- Руки! - приказал Вениамин Раулю. Саркисов, понимая уже, что любое сопротивление бесполезно, вытянул руки, и Грач защелкнул на них браслеты наручников.
- Сегодня уже отдыхайте, - без тени насмешки сказал Вячеслав, - а завтра начнем работать. - И, передавая пистолет Рауля Грачу, добавил: - Эксперту-криминалисту, он в курсе. А потом сразу туда, ты знаешь. Идите.
В номере они остались вдвоем. Митрофанов, придавленный неприятной сценой, молчал. Ничего не говорил и Грязнов. Потом, помолчав, все-таки сказал:
- Может, вернемся? Настроение хреновое… По рюмочке, а?
- Не хочу, - не глядя, ответил генерал.
- Ну, как знаешь. Была бы честь предложена. Да, еще. Позвони этим, в "Центральную". Кто там у них за старшего остался? Сейчас мои подойдут, пусть им твой спецназ сдаст оружие. Проверим и вернем, если не будет вопросов. Примет майор Грач.
И это уже был последний удар, который добил самомнение Митрофанова окончательно. Послушно он опять достал свой мобильник и стал нажимать кнопки. Потом брюзгливым тоном приказал какому-то Анисимову, что надо делать, когда появится майор Грач. И едва закончил, в номер ворвался разъяренный Смуров.
Он кричал и потрясал кулаками. Грязнов, с трудом сдерживая смех, изображал сочувствие, сам не зная, по какому поводу: из криков Смурова ничего нельзя было понять. Наконец, объяснилось: он потерял либо у него украли телефон! Это было ужасно! Черт знает что за город! Он уже закатил скандал в ресторане, а теперь собирается высказать свое отношение и администрации отеля.
"Это будет очень круто, - подумал серьезный и озабоченный Грязнов, - когда Алексей узнает, что исчезла без следа, причем, из сейфа, и вторая его трубка. Вот уж тогда будет не скандал, а Мамаево побоище". И Вячеслав заторопился к себе, сказав, что немедленно проверит, не пропало ли что-нибудь и у него в номере. Раз такая гостиница, то, вероятно, тут всего можно ожидать.
Турецкий с трудом скрывал свое торжество, а Настя победоносно помалкивала, выразительно поглядывая на Вячеслава. И он понял: надо срочно бежать вниз, чтобы предупредить пылкую администраторшу о вновь открывшихся обстоятельствах, как трактует юриспруденция, и уговорить ее в этой связи перенести разбор чувств на один из ближайших дней. А там, глядишь, и забудется - не все же время пылать!
5
- Борис Егорыч, ты кого-нибудь в этом чертовом "Звягино" знаешь?
- А кто вам конкретно нужен, Вячеслав Иванович?
- Ну, начальство… руководство аэропорта, если таковой там имеется. Или что это? Чистое поле за "колючкой" и барак с полосатым чулком на шесте?
- Нет, зачем? Это ж был учебный аэродром, со всеми необходимыми службами, с ангарами, заправочной системой. Только все это развалилось в известные годы всеобщего воровства под видом приватизации. Вот и Звягинский учебный центр стал частной лавочкой. Но это ж, куда ни кинь, все же авиация, какая б она ни была на самом деле - частная, государственная, один черт. А рулит там хозяйством известный в крае человек, бывший летчик-истребитель, Герой Советского Союза Виктор Тимофеевич Бабаев, не слышали?
- Может, и слышал. А чем он еще известен? За что Героя в мирное время получил? Испытателем был?
- Нет, это еще афганские следы. Ну, как Руцкой там, другие. Тимофеич - так его обычно зовут - ранен был, потом на излечении, говорят, совсем доходил, но при покойном губернаторе, бывшем генерале-то, и нашел себе работу. Поначалу вроде восстановили учебный центр, летать стали, а позже, уже после гибели губернатора, нашлись купцы с крепкими челюстями. Странный какой-то аукцион был, в общем, ушел аэродром с молотка. И теперь там частные самолеты базируются, мелочь всякая пузатая, вроде дельтапланов, я уже вам говорил, ну и парочка списанных "МиГов", которые как будто бы еще летают, но в основном служат наглядными пособиями для изучения матчасти. Вот и все хозяйство. Но вас, Вячеслав Иванович, я думаю, тот разговор в эфире интересует, да?
- Ну если ты утверждаешь, что там имеются "МиГи", которые еще способны подняться в воздух, отчего же не могла найтись отчаянная голова, которая решилась повторить подвиг твоего Покрышкина? Он же, кажется, был родом из ваших мест? Или я его с кем-нибудь другим путаю?
- Ничего не путаете, недалеко от нас родился, коренной сибиряк.
- Ну и прекрасно. Дорогу знаешь?
- Да тут и знать нечего!
- Отлично, через час мы с Александром Борисовичем заезжаем за тобой, и ты нас везешь знакомить с этим Героем…
Звягинский учебный авиационный центр оказался именно таким, как его и описал Грязнову подполковник Симагин. Когда-то, видно, тут можно было даже парады "малой авиации" устраивать, а теперь, в частных руках, которым, вероятно, нет особого дела до науки летать, наступило время запустения. Не то чтобы уж все до основания было разрушено и похерено, но вынужденная нищета, которую пытались как-то скрыть, просвечивала отовсюду. Не было, значит, у хозяина, или хозяев, нужды заниматься этим делом, прикупили, скорее всего, по случаю, да так и оставили - ни себе, ни людям.
Но когда подъехали ближе к двухэтажному административно-учебному корпусу со стеклянной вышкой для руководителя полетов, поняли, что не все так уж плохо, как виделось поначалу. Скрытые за ним, расположились невысокие новенькие ангары - для личных уже летательных аппаратов. Там же были и заправки, и мастерские. Ходили люди в промасленных комбинезонах, ездил автозаправщик, стояло несколько иномарок, и небольшая группа народу окружила выкаченный из ангара мотодельтаплан с красиво раскинутыми в стороны острыми крыльями - белая такая птица, словно присевшая перед разбегом и стремительным взлетом.
Еще один ангар, старого образца, находился поодаль. Там, рядом с ним, никого не было.
Всю эту панораму прибывшие увидели, когда, миновав охранника, потребовавшего предъявить ему документы, поднялись по внешней железной лестнице на площадку второго этажа, где и находился кабинет начальника УАЦ "Звягино", полковника в отставке Бабаева.
Сам Виктор Тимофеевич, не предупрежденный посетителями заранее, но только что оповещенный охранником о прибытии "важного начальства", встретил их с несколько растерянным видом. В его глазах так и читался тревожный вопрос: "Чего им нужно, этим генералам?"
А не предупредили специально, чтоб у подозреваемых в совершении преступных действий не возникло немедленного желания уничтожить все следы преступления. Пусть-ка попробуют сделать это теперь, в присутствии руководителей следственной группы…
Бабаев оказался невысоким, плотным, с заметной выправкой, примерно пятидесятилетним человеком, в брюках с голубым кантом и в голубой же форменной рубашке с пустым рукавом левой руки, заткнутым за ремень на поясе. Правый был закатан до локтя. Лицо круглое, чуточку плосковатое, может быть, от небольшой доли какой-нибудь бурятской примеси, а острые глаза смотрели с явным недоверием. Короче говоря, ничего "героического" во внешности Бабаева не было - так, провинциальный чиновник средней руки.
Поздоровались, представились, показав документы. Симагин представляться не имел нужды, они с Виктором были знакомы - просто пожали друг другу руки.
- Так с чем пожаловали? - осторожно спросил Бабаев и покосился на Симагина - все ж знакомый! Значит, свой человек. И догадался: - А-а, понимаю, понимаю. - Легкая улыбка тронула губы, и глаза сузились. - Наверное, наша малая техника интересует? Тут многие приезжают - покататься, самим попробовать. Только у нас с этим делом строго, вон и Борис Егорович подтвердит… Но если с инструктором покататься, то почему же? Вполне можно устроить… Или у вас иные планы… хм, господа? Извините, не знаю, как по нынешним временам величать прикажете…
- Нет, о том, чтоб самим или даже с инструктором, и речь не идет. Вон, Вячеслав Иванович, не то что малую, он и большую авиацию с трудом переносит, - сказал с улыбкой Турецкий, чтобы разрядить немного атмосферу, и посмотрел на Грязнова. - И летает, скрепя сердце, лишь тогда, когда иной возможности оперативно добраться до места назначения не существует. Я - другое дело, я привычный…
- Тогда что? - спросил Бабаев и снова метнул взгляд на Симагина, но Борис сидел с нейтральным видом и "не заметил" призыва о помощи.
- У вас тут военные машины имеются? - напрямик спросил Грязнов.
- Простите, в каком смысле? - Бабаев, кажется, стал о чем-то догадываться, и ему нельзя было давать передышки, чтоб не успел придумать себе оправдание.
- В самом прямом, - сухо продолжил Вячеслав Иванович, - "МиГи", "СУшки", вертолеты и прочее? Есть или нет? Летают они или стоят на земле, как музейные экспонаты?
- Ах вот в чем дело… - Бабаев сознательно тянул теперь время. - С одной стороны, понимаете ли… Как бы поточнее выразиться? Ну, как бы есть парочка давно и за полной негодностью списанных "МиГ-15"… Учебных спарок… Изучать можно, но летать очень опасно, я бы никому не посоветовал, тем более, без опытного инструктора. Но сейчас у нас такого просто нет. Был, но уволился в прошлом месяце, ты должен помнить, Боря, Сизоненков, он в "Надеждине" теперь. И зарплата побольше, и нервных затрат поменьше. Это ж ведь важно при нервной-то работе…
Бабаева явно потянуло в сторону. Либо он сам решил увильнуть от заданной темы. Но Грязнов вернул его на место.
- Нам, Виктор Тимофеевич, инструктор без надобности. Летать на ваших развалюхах мы не собираемся. И другим не советовали бы. Вопрос в другом: они еще способны подняться в небо, вообще? Или категорически нет?
- Да как вам сказать? - Бабаев задумался, похоже, надолго.
- Говорите прямо и откровенно, помня, что мы имеем все возможности проверить вас, - спокойно, но веско сказал Турецкий. - Но гораздо лучше будет, если вы сами нам расскажете. И тем очень поможете в расследовании уголовного преступления.
- Если позволите, еще вопрос, можно? - Бабаев насупился, глядя исподлобья.
- Сколько угодно, - снова беспечно улыбнулся Турецкий, - но это вас не избавит, уважаемый Герой Советского Союза, от необходимости честного ответа на наш главный вопрос.
- А какой главный? - попытался увильнуть Бабаев.
- Он еще не задан.
- Понял, - почти по-военному ответил Бабаев. - Значит, предварительный вопрос: летают или нет? Отвечаю ответственно: один летает. С чисто учебными целями. Маршруты полетов, как правило, согласовываются с "надеждинскими" службами, у нас нынче в небе стало тесновато. Главные эшелоны проходят как раз через Белоярскую зону, а бортов основательно прибавилось, в том числе и иностранных… Предвижу следующий вопрос: не летал ли "МиГ" в последнее время? Отвечаю: летал. Причем по несогласованному маршруту, и я официального разрешения на вылет не давал. Могу и фамилию пилота назвать, но на этом ставлю точку. Уж извините, господа.
- Отлично, - взял в руки инициативу Турецкий. Он говорил без грязновского напора, а как бы даже с ленцой. - Фамилия-то его как, говорите?
- Самохвалов Валентин Иванович, списан из ВВС в позапрошлом году по причине… хм, нездоровья.
- Сильно болел? А сколько ему лет?
- Насчет болел - не то чтобы очень, тут не физический недуг. Но в нормальной жизни он и ведет себя тоже вполне нормально. А лет ему - тридцать. Недавно исполнилось. Он знающий парень и очень бывает полезен при изучении нашими курсантами материальной части.
- Но если человек, как я понял, не совсем адекватен, вы понимаете, о чем я? То как же вы разрешаете ему поднимать машину? Разве это законно?
- Ну, короче, все правильно, я так и знал… Александр Борисович. Конечно, если по закону, то я не должен был давать свое "добро". Но если, представьте себе, появляется здесь генерал, вот как ваш коллега, - он кивнул на Грязнова, - а с ним парочка молодцов, которые тебя в упор не видят, и твое спасение только в том, что этот рукав пустой, что прикажете делать?
- Я понимаю вас, но вопрос совсем не по адресу. Генерала помните? Он вам представлялся?
- Ну а как же! Митрофанов его фамилия, заявил, что представляет патриотические силы России, которые выступают против всяких коррупционеров и других мерзавцев, распродающих направо и налево нашу несчастную, униженную страну. И приехал он не просто так, из случайного интереса, а материальную помощь нашей учебно-летной организации оказать. Как я его должен был встретить? Правильно, с распростертыми объятьями, потому как никто нам денег не дает, за счет богатых клиентов кормимся….
- Очень хорошо, - поощрил Турецкий, - а вот с этого места, как говорится, давайте поподробней. И под протокол. Борис Егорович, не откажите в любезности. Слава, передай бланки. Итак, приехал генерал с двумя молодцами… Как они выглядели?
Все, о чем рассказал Виктор Тимофеевич, представляло живейший интерес для следствия.
Скорее всего, выдумав некую мифическую патриотическую организацию и как бы действуя от ее имени, Митрофанов сперва наобещал денег, а потом в буквальном смысле потребовал от Бабаева, чтобы тот в срочном порядке предоставил в его распоряжение летчика, владевшего самолетом, который мог летать.
Была еще середина дня, но, как заявил генерал, лететь надо было в тот же день довольно поздно, а такие полеты запрещались инструкцией. И с диспетчерской службой не было договоренности. Правда, генерал сказал, что эту проблему он возьмет на себя.
А с ночным полетом мог вообще справиться только опытный пилот. Таким был сам Виктор Тимофеевич. Ну, мог летать и Самохвалов, все-таки за спиной училище и несколько лет в летной части под Омском. То есть у Валентина тоже опыт имелся.
Генерал приказал срочно разыскать его и доставить сюда, в кабинет начальника УАЦ. Когда его доставили, Бабаеву приказали выйти на поле и начать подготовку "МиГа" к ночному полету.
В принципе, бред, но что было делать, когда на тебя смотрит ледяным взглядом здоровенный чеченец, или кто он там был, разве что без бороды, и стволом пистолета показывает, куда идти и чем заниматься.
Ну, чтоб не размазывать кашу по столу, остались генерал с Валькой, а о чем они говорили, неизвестно. Но только совсем уже вечером, когда генерал с этим чеченцем уехали, оставив для контроля третьего, тоже здорового парня, на бандита похожего, чтоб за порядком следил и точным исполнением приказа, явился к Бабаеву Самохвалов и показал толстый пакет. Сказал, что в нем деньги за выполнение им боевого задания. А официально они будут числиться вроде бы как средства на восстановление старых самолетов. Самохвалов, который, помимо одного бзика, имел и другой - стремился летать и днем, и ночью, и при любой погоде, в свободное время как раз и занимался восстановлением второго "МиГа".
Бабаев пытался предостеречь Валентина, он чуял, что тут дело пахнет уголовным преступлением. Но Вальке же любые доводы - как с гуся вода. И еще этот братан в камуфляже не отходил от него. Что можно было сделать? Самохвалов, упрямый, как осел, и этот бандит, которому надоело хождение Бабаева, и он попросту приказал ему скрыться с глаз и не появляться, пока не дадут отбой.
Правда, удалось все же выяснить смысл полета. Оказалось, надо было просто припугнуть пилотов пассажирского "Як-40", чтоб они не сели в Белоярске, а убирались куда подальше. И что же собирался сделать Самохвалов? Да всего лишь покрутиться вокруг лайнера в опасной близости, сделать пару очередей из пулемета - тот валялся в сарае, а патроны Валентин, как заранее знал, давно уже у себя припрятал.
Очень все не нравилось Бабаеву, но что он мог противопоставить? Звонить в милицию? Так Митрофанов - сам генерал милиции. Куда еще, в ФСБ? А генерал недвусмысленно предупредил, что любой лишний шаг Виктора, хоть он и Герой, будет расценен им как предательство интересов подлинной Родины. Да, в конце концов, хрен с ней, с такой Родиной! Он добавил, что могут быть крупные неприятности в семье. А это жена и две дочери-подростки. И живут они на его сиротскую зарплату, да на пенсию. Словом, молчи в тряпочку и носа не высовывай.
Действительно, думал Турецкий, а что он мог сделать? Кинуться на амбразуру? А ради чего? Какие-то "патриоты" устраивают свои разборки, кого-то пугают, кому-то угрожают, а страдать должны невинные женщины и дети? И инвалиды с геройскими звездочками на груди? Да пошли они все! Яснее не скажешь…
- Самохвалов на службе?
- Да нет, он с тех денег не отойдет никак… И главное, непонятно, чего сделал. Ну, передал по радио, что видит цель и собирается ее атаковать. Что я мог ему ответить? Когда за спиной этот кабан дышит? Ответил: не валяй, мол, дурака, может, сообразит все-таки, в какую черную дыру лезет. А сзади этот рычит в ухо: "Отвечай, чего у вас положено! А то дырку в башке сделаю!" Хорошо хоть Валька, сукин сын, догадался ответить: "Вас понял, не валяю". Ну и все. А потом мы пару очередей услышали. И этот хрен, который всех тут запугивал, отвалил к чертовой матери. Не забыл предупредить, чтоб мы пасти захлопнули. Мол, никого здесь не было и никто никуда не летал, а если, то… В общем, ждите неприятностей на свои задницы…
- О результатах этого полета вам что-нибудь известно? - спросил Турецкий.
- Ну, то, что авария была, про то все знают. Но, слава богу, нашей вины там не было. Сказано, что виноваты пилоты. Это часто случается, такие ошибки - неверные расчеты угла при заходе на посадку. Особенно если плохо знаком с трассой. Или штурман неопытный. А там, кстати, вроде и штурмана не было, сам пилот действовал. В общем, я не в курсе. Хотите, у Валентина спрашивайте. Если он будет способен пару слов связать. Адрес его - в авиагородке, в "Надеждино", я вам дам.
- Пулемет-то у вас откуда? - поинтересовался Грязнов. - Да еще действующий, и с комплектом боезапаса?
- Да все то же, старая техника, списанные боевые машины. Вели учет, потом все в одночасье рухнуло, инвентарь по домам растащили. Я думаю, если хорошо пошарить, так и авиапушки найти можно будет со всеми необходимыми причиндалами… А что, значит, все-таки Валькина вина обнаружилась?
- Послушайте, Виктор Тимофеевич, вы же боевой летчик. Сами подумайте, - сказал Турецкий. - Представьте себе, гражданский самолет "Як-40" заходит на посадку, и вдруг пилот чувствует, как корпус самолета прошивают пулеметные очереди, так? И видит, что его машину атакует в буквальном смысле истребитель? Естественно, он как-то реагирует, может быть, пытается отвернуть в сторону. И в этот же момент под брюхом у него, в районе шасси, раздается взрыв. Позже выясняется, что там была заранее, еще в Москве, - это по нашим оперативным данным - заложена взрывчатка, которая при взлете самолета почему-то не взорвалась, а сработала теперь, когда шасси были уже выпущены перед посадкой. А может, оттого и взрыв произошел, что одна из пуль попала в заряд? Разве не может быть? И что в такой ситуации может сделать летчик, даже опытный, если машина резко падает? Наверное, пытается как-то сесть. Там поле какое-то старое, вроде бывшего полигона. Но окружено оно лесом. И самолет, задевая верхушки деревьев, валится на землю, но не на поляну, а почти рядом с ней. Кто в этой истории виноват?
- Тяжкий случай, - вздохнул Бабаев.