Настя с величайшим трудом сдержала себя, чтобы не разрыдаться от смеха: Грязнов, цитирующий "Гамлета", - это было слишком даже для нее.
- Господа, - почти прорыдала она, - давайте оставим Богу - Богово, а столу - застольное! Слава, нас когда-нибудь напоят кофе, или я пойду спать?
- Да, господа, - внимательно глядя на Настю, находящуюся на грани истерики, заметил и Турецкий, - оставим эту трудную тему. К ней мы, если пожелаете, обязательно вернемся, но только лучше завтра, как условились, хорошо? Не возражаете? Повесток рассылать не надо? - уже пошутил он. - Мы все - сознательные и законопослушные граждане, будем из этого и исходить. Слава, действительно, ну где наш кофе?
- Вон он, ползет.
- Алексей Петрович, договорились? - Турецкий не смог отказать себе в удовольствии дожать Смурова. - Жду вас к одиннадцати.
Тот, отходя от раздражения, ничего не ответил, но пожал плечами и кивнул. Он был очень недоволен, что после первой стычки поле брани осталось не за ним.
Официант принес две бутылки коньяка и показал Грязнову. Тот осмотрел их и важно разрешил открывать.
- Не возражаете, раз уж случай свел за одним столом? - изысканно выразился Вячеслав Иванович и показал официанту, чтобы тот начал разливать с хозяев.
Те уже ни против чего не возражали, видно, халява, она везде халява. Потом официант стал наливать из кофейника в чашечки, которых было только три. И когда он поставил их перед Масловской, Турецким и Грязновым, Вячеслав поднял свою рюмку и, не чокаясь ни с кем, сказал:
- За удачу! За успех пить не люблю, а вот удача никому из нас никогда не помешает, верно, Настенька?
- Твое здоровье, Слава.
Оркестр заиграл тягучее, известное лет сорок назад салонное такое танго. Стариной повеяло.
- Разрешите вас пригласить на танец, Анастасия Сергеевна? - сиплым, словно от напряжения голосом, спросил "орел".
- Я не представил вам моего коллегу, извините, - совсем не извиняющимся тоном сказал Митрофанов, - Рауль, а по батюшке - Искандерович.
- А мы уже знакомы, - небрежно ответила Настя. - Вы тоже извините, Рауль, я пришла кофе выпить. Вот когда выпью, там посмотрим, если у вас не пропадет желание. - И она ловко изобразила улыбку во все тридцать два зуба.
Улыбнулся и Рауль, неожиданно сверкнув золотым зубом в глубине рта, справа. Хищная получилась у него улыбка, права Настя - действительно стервятник.
Вероятно, хозяева стола все-таки почувствовали, наконец, опасность, исходившую от явившейся троицы. Вопросы и собственные соображения относительно авиакатастрофы и гибели людей отпали. "Гости" в молчании выпили кофе, и Настя, чуть потянувшись, немного отодвинулась от стола, словно выказывая намерение подняться. На это ее движение мгновенно среагировал "стервятник" Рауль.
- Ну а теперь я могу вас пригласить? - просто до неприличия осипшим голосом спросил он и поднялся.
- Теперь? - Настя оглядела его сверху донизу, усмехнулась. - Наверное, если не будут возражать мои кавалеры. Как, Слава? Ты не возражаешь, Саня?
- Настенька, - ласково сказал Грязнов, - не валяй дурака. Есть желание, танцуй, кто тебе запрещает? А мы посмотрим, я уж говорил, что сто лет не видал, как люди танцуют.
- Ну, приглашайте… Рауль.
- Так точно, - поспешил тот и шагнул к ней, но Настя уклонилась от его руки и пошла впереди к центру зала, где и танцевали пары.
Грязнов разлил по очередной рюмке, взял свою и повернулся вместе со стулом, чтобы было удобнее наблюдать за танцующими.
Если абстрагироваться от данных обстоятельств, то Настя с этим Раулем смотрелись просто прекрасно - завидная пара, высокие, легко двигающиеся, послушные движениям друг друга.
Вячеслав не выдержал первым, с восторгом хлопнул себя ладонями по ляжкам и воскликнул:
- Эх, ребята, где мои тридцать лет назад?! Завидки берут… Это ж прямо картинка! Вот был бы фотоаппарат! Ах, красота!
- Хочешь на память себе оставить, старый котяра? - засмеялся Турецкий и тут же обратил внимание на Настину сумочку, висевшую на спинке стула. Он протянул к ней руку, пощупал снаружи и добавил: - Вон, если умираешь от желания, у Насти возьми. Она, я смотрю, так и не вынула камеру.
- Правда? - обернувшись, обрадовался Вячеслав. - Нехорошо к молодой девушке в сумку лазить, да что поделаешь, охота пуще неволи. И ей потом будет сюрприз! Начнет свои "резекции" на экран выводить, а там… вот кино, да какое! Саня, ты только ей не говори!
Никто не успел ничего возразить или просто сказать, как Грязнов достал из сумочки небольшую японскую цифровую камеру, приподнялся и навел ее на танцующих. - Саня, сделай, как в кино, чтоб они не заметили.
Турецкий усмехнулся и встал, уперев левую руку в бок. А Грязнов немедленно сунулся со своей камерой под его руку и несколько раз подряд тихо щелкнул затвором. Вспышки практически не было заметно.
Все, на этом операция, собственно, и закончилась. Камера была положена обратно в сумочку.
- Нехорошо, Вячеслав, - поморщился Митрофанов, будто Грязнов сделал нечто неприличное.
- Чего нехорошо? - удивился Вячеслав Иванович. - Ах, это? - Он ткнул пальцем в сумочку. - Так ты молчи. Что она, по-твоему, шуток, что ли, совсем не понимает? Она - умная баба, я ее порядочно уже знаю, специалист экстра-класса, а человек какой душевный! А кто этот, кстати, Рауль? Откуда он, местный?
- Да как тебе сказать?.. - Митрофанов тянул, не желая отвечать, а Грязнов и не настаивал. - Я тут на рыбалке был, на Енисее. Ох, красотища!
- Ах, ну да, ты же в отпуске, - без всякого выражения констатировал Вячеслав Иванович.
- Да, в общем, так, на несколько дней. А тут - это несчастье. Позвонил в Москву, там наш сразу ухватился: раз ты, мол, там, посмотри, что и как… А Алексею пришлось вместо министра совещание проводить.
- И удачно? - нейтральным тоном спросил Турецкий.
- В каком смысле? - насторожился теперь Смуров.
- Это ж было, я слышал, по поводу "трубы"? - пояснил свой вопрос Турецкий.
- Ну конечно, - кивнул Смуров. - Пришли к общей точке зрения. Мнения, в общем, совпали, хотя спорили немало. Но это у нас всегда, если дело касается крупных, особенно стратегических, объектов. Буду докладывать. - Он вздохнул, будто тащил на плечах непомерную ношу.
И Турецкий сочувственно покачал головой. От губернатора он уже знал, чем, каким решением закончилось совещание. Голоса губернаторов, других ответственных лиц разделились, но большинство из них выступили не в пользу президентской точки зрения. У них прошел "китайский вариант". Ну, может быть, чтобы совсем уж не ссориться с Японией, дать немного и ей. Но - немного, на первый раз. А там посмотреть с точки зрения прямой выгоды. Китай - он рядом, через дорогу, в смысле, через реку, так что и деньги - прямо в карман. А с Японией сложнее, инвестиции уйдут в государственный бюджет, и что из них потом достанется регионам, вилами на воде писано. В общем, понятное дело, свой карман ближе и роднее. Москва будет "счастлива", только этого сейчас и не хватает - очередного противостояния. Хотя, если рассуждать по большому счету, это совещание фактически ничего и не решало, не захотят одни инвесторы подключиться к проекту, найдутся другие. Просто время уходит, вот чего жаль, а эти, которые "бунтари", останутся с фигой и позже очень пожалеют о своей недальновидности. Ведь политические амбиции, или, точнее, игра в них, штука обоюдоострая, а в руках неумного человека опасна прежде всего для него самого.
Ну а Смуров, значит, уже торжествует? Он что, совсем ничего не понимает? Или эта "победа" полностью парализовала его мозги? Странное дело, время породило новый тип чиновника, вот такого, как Алексей Петрович, - беспринципного, по этой же причине - беспощадного, жадного временщика, для которого просто не существует государственных интересов. Морального урода, у которого слова "народ", "граждане страны" вызывают такие же ассоциации, как и у прежних господ помещиков, поровших крепостных на конюшне, с той лишь разницей, что эти, нынешние, сами вышли из "холопов", высокой родословной там и не пахнет. Недаром же говорят, что страшнейший изверг - это бывший холуй.
Александр Борисович, чтоб не наговорить каких-нибудь гадостей этому самодовольному павлину, взглянул на Грязнова, тот понял идею, и едва заметно подмигнул.
Две бутылки на шестерых - это цветочки. Разлив по последней рюмке, Вячеслав Иванович поднял руку и слегка помахал ею. Настя заметила сигнал. Через минуту какой-то очередной по счету танец закончился, и она, вежливо поблагодарив кавалера, пошла к столу. И успела как раз вовремя, чтобы выпить последнюю рюмку.
Рауль огорчился, услышав ее категорическое "пора спать". Он даже попытался сострить, попросту, по-солдатски: "С кем?"
На что имел все основания немедленно схлопотать пощечину. Но Настя холодно посмотрела на него и, ничего не ответив, отвернулась. И даже когда кивала, прощаясь с Митрофановым и Смуровым, не удостоила взглядом Рауля, будто его вообще не было.
Турецкий взял ее под локоть и повел к выходу. Уходя, и Грязнов не отказал себе в удовольствии пошутить:
- Ну, спасибо за компанию. Спокойной ночи, родственники.
Успел заметить напрягшиеся лица, состроил на лице искусственную лучезарную улыбку и пошел догонять своих товарищей. Он подумал о том, что первый раунд, или, говоря языком картежников, первый кон, пока выигран. И это хорошо, вселяет надежду, что пословица "трус в карты не играет" оправдывается, соответствует истине. Противник должен теперь крепко забеспокоиться, пусть еще не паниковать, но что-то вроде того. Во всяком случае, потерять равновесие. А там, где растерянность, переходящая в легкую панику, там обязательны и ошибки. Потому что противнику, как ему должно показаться, уже не остается времени на поиск пути для выхода из тупиковой для себя ситуации, значит, надо нападать самому. И к такому ходу следовало быть готовым.
А вот о чем остались думать "господа хорошие", его в настоящий момент совершенно не интересовало.
Они вошли в номер Грязнова, Вячеслав методично обошел его со своей "акулой", и только после этого они обменялись впечатлениями и утвердили план на завтрашний день. Особое внимание обратили на безопасность Насти. У Грязнова были на этот счет свои соображения. После чего Настя ушла к себе.
- Я тут, в гостинице, провел некоторую оперативную работу и обнаружил кое-какие странности, Саня. Они касаются приезда сюда господина Митрофанова. Я имею в виду время его появления в гостинице. И еще то, что номер был ему забронирован заранее.
- От кого узнал?
- Ага, сейчас я тебе вскрою свою агентуру, как же!
Но Турецкий, знавший Славку как собственные пальцы, засмеялся.
- Слушай, неужто кофе со сливками? - Он имел в виду пышную администраторшу гостиницы, которая прямо-таки сверкала глазами при их появлении в холле.
- Саня, если бы ты знал, какой это был когда-то зверский темперамент!.. Ах, что с нами делает время…
- Надеюсь, ты не обидел девушку?
- Я-а-а?! Как это тебе могло в голову прийти?! Ты ж помнишь, она раньше в "Центральном" работала. И в мой прошлый приезд, года два, что ли, назад, это был такой кайф, такой праздник души и тела, скажу тебе!
- Слава, не оправдывайся, я ее, конечно, сразу вспомнил, как увидел, и уверен, что она и сейчас достойна твоего пристального внимания. Так что у нас с Митрофановым?
- А очень интересно! Он появился в гостинице в половине первого ночи. Был в камуфляже, и от него сильно пахло гарью, как будто он был рядом с пожарищем. Специфический такой запах. И отправился, по словам нелюбопытной горничной на этаже, не в свой номер, а прямо к Смурову…
Глава четвертая Наступление по всему фронту
1
Утро началось с проблем.
Еще с вечера, четко установив очередность дел, Грязнов позвонил на мобильник Вениамину Грачу и, недолго рассуждая, предложил майору прибыть к девяти утра в гостиницу "Енисей", чтобы получить задание, ибо он решением руководства следственно-оперативной группы Генеральной прокуратуры включен в ее состав. А чтоб ни у кого не возникло ненужных вопросов, попросил Веню продиктовать ему домашний телефон полковника Крайнева, начальника УУРа. Затем он тут же перезвонил Феликсу Егоровичу и сообщил тому о принятом решении. Полковник, судя по его голосу, даже обрадовался, что его человек будет работать с москвичами, это ж прекрасный повод владеть информацией.
Короче говоря, после нескольких телефонных звонков и переговоров Вениамин Васильевич Грач доложил Вячеславу Ивановичу, что необходимое "добро" от начальства им получено, но с непременным условием - ежедневно докладывать о результатах расследования.
- Это само собой! - удовлетворенно загоготал Грязнов. - Как же, как же! Ты ж понимаешь!..
Именно его, Грача, имел в виду Вячеслав Иванович, когда разговор зашел о том, что Настя нуждается в защитнике. Уж кому, как не Грачу, помимо прочих его достоинств еще и чемпиону края по боксу в полутяжелом весе, и знать тех, кто наверняка захочет прижать строптивого судмедэксперта.
Итак, все с этой стороны, казалось бы, предусмотрели, кроме обычной мелочи, на которую порой не обращаешь внимания.
Вениамин на своем "жигуленке" подвез Масловскую к краевой больнице, где располагался морг и где ей еще предстояло работать с телами остальных погибших, и в первую очередь с охранником Гараниным, умершим уже в больнице. Майор остановил машину буквально в десятке метров от центрального входа, выпустил Анастасию и отъехал чуть в сторону, чтобы поставить машину на стоянку. Всего какие-то считанные секунды прошли, даже и не минута. Вениамин поначалу не сообразил, что произошло.
А было вот что. Настя, оглядываясь на свою "охрану", остановилась у ступеней парадного входа, чтобы потом пройти все здание насквозь и выйти через другие двери - так ближе - к заднему фасаду, где и располагалось приземистое кирпичное строение морга. Она стояла на первой ступеньке, возле бетонной урны, докуривая сигарету, начатую еще в машине. Сумка ее висела у нее на сгибе локтя. Настя не обратила внимания на приближающийся треск мотоцикла. Она только ощутила вдруг сильный рывок, после которого не удержала равновесия и упала на асфальт, больно ударившись коленями.
На ее крик обернулся Грач и увидел, как в сторону ворот на сумасшедшей скорости промчался черный мотоцикл с седоком в таком же черном шлеме и в кожаной одежде. Миг - и он уже скрылся за воротами. Догонять его было бесполезно: кругом частный сектор, узкие улочки - окраина же.
Испугавшийся за Настю, которую мог сбить этот негодяй, Грач кинулся к женщине. Помог подняться, но Настя еще не пришла в себя, морщилась от боли и, только обнаружив пропажу сумки, поняла, что случилось. Значит, эти мерзавцы, насмотревшись западных фильмов по телевизору, использовали давно известный, особенно у итальянских бандитов, прием грабежа прохожих - вырывание сумок на ходу. Но здесь-то зачем? Что у нее в сумке ценного? Пачка сигарет с копеечной зажигалкой? Мобильный телефон? Набор собственных инструментов? Служебное удостоверение? Ну и зачем это им? Что они с этим делать будут?
Пока стояли и размышляли, Грач догадался позвонить Грязнову и доложить о происшествии. Вячеслав Иванович недолго думал. Попросил передать трубку Насте и сказал уже ей:
- Это, я полагаю, Настена, тебе первый горячий привет от твоего вчерашнего партнера по танцам. Помнишь наш вечерний разговор? Они наверняка были уверены, что в сумке у тебя фотокамера. А она у меня, и я только что передал все отснятые тобой материалы в Москву. Ждем ответа. Я сейчас еду в аэропорт. Что у тебя в сумке-то еще было ценного? Документы? Командировочные?
- Нет, одно служебное. Паспорт и деньги я специально в гостинице оставила - мало ли что?
- Ну и черт с ним, со служебным, другое выпишем. Не бери в голову. Да, слушай, я Галку не "на яму" послал, а туда, к вам, она с медсестрами поработает, пока ты Гараниным будешь заниматься. Не переживай, желаю удачи. Вот увидишь, результат будет, как мы с Саней и предсказывали. А Грачу можешь передать, чтоб он клюв не раскрывал зря, еще раз так проколется, уволю.
Самолично услышав последнюю фразу - слышимость у трубки была хорошая, - Вениамин стал было перед Настей оправдываться, но та и не думала волноваться и успокоила своего защитника, предложив потом проехаться, посмотреть, может, где-нибудь ее сумка уже валяется, ведь в ней нет ничего такого, что представляло бы для кого-нибудь интерес.
На этом, Настя полагала, мытарства ее на сегодня практически закончились. Работа предстояла муторная, наверняка опять объявятся любопытные "санитары", но в дверях прозекторской каменно застыл Вениамин Грач в расстегнутой и сдвинутой на спину куртке, из-под которой красиво просматривалась рукоятка пистолета в кобуре, висящей у него под мышкой на кожаной сбруе. И таким образом любопытство местных санитаров должно было бы резко ограничиться.
Но позже случилось как бы неожиданное. В морге появился высокий, здоровый мужик кавказского типа, который подошел к Грачу и, узнав, что судебный медик Масловская находится внутри прозекторской, потребовал, чтобы охранник пропустил его к ней. По личному делу. Вениамин стоял камнем. Он приоткрыл дверь и сказал Насте, что ее тут кто-то спрашивает.
- Как назвать? - спросил он у мужика.
- Скажи, Рауль, она знает. - Руки мужчина держал за спиной.
Вениамин повторил. Настя обернулась и ответила:
- Пошли его к черту, он мешает.
Рауль услышал и попытался отодвинуть Грача.
- Уйди, я сам скажу.
- Не велено, - философски заметил Грач. - Отдыхай, мужик.
- Мне что, - медленно заговорил Рауль угрожающим тоном, - своих ребят вызвать, чтоб тебя вежливости научили, салага?
- А мне приказано вызывать в таких ситуациях спецназ. Есть вопросы? Нет вопросов.
- Ладно, давай без базара, скажи доктору, документ ее нашел, - мирным тоном проговорил Рауль и показал коричневую сумку, которую до того держал за спиной. - Я заглянул, проверил - ее, Масловской.
Грач посмотрел на него и хмыкнул. Значит, как раз об этом человеке и говорил ему недавно Грязнов, предостерегая, что именно его и надо опасаться в первую очередь. А он тут как тут!
- Анастасия Сергеевна, - крикнул Веня, снова приоткрыв дверь, - ваша сумка неожиданно нашлась! - И уже Раулю добавил: - Надо же, какая счастливая случайность! И далеко от больницы валялась? Не за углом?
- Недалеко, - презрительно процедил Рауль, явно не желая продолжать с охранником разговор.
Вышла Настя, не снимая перчаток и, таким образом, исключив рукопожатие, и задала тот же самый вопрос. Рауль ответил, но уже более вежливым тоном. Потом предложил ей свою помощь. Но Настя отрицательно покачала головой и обратилась к Вене: