Взглянув на большие напольные часы, Илья Рудольфович, все еще под впечатлением от разговора с Веленой, поднял трубку и мягко произнес "Алло?".
– Господин Стулов?.. – Голос был очень высокий, почти визгливый, но, несомненно, мужской. И совершенно точно незнакомый, хотя домашний номер Ильи знали исключительно близкие ему люди.
– Кто вы? – усилием воли сбрасывая с себя впечатление от вечернего, ставшего в последние месяцы традиционным общения с Веленой, спросил он.
– Илья Рудольфович, – заторопился незнакомец, – вы меня не знаете, но нам надо срочно увидеться, речь… речь о вашей жизни и смерти!..
Визгливый собеседник явно был не просто взволнован, но искренне испуган.
– Неужели? – Илья зло усмехнулся. – Тем более необходимо представиться, если еще и о смерти…
– Серега… Простите, Сергей… Александрович меня зовут… Говорю ж – не знакомы…
– И кто ж вы такой, Сергей Александрович, если, будучи не знакомым со мной, хотите при этом вести столь серьезный разговор, касающийся меня же?..
В трубке послышался тяжелый вздох, затем сопение. Наконец, "Серега" заговорил:
– Я этот… Короче, киллер, которому вас заказали!..
10
– Что, так и сказал – "киллер"? – усмехнулся Александр Борисович, глянув на Дениса Грязнова, вольготно развалившегося в кресле возле журнального столика, имевшегося в кабинете Турецкого для особо близких ему посетителей. Так же как и извлеченная по такому случаю из сейфа бутылочка отличного коньячка.
– Так и сказал, – Денис тоже ухмыльнулся.
– И что, Стулов ему с ходу поверил?
– Ну, если бы не поверил на все сто, вряд ли бы на следующее же утро объявился у нас в конторе!
– Давай-ка с этого места поподробнее…
– Как понимаете, дядь Сань, в первую очередь нам предстояло выяснить, насколько сведения Живчикова соответствуют грубой реальности. Илья Рудольфович с огромным трудом уломал того встретиться со мной, подействовало, да и то не сразу, когда пригрозил, что ни цента ему за это предупреждение не даст…
– Иными словами, наш "киллер" надумал заработать на заказе, срубив бабки не с заказчицы, а с жертвы?
– Вот тут, я бы сказал, имеется некоторая закавыка…
– А именно?
– Денег он действительно запросил. Но, если верить рассказу самого Стулова, уже после того, как все остальное ему выложил, в конце разговора, словно спохватившись… Когда я с ним собеседовал, поинтересовавшись о причинах, заставивших Живчика повиниться, он поначалу – замечу, совершенно искренне – возопил, какой, мол, из него "убивец", а после, как будто опять что-то припомнив, уже сказал насчет "заработка". Вроде бы его как раз уволили с работы, а он жениться надумал.
– И что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовался Турецкий. – Ведь мог же он и вправду перепугаться насмерть?
– Не только мог, но и перепугался, – кивнул Денис. – Но вот хоть убейте меня, дядь Сань, а только шкурой чувствую, за этим еще что-то имеется. Прежде всего, не ясно, каким образом на нашего Серегу вышла супруга Стулова. Живчик клянется, что знать об этом не знает, но глазки у него почему-то бегают. Во-вторых… В общем, такое впечатление, что он действует и говорит, стараясь соблюдать чью-то инструкцию. Чью-то, кого боится до смерти.
Александр Борисович некоторое время задумчиво потягивал свою порцию коньячка.
– Ну что ж… Надо будет озаботить твоего дядюшку, пусть соберет нам об этом персонаже все возможные сведения, а там, как говорится, будем поглядеть. Вполне возможно, то, что скрывает Живчиков, никакого отношения к нашему делу не имеет, хотя кто знает? Ладно, вернемся к Стулову.
– Как понимаете, следовало получить доказательства того, что "заказ" имел место, более существенные, чем фотография жертвы, оказавшаяся в руках Живчика. Короче, мы их организовали.
– Ты имеешь в виду кассету, которую мне принес?
– Ага… Это оригинал, копию мы сразу передали в райпрокуратуру. В смысле окружную. А внеплановое свидание Живчик со Стуловой организовал по нашей подсказке. Вроде бы ему деньги на пушку потребовались… еще шестьсот баксов. Так что дамочка вынуждена была с ним встретиться. "Разговаривать" ее Живчику особо не пришлось, хотя мы его на этот случай проинструктировали. Сама все изложила, очень она, видите ли, возмущена была тем, что Живчиков якобы затягивает порученное ему дело.
Ну, как понимаете, дядь Сань, запись их встречи в кафе мы сделали, причем вполне качественную, поскольку была возможность даже столик заранее выбрать. Только, как выяснилось на сегодняшний день, все это пока что оказалось уликой, недостаточной даже для того, чтобы мадам арестовали. Вроде бы поначалу следователь, которому пошло заявление Стулова, взялся за дело активно и с нужной стороны, даже, просмотрев видеозапись, статью, какая положена, то бишь сто пятую, назвал…
– Ты имеешь в виду Артамонова? – уточнил Турецкий.
– Его, голубчика… А потом неделя прошла, вторая… Стулов утверждает, что его супруга по-прежнему живет в загородном особняке и в ус не дует… В чем дело?.. Стали выяснять: оказывается, ее адвокат сумел доказать Артамонову, что в подобных ситуациях, пока суть да дело, подозреваемая вполне может и даже должна находиться не в специально отведенном для таких, как она, помещении, а всего лишь под подпиской о невыезде…
– Кто ее адвокат? – перебил Турецкий.
– Небезызвестный вам Виктор Иванович Иванов…
– Это что – тот самый? Я имею в виду, которого Юра Гордеев на дух не переносит?..
– И он Юру – тоже. Потому что по его милости он однажды едва не вылетел из Коллегии… Можно сказать, на волоске удержался…
– Черт-те что… – Александр Борисович поднялся из своего кресла и сердито проследовал к письменному столу, на котором поверх всех украшавших столешницу многочисленных бумаг лежала довольно объемистая папка, только сегодня утром доставленная ему из окружной прокуратуры, которая и была заведена после заявления Стулова.
– Ладно, Денис, – сказал Турецкий, усаживаясь на свое рабочее место. – Спасибо тебе огромное. И надеюсь, отключаться от этого дела "Глория" пока не собирается?
– Мы, дядь Сань, своих клиентов не бросаем, пока не убедимся, что они в полной безопасности! – В голосе Грязнова-младшего прозвучали нотки обиды.
– Ну-ну… Я ж и не сомневался… Это я просто паузу взял, чтобы обдумать, чем именно твоих ребяток на данном этапе озаботить…
– Разве что… – буркнул Денис.
– Так… – Турецкий пододвинул к себе еще одну папку. – Насколько я понимаю, здесь – материалы наружной слежки за нашей бойкой дамочкой…
– И за ее полюбовником, – кивнул Денис.
– По сути, в двух словах можешь?
– Мы все могем, – усмехнулся Денис. – Думаю, самое интересное – даже не любовник, он же один из основных партнеров Стулова, а наличие у Ларисы Вячеславовны тайной квартирки для свиданий в микрорайоне Выхино. Адрес прилагается. Квартирку мы засекли не так давно, судя по всему, кто-то из них – то ли сама дама, то ли наш возлюбленный, Сергей Сергеевич Красных – после того как дело приняло уголовный оборот, интимное общение свел к минимуму… Почему-то я думаю, что Красных…
– И почему?
– Там, – Денис кивнул в сторону документов, доставленных им Турецкому, – наружка не только за ней, но и за ним. Словом, у этого господина не так давно появилась новая пассия. Можно сказать, внезапно, в срочном порядке. Почти точненько по датам появление девицы совпадает с моментом, когда Ларису Вячеславовну схватили за руку.
– Какая гадость эта ваша заливная рыба… – поморщился Турецкий.
– Еще какая, – согласился с ним Денис. – Можно сказать, и вовсе несъедобная… Ну а остальное я вам, дядь Сань, практически изложил.
– Ясненько… – Турецкий вновь задумался, после чего потянулся к телефону и набрал номер заведения, располагающегося на Ленинградке, хорошо известного в профессиональных кругах.
– Институт судебно-медицинской экспертизы? – вежливо переспросил Александр Борисович, видимо удивленный тем, что прозвонился в это заведение с первого раза. – Будьте любезны, Генпрокуратура беспокоит… Турецкий… Да, именно. Соедините меня, пожалуйста, с Лапиковым… Да.
Некоторое время он молчал, ожидая соединения, а когда заговорил снова, тон Александра Борисовича совершенно изменился.
– Привет, старик! Он самый, собственной персоной! Как поживаете? Да нет, я не трупы имею в виду, а тебя, дурака, лично. Слышу, что пока жив. Ладно, Костя, давай к делу. В пятницу ночью к вам доставили труп ребенка, девочка, одиннадцать лет. Мне срочно нужна экспертиза не только медицинская, необходимо экспертное заключение по всей одежде, включая трусики. По идее, все это еще вчера должно было прийти к нам. Нет, ничего нет. Да, я знаю, что причина смерти – удушение, для этого мне достаточно было ментовских протоколов, а ваши бумажонки – само собой.
Некоторое время он внимательно слушал своего собеседника, изредка вздыхая, после чего внезапно насторожился:
– Какие, говоришь, волокна? – Турецкий пододвинул к себе чистый лист бумаги и схватил ручку.
– Зеленые… Что?.. Ах, мохер… Костя, умоляю! Я тебя не так уж и часто дергаю, а это дело – сам понимаешь, ребенок! Да… Да. Спасибо, с меня магарыч!
Турецкий сердито бросил трубку на место и поглядел на заинтересованно разглядывающего его Дениса.
– Вот, слышал? Пока сам, лично, не попросишь, да еще пообещав магарыч, хрен кто пошевелится. Экспертное заключение было готово еще позавчера, а какая-то, прости господи, задница, обязанная его сюда отправить, этого не сделала. А потом удивляемся низкому проценту раскрываемости!
Денис сочувственно покачал головой, но промолчал: а что на это скажешь?..
– Словом, так… Под ногтями у девочки обнаружены остатки кожи убийцы и пара черных волосков. Мужик душил… А на одежде и волосах – большое количество шерстинок то ли от зеленого одеяла, то ли от пледа. Значит, ордер на обыск в Стуловском особняке я выпишу, обыск будет официальным. Однако с учетом квартирки в результат я не слишком верю. Выписывать ордер на ее обыск права не имею, поскольку формально "гнездышко", как я понял, глянув в твои бумаги, принадлежит Красных. Кстати, он и с новой пассией им пользуется?
– Представьте себе – нет. Новую таскает прямиком в супружескую спальню в отсутствие жены! Дядь Сань, я тебя понял: мои ребята это самое любовное гнездышко обшмонают по высшему классу. Ежели уцепим там что-то подходящее, вызываю дяди-Славину шайку. Конечно, если им удастся уболтать судью подписать обыск. То, что тебе удастся, я и не сомневаюсь.
– Выбьем все, что потребуется, судья тоже человек: как-никак речь идет об убийстве ребенка. Стулов твой, кстати, не верит, что его супруга может иметь к этому отношение, считает, что, даже с учетом всего произошедшего, для нее это как-то слишком.
– Жизнь покажет, – вздохнул Денис и поднялся на ноги, поставив на столик пустую рюмку. – Спасибо за напиток, все было, как обычно, очень и очень!
Лариса автоматически притормозила у ворот особняка и, дождавшись, когда дежурный охранник их откроет, въехала во двор. Загонять машину в гараж она не стала. Бросив ключи на соседнее с водительским сиденье, она покинула салон, резко хлопнув дверцей, направилась к входу в дом в самом ужасном настроении, оттенки которого, переходя и плавно переливаясь друг в друга по нарастающей, не покидали ее уже не первый месяц, чередуясь со вспышками ярости.
В доме стояла глубокая тишина, в холле властвовал сумрак, и она, прежде чем привычно направиться к бару, включила центральную люстру. Поморщилась от яркого света, выключила его и нажала соседний выключатель. Вспыхнули настенные бра: за несколько лет Лара так и не научилась не путать выключатели.
Подниматься наверх ей не хотелось: был риск напороться на Велену – растрепанную, с опухшими от слез по ее драгоценной Мариночке глазами, в которых при взгляде на Ларису вспыхивала какая-то жуткая смесь страха и ненависти. Эта гадючка ее подозревала – совершенно очевидно, что подозревала. Ах, дрянь! А она, Лариса, – дура… забубенная дура, не послушавшая вовремя свою настоящую подругу, преданную и верную Катьку! Считала, что та ее просто ревнует к новой приятельнице. Дура, дура, дура!
Где-то наверху послышался и сразу стих плач Юрочки. В глубине дома что-то со звоном упало – судя по всему, кухарка уронила какую-то металлическую посудину. И снова наступила тишина.
Лариса пересекла холл, подошла к бару и, взяв не допитую с вечера бутылку виски, плеснула себе первую вечернюю порцию. Кто знает, чем завершится для нее весь этот кошмар? Возможно, и тем, что в итоге не только вискаря, а и паленой водки ей многие годы подряд не видать как собственных ушей. О нет, этому не бывать, не бывать, не бывать! Катя умная, она знает, что делает… И если даже Катька сдастся, есть еще и Иванов… Хотя назвать Иванова везением – ой как трудно!
Лариса горько скривила губы и, опустившись в любимое кресло, давно уже развернутое от камина к бару, налила себе вторую порцию, достала из валявшейся на полу сумочки сигареты и закурила. В подозрения, возникшие сегодня во время визита на квартирку, верить не хотелось, потому что в этом случае пришлось бы поверить и в то, что Красных ее, грубо говоря, кинул. Невозможно! Слишком многое было ими обоими поставлено на карту, чтобы… Чтобы что?
Лариса, на которую уже начал действовать поглощаемый ею напиток, потеряла мысль и, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла, потягивая то виски, то сигарету и, словно помимо собственной воли, испытывая вопреки всему происходящему удовольствие – почти забвение. Странное такое, на грани едва ли не извращения, удовольствие… Перед ее мысленным взором возникло и по сей момент любимое лицо Сергея. О том, который на время – на время! – его заменил, она и вовсе не думала…
Страсть, обрушившаяся на Ларису почти пять лет назад, действительно оказалась на поверку подлинным, никогда прежде не испытанным ею чувством. Подруге Катьке она в тот, самый первый их разговор, сама еще того до конца не зная, сказала правду.
Лара думала, что никогда не дождется момента покупки квартиры, которую – так настояла она – оформили на Сережу, тем более что он собирался вернуть ей всю сумму, как только их общая со Стуловым фирма раскрутится. Деньги он не вернул ей до сих пор, да она и не настаивала. И мысли не было настаивать, до самого последнего времени…
Но и когда квартирка появилась, а свидания с любовником сделались регулярными, Ларисе его все равно не хватало: ей хотелось находиться с ним рядом каждый день, каждую минуту! Появляться с ним, а не с Ильей на светских мероприятиях, визиты на которые тоже вошли очень быстро в привычку: Велена успешно справлялась с двумя детьми, Юрочка рос здоровеньким и спокойным мальчишкой, развивался даже быстрее своих ровесников, чему немало способствовала няня. А на этих наполовину деловых тусовках, тех, которые были обязательными для Стулова, и Сергей непременно присутствовал… неизменно в обществе своей рыжей жены.
– Пойми, солнце мое, – объяснял он Ларе, – есть такая штука, как "протокол". И есть места, в которых по этому самому протоколу следует появляться исключительно с супругой. Так принято!
С ним все было ясно, а вот для чего легкомысленной разгильдяйке Ритке понадобилось соблюдать этот чертов протокол, Лариса понять не могла – во всяком случае, поначалу. Дошло позже: оказывается, и этой любительнице удовольствий важно было числиться в светских дамах, не говоря о том, чтобы блистать своими бриллиантами на упомянутых тусовках. В паузах между собственными развлечениями по своему вкусу супруга Сергея охотно составляла ему в случае надобности компанию и, в отличие от того вечера в доме Стуловых, от мужа не отходила ни на шаг.
И в конце концов вопрос, который витал в воздухе, готовый сорваться с Ларисиных губ, не только созрел, но, можно сказать, перезрел. Надо сказать, ее хватило надолго – почти на три года…
Очередное свидание подходило к концу, и знакомая, ставшая уже привычной пиявка тоски, как всегда перед разлукой с Сергеем (на целых пять дней!), присосалась к Лариному сердцу. Опустошенная после его ласк, в предчувствии длинной дороги домой и неизбежной встречи поначалу с Веленой (она непременно посмотрит на нее все понимающими и осуждающими глазами!), а потом с мужем, давно уже не вызывающим у жены ничего, кроме отвращения, она не выдержала и начала этот разговор. Все равно, рано или поздно он состоялся бы.
– Ты правда меня любишь?.. – Они еще лежали в постели, медлили после того, как бурные объятия остались позади, а стрелка на часах неумолимо двигалась к часу "пик".
– А ты все еще в этом сомневаешься? – Он с нежностью провел пальцами по ее щеке.
– Нет… – она грустно вздохнула. – Просто мне тебя все время не хватает, Сереженька… Почему мы не можем, наконец, развестись со своими неудачными половинами и быть вместе всегда?!
Она выпалила это на одном дыхании и почувствовала, как рядом напряглось плечо Сергея.
Поначалу он ничего не ответил, просто сел, опершись спиной на подушку, потянулся к сигаретам, лежавшим рядом на тумбочке, и заговорил только после первой затяжки.
– Ты ведь хочешь, чтобы я ответил честно? – говорил он куда-то в пространство впереди себя, не глядя на любовницу.
– Да… – прошелестела Лара, вдруг испугавшись, что услышит от него что-то роковое, необратимое, что может отнять у нее Сергея навсегда…
– Что ж… Дело в том, что о такой красавице и умнице жене, как ты, можно только мечтать! Но, к несчастью, ты – жена моего партнера по единственному из моих дел, приносящему хоть какой-то доход. У меня, Ларик, и близко нет такого капитала, какой создал себе твой супруг. А если вы с ним разведетесь, ты, насколько я знаю, помимо драгоценностей и городской квартиры, не получишь ничего. Твоего личного счета, даже если все продать и добавить к нему вырученные бабки, не хватит на то, чтоб хотя бы выкупить часть акций Стулова, не то что всю фирму. Да и узнав, кто у него увел жену, он вполне способен вовсе выкинуть меня из дела. Ты хочешь, чтобы мы любили в дальнейшем друг друга в шалаше?
Он повернулся к Ларисе и испытующе заглянул ей в глаза.
– Нет, я не хочу тебя разорять, – грустно покачала она головой.
– Тогда о чем мы говорим, ласточка моя?..
Лариса почувствовала, как на глаза ей сами собой наворачиваются слезы. И тоже само собой у нее вырвалось:
– Господи, ну ведь попадают же другие в какие-нибудь автокатастрофы, или их "заказывают". Почему не Стулов?.. Почему наше счастье, наша любовь должны зависеть от него?!
– Такова жизнь, детка, – вздохнул Сергей и выбрался из постели. Со свиданий он всегда уезжал первым, она – спустя несколько минут после его ухода.
– К слову сказать, – бросил он на ходу, уже одеваясь, – насколько я слышал, в случае его… гм!.. смерти ты тоже не так уж много получаешь…
– Это – как сказать, – немного подумав, ответила Лариса. – Большая часть достается детям, Юрочке – еще больше, чем Марине… А я – Юрочкин опекун до двадцати одного года… Так что вовсе не мало…
Они помолчали. Наконец Сергей усмехнулся и покачал головой:
– И о чем мы с тобой, два дурака, говорим?.. Илюшка – мужик здоровый, не знаю, как тебя, но меня-то точно переживет!..