- Что с ним? Где он? Сейчас же скажите мне, где он?!
А невидимый Турецкий в трубке продолжал говорить:
- Да, вероятнее всего, это именно наш друг Виктор. Я сейчас еду прямо туда, а вы берите такси и подъезжайте тоже. Поняла, Галочка?
- Есть, Александр Борисович. Выезжаем.
Командир "отряда быстрого реагирования" майор Виктор Соколов смотрел в дежурке повторение вчерашнего футбольного матча и прихлебывал чай, так как кофе он не признавал. Срочный вызов не поразил его: постоянные встряски были частью привычной работы их команды, ласково прозванной в народе "маски-шоу". Через несколько секунд он и его парни уже мчались, завывая сиренами, в своем микроавтобусе к месту происшествия, а Соколов между тем продолжал раздавать по радиотелефону привычные указания:
- Срочно достать подробную карту здания. Связаться с мэрией, притащить кого-нибудь из городских архитекторов. Нужна схема городской канализации. Планы соседних зданий - тоже. Найти кого-нибудь из работников музея, кто может быть консультантом.
- Товарищ майор, вас генерал Грязнов, - вклинился его помощник.
- Слушаю, товарищ генерал.
- Когда будете на месте, Соколов?
- Через минуту, Вячеслав Иванович.
- Отлично. Оцепить здание, всех посторонних прочь. Ну, как обычно, не мне вас учить. Попытайтесь наладить визуальное наблюдение. Но очень осторожно. И никаких резких движений.
- Понял вас, товарищ генерал.
- Я буду через пять минут. Без меня ничего не предпринимать. Операцией буду командовать я.
- Есть.
- Ты ее ранил, долбаный придурок! - закричал прикованный наручником к батарее Артур-Арутюн.
- Заткнись!
- Сам заткнись, козел, ей срочно нужен врач. Не знаю, чего ты добиваешься, но, если она истечет сейчас кровью, тебе это вряд ли поможет.
- Витюша! - вступила в разговор Инга Вацлавовна. - Отпусти ее, так будет лучше.
- Без вас разберусь.
- Если ты меня отстегнешь, - вступила в разговор молчавшая до сих пор тетя Тася, - я сделаю ей перевязку.
- А вы умеете, тетя Тася? - удивилась Инга.
- Я, деточка, четыре года на фронте медсестрой была…
Грабовская посмотрела на старуху с удивлением.
- Малча-а-ать!! - заорал "шахид". - Ни одна сука не двигается с места! Никаких перевязок и никаких соплей. Или кто-то из вас хочет отправиться за ней? - Он махнул пистолетом в сторону Ларисы.
- Внимание!! - перебил его металлический голос, пришедший откуда-то извне. - Внимание! Виктор Жаворонков, с вами говорит генерал МВД Вячеслав Грязнов. Я руковожу операцией по освобождению заложников. Мы готовы выслушать ваши условия. Через десять секунд мы позвоним вам на тот номер, с которого поступил сигнал в милицию. Просим вас подойти к телефону. Повторяю: Виктор, прошу вас подойти к телефону, я - генерал Грязнов - хочу лично поговорить с вами и узнать ваши условия.
Слава Грязнов отключил громкоговоритель, иначе говоря - "матюгальник", и кивнул одному из своих помощников:
- Соединяй.
Здание Центрального московского музея было оцеплено плотным кольцом. Командир группы захвата Виктор Соколов разложил на капоте грязновской "Волги" план здания и сосредоточенно изучал его, выясняя, как можно ворваться в здание, не подвергая риску заложников.
"Полевой" телефон в руке Грязнова затрещал, и в нем раздался голос того самого человека, за которым они охотились все последние дни:
- Да!
- Здравствуйте, Виктор, - прохрипел Грязнов.
- К черту любезности. Слушайте мои условия. Во-первых, здесь есть раненая.
- Его мать! - бросил Грязнов через плечо. - Срочно "скорую"! Там раненая.
- Что вы говорите?
- Это не вам, продолжайте.
- Никаких грязных трюков, генерал!
- Конечно, Виктор, не волнуйтесь. Мы играем по-честному.
Сквозь кольцо окружения пробилась Галя Романова, таща за собой плачущую Наташу.
- Что с ним? Я хочу его видеть! Скажите ему, что я здесь. Нет, лучше дайте мне поговорить с ним.
- Наташенька! - сказала вдруг Галя таким строгим тоном, какого та от нее еще ни разу не слышала. - Шутки кончились. Сядь сейчас тихо в сторонке и никому не мешай. А если возникнет такая ситуация, что понадобится твоя помощь, - я тебе скажу. Ты поняла меня? - переспросила Галя, очень серьезно и пристально глядя Наташе в глаза.
- Поняла, - кротко ответила она.
Турецкий прибыл к месту событий одним из последних. Привычная картина: оцепленное здание, милицейский кордон оттесняет любопытных зевак, внутри кольца суетится командование, нервно курит руководитель операции, а по углам залег ОМОН, не спускающий глаз со своего командира, готовый по первому движению его пальца бежать, драться, стрелять, вцепляться в горло и душить, душить ненавистных преступников.
"Театр уж полон, ложи блещут, - подумал он. - Что же это вы так припозднились, Александр Борисыч? Без вас не начинаем спектакль. А где ваш фрак и лорнет?"
- Э-э, сюда нельзя, - прервал его мысли дюжий мент из оцепления. - Проходите, не задерживайтесь.
Турецкий, не выходя из своей задумчивости, достал из кармана удостоверение прокуратуры. Здоровяк уважительно кивнул:
- Пожалуйста.
Александр пробился к грязновской "Волге", вокруг которой сгруппировался импровизированный штаб.
- Привет, Слава. Ты с ним говорил?
- Секунду назад. Во-первых, этот дебил ранил женщину.
- Чертов псих! Что он требует?
- Ой, Саша… Он требует, чтоб сюда привезли его мать - раз.
- Послал за матерью?
- Да, Галочка поехала. И чтоб его отца посмертно наградили орденом - два.
- Оригинально. Обычно просят вертолет, миллион баксов и блондинку. А этот хочет маму и орден папе.
- Да, но боюсь, что маму он зовет не для того, чтоб прижаться к ее юбке. Кажется, он задумал что-то типа публичного само…
- …сожжения?
- Взрывания.
- Откуда сведения?
- Да вон невеста сидит, Наташа зовут.
Турецкий обвел глазами поле боя и увидел сидящую чуть в стороне заплаканную девушку, которую мягко и неслышно для него увещевал его собственный помощник Володя Поремский. Они кивнули друг другу.
- Соедини-ка меня еще раз, - сказал кому-то Грязнов. - Виктор, это снова Грязнов.
- А можно включить звук? - спросил Турецкий. - Я хочу тоже слушать.
- Виктор, - продолжал Грязнов, - нужно срочно решать вопрос с раненой. Время дорого, а если она умрет, ваши позиции будут гораздо хуже. Вы ведь хотите чего-то от нас добиться, и мы готовы пойти вам навстречу. Но раненую нужно спасти.
- Я же сказал, я требую, чтоб ко мне доставили мою мать.
- И мы выполняем ваше требование…
"Молодец, Славка! - подумал Турецкий. - Не сердит террориста, во всем с ним соглашается, говорит, мол, мы вас слушаемся, раз вы такой крутой. А при этом свою линию гнет".
- Наша сотрудница Галина Романова уже выехала за вашей матерью. Но это может занять время, а счет идет на секунды. Мы просим вас, Виктор, отпустить раненую.
- Тогда дайте мне кого-то вместо нее. Или придите сами.
Сумасшедшая мысль мелькнула у Турецкого.
- Слав, дай-ка трубку. Алло, Виктор, здравствуйте. Говорит Александр Борисович Турецкий. Я был другом вашего покойного отца, - сказал он в трубку и тихонько шепнул через плечо: - Как звали отца, у меня вылетело?
- Георгий Федорович Жаворонков, - шепнул ему Поремский.
- Георгий был замечательным человеком, - продолжил Турецкий в телефон.
- Я вас не знаю, - раздалось после паузы из трансляции. - Если вы папин друг, то почему я вас не знаю?
- Ты много чего не знал о своем отце, Виктор. Это был удивительный человек, удивительно порядочный и честный. И он не заслужил такой участи.
- Потому я и хочу восстановить справедливость! - нервически всхлипнул голос в динамике.
- Послушай, Виктор. У тебя сейчас один из самых крутых поворотов твоей жизни. Георгия уже нет, и некому поддержать тебя. Поэтому я должен быть рядом с его сыном.
Турецкий вошел в роль. Давно он не чувствовал себя настолько в ударе.
- Что вы имеете в виду?
- Я тоже хочу восстановить справедливость и отомстить за покойного Георгия. Если позволишь, я приду к тебе и буду с тобой вместе, плечо к плечу.
- Ты что, офигел?! - зашипел Грязнов, вырывая у Александра трубку. А тот, увернувшись от него, продолжил:
- А раненую нужно отпустить. Вместе со мной войдут два санитара и унесут ее. А я останусь с тобой. Ты согласен?
- Я должен подумать.
- Я перезвоню тебе через минуту.
Связь прервалась.
- Сашок, ты что, совсем с катушек слетел? - накинулся Грязнов на Турецкого. - Нет, ну ты мне скажи, ты вообще мозгов лишился или это так, минутное помутнение?
- Славик, не кипятись. Все нормально.
- Ничего не нормально! Никто тебя туда не пустит!
- Да я вроде сам большой, - улыбнулся Турецкий.
- Александр Борисыч, - вмешался в разговор Поремский, - шеф, что-то вы, серьезно, неудачно придумали.
- Да успокойтесь, ребята! - отшучивался Турецкий. - Что вы ко мне пристали? Я хочу пойти и поговорить с террористом.
- Ты, мать твою за ногу, помощник генпрокурора, а не парламентер хренов.
- Шеф, ведь правда, каждый должен заниматься своим делом.
- Что за мальчишество? Пацанские штучки.
- А можно я пойду? - вклинилась молчавшая до сих пор Наташа.
- Вас там не хватало, - нахмурился Грязнов.
- Все, ребята, брейк. - Турецкий хлопнул в ладоши. - Я очень тронут и ценю вашу заботу о моем теле и душе. На этом тема закрыта, и не будем тратить время. Нам надо обсудить детали операции по освобождению заложников. Сколько смогу, я буду заговаривать ему зубы…
- Да ты никуда не пойдешь, чтоб тебя! - выкрикнул Грязнов. - Операцией руковожу я, и я тебе запрещаю!
Александр мягко положил руку на плечо Вячеславу:
- Славик, мы с тобой дружим двадцать лет. И двадцать лет вместе работаем. Вот именно сейчас, ты считаешь, самое время начинать выяснять вопросы субординации?
- Да как ты не понимаешь… - пыхтел Грязнов по инерции, внутренне уже сдаваясь.
- И потом, как-никак, за следствие по делу отвечаю я. Все-таки… Я думаю, я вправе принять подобное решение.
- Ага, значит, как говорят в кино, "теперь командую я, а вы отстранены", да? - обиделся Грязнов.
- Перестань, старик! Ну какая разница, кто командует? Мы с тобой уже настолько свои, что… Ну? Решили? Давай сюда Соколова. Обсудим детали.
- Александр Борисович, - вступил в разговор Соколов, - я не хотел вмешиваться в ваш разговор, но мне тоже кажется, что вам не нужно подвергать себя…
- О’кей, твое мнение засчитано и внесено в протокол допроса, - быстро проговорил Турецкий. - Дальше.
- Террорист с заложниками находится в холле, - сказал Соколов. - Здание огромное и пустое, есть запасной выход, вот он, смотрите, на плане.
- Вы сможете зайти туда бесшумно?
- Не совсем бесшумно, но из вестибюля террорист не услышит. Особенно если будет занят разговором.
- Хорошо. Но он может захотеть проверить здание.
- Ни в коем случае. Он не оставит заложников, ведь они - его козырь. А таскать их с собой на обход музея технически сложно и рискованно.
- Значит, он вместе с ними прикован к батарее в холле?
- По сути дела, да.
- Насколько я помню музей, там в центре большая парадная лестница. Вы можете бесшумно ее занять?
- Да. Но мы не можем ворваться в холл: он успеет взорваться и заложники вместе с ним.
- А если снайпер? - спросил Турецкий еле слышно, прячась от Наташи. - Снять его? Не думали?
- Думал, - так же беззвучно ответил Соколов. - Очень большая степень риска.
- Тогда остается одно: я заговариваю ему зубы и пытаюсь завладеть взрывателем. Не знаю, сколько уйдет на это времени, но…
- Это неважно, - перебил его майор. - Через минуту после того, как вы зайдете в музей, мы уже завладеем парадной лестницей. Но вы будете там, внутри. Вы будете лучше понимать ситуацию. Значит, вы дадите нам сигнал…
- Я понял. Я сам выбираю, когда вам лучше его брать, исходя из ситуации. Мы выберем пароль…
- Какой?
- Какое-нибудь нестандартное слово. Например, "фортуна". По этому сигналу вы его берете. Саперы с вами?
- А как же!
- Ну вот и все. Славик, соединяй.
- Черт бы тебя побрал, авантюрист хренов! - бурчал Грязнов, набирая телефонный номер. - Фортуна ему, видишь ли, улыбается.
- Виктор, ты слышишь меня? Это Саша Турецкий. Что ты решил?
- Я жду вас. Но, надеюсь, вам не придет в голову взять с собой оружие?
- Конечно нет, не волнуйся, - мягко сказал Турецкий, причем Грязнов глухо застонал. - Я буду без оружия, - продолжал Александр. - Санитары смогут войти со мной?
- Да, но чтоб без шуточек. Я держу руку на кнопке! Одно лишнее движение - и взрываю всех к гребаной матери! Помните.
- Не волнуйся, все будет честно. Я подойду к двери и постучу три раза. Ну? До встречи!
- Жду вас.
Турецкий дал отбой.
- Ну что, ребята, с Богом! Обниматься не будем, чай, пока не похороны.
Грязнов стал еще серее лицом.
- Ладно, Сашок, ни пуха. Соколов, готов?
- Одну секунду. Извините.
Соколов зашел Турецкому в тыл и прикрепил что-то крохотное сзади на его пиджак.
- Вот теперь готов.
- Это жучок? Как я не подумал? Молодец.
- Возьмите, Вячеслав Иванович. - Соколов протянул Грязнову миниатюрный приемник. - Теперь вы услышите все, что происходит в холле.
- Ну? Готовы?
- Да.
- Пошли!
Глава двадцать третья
Надрывно взвыла сирена, завизжали покрышки, и машина "скорой помощи" на большой скорости отъехала от оцепленного здания музея. Минутой раньше Грязнов спросил врача, молодого, но уже удрученного жизнью, с ранней лысиной:
- Ну что с ней?
Когда доктор поглядел на него, Вячеслав заметил, что у него красные, как у зайца, воспаленные бессонницей глаза.
- Рана сама по себе нестрашная. Сквозная в плечо. То, что она без сознания, - это просто обморок. Дамочка гиперэмоциональная, судя по всему. А вот крови потеряла много.
- Но она выживет?
- Вы же знаете, гарантии никто не дает. Но шансы довольно крепкие.
Впервые за это долгое утро Слава Грязнов почувствовал нечто вроде облегчения. Но в ту же секунду вспомнил про Сашку, про старинного друга Турецкого, оставшегося один на один с террористом, вооруженным смертоносным тротилом. И вдруг с такой убийственной остротой ощутил собственную беспомощность, что едва не зарычал, словно от боли. От него сейчас ничего уже не зависело: он даже не мог переговариваться по рации с группой захвата, ведь они в эту минуту уже, возможно, лежали, притаившись, на главной лестнице, не дыша, не шевелясь, не привлекая к себе внимание преступника. Грязнов не знал, где они, но предполагал, что уже вышли на условленную позицию.
Теперь оставалось выжидать, а это было труднее всего. Нет, разумеется, его не волновало, кому достанутся лавры, кто будет считаться руководителем операции - он, майор Соколов или Турецкий.
Просто очень хотелось помочь другу в беде. А вместо этого приходилось ждать.
Гигантские щипцы бесшумно перекусили навесной амбарный замок, словно садовые ножницы черенок хризантемы. Маскированный боец всунул под дверь фомку и сделал легкое, уверенное движение, подобное тому, каким ловкий дантист снимает с зуба коронку. Дверь негромко хрустнула и отворилась.
Майор Соколов махнул рукой, и "маски-шоу" ринулись в дверной проем. Отныне все разговоры закончены, единственным средством для обмена информацией становится язык жестов - скупых, четких, отточенных за годы совместной работы.
Фигуры в камуфляжной форме двигались легко, стремительно, точно следуя плану здания. Миновав несколько залов музея, они вышли к центральной лестнице. Отсюда уже были слышны голоса - Турецкого, Виктора Жаворонкова, заложников. Здесь они замрут, сольются со ступенями, с ковром, покрывающим парадную лестницу, с каменными перилами и затаятся, подобно дюжине маленьких смертоносных пружин, в ожидании магического слова - "фортуна".
Елена Станиславовна Смирнова угрюмо молчала, рисуя пальцем некий узор на обивке сиденья патрульной машины. Сидевшая рядом с ней оперуполномоченная Галина Романова объяснила ей, что ее сын Виктор захватил здание музея, где она работает, и взял в заложники ее коллег. Чудо, что она сама еще не вышла на работу, хотя больничный и закончился: ее подружка Инга дала ей несколько лишних деньков и этим, возможно, спасла ей жизнь.
Спасут ли теперь саму Ингу? Милиция попросила ее приехать к месту происшествия - на всякий случай. Конечно, никто не собирается выдавать ее террористу, как он этого требует, но лучше, если она будет поблизости.
Террорист… Ее единственный сын - террорист и убийца. Возможно ли в это поверить? Вот к чему пришла ее жизнь.
Дорогой Елена Станиславовна молчала. Опер Романова тоже не навязывала ей разговоров. Да и о чем тут говорить?
- Ну здравствуй, Виктор! Знаешь, давай зови меня просто на "ты". Меня зовут Саша Турецкий, как я уже тебе говорил.
Виктор хмуро молчал. В его странно толстой фигуре было что-то неестественное. Левой рукой он судорожно сжимал плоскую панельку, напоминавшую пульт от телевизора. Турецкий догадался, что это и есть та самая кнопка взрывателя, от которой сейчас зависит… Ах, черт возьми, от нее сейчас так много зависит! А если у этого психа рука дернется?
"Вот оно яйцо, а в том яйце - смерть Кощеева", - пронеслось почему-то совершенно неуместное воспоминание. У него выходной, и он с дочкой пошел в кино на фильм… как же он назывался? Не вспомнить сейчас, но определенно что-то очень сказочное, с Кощеем, яйцом, иглой… Саша вдруг почти физически вспомнил ощущение маленькой детской ладошки в своей руке.
"Что это вас на сентиментальности пробило, Александр Борисович? Неужели и вправду конец? Однако, довольно обидно! И угораздило же вас ввязаться в это дело. Надо по крайней мере увести его подальше от заложников - может, хотя бы их спасете".
- Виктор, ты позволишь, я хочу сказать несколько слов твоим… э-э-э, пленникам. Господа, меня зовут Александр Борисович Турецкий, я пришел сюда… э-э, поговорить с Виктором и, возможно, помочь ему разрешить эту непростую ситуацию, в которой мы все оказались. Я прошу вас сохранять полное спокойствие и проявить максимум терпения.
Он проговорил эти слова настолько спокойным тоном, насколько был в состоянии.
Бугай-охранник еле заметно подмигнул ему, видно, сам тертый калач, понимает, что тут какой-то трюк. Полная дама казалась на грани истерики. Старушка - божий одуванчик была непроницаема, как сфинкс.
"Соколов с командой уже должен быть на лестнице", - подумал Александр.
- Виктор, друг мой, давай сядем и просто спокойно поговорим, - начал он. - Я хочу поговорить с тобой о твоем отце.
- Вы с ним вместе работали? - впервые отреагировал собеседник. Голос его звучал хрипло и тонко. - Вы тоже из "конторы"?