Вспомнил, кажется, Васька говорил, что эти прически называются "панковскими" и что они сегодня очень модны у "продвинутой" молодежи. Антон тогда сразу понял, зачем сын сказал об этом: сам захотел себе такую, но попросить разрешения не решался. И ему показалось странным, что Ирина отнеслась к этим "панкам" как-то снисходительно. Сказала что-то вроде того, будто ничего страшного в этих забавах нет, главное, чтоб смешные прически не стали жизненным принципом. А так, дома, чтобы самому повеселиться и других повеселить, почему же не сделать? Антону не понравилась такая ее снисходительность, и он категорическим тоном заявил, что в своем присутствии никаких "панков" не потерпит. И еще заметил, что Васька с тетей Ирой попытались незаметно для него переглянуться, как заговорщики. Вот оно теперь и понятно, почему Васька никак уже не может, да и не желает жить без тети Иры. И жить он собирался, о чем уже не раз, к крайнему смущению Антона, заявлял во всеуслышание, в квартире Турецких, где тетя Ира отвела ему комнату дочери Нины, поскольку та училась в Англии, в Кембриджском колледже…
Антон, естественно, не мог еще и себе этого позволить и уезжал в свою двухкомнатную квартиру, которая с некоторых пор стала ему казаться неуютной, заброшенной, вообще - постылой.
Но самым непонятным для Плетнева было то, что Александр Борисович, которого Антон, с разрешения опять же Турецкого, звал Сашей, не выказывал никакого своего недовольства тем, что в их семье живет чужой ребенок. Антон, правда, стал замечать, бывая у Турецких, что, когда Васька совсем уже наглел, влезал бесцеремонно в разговоры взрослых, пытался диктовать, что ему нравится, а что нет, Александр Борисович молча вставал, даже иной раз и во время обеда, и уходил в свой кабинет, где немедленно находил для себя срочное и важное дело. И не обращал никакого внимания на то, как переживала эти моменты Ирина. Но конфликтов-то не было! Вот в чем вся штука…
И вот Турецкий сорвался, а главное, не по делу. То есть, если быть до конца справедливым, не все получилось складным, но ведь и каждую мелочь, бывает, тоже загодя не предусмотришь… Поздно уже вечером сидели на этот раз дома у Плетневых, ждали Катю, которая застряла в пробке, чтобы ехать с ней на дачу, везти Ваську. Но тот раскапризничался, не хотел ехать без тети Иры. А Ирина ожидала возвращения из командировки мужа и приехала лишь для того, чтобы уговорить Ваську не упрямиться и проводить его на дачу. Всего и делов-то… А Саша вернулся домой уже ночью, жены нет. Переругался с Костей, который попытался защитить психологические, так сказать, воспитательные приемы Ирины, надрался до чертиков и явился к Плетневым. Ну и дальше чего думать? Объяснений слушать не стал, да и не смог бы, попытался дать оплеуху, достал, но слабо, да Антон и не защищался. Плюнул на всех, послал и… ушел. Исчез. Вот по сей день. А теперь Меркулов винит всех, разумеется, Ирина - в трансе, а Плетнев носится по следам Турецкого. Никто в "Глории" не хочет разговаривать с Антоном, оно и понятно - там Сашины друзья, а Плетнев, выходит, враг, как бы жену у него увел. Но самое неприятное - это неуверенность в том, что Турецкий захочет его выслушать, когда они встретятся наконец.
И с Васькой теперь проблема. Упустили что-то. Или слишком многое разрешали. А теперь, не ровен час, по ошибке или оговорке назовет еще Васька тетю Иру мамой. И что тогда?.. Сам себе боялся ответить на этот вопрос Антон Плетнев…
У этого парня с серьгой в ухе, что стоял на верхней ступеньке, на чудовищно раскрашенной майке был приколот бейджик. Антон пригляделся, подвинувшись ближе. Надпись английскими и русскими буквами - вперемежку - гласила "Менеджер Скунс". "Черт знает что! - усмехнулся Плетнев. - Да видел ли он хоть раз этого зверя-вонючку?" Сам-то Антон видел, правда, ситуация была малоприятная.
Этот полосатый зверек небольшого размера, похожий на русскую куницу, носился по клетке с частой сеткой на трех лапах, оставляя кровавый след, - четвертая лапка была оторвана осколком бомбы, упавшей на маленький, вероятно частный, зоопарк. Остальные звери в соседних клетках были убиты. Ну да, ведь американцы не бомбили гражданские объекты, так что, надо понимать, чистая случайность. В самом центре сербского городка, в парке…
На клетке была табличка со словами, написанными латинскими буквами: "Скунс. Сев. Америка". И на этого крутящегося волчком, пронзительно кричащего и распространяющего вокруг себя невообразимую вонь зверька было жутко смотреть. Товарищ Антона, Рауль - из Абхазии, такой же, как Плетнев, наемник, "солдат удачи", сказал с сильным акцентом: "Зачэм, слюший, мучить?" И дал короткую автоматную очередь… Это было еще до того, как прибыл миротворческий батальон из России…
"Скунс, значит…" А менеджер между тем, как мог, отбивался от наседавших на него посетителей, желавших занять места за столиками кафе.
- Мадам, я прошу вас! Я умоляю!.. Юноша!
К вам это тоже относится, хотя вы, очевидно, не совсем мадам! - Его прервал взрыв хохота. Народ вообще вел себя, как теперь говорят, отвязно. Хохмы, рискованные реплики так и сыпались со всех сторон. А что, свобода же! - В кофейной зоне, господа, все места пока заняты, и не вижу оснований, чтобы выгонять наших посетителей!.. Да-да, конечно, сегодня почему-то все обязательно хотят поужинать именно у нас!.. А почему бы вам не сделать было этого вчера?.. Как, не было света?! У кого?! У нас?! Я прошу прощения! Но если бы мы надеялись только на городские власти, господа, у нас действительно никогда бы ничего не было! А у нас все - свое! Даже собственный генератор! У нас всегда светло, господа! Я всех приглашаю в "Снасть", но - не сегодня!.. И выпить тоже всегда можно, да, конечно! А как же иначе?.. Нет, в рабочей зоне - тоже битком! Нет мест, господа, как это ни печально!.. Эй, пипл, а ну-ка быстро сдай назад!..
Менеджер Скунс развел в стороны худосочные ручонки. Да, не спортсмен. Но, может быть, большой интеллектуал? Кто знает?..
Антон увидел, как сбоку не тараном, а скорее юркой, золотистой рыбкой, сквозь толпу к Скунсу проскользнула девушка.
- Скунс, привет!
Менеджер приветственно вскинул руку:
- Привет, Алиса! Какой у тебя прикид, глазам не верю!
- Уметь жить надо, Скунсик!
- Полный отпад! А где наш славный Доктор Си?
- Кратковременный, заслуженный отпуск.
- Небось опять в Крыму?
В голосе менеджера Плетнев услышал завистливые нотки. Вот чудаки, сами на курорте живут, дался им этот Крым?.. Или у них там особый интерес, который не афишируется?
- Угадал, - засмеялась Алиса.
- Вовремя он. - Менеджер как-то странно отреагировал: усмешка была явно двусмысленной.
- А я тоже, наверное, к нему мотану… Ну что, Скунсик, меня-то, надеюсь, пропустишь?
- Докторша, это даже не тема. Тебя - всегда! Эй, хлопче, пропусти герлу! Она не твоя!
- Спасибо, Скунсик! - Золотистая рыбка юркнула мимо менеджера, на ходу громко чмокнув его в щеку, и, победно оглянувшись на гудящую недовольно толпу, нырнула в приоткрытую дверь.
Значит, все-таки бывают исключения, подумал Антон. Да и Мила, помнится, говорила ему, что проводит здесь чуть ли не каждый вечер. Ну а раз так, если она постоянная посетительница, то ее должен обязательно знать этот Скунс. И Плетнев стал решительно проталкиваться к нему. Те, кого он вынужденно задевал и отодвигал в сторону, недовольно ворчали, но агрессии не проявляли. Более того, оборачиваясь к безмятежно спокойному Плетневу, окидывали взглядами его рослую фигуру и предпочитали расступаться. Так он и подошел к менеджеру, их разделяли две ступеньки.
- Маэстро, - Антон решил выразиться изысканно, - мне нужна Мила.
- Это прекрасно, мсье! - приветливо осклабился Скунс. - Но я должен… Одну минуту, - и повернулся в сторону хорошо уже подвыпившего парня, который, по примеру Антона, решил силой проложить себе путь к заветным дверям. - Алло, Кекс! А для тебя сегодня высшая тема - проспаться! Иди домой! Мсье, - он обернулся к Антону, - поверьте, мне лично известны все постоянные посетители "Снасти". Никакой Милы у нас нет.
- Но она мне сказала, что каждый вечер именно здесь…
- Мсье, я готов поверить вам, но… Эй, ну-ка спокойно отхлынем!.. Да, если вы, мсье, желаете просто войти, чтобы поискать свою девушку, уверяю, у вас ничего не получится. Назовите правдоподобный ник! А так - бесполезно!
- Ник… - пробормотал Плетнев, пожимая плечами и разворачиваясь, чтобы выбраться из толпы. - Собачий язык… Я, что ль, придумал?.. Сама свое имя назвала. И зачем ей надо было врать?..
Навстречу ему, со стороны аллеи, приближалась пара взрослых людей, не мальчишек. Антон обратился к ним:
- Извините, пожалуйста, я - приезжий и ориентируюсь плохо. Не подскажете, как мне найти Спортивную улицу? Мне сказали, это где-то в северном районе, да?
- Вы на машине или?.. - спросила женщина.
- Или, - засмеялся Антон. - В командировке.
- А, ну тогда, - вмешался ее спутник, - пройдите дальше по набережной. Потом будет спуск. Выйдете на Припортовую площадь. Там конечная остановка двадцать первого маршрута. Он как раз идет на северный. И там уже водитель подскажет.
- Это - не близко, - предупредила женщина лукавым голосом. - Если визит очень важный, наберитесь терпения!
Антон засмеялся: уж слишком прозрачен был намек, а главное, в самую точку.
- Спасибо, я потерплю.
Парочка тоже рассмеялась и отправилась дальше. Вот ведь - пустячок, а настроение сразу улучшилось.
Антон не успел сделать и пары шагов, как его оглушил внезапно нарастающий рев мотоцикла. Навстречу ему, прямо по тротуару, медленно двигался рычащий драндулет, имея явную цель завернуть к "Снасти". Свет фары ослепил Плетнева, и он заслонился локтем. Но рев мотора тут же смолк. И послышался веселый, звонкий голос:
- Привет, друган!
Господи, ну кто еще его мог здесь так позвать?! Антон отнял локоть от лица. Фара погасла. Мила сняла шлем и резким, привычным для нее движением взвихрила вокруг головы светлый веер волос.
- Куда намылился? - Антон еще не нашелся, что ответить, как Мила кивнула ему. - Пошли! - и покатила мотоцикл на площадку перед входом в кафе.
Антон попытался помочь ей, но Мила плечом отстранила его протянутые к рулю руки.
- Сама. Рада видеть… и все такое…
Плетнев не находил слов. Мила поставила мотоцикл, обернулась к нему, пристально посмотрела в глаза и спросила:
- Что с тобой? Чем недоволен?
Наверное, громко спросила, потому что на ее голос сразу обернулось несколько человек, и посыпались радостные возгласы:
- Хай, шпион!.. Парни, Шпионка прикатила!.. Йес, Спай!.. Шпион, проведи меня!.. Эй, и меня тоже!..
- Всем привет! - Мила подняла обе руки и снова спросила Антона: - Чего молчишь?
Он наконец обрел дар речи и хмыкнул:
- А ты, выходит, в иностранной разведке служишь? Как Милу тебя тут никто, оказывается, не знает…
- Чудак, я просто забыла тебе сказать, что мой ник - Спай. Но как Милу меня тут тоже многие знают… А ты у кого спрашивал-то?
- А вон у того вонючки. - Антон кивнул на менеджера. - Отшил, как мама не горюй!
- А-а-а, Скунс? Так он здесь недавно. Он еще многих просто не знает… Ну что, я пригласила - не хочешь? Не настаиваю… - Она приподнялась на цыпочки и, держась за его плечи, близко посмотрела в глаза. - Хмуришься… Обиделся, значит… Ох, чудик, друган… - Она легко вздохнула. - А я ж не нарочно. Если б хотела продинамить, наврала бы по полной. - Она усмехнулась. - Логично?
- Логично, - согласился Плетнев, чувствуя, как ему становится теплее.
И где-то совсем в глубине уже подсознания, наверное, мелькнуло: "Эх, Зоя, не повезло тебе…"
- Не у Скунса надо было спрашивать, а у Числительного, тот и имя мое знает, и ник.
- Это что еще за числительное? - ничего не понял Антон. - Знаменательное…
- А вот пошли, сам и узнаешь, - коротко засмеялась Мила.
Она крепкими пальцами взяла его за руку, кинула на локоть ремень своего шлема и повела за собой к дверям. Толпа расступалась сама. Все с теми же восклицаниями: "Хай!.. Спай!.. Шпион!.. Привет!.." А Скунс, увидев парочку, держащуюся за руки, словно дети, отреагировал соответствующим образом:
- Мсье! Так бы сразу и сказали! И по теме нет проблем! Спай, ты не в претензии? Прошу! - И сам уважительно распахнул дверь перед ними.
Мила, по-прежнему не отпуская руки, повела его не в кафе, а в компьютерный зал. Это была длинная комната, освещенная слабым, рассеянным, словно призрачным светом, уставленная рядом компьютеров, за которыми сидели посетители всех возрастов - от совсем юных мальчишек до людей вполне преклонного возраста. И у каждого была свой интерес. Кто бродил по интернет-страницам, кого занимали всякие "стрелялки", кто писал письма… В дальнем торце зала была стойка бара и возле него несколько столиков. Мила сразу потащила Антона к той стойке.
За ней вальяжно расположился средних лет "джентльмен" с седеющей гривой волос и аккуратной, под испанского гранда, эспаньолкой. Увидев Милу во всем ее кожаном облачении, решительно направляющуюся к нему, этот "гранд" немедленно поднялся, вышел из-за стойки и, широко раскинув руки для объятий, шагнул им навстречу.
- Шпион! - воскликнул он. - А мы были уверены, что ты загораешь на Лазурном Берегу! Хай!..
- Привет, Числительное! - так же радостно раскрыла руки для объятий и Мила, отпустив ладонь Антона. - Какая ты зараза! Ну сам подумай, разве могла я в отпуске забыть родителей? И к тебе не завернуть, детство вспомнить? Антон, это - хозяин здешних мест. Он - самый главный. И самый умный!
- Ох, умеешь льстить! - с удовольствием, со вкусом произнес хозяин интернет-кафе, обнимая девушку.
Они похлопали друг друга по плечам, по спинам. Отстранились. И Антон прочитал надпись на бейджике этого человека со странным именем Числительное. Там было написано: "Сисадмин ака". А ниже - "Самый главный ака". И еще ниже - ряд цифр: 415927. Абракадабра какая-то.
- Слушай, Числительное, - смеясь, сказала Мила, - ну-ка назови человеку мое имя!
- А как зовут человека? - с веселым подозрением взглянул на Плетнева наконец этот "ака".
- Антон, - представила Мила.
- Оч приятно, четыре-пятнадцать-девяносто два-семь.
- Антон, - снова засмеялась Мила, - он свое имя пятнадцать лет назад отменил. Только ник, и ничего другого!
- Я уже понял, - развеселился и Плетнев, скользнув взглядом по длинному ряду посетителей.
Заметил несколько неработающих компьютеров, места перед ними были свободны. Глаза задержались, но только на миг, на блестящей "золотистой рыбке", как заметил он, искоса наблюдавшей за ними. И даже, несмотря на царивший здесь полумрак, успел заметить, что взгляд у этой девушки, кажется, ее звали Алисой, излучал ревность. Ну да, конечно, если хозяин - испанский гранд, то, естественно, здесь должны и разыгрываться также нешуточные испанские страсти - как минимум…
- Так ты не сказал, Число, как меня зовут! - настойчиво повторила Мила.
- Спай! - не задумываясь, выпалил "гранд". - Шпион то есть. Точнее, Отмороженный шпион! Но это настукивать больно долго, вот и сократилось. Она же у нас восемь лет!
- Девять, Число, - поправила Мила. - Ты забыл, с открытия. Мне тогда тринадцатый шел.
- Ага, - озабоченно подтвердил хозяин, - пришел ребенок, представляете? Хард от софта отличить не мог… Э-э-э, не могла, да! Но - уперта-ая!.. В общем, вырастили мы ценнейшего программера для крупнейшего московского…
- Кончай, Число, пиарить меня, - перебила Мила, - ты лучше скажи мое имя - по паспорту?
- Чево-о-о? - даже растерялся тот. - Э-э-э… погоди, сейчас, сейчас…
- Ну ты даешь, - пристыдила его девушка. - Неужели забыл? А я тут расхвасталась перед Антоном, что меня все знают… Ну, Число, не ожидала от тебя…
- Так подожди! Ты чего? Мила ее зовут! - радостно вспомнил "Сисадмин ака". - Ну точно, Мила! Вот, Спай, можешь садиться за любую свободную машину. Полчаса - бонус от "Снасти"!
- Разберемся! - Девушка хлопнула в ладоши и сияющими глазами посмотрела на Плетнева. - А что у нас в баре? Антон, ты можешь выпить чего-нибудь крепенького, я здесь, как дома, поэтому угощаю, а я - только двойной кофе.
- Йес, Спай! - обрадовался Числительное и, обернувшись, пальцем показал бармену на гостей.
- Я тоже с удовольствием выпью вместе с тобой кофе, - сказал Антон.
- Хай, ребята! - поднял руку хозяин и отправился на свое место.
Они молча, глядя друг на друга, слишком уж сосредоточенно пили крепкий, хорошо заваренный кофе. От предложенного коньяка Антон, естественно, отказался. Деньги были, мог бы и сам заказать, но… просто не хотелось туманить мозги. А потом, он видел, что Мила сегодня как-то по-особенному расположена к нему. Легко ушла от его обиды, мягко взяла за руку, смотрит открытым, словно незащищенным, взглядом…
И чем больше смотрел на нее Плетнев, тем больше она ему нравилась. Нет, это далеко, конечно, не Зоя, там все совершенно иное. Он был рад уже, что не ушел раньше времени, не упустил возможности увидеть девушку…
Он уже вычислил ее возраст, да тут и труда никакого не было. Двадцать один ей, в дочки годится, и уж никак не в невесты. А думки всякие, непроизвольно бродившие в голове, подсказывали неожиданные варианты. Умная, интересная, красивая - это несомненно. Ее бы в шикарное платье нарядить, на высокие каблучки поставить, а то ведь наверняка по нынешней, дурацкой моде одевается. Джинсы, рваные на коленях, кофточка выше пупка и половина задницы - голая… Глупые девчонки, какая там мода, к черту! Застудят себе все свои причиндалы, а потом будут плакать да жаловаться на крутую судьбинушку… Нет, в своей мотоциклетной коже Мила выглядит вполне, даже слишком, ей бы еще женственности побольше… А, все равно хороша!
- Ну, - улыбнулась она, - всю обсудил? И каков вывод?
От неожиданности Антон покраснел, словно пойманный за руку.
- Чего молчишь? Понапридумывал, наверное, всяких непристойностей, да? У вас же там, в Африке, о женщинах суждение было самое примитивное, верно?
- О них вообще разговоров не было. Это - табу. А сейчас?.. Нет, я просто думал о том, какая ты красивая. Ум, все остальное - это само собой. Может, размечтался, - вдруг сознался он.
- О чем? - Она уставилась ему в глаза, машинально движением головы взвихрив вокруг себя веер волос. Это, похоже, у нее была характерная, любимая привычка, и она очень ей шла.
- О том, что я, наверное, слишком стар для тебя. Опоздал, вот в чем беда…
- Да, мужчины обожают комплименты… А я думала, ты - не как все.
- Зря. Во-первых, никто еще ни разу не делал мне комплиментов. А во-вторых, я их вообще, в основе своей, терпеть не могу. Ни в свой, ни в чужой адрес. Искренние бывают редки, а ложь - кому она нужна? Убогим? Ну разве что…
В его кармане зазвучал мобильник. Антон подождал, словно не желая отрываться от своих мыслей, и, когда увидел, что Мила взглядом призывает его обратить внимание, достал трубку из кармана, посмотрел, кто звонит. Хмыкнул, сказал: "Извини, пожалуйста, зам генерального", - и включил связь.
- Слушаю, Константин Дмитриевич, добрый вечер.
Связь была слишком громкая. И Мила слышала абонента, даже если бы и не собиралась этого делать. А Плетнев не видел смысла что-то скрывать от нее.
- Как дела, Антон?