- Последние три убийства наш маньяк в мае совершил. А я следотеку просмотрел заодно за май последних четырех лет. И выявил четыре убийства, которые совершены одним и тем же лицом, но не нашим убийцей. Там другой почерк, все убийства совершены в городском парке, он трупы забрасывал ветками и травой. Посмотрел еще предыдущие два года - та же картина. И представь себе: за шесть лет - шесть убийств молодых девушек, сопряженных с их изнасилованием. И все в мае. По одному убийству в год. Кстати, скрытое наблюдение было организовано после каждого убийства, физическое прикрытие мест, где он нападал и где обнаруживались трупы, но задержать его никак не удавалось. Даже несмотря на то что он по нескольку раз возвращался на место преступления, чтобы узнать, обнаружен ли труп милицией. Ну так вот, милиция допустила грубейшие просчеты - они посты выставляли в десять утра. А он работал печатником в типографии. Чаще в ночные смены, и на место происшествия приходил всегда рано - в семь утра, после окончания рабочей смены. Я график составил его "выходов" по числам и времени, передал питерским операм, они тут же круглосуточное наблюдение организовали, сегодня взяли его. Он ночью шел на дело, клюнул на "приманку", тут его и повязали. Правда, "приманка" резвым оказался и сломал нос "майскому". От испуга, представляешь? Теперь винится, боится, что ему выговор влепят. Говорит, хоть и ждал каждую минуту этого насильника, тот все равно неожиданно из-за кустов выскочил, а у "приманки" реакция мгновенная. Хук справа - и перелом носа. Хорошо, что насильник до этого успел его за плечо схватить и кофту порвать, а то докажи потом, какие у него намерения были. Может, он ночью гулять любит. Сейчас сидит, показания дает, а на него уже материалов кипа - тут тебе и результаты дактилоскопической экспертизы, которые полностью совпадают с данными дактилокарт, и данные генотипоскопической экспертизы. Кстати, фамилия его Грекулов.
- А как фамилия нашего героя, который специалист по переломам носов? Что-то я уже слышал краем уха про хук справа. Кто-то недавно отличился из питерских именно в роли "приманки" в Центральном округе.
- Да молодой совсем, Крупнин, горячий парень.
- А, вспомнил. Он со мной ездил на место происшествия. Еще и сам след оставил, засмущался тогда. Да, а почему ты мне ничего не рассказывал о своей задумке? Cкрыл от товарища! - прикинулся обиженным Турецкий.
- Сюрприз готовил. Ты же знаешь, я не любитель раньше времени о делах говорить.
- Ну ты, Славка, выше всех похвал. Я думаю, это дело надо отметить.
- А мы не с пустыми руками к тебе заявились. Загляни-ка сюда. - Грязнов приоткрыл пакет, который поставил у стола Турецкого.
- О-о, - уважительно одобрил выбор друзей старший помощник генпрокурора. И тут же стал освобождать стол от бумаг, тихонько пообещав себе, что, как только отметят героический подвиг генерала Грязнова, он тут же примется за работу. Но очень скоро пришлось уговорить себя, что лучше все-таки завтра встать пораньше и на свежую голову продолжить работу.
Турецкий сдержал данное себе слово и встал спозаранку. Он долго корпел над отчетами о беседах с Калединым, и, довольно хмыкнув, отправился в управление. Гоголев был, как всегда, озабочен навалившимися делами и не преминул пожаловаться Турецкому, что бандитское отродье, вместо того чтобы отправиться на все лето на Багамы или, в худшем случае, в Ярославскую область осваивать заброшенные земли, вовсю активизировалось, что ни ночь - пальба в ресторанах или загородных коттеджах, трупы разве что под ногами не валяются, машины воруют только так, а у соседа жена вернулась из Швейцарии и говорит, что в Женеве видела только одного бомжа. Прямо у Женевского озера, тащил перед собой тележку, какие обычно в супермаркетах бывают, всю обвешанную и заставленную пожитками в очень приличных пластиковых пакетах. Это ж надо, в Швейцарии даже бродяги богаты - у них и собственная тележка, а если и краденая, то никто на нее не претендует, и добра много, и пакеты новые. Жена соседа очень обрадовалась, когда увидела этого бомжа. А то ее национальное самосознание было очень ущемлено - уж слишком страна Швейцария благополучная. Ухоженная, чистенькая и умытая, как на картинке из глянцевого дорогого журнала. Хоть бы один бездомный встретился. А он тут как тут, правда, одет поприличнее наших - в шортах и целехонькой футболке. Зато весь обросший бородой по самые глаза и ноги в коросте. То есть сразу видно, что не обычный покупатель с тележкой, который катит ее к своему "мерседесу", а именно бомж. И хоть бы кто на него внимание обратил. Полицейские мимо смотрят, правда, полицейских она так и не углядела, но предполагает, что они все-таки существуют и, по всей вероятности, настроены очень лояльно к этому деклассированному типу, раз даже не препятствуют угону тележки.
Турецкий с интересом слушал новую для него информацию, поскольку в швейцариях не гостевал, а у родных бомжей вид был куда плачевнее, и он порадовался за их капиталистического коллегу. Закончив эту захватывающую историю, Гоголев выдохся, как воздушный шарик, и Турецкий не приминул поддеть своего боевого товарища:
- Что-то ты за последнее время слишком увлекся страной Швейцарией. Уже второй раз мне рассказываешь о ее благополучии и антикриминальной обстановке.
- А я как пообщаюсь с этими соседями, завидки берут. Туда-сюда шныряют и ничего с ними в этой Женеве не происходит, как будто в другом мире живут. - И уже обычным деловым голосом спросил: - Слышал новость про подвиг Славы Грязнова?
- Конечно! - гордо ответил Турецкий. - Мы уже отметили это дело вчера классным междусобойчиком.
- А меня позвать не догадались? - тут же обиделся Гоголев. - Как пахать, так вместе, а как праздновать - так втихаря?!
- Новый подвиг совершим - непременно пир закатим! - твердо пообещал Турецкий и тут же приступил к делу: - Ты мне, Витя, подскажи, где твоего Крупнина можно сейчас найти?
- А чего его искать? Сам придет. Я его на ковер вызвал, выговор хочу влепить.
- Погоди с выговором, может, он себя еще реабилитирует. Парень он толковый, операцию не провалил. Тут важен результат, а действия - дело десятое.
- Так на него Грекулов заявление накатал. Во всем признался, а гадость нам таки подсунул. Решил нашу радость отравить.
- Ну что, учить вас надо, как своих защищать? Мало ли что подследственный накатает. Пусть Крупнин контрзаявление напишет, мол, в целях самозащиты… Так ведь оно и было на самом деле.
- Ой, какие вы ушлые, москвичи, куда нам до вас…
- Вам дворянское происхождение не позволяет? - с полным уважением к питерцам высказался Турецкий. - Так что, бедняги, держите марку!
Дверь медленно открылась, и в кабинет сначала заглянула голова со скорбным выражением лица, а затем и ее хозяин робко протиснулся в узкую щель.
- Что ты, Крупнин, частями являешься, как Чеширский кот? Заходи сразу весь, гостем будешь! - встретил его Турецкий.
И когда Валера бочком, с самым скромным видом, предстал перед глазами начальства, Турецкий продолжал потешаться:
- А улыбка где?
Крупнин в недоумении уставился на Турецкого.
- Классику плохо знаете, младший следователь. Льюиса Кэрролла не читали, "Алису в Стране чудес".
А надо бы знать - вперед Чеширского кота его улыбка появлялась. А потом уже он сам. По частям, вроде расчлененного трупа.
- Типун тебе на язык, Саша, - вступился за подчиненного Гоголев. - Он нам еще пригодится. Дай, я сначала ему выговор вкачу.
Валера тут же изобразил на лице искреннее раскаяние и, преданно глядя прямо в глаза начальнику, взмолился:
- Не надо выговор, я исправлюсь! Дайте мне шанс, Виктор Петрович!
- Ну прямо как в американском кино. "Дайте мне шанс"… - передразнил его Гоголев. И примирительным тоном добавил: - Пойдешь сейчас с Александром Борисовичем и сделаешь все, что он скажет. - И уже Турецкому: - Забирай его скорее с глаз моих долой!
У Валеры сразу поднялось настроение, и он, радостно улыбаясь, вышел с Турецким в коридор.
- Мы с тобой сейчас воспоминаниями займемся, Валера. Так что напряги свои мозги и постарайся извлечь из своей памяти максимальное количество информации, - озадачил Турецкий Валеру, когда они зашли в свободный кабинет, от которого по распоряжению Гоголева ему выдали ключ.
- О чем? - c готовностью откликнулся Валера.
- Об одном известном тебе человеке, фамилия его Каледин. Математик, кандидат наук, без пяти минут доктор. Всеми уважаемый, добропорядочный, но сдается мне - человек-тайна, как ящик с двойным дном. Я твой протокол читал, когда ты у него был после убийства Алехиной. Вчера сам к нему заходил. Впечатление сложилось, что он много чего недоговаривает.
- Да я сразу заметил, что он не вызывает доверия! - Валера тотчас вспомнил свои ощущения после разговора с соседом Алехиной. - Он как-то неадекватно воспринимал мои вопросы. Был очень встревожен, вел себя странно, как человек, у которого совесть нечиста. Признаюсь, я сразу заподозрил в нем убийцу. Но Юра Салтыков меня раскритиковал. Говорит, мало ли почему человек нервничает. Может, он в этот момент свою женщину ждал, она не пришла, и он переволновался. У него стол, кстати, на двоих был сервирован. Поэтому версия Салтыкова меня и убедила.
- В твоем отчете это не отмечено. А мне он сказал, что Новый год один встречал.
- Я уж и писать об этом не стал, раз мою версию на корню зарубили. Только зафикcировал свои вопросы и его ответы. Но я все равно считаю, что с ним надо еще поработать. Вы заметили, какой он здоровенный? В нем точно под два метра. А ручищи? Даже не скажешь, что это руки человека, который занимается умственным трудом. Скорее руки мясника. И размер ноги у него точно не меньше сорок седьмого. Но я тогда обувь его не рассматривал. По первому эпизоду у нас следов обуви убийцы экспертиза не показала. Это уже в других эпизодах их обнаружили, и то не во всех.
- А я как раз обратил внимание на его обувь. Минуты две ноги вытирал об его коврик. И ты прав - размер ноги сорок седьмой, - усмехнулся Турецкий. - Но во время беседы он держался довольно спокойно. Мы с ним и о музыке поговорили, и о его музыкальном центре. Нормальный, уверенный в себе человек. Пару раз, правда, слегка заволновался, но и это понять можно. Не дурак же он, понимает, что не зря я к нему пришел спустя полгода после убийства. Значит, перепроверяю.
- И еще меня что удивило, - продолжил свой рассказ Крупнин, - у него вся еда полтора суток простояла на столе. Как накрыл к Новому году, так и не убирал до двух часов следующего дня. Как бы человек не был огорчен тем, что его гостья или гость не пришли, все равно продукты спрятал бы в холодильник. Невелик труд - распихать по полкам несколько тарелок.
Я бы так поступил - или сам все съел, или в холодильник бы спрятал. А у него все заветриться успело. Я тогда себе представил - сидит он в великом горе и чахнет над своей едой. Такого не бывает. Это что же пережить нужно, чтобы обо всем на свете забыть?! Вот и возникает вопрос: из-за чего он так распереживался?
- И этого в твоем отчете нет.
- Да как-то все решили мою версию не отрабатывать. Нас же бескозырка Карагодина с толку сбила.
В этом направлении и пошли. Хотя я бы начал тогда эту линию разрабатывать. Но с начальством не поспоришь. Кстати, когда я об Ольге заговорил, его прямо колотить начало. Тоже ведь неспроста. С чего вдруг соcед стал так переживать за абсолютно чужую ему девушку? Тут есть о чем подумать. И еще только что меня мысль посетила. Вы, Александр Борисович, сказали, что о музыке с ним поговорили, музыкальный центр у него есть. Я тоже тогда обратил внимание на его колонки, ни у кого таких здоровых не видел. Если он любитель музыки, это тоже наводит на размышления. Половина убитых девушек - музыканты. Маньяка ведь возле консерватории заметили, он там крутился, высматривал очередную жертву.
- Тебя послушать - сразу Каледина брать можно. За десять минут подвел базу. Дело за малым - заставить его признаться в убийстве семерых девушек.
- Так я ведь только отрабатываю версию. Новых нет, что-то делать надо, можно и сначала начать…
- Вот и начнем сначала. - Турецкий одобрительно хлопнул Валеру по плечу, и тот заулыбался, как будто ему вынесли благодарность.
Глава одиннадцатая Первые шаги к разгадке
Саша выпорхнула из консерватории и вприпрыжку побежала к Валере. Он уже спешил ей навстречу, издали расплываясь в улыбке.
- Ну как? - нетерпеливо спросил он ее.
- Отлично! - ликующим голосом воскликнула девушка и закружилась в его объятиях.
- Я же говорил! А ты боялась. Все-таки не зря я ушел в подполье, а ты обижалась. Зато как подготовилась!
- Я тебя четыре дня не видела. Спасибо, хоть мобильный не отключал. А то я уже ревновать начала. Подумала: вдруг ты с какой-то паспортисткой роман закрутил? С ней не надо на концерты ходить, опять же - общие профессиональные интересы.
- Это ты о ком? - решил пошутить над Сашей Валера.
- О твоей паспортистке.
- Ну, дорогая, бери выше. У меня самый настоящий служебный роман со старшим следователем Галиной Романовой.
- Так и знала, - сразу сникла Саша. - Все эти сказки о подполье сильно смахивали на настоящую подлую измену. - И тут же встрепенулась и с заливистым смехом набросилась на Валеру. - Вот сейчас задушу тебя… в своих объятиях! Так не достанься же ты никому!
Валера нежно обнял ее за талию, и они пошли в обнимку по залитому солцем проспекту, молодые и счастливые. Сидящий за столиком в кафе напротив консерватории человек тяжелым взглядом провожал влюбленную парочку. Он отметил длинные и стройные ноги девушки, ее светлые волосы, которые растрепал легкий ветерок, ее изящную руку, лежащую на талии молодого человека, и прелестный изгиб шеи, когда она повернула свое лицо к спутнику, о чем-то весело рассказывая. Человек наблюдал за влюбленными, пока они не скрылись в толпе прохожих. Прислушался к своим ощущениям - в голове тяжелыми толчками пульсировала кровь, он почувствовал, как нечто медленно вползает в его мозг и он перестает его контролировать. "Нет, нет, нет! Я не безумен!" - Он постарался остановить это мучительное проникновение, прервать очередное выстраивание ужасного, но так желанного и необходимого замысла. "Нет, нет - это просто солнце!" - ухватился он за простую и спасительную мысль. И действительно, ослепительное солнце било прямо в глаза, проникая в мозг расплавленной лавой. Человек схватился обеими руками за голову.
- Вам плохо? - cпросил проходящий мимо официант с подносом в руках.
- Нет, спасибо, просто голова заболела, - с усилием ответил человек и большим глотком допил минеральную воду. Потом тяжело поднялся со стула и направился к выходу. Его покатые плечи и неуклюжая походка напомнили официанту медведя из цирка, куда он водил в прошлую субботу маленького сынишку. Он улыбнулся, вспомнив, с каким восторгом сынок смотрел цирковое представление, и тут же забыл о посетителе.
Турецкий сидел в пустой аудитории Петербургского университета за преподавательским столом и поглядывал на дверь. В коридорах было относительно тихо, только сдержанный гул голосов свидетельствовал о том, что студенты еще не разъехались на каникулы. Чтобы поговорить сегодня с подругами Оли Алехиной, ему пришлось назначить встречу в университете, поскольку летняя сессия была в разгаре и девушки готовились к экзаменам. Что-то они задерживались, и Александр Борисович уже начал посматривать на часы, не сорвутся ли его дальнейшие планы на сегодняшний день. Наконец в дверь постучали, и он, удивившись, пригласил зайти.
- Впервые слышу, чтобы в аудиторию заходили, постучавшись, - широко улыбаясь, обратился он к двум девушкам, нерешительно переступившим порог.
- Ну, мы же по приглашению, - объяснила одна из них. - А на лекции, естественно, входим без стука.
- Считайте, что вы на лекции. - Турецкому хотелось разрядить обстановку, он понял, что девушки чувствуют себя довольно скованно. - Сначала вы меня послушаете, а потом я вас. Договорились?
- Хорошо, - согласились обе.
- Вы уже однажды помогли следствию по делу вашей подруги Оли. Я ознакомился с материалами беседы с вами нашего следователя Валерия Крупнина.
Но как вам известно из прессы, убийцу мы еще не нашли. Более того, он совершил еще целый ряд подобных преступлений.
- Чем же тогда занимаются следователи? - довольно резко спросила смуглолицая девушка с нервными чертами лица.
- Поисками убийцы, - дружелюбно пояснил Турецкий. Ему был хорошо знаком тип таких женщин, которых он про себя называл стервами. Но он умел не обращать внимания на их стервозность, зная, что очень часто напускная агрессивность скрывает под собой элементарное неумение общаться с людьми. Ее бы в руки хорошего психолога, который научил бы строить нормальные отношения с людьми, а не ждать от них какого-то подвоха. - Кстати, когда я вас приглашал на встречу, то представился. Не соблаговолите ли назвать ваши имена, а то мы с вами находимся не в равных условиях.
На капризном лице второй девушки промелькнуло удивление. Видимо, она не ожидала таких вычурных слов от следователя. И она первой назвала себя: "Ася". Смуглолицая красавица недовольным голосом, будто Турецкий сам должен был догадаться, кто она такая, буркнула: "Елена".
- Вот и замечательно! Девушки с такими прекрасными именами обычно отличаются добрым нравом, они приветливы и любезны.
Елена хмыкнула и уже заинтересованно посмотрела на Турецкого. Он понял, что она увидела перед собой мужчину, который ей начинал нравиться.
- Теперь, когда мы с вами познакомились, я уверен, дело пойдет веселее. Только очень прошу вас, постарайтесь активизировать свою память и вспомнить даже то, о чем вы и думать забыли. От ваших ответов зависит, возможно, жизнь не одной девушки.
Ася бросила испуганный взгляд на Елену. Та с невозмутимым видом слушала Турецкого.
- Приступим. - Турецкий открыл свой блокнот и задал первый вопрос: - С кем из друзей встречалась Ольга, когда приехала в Питер?
- Только с нами, - ответила Елена, - она ведь с родителями полгода не виделась, так что в основном дома сидела. А мы ее встретили в аэропорту, домой привезли, посидели недолго и уехали.
- А друзья у нее в Питере есть кроме вас?
- У нее много знакомых, она девушка общительная. Но сразу она как-то не рвалась с кем-то повидаться, а потом… - Елена замолчала, отведя взгляд, чтобы Турецкий не заметил навернувшиеся на ее глаза слезы.
- А кто знал, что она должна приехать в Питер?
- Из наших общих друзей никто. Да мы сами только за день до ее приезда узнали.
- Вспомните, пожалуйста, когда вы приехали из аэропорта, кто-то видел, как она заходила в дом?
- Ну, наверное, кто-то из соседей видел, ведь мы днем приехали. Пока вещи сгрузили, пока затащили их в подъезд…
- Что, много вещей было?
- Как сказать. Если учитывать, что приехала она на одну неделю, то много. Но поскольку она захватила с собой весь свой гардероб, то вполне нормально. Всего два чемодана.