Дина Леонидовна оказалась интеллигентной общительной старушкой, встретила милицейскую гостью очень радушно, напоила чаем с баранками. Однако Гале бросилось в глаза, что живет бывшая учительница скудно и даже бедно. Со всех сторон смотрели на Галину приметы какого-то старомодного, патриархального и неуловимо-стариковского быта: кружевные салфеточки на черно-белом телевизоре "Горизонт" (такой древний, поди, ее, Галин, ровесник, а то и постарше будет), тряпочки-попоночки, маскирующие убогую мебель - продавленные кресла, какие-то стоящие горкой допотопные чемоданы, будто реквизит из кинофильма сороковых годов. Ну и, конечно, обязательная команда слоников на буфете: выстроенные в линеечку, по возрастающей, от крохотного и до сравнительно большого.
- Конечно, я прекрасно помню Витюшу, - начала Дина Леонидовна мягким голосом. - Мы с ним были большие друзья. Знаете, ничто так не приятно педагогу, как интерес к его предмету, а Вите была страшно интересна химия. Он не был круглым отличником, не был таким, знаете ли, зубрилкой, который гонится за отметкой. Нет, ему именно было невероятно любопытно понять, как там это все устроено. Вообще он был странным мальчиком: ни с кем из ребят не дружил, этакий, знаете ли, тихоня, всегда немного задумчивый, погруженный в себя. Я впервые заметила его, когда он учился в шестом классе, как-то мысленно отделила его от остальных ребят. Почему - я уж сейчас точно и не вспомню, но именно тогда мне показалось, что он - мой, моего цеха. Коллега. - Учительница улыбнулась. - Несколько раз он задерживался после урока, чтоб спросить что-то, чего не было в общей программе. А вскоре он стал ходить ко мне в кружок юных химиков.
Дина Леонидовна перевела дыхание и отхлебнула чай из хрустального стакана в старинном серебряном подстаканнике. Галя внимательно слушала, ей почему-то не хотелось перебивать эту приятную старушку.
- Так вот мы постепенно и подружились. Талантливый был мальчик, но меня всегда немного пугал его чрезмерный - на мой взгляд - интерес ко всему, что взрывается. Собственно, это-то и было главным, что его манило к химии. Кстати… - Учительница нахмурилась и спросила тревожно: - Ваш визит, я надеюсь, никак не связан… Знаете, сейчас везде что-то все время взрывают. Или кого-то.
- Нет-нет. - Галя решила соврать. - Не беспокойтесь. Продолжайте, пожалуйста.
- Ну так вот, мы занимались химией и вообще как-то дружили, симпатизировали друг дружке. Сначала дружили вдвоем. А потом у Витюши неожиданно завелась подружка, и тогда мы стали дружить втроем.
- Подружка? - не удержавшись, переспросила Галя.
- Да, кажется, это было в их восьмом классе, а может быть, в девятом, этого я, если честно, уже теперь не помню. Ее звали Наташа, Наташа Самохвалова.
"Значит, Наташа, а не Маша-Даша", - отметила про себя Галина.
- Она была огненно-рыжая, с веснушками-конопушками, словом, все, как положено у рыжих. Наташу перевели из другой школы, ну и знаете, как это водится: пришлая, чужая, да еще и рыжая, - конечно, ребятишки стали ее дразнить. Человек так устроен: его раздражает, если кто-то не похож на остальных. А дети вообще народ жестокий, это я вам говорю ответственно, как педагог с сорокалетним стажем. Нет, не подумайте, я люблю детей, а то, знаете ли, есть такие педагоги, что детей ненавидят. Нет-нет, я детей как раз очень люблю, но ведь любить - не значит не замечать недостатков. Дети жестоки. Ой, простите, я, кажется, отвлеклась. Так вот, Наташу стали обижать - и тогда неожиданно для всех за нее вступился Витюша. У него было какое-то обостренное чувство справедливости. По-моему, тогда - единственный раз за все школьные годы - его таскали к директору. Очень серьезная драка там была, если честно - Витя довольно-таки жестоко избил одного из мальчишек, дразнивших Наташу. Мне и раньше казалось, что в нем дремлет какая-то жестокость.
Галя Романова сделала отметку - "жестокость" - в своей мысленной записной книжке, а Дина Леонидовна снова перевела дыхание.
- Я вас уже утомила своей старческой словоохотливостью?
- Нет-нет, что вы! Все, что вы говорите, мне очень интересно.
- Одним словом, после вмешательства Витюши обижать Наташеньку перестали. А она принялась бегать за ним, как собачонка. Влюбилась. И ко мне в кружок она записалась из-за него, я-то это прекрасно знала. Забавно, что из них двоих именно она стала профессиональным химиком, работает теперь в химлаборатории.
Химлаборатория! А в ней наверняка есть взрывчатые вещества. Старший лейтенант Романова сделала еще одну отметку в мысленной записной книжке.
- А что было с ними дальше?
- Ну когда они подросли, у них случился роман. Думаю, что инициатором была Наташа. А потом они расстались. Я, если честно, не знаю подробностей. Они со мной не откровенничали на эту тему, а в душу лезть не хотелось.
- А сейчас вы с ними поддерживаете связь?
- Витюша сначала звонил мне, уже когда окончил школу, а потом постепенно пропал. А вот Наташенька иногда появляется.
- У вас есть ее адрес? И телефон?
- Да, конечно, где-то записан.
Старушка просеменила в комнату и, откинув одну из попонок, принялась сосредоточенно рыться в сундуке, наконец извлекла оттуда потрепанную записную книжку.
- Вот! Запишите.
- Вы разрешите мне от вас позвонить?
- Конечно, деточка, ой, то есть простите, - Дина Леонидовна комично сконфузилась, - товарищ старший лейтенант.
- Да ничего, - улыбнулась Галя.
- Вот вам телефон.
Романова набрала номер.
- Алло, здравствуйте, я могу поговорить с Натальей Самохваловой?
- Это я.
- Старший лейтенант Романова, Московский уголовный розыск.
В трубке что-то пискнуло, ясно было, что невидимая собеседница испугалась.
- Что-то случилось?
- Нет-нет. Ничего не случилось, но, если вы не возражаете, я хотела бы встретиться с вами и поговорить.
- Да, конечно. А о чем идет речь?
- Я расскажу вам при встрече. У нас есть несколько вопросов, и, возможно, вы сможете нам помочь.
- Хорошо. - Голос в трубке звучал едва слышно.
- Когда можно к вам подъехать? Можно прямо сейчас?
- Да, конечно, приезжайте. Метро "Щукинская", а дальше трамвай номер двадцать восемь.
"Чего это она так испугалась?" - внутренне нахмурилась Галя, а вслух спросила добрую старушку:
- Вы разрешите еще один звоночек? Хочу начальству отчитаться.
- Да-да, разумеется.
- Алло, Вячеслав Иванович, это Романова.
- Да, девочка, что там у тебя?
- Я нашла Наталью Самохвалову.
- Кто это?
- Подруга Виктора Жаворонкова.
- Отлично! Умница! У тебя есть ее адрес?
- Да, я с ней встречаюсь через час.
- Одна?
Галя замешкалась.
- Ну да. А что?
- У тебя хоть оружие с собой?
- Да, со мной…
- Давай-ка я тебе подмогу пришлю. Вдруг там засада?
- Я справлюсь. Потом, мне кажется, что со мной она будет откровеннее.
Грязнов в трубке помедлил.
- Н-да? Ну смотри мне. Осторожнее там. Если что - сразу звони.
Поговорив с начальством, Галя Романова вежливо распрощалась с симпатичной химичкой и отправилась на встречу с загадочной Наташей Самохваловой.
- Вы Наташа?
- Да.
Из щелки входной двери, открытой на цепочку, на Галину глядела немного напуганная, но очень симпатичная молодая женщина с открытым лицом и действительно великолепной огненной шевелюрой.
- Старший лейтенант Романова. Но можно просто Галя, - улыбнулась гостья.
Наташа загремела цепочкой.
- Входите, пожалуйста.
- Наташа, я вам расскажу все как есть, не буду заходить издалека, - начала Галина, когда они устроились на диванчике в гостиной. - Нас интересует один ваш знакомый. Виктор Жаворонков.
- Что-то случилось? - переполошилась Наташа.
- Сперва скажите, знаете ли вы господина Жаворонкова.
- Ну конечно, я прекрасно знаю Витю. Мы с ним друзья.
- И вам известно, где он сейчас?
Наташа потупилась.
- Нет… Нет, не знаю. А что произошло?
"Врешь, подруга, врешь!" - подумала Галя.
- Я буду с вами откровенна. Ваш друг является одним из подозреваемых в преступлении, которое мы расследуем.
- О боже мой! Витя… Какой ужас! Может быть, это ошибка?
- Может быть. Всегда все возможно. Именно поэтому мы и разыскиваем господина Жаворонкова и надеялись, что вы, Наташа, нам в этом поможете.
- Но я… правда… не знаю!
- Ну хорошо. Тогда расскажите мне о нем, о Викторе. Вы говорите, что близко с ним знакомы?
Наташа смущенно улыбнулась и неожиданно сказала как-то доверительно, по-сестрински:
- Виктор был моим первым мужчиной. Куда уж ближе…
Галя была немного удивлена такой неожиданной откровенностью, но сделала вид, что привыкла к подобным интимным признаниям. Она ласково улыбнулась Наташе в ответ, всячески давая понять, что фундамент доброй девичьей дружбы заложен.
- Вы с ним вместе учились в школе?
- Да. Когда нам было по шестнадцать лет, мы… Ну, в общем, у нас начался роман.
- А почему вы расстались? Извините, что я лезу к вам в душу, просто все это может оказаться исключительно важным для следствия.
- Там была одна грустная история. Это я во всем виновата.
- Вы его бросили?
- У нас должен был быть ребенок. Виктор хотел на мне жениться, хотел, чтоб этот ребенок родился. А я… - Наташа сбилась.
- Понятно, - вздохнула Галя.
- Он ужасно переживал, просто-таки психовал. Сидел дома и смотрел в одну точку, отказывался со мной разговаривать. Потом бросил институт и ушел в армию, в Чечню. На несколько лет пропал из виду.
- А после армии?
- Я знала, что он вернулся, очень хотела ему позвонить, вернуть его, но… боялась.
- Я понимаю.
- А потом, когда умер его отец, я просто пришла на похороны. Подошла к нему - он снова оказался таким родным, таким своим. Мы опять начали общаться, дружить.
- Просто дружить, или…
Наташа улыбнулась и покраснела.
- Извините, - улыбнулась в ответ Галя, - это уже было просто женское любопытство.
Обе девушки рассмеялись.
- Наташенька, вы уж простите, но если Виктор ваш друг, или, выражаясь по-современному, бойфренд, то как же это так вы не знаете, где его найти?
- Он должен быть у себя дома. Обычно он сам звонит мне…
- Где он сейчас работает?
- Витя пока не работает. У него есть небольшая пенсия по инвалидности, плюс у отца его были кое-какие сбережения…
- Инвалидность? - переспросила Галина.
- У него была тяжелая контузия, - вздохнула Наташа. - А тут еще все, что случилось с его отцом. Может быть, была предрасположенность… Короче, у него началась эпилепсия.
- Эпилепсия. Понятно. А что именно случилось с его отцом? Вообще расскажите мне, пожалуйста, про жизнь Виктора Жаворонкова после Чечни - все, что вы знаете.
- Хорошо, - покорно кивнула Наташа и рассказала Гале все то, что она в принципе уже знала.
- Не слишком ли много для одной женщины? - все же сказала Галя. - Просто какая-то Мессалина получается.
- Витюша несчастный человек, - всхлипнула Наташа. - Конечно, все это по большей части несправедливо. Он что-то себе напридумывал, накрутил сам себя. Я знаю Елену Станиславовну. Разумеется, она человек непростой, но… Витя к ней несправедлив.
- И чем же все это кончилось?
- Они перестали общаться. Вечером после этого разговора с матерью у него был очередной припадок. И с тех пор они повторяются все чаще и чаще.
- Наташа, давайте вернемся к началу. Где и как мне найти Виктора?
- Я правда не знаю. - Наташа покраснела. - Он куда-то пропал в последние дни.
Галя достала из кармана визитную карточку.
- Давайте сделаем так. Вот мои телефоны - рабочий, домашний и мобильный. Как только вы что-то узнаете, или вспомните, или просто захотите рассказать - сразу звоните. В любое время дня и ночи, без стеснения. Договорились?
- Хорошо. - Наташа спрятала листок. - Я позвоню вам.
Спустя час старший лейтенант Галина Романова отчитывалась перед своим начальником, Вячеславом Ивановичем Грязновым.
- Ты думаешь, она тебе позвонит?
- Она производит впечатление неплохой и неглупой девушки. Конечно, она безумно любит своего непутевого, чокнутого Виктора и сейчас его выгораживает, потому что ей кажется, что именно этим она ему помогает. Но очень скоро она поймет, что, выгораживая его, только вредит ему.
- Но время, время, девочка. Мы теряем время, а надо что-то делать. Знаешь что…
- Да, Вячеслав Иванович.
- Я думаю, надо выждать денек, а потом насесть на эту Наташу снова. Позвони ей завтра вечером, если до тех пор она не объявится сама.
- Хорошо.
- Просто напомни ей о себе. А если она будет упираться, тогда к ней поеду я или Александр Борисович.
Глава девятнадцатая
Когда посреди ночи внезапно и пронзительно звонит телефон, несчастный человек, ставший его жертвой, разбуженный, всклокоченный, долгое время, как правило, не может понять, что вообще происходит. Откуда берется этот мерзкий дребезжащий звук? Почему нужно вырываться из сладких объятий Морфея, отрывать голову от подушки, такой теплой, такой родной, и шлепать куда-то босыми ногами, чтобы хриплым, непонимающим голосом проскрипеть:
- Алло!
Вот уже вторую ночь подряд ее будят до будильника. А сегодня - так и вообще откровенно среди ночи. Галя Романова отодвинула штору и посмотрела в окно. Ан нет, вон уже что-то такое сереет. Этакий хрупкий майский рассвет.
- Алло, - повторила она в телефон, - я слушаю.
- Здравствуйте, можно попросить старшего лейтенанта Романову?
- Романова у телефона. Слушаю вас.
- Галя!
- Да!
- Галя, милая, ради бога, извините, - голос в трубке сбивался, - это Наташа. Наташа Самохвалова. Помните, мы вчера…
"Наташа!" - резануло что-то будто по самому нерву, и у старшего лейтенанта Романовой мгновенно пропал весь сон. Теперь она была собранная, деловая, готовая ко всему. Разбуженная заспанная девушка с трогательно-несчастным личиком резко превратилась в жесткого и решительного оперативника.
- Да, Наташа, я вас слушаю.
- Вы простите, что я так рано, - продолжала извиняться Наташа, и Гале пришлось ее прервать:
- Ничего, это несущественно, не думайте об этом. Что случилось?
- Мне нужно срочно с вами встретиться.
- Что-то произошло? - Старший лейтенант Романова делалась настойчивее.
- Да.
- Вы можете рассказать по телефону?
- Я… - Голос Наташи снова прервался. - Ой, нет, я не смогу. Приезжайте поскорее, Галя. Пожалуйста…
- Хорошо, я выезжаю к вам через пять минут.
Галя повесила трубку. На сборы времени не было. Быстро натянув джинсы и кроссовки и накинув на плечи ветровку, она вышла из дома.
Утро было свежим, прохладным. Темнота уже отступила, но день еще не вошел в свои права, и очертания предметов, домов, деревьев выступали из рассветных сумерек призрачно, немного таинственно. Утренняя Москва казалась превосходно сделанной театральной декорацией. В воздухе веяло чем-то радостным. Весна цвела, и все предвещало приятный, легкий день. Старший лейтенант Галина Романова остановила такси. Свидетель Самохвалова Наталья Владимировна внушала ей серьезные опасения, поэтому к ночному звонку следовало отнестись в высшей степени серьезно. "Приезжайте поскорее, пожалуйста…" Может быть, разбудить Грязнова? Нет, ладно, попробую для начала сама разобраться, что к чему.
Правда, в этот день Гале явно не везло. На Ленинградке машина, на которой она ехала, неожиданно сломалась. Потом долго не удавалось найти другое такси. Но вот, наконец, после всех приключений, Галина добралась-таки до дома, в котором жила Самохвалова.
- Галя, вы только меня, пожалуйста, простите, - начала Наташа.
- Все нормально, у меня работа такая.
- Да нет, я не о том, - вздохнула Наташа, сделала паузу, а затем выпалила: - Галя, я вам наврала.
- Так, - хмуро сказала Романова.
- Вот уже месяц Виктор живет у меня.
- Наташа, ты расскажи по порядку, - подбодрила ее Галина.
- Я уже говорила, что после похорон Георгия Федоровича мы с Виктором возобновили наши отношения. Он был одержим идеей мщения, придумал себе каких-то непонятных врагов, которые довели до самоубийства его отца. Наверное, уже тогда надо было отвести его к психиатру. Но я же его любила… Люблю, - поправилась Наташа. - Я изо всех сил пыталась его сдерживать, успокаивала, говорила, что он просто очень подавлен случившимся и фантазирует. Но он упорно твердил свое. А однажды попросил меня принести из лаборатории один препарат - я даже особенно не удивилась, ведь он раньше так увлекался химией. Я просто подумала, что он впал в детство и хочет поставить некий опыт. И только что-то меня легонько кольнуло: вещество-то взрывчатое.
- Так-так, - кивнула Галя.
- Потом он попросил еще. Я уже начала что-то подозревать, однажды навела разговор на это и, что называется, прижала его к стенке. Он признался, что сооружает "взрывающиеся письма" и рассылает этим самым "врагам", которых он себе придумал. Он назвал это "месть в конверте".
- Ну и что было дальше?
- Я пыталась отговорить его продолжать. Не спала несколько ночей, плакала. Он упорно требовал от меня новых препаратов… знаете, как жены наркоманов крадут морфий?
- Ты понимаешь, что ты теперь соучастница преступлений, которые совершил гражданин Виктор Жаворонков? Тебя будут судить. И скорее всего, посадят!
В ответ на это Наташа начала тихо, беззвучно плакать.
- Такая у нас, у русских баб, доля, - чуть слышно прошептала она.
- Ладно, Наташенька, не строй из себя жену декабриста.
- Я его люблю, - упрямо повторила она. - Я не могла ему отказать. И тем более не могла его выдать.
- Что же изменилось? Почему ты позвонила мне и рассказала все это?
- Потому что я боюсь за него. Мне кажется, он задумал что-то страшное.
"А все, что было до сих пор, - это что-то вроде игры в жмурки", - сердито подумала Галя, но вслух не сказала ничего.
- Расскажи.
- Вчера он исчез на весь день. Пришел поздно, притащил большой чемодан. Вел себя как-то странно, как будто пьяный был, хотя я-то знаю, что после ранения он не пьет. Я спросила его: "Что в этом чемодане?" А он не ответил, только засмеялся нервно и сказал: "Все будет хорошо, моя девочка! Скоро все будет очень хорошо". Я начала плакать, тогда он принялся целовать меня и утешать. Потом мы занялись любовью. - Наташа покраснела.
"Стыдливая ты наша", - довольно зло подумала Галина.
- Я уснула, проспала несколько часов, потом проснулась оттого, что Вити рядом нет. Он заперся в маленькой комнате и, судя по звукам, что-то там мастерил. Впустить меня отказался. Потом я слышала, что у него начался приступ, а в моменты приступов он предпочитал быть один: стеснялся. Я постаралась снова уснуть, а когда проснулась, увидела, что его нигде нет, он ушел.
- Куда?
- Если бы я знала куда, - вздохнула Наташа. - Но я очень, очень за него волнуюсь. Я боюсь, что он затеял что-то страшное.
- Например?
- Мне кажется, он планирует какой-то большой, глобальный взрыв.
- А подробнее? - Внутри у старшего лейтенанта похолодело.