- Как у шпиона, - произнесла с мрачной иронией Мила.
- Точно, - кивнул Дрюля. - Думаю, с нами, русскими, им было легче, чем нам с ними. Мы-то ребята откровенные, камень за пазухой не носим.
- Сразу бьем этим камнем по голове, - заметил Плетнев.
- Вот-вот, - поддакнул Дрюля. - А японец может целый вечер с тобой пить и болтать по-дружески, а потом выяснится, что в этот вечер он был на тебя смертельно обижен. Но даже виду не подал.
Они снова помолчали.
- Что будем делать дальше? - спросил Дрюля. - Мне не терпится найти подонка, который сбросил Рю с моста.
- И ты знаешь, как это сделать? - поинтересовался Плетнев.
- Я - нет. Но вы ведь сыщик. У вас должны быть эти… как их… версии!
- У меня нет версий, - сказал Плетнев. - И не может быть. Я еще не вошел как следует в курс дела.
- Медленно входите, - насмешливо заметил Дрюля. - Надо бы прибавить пару.
В кармане у Плетнева зазвонил телефон. Дрюля и Мила встрепенулись и уставились на карман. Плетнев достал мобильник, нажал на кнопку связи и приложил трубку к уху.
- Да, Петь… Так… Так… Да нет, просто один из коллег Рю видел, как тот сегодня утром засовывал в портфель нож… Да нет, не уверен… Хорошо, пока.
Плетнев медленно убрал телефон в карман.
- Ну? - нетерпеливо спросил Дрюля. - Что он сказал? Был в портфеле кинжал или нет?
Плетнев покачал головой:
- Нет. Ничего похожего. Только деловая документация.
- Ну дела! - возбужденно воскликнул Дрюля. - Выходит, его и вправду убили!
Плетнев пристально посмотрел на программиста и сухо осведомился:
- Откуда такая уверенность?
- Ну, смотрите сами. Рю притащил на работу кинжал. Значит, он кого-то боялся. Но не на работе. В офисе-то кинжалом не особенно помашешь. Значит, он собирался встретиться с кем-то вне офиса, во время ланча. Рю взял кинжал с собой, сунув его в портфель. На мосту злодей напал на него. Рю пытался отбиваться кинжалом, но злодей выбил этот кинжал у него из рук. Как говорил один одессит - картина маслом!
- Гм… - Плетнев задумчиво почесал ногтем переносицу. - Ну, и где теперь этот кинжал? Ведь на месте происшествия его не нашли.
- Ясен перец, не нашли! Кто-то из прохожих поднял его и утащил с собой. Вещь ценная и красивая. Сразу видно, что антиквариат.
- А может, Рю оставил этот кинжал на работе? - предположила Мила.
Дрюля отрицательно потряс головой:
- Ни в коем случае. Рю ни за что не оставил бы его на работе. Это же кинжал деда, а все, что связано с родственниками и предками, для Рю - святое!
9
Камера была совершенно заурядная, рассчитанная на шесть человек. Но на всем - на вещах, на стенах, на кроватях и на людях - ощутимый налет затхлости и заброшенности, словно тонкий слой пыли.
Александр Борисович никогда не считал себя человеком разборчивым и капризным, но торчать в камере было по-настоящему отвратительно. Он старался не смотреть на сокамерников - слишком уж грустные мысли навевали их физиономии. Общаться с ними у Турецкого тем более не было желания.
Особенно один, похожий на гориллу. Таких обычно подсаживают в камеры, чтобы ломать упорных. Во время свидания с Меркуловым Турецкий попросил его узнать об этом мужике. В одной из книг Турецкий получил эту информацию. И теперь он лежал на "шконке" и читал книгу "Эти странные японцы". Рядом лежала книга "Путь самурая", уже заложенная в нескольких местах листками бумаги.
Книги не только снабжали Александра Борисовича необходимой информацией, но и отвлекали от душной камерной "бытовухи", окружающей его со всех шести сторон.
Турецкий читал о японцах с интересом. Его всегда интересовали эти люди, живущие на островах, в своем замкнутом, довольно скудном мире, и выковавшие свой особый национальный дух, как выковывают клинок меча.
Самураи, ниндзя, сегуны, микадо… - история островного народа была трагична, но вместе с тем торжественна и величественна, как миф о древних богах. Особенно Турецкому импонировал обычай самураев, запрещающий им нападать на противника внезапно и со спины. Нужно было непременно вызвать противника на бой, дать ему понять, что ты готов обнажить свой меч для схватки. В этом было много благородства, не свойственного европейцам и американцам.
Однако Александр Борисович был в камере не единственный человек, заинтересовавшийся книгой о японцах (хотя речь в данном случае идет не столько о книге, сколько о ее пестрой глянцевой обложке).
На соседней шконке, свесив на пол огромные босые ноги, сидел тот самый медведеподобный верзила, метра под два ростом и столько же в обхвате. На нем были спортивные штаны и черная майка. Толстые руки покрыты наколками, обилие и разнообразие которых говорило о долгой и увлекательной жизни на зоне и в тюрьме. Физиономия у уголовника была туповатая, небритая и какая-то помятая, словно однажды по ней проехался каток и следы от того катка до сих пор не стерлись.
Уголовник смотрел на Турецкого, усмехался и скреб пятерней затылок.
- Эй! - окликнул он наконец. Турецкий не откликнулся.
- Эй, с книгой! К тебе обращаюсь! Александр Борисович отвлекся от книги и посмотрел на верзилу.
- Что читаешь, следак? - осведомился тот, ухмыляясь ухмылкой, похожей на звериный оскал.
"Смотри, и это знает", - подумал Турецкий. Он показал уголовнику обложку книги и снова углубился в чтение.
- Ох ты! - хмыкнул верзила. - Про япошек, значит? И чего пишут?
Александр Борисович нахмурился и прочел вслух:
- "Сочетание белого цвета с красным цветом японцы воспринимают как праздничное, нарядное. Однако сам по себе белый - цвет траура".
Тот ухмыльнулся, поглядывая на Турецкого недобрыми глазами.
- Ну, и у нас тоже… тапочки белые - для покойников, - пробасил он.
Турецкий улыбнулся.
- Верно. Думаешь, это мы у них позаимствовали?
Верзила посмотрел на сокамерников и кивнул на Турецкого.
- Слыхали? "У них"! Чего сразу "мы у них". А если они у нас? - Верзила вперил в лицо Турецкого мутный, бесчувственный взгляд. - Эй, следак, ты так любишь косоглазых? Они тебе дороже нас, русских?
Те молча наблюдали, что будет…
"Ну вот, - устало подумал Александр Борисович. - Кажется, намечается небольшое приключение. Что ж, по крайней мере скучать не придется".
Однако, не желая нарываться на неприятности, Турецкий снова опустил взгляд на страницу книги. Верзилу это, похоже, задело за живое.
- Ну ты, читарь!
Верзила тяжело поднялся со своего насеста. Теперь он нависал над Турецким, как огромная скала. Хрустнул суставами толстых, похожих на лошадиные копыта "клешней" и, угрожающе ухмыляясь, подошел к Турецкому.
Александр Борисович отложил книгу и посмотрел на уголовника снизу вверх. Посмотрел спокойно, холодно, без всякого страха или беспокойства.
- Хочешь, чтобы я тебе еще почитал? - осведомился он насмешливо.
Уголовник обвел взглядом сокамерников.
- Слыхали? Он мне про япошек читать хочет. Любит косоглазых. - Он перевел взгляд на Александра Борисовича и осведомился: - А нас, русских людей, значит, хуже падали считаешь? Я правильно понимаю?
"Так-так", - сказал себе Турецкий. В душе у него стал просыпаться задиристый, драчливый мальчишка. Ему вдруг до смерти захотелось встать и смазать верзилу по слоноподобной физиономии. Стоило больших усилий взять себя в руки и не обострять ситуацию.
- Ты за меня не сочиняй, что я считаю и кого люблю, - сухо сказал уголовнику Александр Борисович.
- Это я сочиняю? - вскинул тот брови. - Ну ты, сыскарь, договорился. Сейчас ты узнаешь, кто такой Вася Каменный!
Верзила, сжав кулаки, стал надвигаться на Турецкого, смакуя и растягивая каждое мгновение грядущей расправы. И снова Александру Борисовичу пришлось сделать усилие, чтобы усмирить гневного зверя, проснувшегося в душе.
- Твой старший сын школу сейчас заканчивает, да? - поинтересовался он у верзилы. - С матерью живет, в Йошкар-Оле.
Уголовник остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Его небритое лицо вытянулось. Он стоял и молча, в полном изумлении смотрел на Турецкого.
- Так вот, - продолжил Александр Борисович спокойно. - Если тут, - Турецкий показал на пол камеры, - если тут со мной что случится - там у него в кармане героин найдут. Граммов сто. И за распространение привлекут. Пойдет твой сынуля мотать по полной. Уловил?
Верзила облизнул пересохшие губы и пробасил:
- Уловил.
- Теперь ты будешь с меня пылинки сдувать, - холодно сказал ему Турецкий. - Если ночью, шагая к параше, я споткнусь и сломаю себе шею или палец - без разницы, - в Йошкар-Оле случится беда. Ясно выражаюсь?
- Да ясно, ясно, - прогудел уголовник, болезненно поморщившись.
- А теперь - шагай. Вали на шконку, я сказал!
Уголовник молча повернулся и побрел к своим нарам. Подошел, сел и стал рассматривать босые ноги, как бы размышляя, стоит натянуть на них носки или нет.
10
В кабинете следователя ФСБ Павлова ничего не изменилось с тех пор, как Турецкий оказался здесь в первый раз. Не изменился и сам следователь - такой же недовольный, желчный, с ненавидящим, колким взглядом.
Александр Борисович стоял перед столом в наручниках и глядел на него исподлобья. Ни предложить сесть, ни снять наручники Павлов не соизволил: обычное психологическое давление. За дверью, как и полагается, наверняка застыл дюжий конвоир.
Павлов с довольным видом читал какой-то документ. Неторопливо, не обращая внимания на Турецкого, словно того и не было. Изучив документ, он оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на Александра Борисовича.
- Александр Борисович, - заговорил он голосом холодным и неприязненным, - вы хотите, чтобы я показал вам заключение судмедэкспертизы?
- Хочу, - сухо ответил Турецкий. - Очень интересно, что в этом деле судмедэксперты нашли.
Следователь тонко усмехнулся и протянул бумагу Турецкому.
- Да пожалуйста, читайте!
Александр Борисович хотел было взять лист, но следователь дернул его на себя и покачал головой:
- О, нет. Прошу не трогать.
Павлов развернул лист к Турецкому и держал его все время, пока Александр Борисович читал.
- Обратите внимание, - сказал следователь, - экспертиза ДНК завершена.
- Да, - кивнул Александр Борисович. - Быстро ваши ребята работают… Обычно делают гораздо дольше, значит, торопились. Но у нас тоже, бывало, укладывались в сроки, определенные начальством. Если с материалом повезло.
Следователь сердито сдвинул брови, намек ему был понятен.
- Тут с материалом повезло. Фрагменты кожи и волосы на расческе для сравнения. Видите, что пишут? Прочтите еще раз.
И Турецкий прочитал вывод:
- "Исследованный генетический материал на девяносто девять процентов принадлежит гражданину Томоаки Икэда".
- Ну как? - усмехнулся следователь. - Теперь видите, что я был прав? Подойдите к делу объективно, и вы сами поймете, что меня интересуют только факты. А факты, как говорится, штука красноречивая.
Турецкий отвел взгляд от листа бумаги и посмотрел на следователя.
- Кстати, - сказал он спокойно. - Как сыщик сыщику. Вы знаете, в каком случае простая дактилоскопия показательнее анализа ДНК?
Следователь чуть склонил голову набок и посмотрел на Александра Борисовича пристальным, подозрительным взглядом, словно желая уличить его в каком-то подвохе.
- Ни в каком, - ответил он. - Вы, Александр Борисович, и без меня знаете, что ДНК-диагностика - самая точная и современная методика идентификации.
Турецкий отрицательно покачал головой:
- Нет, вы меня не поняли. Я имел в виду совсем другое. Я говорил о…
- Я вас отлично понял, гражданин Турецкий, - сухо оборвал его Павлов. - Вы паясничаете и тянете время. Сами же знаете, что дактилоскопии тут быть не может. Руки потерпевшего полностью сгорели.
- Могу я еще раз взглянуть на бумагу? - попросил Александр Борисович.
Следователь кивнул и поднял лист.
Взгляд Турецкого пробежал по строчкам и остановился на фразе "…с обгоревшим фрагментом натуральной шелковой ткани, изначально - белого цвета".
- Ну, что? - спросил следователь. - Нашли что-то интересное? Может, поделитесь соображениями?
- Белого цвета, - задумчиво повторил Турецкий.
- Что? - следователь насторожился.
- Я говорю: шелковая ткань была белого цвета.
- Опять паясничаете?
Турецкий ничего на это не ответил. Он был спокоен и задумчив. И похоже, задумчивость Александра Борисовича злила следователя.
- Ну, так как? - резко произнес Павлов. - Будем давать показания или нет? И смотрите на меня, когда я с вами разговариваю. Будем сотрудничать со следствием, срок себе и жене снижать? Или будем упираться?
Турецкий посмотрел следователю в глаза и добродушно улыбнулся.
- Упираться? Нет, что вы. Правду говорить - вот это по мне.
- Ну, и?
- Я не убивал, - просто ответил Александр Борисович. - И она не убивала. И вы прекрасно об этом знаете.
Павлов вздохнул.
- Ну да, - выдохнул он. - Конечно, не убивали. И как я мог вас заподозрить? Вы ведь такие хорошие люди. А хорошие люди никогда никого не убивают. Конвоир!
Дюжий конвоир вошел в кабинет.
- Уведите! - велел ему следователь.
Когда Турецкий вышел из кабинета, следователь опустил руку на телефон и сидел так с полминуты, о чем-то размышляя. Затем снял трубку и быстро набрал нужный номер.
- Слушаю, - отозвались на звонок.
- Приветствую вас, - сказал Павлов. - Что там с нашим японцем? Есть какие-нибудь результаты?
- Вы о Рю Такахаси?
- Да.
- Результаты есть.
- Ну, и?
- Он не кончал жизнь самоубийством. Похоже, его сбросили с моста. А перед этим свернули шею.
- Это точно?
- Насчет того, что ему сначала свернули шею, а уже потом сбросили с моста?
- Да.
- Точно.
- Хорошо. Спасибо.
Павлов положил трубку на рычаг. Посидел так еще с полминуты, осмысливая полученную информацию, при этом лицо его становилось все мрачнее и мрачнее, затем снял трубку и набрал новый номер.
- Слушаю, - отозвался грубоватый, но полный достоинства голос генерала Спивакова.
- Товарищ генерал… - Голос следователя сорвался, и он вынужден был откашляться. - Товарищ генерал, получены результаты экспертизы по другому японцу - Рю Такахаси.
- И что?
- Ему свернули шею, а уже потом сбросили с моста.
- Так… - протянул генерал.
- Получается, что это точно - не Турецкие, - упавшим голосом сказал следователь. - Что с ними делать? Отпускать?
Генерал Спиваков помолчал, затем сухо произнес:
- Нет, выпускать мы их не будем. Пока задержим.
- Есть пока задерживать, - сказал следователь.
- Ничего не предпринимайте, пока не получите новых инструкций.
- Есть ничего не пред…
Но генерал уже положил трубку.
11
Такеши подошел к Дрюле, когда тот сидел за компьютером и "ваял" новую программку для бухгалтерского отдела. Работал он спустя рукава.
Да и как можно углубиться в работу, если день назад убили твоего коллегу? И не просто убили, а сбросили с моста на рельсы.
Мысли Дрюли то и дело возвращались к старинному кинжалу, которым Рю гордился как бесценной семейной реликвией. Ни в офисе, ни в квартире, которую компания снимала для Рю, кинжала не нашли. Теперь Дрюля был уверен, что кинжалом завладел убийца. Выбил, или вырвал, из пальцев Рю, сунул в карман и унес. Но зачем? На этот вопрос у Дрюли не было ответа.
Завидев Такеши, Дрюля откинулся на спинку кресла и приветливо улыбнулся японцу. Такеши улыбнулся в ответ дежурной улыбкой образцового японского клерка.
- Дрюля, - заговорил он несколько скованно, - ты был друг Рю. Больше, чем я.
- Ну, можно и так сказать, - кивнул польщенный Дрюля. - А что?
Такеши замялся. Его коренастая фигурка в белоснежной рубашке и красном шелковом галстуке выглядела воплощением растерянности.
- Я… - начал он и сбился.
- Что? - спросил Дрюля. - Что ты хочешь сказать? Если это секрет, то не бойся - я никому не расскажу. Ты ведь знаешь - я не болтун.
- Да, - кивнул Такеши. - Я знаю. Поэтому я пришел к ты. Ты был друг Рю. И ты не болтун. - Такеши как-то странно посмотрел по сторонам, затем наклонился к Дрюле и быстро проговорил:
- Рю любил Маша!
Отшатнулся и сделал круглые глаза, словно сам ужаснулся своих слов. Дрюлю между тем эта информация не впечатлила.
- Ты хочешь сказать, что Рю любил какую-то Машу? - осведомился он.
Такеши кивнул и почти испуганно произнес:
- Да. Любил. Маша - имя.
- Ясно, что не фамилия, - усмехнулся Дрюля. - А ты что, знаком с этой Машей?
- Много нет, - загадочно ответил Такеши. Дрюля не сразу понял, что эта странная фраза означает "немного". А поняв, пробормотал:
- Вот как. Так ты считаешь, что это важная информация?
Такеши кивнул:
- Да! Сильно важная! Я сказать почему, если ты слушать хочешь.
- Я хочу слушать, - сказал Дрюля, с недоумением поглядывая на взволнованное лицо японца. - Говори.
Такеши снова оглянулся, потом нагнулся и хрипло прошептал:
- Маша и Рю - ребенок! Потом!
На этот раз Дрюля понял все. Теперь пришла его очередь делать круглые глаза.
- Погоди… Ты хочешь сказать, что эта Маша ждет от Рю ребенка?
Такеши энергично кивнул. Дрюля присвистнул.
- Вот это номер! Кто бы мог подумать! А я и не знал, что у Рю есть девушка. Она русская, правильно я понял?
- Да. Русская. Очень.
- Что значит "очень"?
Такеши задумался на секунду, потом провел пальцами по волосам и сказал:
- Белая. Везде.
Похоже, от волнения и смущения Такеши совсем забыл русский язык, и это сильно забавляло Дрюлю.
- То есть, она блондинка? - весело спросил он. - Со светлой кожей и светлыми глазами?
- Да! - кивнул Такеши, обрадовавшись, что Дрюля понял с первого раза.
- Ну, дела. - Дрюля поскреб в затылке. - Ну хорошо, у Рю была подруга, и теперь она беременна. А мне-то ты зачем об этом рассказываешь?
Такеши нахмурился, отчего на его круглом лице появилось выражение обиженного ребенка.
- Это секрет, - сказал он. - И это опасно. Ты не боишься?
- Я? - Дрюля усмехнулся. - Чувак, опасность - мое второе имя.
Такеши непонимающе вскинул брови.