зачем вы это сделали? - резко и холодно спросил Александр Борисович.
Наталья в изумлении подняла на Турецкого глаза.
- Что? - тихо, почти испуганно спросила она.
- Зачем вы сломали этому мальчику жизнь?
- Ка… Какому мальчику? - каким-то тусклым, затухающим голосом спросила Свентицкая.
- Сержанту Алферову. Паше.
- Я… Он просто был влюблен в меня… Я же вам объясняла.
Турецкий взглянул на женщину исподлобья. Его серые глаза были безжалостны и холодны.
- Настолько влюблен, что, когда вы всунули ему в руки табельный пистолет вашего мужа и попросили его сделать вас вдовой, он не раздумывая согласился?
Свентицкая слегка покачнулась и схватилась рукой за дверной косяк.
- Я… я не понимаю, о чем вы?
- Прекрасно понимаете, - отрезал Турецкий. - Вы сказали ему, что ребенок, которого вы носите, от него? Сказали Алферову, что беременны от него? Ну? Отвечайте!
- Что… Что вы говорите?
- Где оружие? - спокойно и холодно спросил Александр Борисович.
Глаза женщины забегали.
- Я не понимаю… - сказала она, слегка повысив голос. - Что вы несете?
- Что вы скажете завтра генералу, когда он обнаружит, что его пистолет пропал? - продолжал давить Турецкий.
- Он в сейфе! - выкрикнула Свентицкая, сверкнув глазами. - На… наверное. - Она заломила руки и проговорила с болью в голосе: - Я не знаю, у меня нет ключа…
- Пистолет здесь, - сказал Турецкий почти устало. - Через час сюда приедут спецы из прокуратуры и проведут баллистическую экспертизу, которая, я уверен, покажет, что из этого пистолета стреляли в майора Краско… Тогда, в больнице.
Свентицкая смотрела на Турецкого пылающим, ненавидящим взглядом.
- Вы… - пробормотала она. - Вы…
Договорить Наталья не смогла. Она вдруг вся обмякла, словно из нее выпустили воздух, и обессиленно опустилась на диван.
- Вы особенно не боялись навлечь на себя подозрение, если вернули пистолет на место, - продолжил Александр Борисович. - Ведь кто-то уже покушался на жизнь генерала, значит, органам будет не до вас, решили вы. А испугались вы, когда вашего глупого киллера вполне обоснованно задержали.
Свентицкая вскочила на ноги. Губы ее тряслись.
- Это, в конце концов… - истерично вскрикнула она, прижимая руки к груди.
Турецкий тоже встал и шагнул вплотную к женщине.
- Спокойно, - сказал он. - Вам придется меня выслушать. Вы испугались и пришли в "Глорию". Вы были очень заинтересованы, чтобы мы нашли того, кто совершил первое покушение, ведь на него бы повесили и второе. Так?
Наталья вскрикнула и хотела ударить Турецкого, но он перехватил ее руки.
- Пустите! - закричала она. - Пустите меня, негодяй!
- Я просил вас успокоиться, - спокойно произнес Александр Борисович.
- Отпустите меня… - попросила женщина хриплым, угасающим голосом. - Прошу вас…
Турецкий выпустил ее руки. Наталья села на диван и опустила голову.
- Не знаю, - пожал плечами Турецкий. - Возможно, мысль избавиться от мужа уже давно пришла вам в голову. Но особенно сильно она вас обожгла, когда случилось первое покушение. Вы уже надеялись стать вдовой, но генерал выжил.
Свентицкая зарыдала. Глядя на ее вздрагивающую голову, Александр Борисович мрачно усмехнулся.
- Я представляю, что вы наплели этому пацану, - неприязненно проговорил он. - "Мы с тобой будем вместе, но нам мешает злобный кровопийца, который бьет меня и не дает развода". Вы ведь беременны не от сержанта и не от мужа. От того мужчины, который встречал вас у больницы?
Наталья, продолжая рыдать, кивнула.
Александр Борисович помолчал.
- Так это все из-за него? - тихо спросил он. - Где он сейчас?
- Мы расстались… Вчера… Я говорю вам правду… Я поняла всю глубину собственной мелочности и пошлости. Я хочу все исправить. Господи! Мне сорок лет! Эта беременность - мой последний шанс стать матерью.
Турецкий нахмурился.
- Вы пытаетесь меня разжалобить? - слегка рассеянно проговорил он. - Попытка убить близкого человека - это не пошлость, это подлость.
Наталья отняла руки от лица.
- Зачем вы все это мне говорите? - резко спросила она. - Вызывайте милицию!
Турецкий несколько секунд стоял молча. Лицо его было угрюмым и бледным, лоб прорезали морщины. Затем он повернулся и направился к выходу. Свентицкая его не задерживала.
У двери он остановился. Слегка повернул голову и холодно сказал:
- Вы теперь ответственны за то, чтобы, не дай бог, ничего не случилось - ни с сержантом Алферовым, ни с генералом Свентицким. Надеюсь, вы хорошо это понимаете.
Он отвернулся и вышел из комнаты. Через секунду в прихожей хлопнула дверь. Некоторое время Свентицкая сидела молча, словно в каком-то отупении глядя на стену. Затем вдруг запустила пальцы в волосы и простонала:
- Господи, что же я наделала?.. Что же я наделала?
7
Парни сгрудились вокруг журнального столика, на котором лежала карта района с пометками - крестиками и кружками, - сделанными красным фломастером.
- Че-то я не догоняю, - сказал Штырь. - В кого я должен выстрелить?
- Не тупи, - осадил его Боровой. - Ладно. Повторяю еще раз для особо одаренных. Там, внизу, перед спорткомплексом, есть "ярмарка выходного дня". Приезжают чукчи и татары и торгуют всякой фигней - рыбой, мясом, медом, грибами…
- Грибами, - со значением повторил Мельник и подмигнул Штырю.
Боровой грозно на него посмотрел, и Мельник заткнулся. Вождя "черные волки" слушались беспрекословно.
- Жертву выберешь сам, - продолжил Боровой, обращаясь к Штырю. - Какого-нибудь чурку почернее. Стреляй в упор, потом быстро уходи.
- Там будет полно ментов из-за концерта, - заметил один из парней.
- Ничего, - спокойно сказал Боровой. - Ствол у тебя будет с глушителем. Поймут не сразу. Как только услышишь взрывы - сразу стреляй. Начнется паника. Тебе главное - смешаться с толпой и добраться до машины. И не забудь оставить возле мертвого чурки это.
Боровой ткнул пальцем в лежащую на столе небольшую дощечку с надписью "Черные волки".
Штырь посмотрел на нее, потом на Борового, нахмурился и поскреб в затылке.
- Слушай, Боров, - сказал он, - а для чего нам это? Ну, в смысле, мочить чурку среди бела дня? Взрыва, что ли, будет мало?
Боровой открыл рот, чтобы объяснить, но Апостол его опередил.
- Пойми, Штырь, люди должны понять, что мы - сила, - терпеливо сказал Апостол. - Что для нас нет пределов. Что мы можем достать любого, в любое время дня и ночи. Что от нас не спрячешься. Даже если вокруг полно ментов. Понимаешь логику?
- Ну… - Штырь пожал плечами. - А валить-то кого? Обязательно мужика? Или бабу тоже можно?
Боровой посмотрел на Апостола.
- Да без разницы, - сказал тот. - Услышишь акцент, увидишь черную рожу - стреляй. Главное, дождись взрывов, чтобы началась суматоха. Тогда тебе легче будет уйти.
- А если на дороге попадется мент? - озадаченно спросил Штырь. - Они же после взрывов будут хватать всяких подозрительных. Если меня схватят?
- Никого они хватать не будут. Все побегут к спорткомплексу. А если схватит, то… - Внезапно Боровой остановился, повернул голову к Апостолу. - Слушай, - негромко сказал он, - а ведь это мысль.
- Да, - кивнул, пряча улыбку в румяных, пухлых щеках, Апостол, - я тоже об этом подумал.
- О чем? - недоуменно спросил "вождей" Штырь, переводя взгляд с одного на другого.
- План меняется, - холодно сказал ему Боровой. - Стрелять будешь не в черномазого.
- А в кого?
- В мента, - сказал Апостол и переглянулся с Боровым.
Лицо Штыря вытянулось. Он два или три раза сморгнул и переспросил хриплым голосом:
- Как… в мента?
- Просто, - ответил Апостол. - После взрыва они засуетятся. Забегают, как тараканы. Выбери кого-нибудь побезобиднее и вали. Стреляй в упор, потом сразу ныряй в толпу и - бегом к машине.
- Если мент будет чурка, получишь премию, - с усмешкой добавил Боровой.
Штырь посмотрел на него исподлобья.
- Это опасно, - хмуро сказал он. - Если меня поймают, мне крышка.
- Значит, сделай так, чтобы тебя не поймали, - холодно ответил Боровой. - Мы начинаем войну, Штырь. И начало должно быть эффектным. Если что, парни тебя прикроют. Затрут ментов в толпе, преградят им дорогу. Там будет паника, суматоха. Так что все будет выглядеть естественно. Как, пацаны, прикроете Штыря?
- А то!
- Спрашиваешь!
- Хорошая идея!
- Да, клевая!
- Замочить мента - это будет круто! - загалдели парни.
Боровой поднял руку, и все замолчали.
- Значит, так и сделаем. Сначала взрывы, потом - мент.
- А это куда девать? - спросил Штырь, кивнув на табличку с надписью "Черные волки".
- Бросишь менту на грудь, - ответил Апостол, лукаво улыбаясь. - Ну, или рядом с ним. Все равно найдут.
Несколько секунд Штырь молчал, раздумывая и шевеля от умственных усилий бровями, потом лицо его прояснилось.
- Завалить мента, - тихо и даже как-то мечтательно проговорил он. - А что, это круто. Это настоящая акция!
- Наконец-то до тебя дошло, - сказал Боровой. - Итак, повтори, что и как ты должен сделать?
- Шляюсь по рынку, осматриваюсь. Потом слышу выстрелы. Когда начинается паника, подхожу к ближайшему менту и стреляю в него. В упор. Потом прячу ствол в карман и пробираюсь к тачке.
- Молодец, - кивнул Боровой. - Не забудь снять пистолет с предохранителя.
- Обижаешь, - протянул Штырь.
- Да, извини. Ты у нас уже большой мальчик, сам писаешь в горшок.
Боровой протянул руку и по-отечески потрепал Штыря по волосам - парни засмеялись.
- Ладно, пацаны, пойду проверю, как там наши зазнобы.
Боровой встал с кресла и направился в соседнюю комнату. Остановился в дверях, посмотрел на двух девушек, сидящих на кровати рядком, со сложенными на коленях руками. ("Как на похоронах", - пронеслось в голове у Борового.) Затем разлепил пересохшие вдруг губы и сказал:
- Пора.
Девушки покорно поднялись. Боровой посмотрел на их лица и нахмурился.
- А рожи-то чего такие постные? Все-таки в гости к Аллаху собираетесь.
Девушки ничего не ответили, даже не подняли на Борового глаз. Он скептически оглядел их наряды. Обе девушки переоделись и накрасились. Блондинка Зурна была одета в джинсы, розовую кофточку и красный кардиган. Волосы ее были распущены и спадали на плечи крупными локонами. Выглядела она эффектно. На брюнетке была длинная цветастая юбка и зеленая кофточка. На голове - кепи. В ушах блестели золотые кольца. "Стильная штучка", - усмехнулся про себя Боровой.
- Ну что, девчонки? Готовы прикончить парочку десятков "неверных"?
Чеченка быстро глянула на него из-под козырька кепи. Взгляд у нее был слегка затуманенный и равнодушный. "Как у наркоманки, - с неудовольствием подумал Боровой. - Как бы менты не придрались. Хорошо, вторая от наркоты отказалась".
- Мы уже выезжаем? - спросила чеченка.
- Да. Через двадцать минут. Если хотите сходить в туалет - самое время это сделать. Потом я надену на вас жилеты и - вперед.
- Я не хочу в туалет, - сказала чеченка равнодушным голосом. Повернулась к блондинке и спросила: - А ты?
- Я схожу, - сказала Зурна. Голос у нее слегка подрагивал. Девчонка явно волновалась, и это Боровому понравилось, потому что он тоже чувствовал легкий мандраж.
- Пойдем, я тебя провожу, - сказал он и потеснился, давая девушке выйти.
При виде блондинки парни в комнате замолчали. Они проводили ее взглядами, в которых читались и восхищение, и презрение, и испуг. Все знали, что девчонка - смертница, и этот факт придавал ей какое-то особо обаяние, словно это была не живая девушка, а сама смерть, пролетевшая по комнате и отбросившая тень на лица всех присутствующих.
- Н-да, - проговорил кто-то, когда она вышла. - Скоро ее уже не будет.
- Ну и что? Может быть, и нас не будет, - возразил кто-то.
- Но ее-то точно не будет. Считай, что ее уже нет. Интересно, как себя чувствует человек, когда точно знает, что сегодня умрет?
- Не знаю, как она, а ты бы от ужаса наложил в штаны, - весело заметил кто-то.
Парни облегченно засмеялись.
Боровой впустил Зурну в санузел, закрыл за ней дверь, а сам остался стоять рядом, в темном коридорчике с ободранными обоями. Подождав с минуту, он стукнул костяшками пальцев по двери и спросил:
- Эй, ты скоро? Зурна не ответила.
- Чего молчишь? Померла, что ли, там? Ответа не последовало и на этот раз.
- Ладно, я вхожу.
Боровой распахнул дверь и вошел в санузел. Зурна сидела на краю ванны и беззвучно плакала. По белым щекам девушки текли грязные от потекшей туши слезы. Аккуратный носик покраснел. Она тихо всхлипывала.
- Что с тобой? - спросил Боровой. Девушка подняла на него взгляд и тихо прошептала:
- Я… боюсь…
- Боишься? - Боровой хотел усмехнуться и сказать что-нибудь едкое, типа "надо же, а вчера ты говорила, что ничего не боишься". Но на лице Зурны отразился такой ужас, что ему вдруг и самому стало страшновато.
Он шагнул к девушке, обхватил ладонями ее лицо, заглянул в глаза. Внезапно что-то дрогнуло в его душе. Он наклонился и поцеловал Зурну в губы. Губы были мягкие, податливые, соленые от слез.
- Не бойся, - сказал Боровой, глядя девушке в глаза. - Ты не умрешь. Я отключу взрыватель.
Зрачки ее расширились.
- Правда? - пролепетала она одними губами. Боровой кивнул:
- Да. Я не хочу, чтобы ты погибла. Ты не такая, как они. Ты наша, русская. Ты не должна…
Она положила пальцы на его ладонь. Прошептала:
- Я не хочу умирать… Это неправильно… Я хочу быть свободной…