Тот рассмеялся и покачал головой.
Дороги расходились. Мне нужно было на автобусную остановку, Ивану - на трамвай. Уже разойдясь, я повернулся и окликнул его.
- Ваня, а ты видел, как Алтынин писал тебе на листке данные того "Мерседеса"?
- Нет, он внутрь садился, а потом вышел.
Я махнул ему: "Пока!" Подождав, пока он войдет в полупустой трамвай, я со злостью плюнул на снег, беспомощно осмотрелся и быстро пошел назад, в отдел.
Иногда озарение наступает внезапно. Когда его не только не ждешь, но даже не подозреваешь, что какое-то озарение возможно вообще!
Черт, лопухнулся, как ребенок!.. Устроил цирк с переодеванием! Вот чего мне не хватало - этого вопроса Ваньке! Он, конечно, догадаться до этого не мог, но я-то…
Кажется, я не уйду сегодня из отдела. Подойдя к камере, я распахнул дверь.
- Алтынин, на выход!
Коридор… Кабинет… Стол.
- Пиши! - я взял в руку склеенное письмо и стал диктовать: - "Сука! Тебе дается еще один день для расчета по долгам".
Изготовившийся было для письма Цент продолжал сидеть неподвижно. Я ждал. Наконец он бросил ручку на стол и отвернулся в сторону.
- Что же ты не пишешь? Почерк не сойдется? Правильно, я уже успел об этом догадаться. Кто писал на листке, в салоне машины, данные "Мерседеса"? Кто писал письмо Кореневой? Кто он такой, что ты без раздумий подставляешься вместо него?!
- Табанцев. Виталий Алексеевич.
Я сразу встал и отвел Цента в камеру. Опостылел он мне уже.
Теперь точно можно идти домой, отдыхать. Майор полиции Табанцев Виталий Алексеевич является заместителем начальника городской ГИБДД.
Вот только одно остается непонятным после прочтения записки. К какой категории относит Виталий Алексеевич себя, разделив врагов Кореневой на "мусоров" и "деловых людей"?
ГЛАВА 11
Вот оно, чувство собственной опасности!
У меня горела спина на спине на протяжении всего маршрута. Двоих молодых людей, что шли за мной, я прочитал сразу. Слишком уж откровенно они двигались тем же бестолковым маршрутом, что и я. А потом, на остановке, когда я пропустил все автобусы, что следовали по маршрутам мимо этой остановки, и вошел в автобус, что уже проезжал, они повторили мою глупость. Полицейского низового звена в гражданской одежде распознать просто. Средний уровень достатка предполагает ношение вещей среднего уровня. При этом полицейским обязательно бриться и носить аккуратную прическу. Я сам постоянно это на себе испытываю. А на этих двоих вообще хоть табличку вешай. Я сначала подумал, что ошибся. Ну, бывают в жизни совпадения! Вышел на остановке, дождался, пока вывалится из дверей эта парочка, и зашел обратно. Или у меня начинается паранойя, или мои соглядатаи испытывают острый дефицит серого вещества. Они сделали то же самое.
Один раз меня уже пасли. Какой-то засранец стуканул на меня в Службу собственной безопасности ГУВД, что я собираю дань с проституток. Придумал бы чего поумнее! Мне что, дань больше собирать не с кого?! Тем не менее такие же двое идиотов водили меня целый день. Избавился я от них быстро. Придется повторить еще раз.
Выйдя из задних дверей за две остановки от Настиного дома, я наклонился, чтобы застегнуть замок на ботинке. Он был застегнут, но проверить не мешало… За моей спиной отчетливо замаячили двое идиотов в норковых шапках. Я посмотрел по сторонам. Никого. Это хорошо, потому что на такую картину посторонним лучше не смотреть. Завернув за угол дома, я вынул "макаров" и остановился.
Послышалось лошадиное фырканье. Группа преследования торопилась, боясь опоздать. Вышло так, как я и предполагал. Время на размах мне тратить не пришлось, так как к моменту появления головы моя рука уже была отведена назад. Один из инфантильных высунул из-за угла свою бестолковую голову.
Представляю его ужас, когда вместо моей спины он увидел сверкнувшую кожаную перчатку. И сомневаюсь, что плотные фиолетовые шторы, что задернулись перед его любопытным взглядом, раздвинулись даже к моменту окончания разборки.
После удара тело первого наблюдателя полетело догонять голову, а я выскочил из-за угла.
- Лежать, суки, полиция!
Через десять секунд я уже рассматривал над лежащими на студеном асфальте идиотами их служебные удостоверения.
- Мы свои, свои!.. - раздавалось снизу.
- Заткнись, - я был зол оттого, что кто-то счел возможным следить за мной.
Если верить записям в удостоверениях, подо мной в позе крабов расположились двое сержантов из роты дорожно-патрульной службы ГИБДД. Следя за мной, они выполняли несколько несвойственную им функцию. Думаю, не по собственной инициативе.
- Очень интересно, - чеканя буквы - гаишники считают сами, что это придает им солидности, - повторил я теперь уже вслух. - Кажется, я узнал вас. Вы те двое, что выслеживают одиноких пешеходов, а потом грабят их в подъезде.
- Нет!
- Встать. Здесь парковка запрещена. Я же сказал Табанцеву - провожать меня не нужно, я и сам дойду. Зачем вы за мной поперлись?
- А мы-то при чем? - пожал плечами тот, который не держался за глаз. - Он сказал: довести до адреса и вернуться, доложить! Вы там сами решайте, а то мы как дураки по городу шарахаемся! Делать больше нечего, что ли?!
Действительно, как дураки. С радаром и свистком у вас лучше получается.
Я зайцем попетлял по дворам и вошел в подъезд. Иллюзий, что все закончено, я не питал. Есть такая расхожая чукотская пословица: "Где два олешки прошли, там, однако, и чукче большая дорога". Радовало лишь одно. Сегодня можно спокойно лежать в ванне и, не прислушиваясь к шороху за дверями, пить кофе. Это только благодаря тому, что двое инспекторов дорожно-патрульной службы не понимали, какую задачу выполняют и с кем имеют дело. А что будет завтра? В следующий раз Табанцев поступит умнее.
Значит, ему нужен был мой адрес… Раз он уже понял, что я, фигурально выражаясь, бомж, значит, работа по мне началась не сегодня. А зачем человеку, участвующему в преступлениях, знать адрес копа, который довольно успешно двигается к намеченной цели? Понятно зачем. Не попросить же меня на дому отказаться от исполнения служебных обязанностей! Провернув в голове эти предположения, я почувствовал холод и ломоту в затылке. Верным, верным путем я двигаюсь! Тот, кто заварил всю эту кашу, понимает, что если я раскрою убийство Тена, то доберусь и до списка иномарок. Поэтому и валили Лешку наверняка, а не глушили. Почему били в шею, а не в живот? Так сделает любой баклан - автомат сработает. Нет, ему целенаправленно наносили удары в шею, наверняка. А в том, что Лешка не скончался, убийца не виноват. Он просто не повинен в том, что у Гольцова отменное здоровье. Он водой обливается…
Вынув из кармана трубку, я разыскал пластиковую визитную карточку. Ее мне дал депутат горсовета Бигун со словами: "Уважаемый Сергей Васильевич, решу любые ваши проблемы, но и вы отнеситесь ко мне с пониманием". Я отнесусь. Но сначала ты реши мои проблемы. Меня не волнует, что стрелки всех работающих часов города показывают четыре утра. У меня на руках раненый друг, он же - свидетель преступления.
Бигуна не возмутил мой звонок. Он лишь спокойно уточнял, что нужно делать и какие именно его действия вызовут у меня удовлетворение. Я сказал, и через сорок минут к крыльцу больницы подкатил огромный белый "Форд" с надписями AMBULANCE на всех выступающих частях. Приют для избранных. Сутки содержания больного в спецполиклинике для персон высшей категории обходятся в пятьсот долларов, включая VIP-лекарства и уход. Но для господина Бигуна, кажется, все сделают бесплатно. Понятие "бесплатно" подразумевает также охрану и полную тайну местонахождения. Гольцова увезли тихо и незаметно.
Мой первый взнос по возврату долга Лешке внесен.
ГЛАВА 12
САМОЛЕТ
Кассета закончилась одновременно с появлением бортпроводниц. Нам везли обед. Очень кстати.
Однако голод я почувствовала лишь тогда, когда появились эти вечно улыбающиеся, вечно молодые девушки. Многие уже давно не девушки, а бабушки, но по правилам Аэрофлота стюардессам стареть запрещено. Складки на шее и мешки под глазами говорят о закончившейся карьере. Проблема в том, что чем чаще женщина улыбается, тем быстрее обозначаются морщины. А неулыбающихся стюардесс не бывает. Это вам не кондуктор в автобусе. Вот такое единство и борьба противоположностей на практике.
Рядом с Сергеем я и не помышляла о том, что может прийти такое ощущение, как голод. Он насыщал меня совершенно другой пищей, заставляющей забыть все остальное.
Из всего предложенного я выбрала рыбу, он - лангет.
- У меня такое чувство, Таня, - с присущей ему привычкой смешить, не замечая этого, сказал он, - что этих кур, которых нам с тобой старались втюхать, пригнали из Москвы во Владик своим ходом.
Я фыркнула, расплескав сок. Просто представила, как кур пешком гнали через всю страну.
И тут вспомнила, что совершенно не знаю цели его поездки. Вот это да! Расчувствовалась! А к кому он летит, собственно? Я так и спросила.
- В Питер. У меня друг детства есть. Жаль, что почти не переписываемся. Когда-то вместе гоняли шайбу да ругались. Но, видно, за этими баталиями и запали в душу друг друга. Бывает такое… Сейчас он заслуженный артист России. Давно зазывает, а с моей бывшей работой это было просто невозможно. Во-первых, времени нет, а во-вторых, с моей зарплатой…
На этот раз фыркнул он.
- Сейчас у меня все будет по-другому. Я надеюсь.
Было видно, что он устал говорить, но уже не остановится. Рассказ захватил его самого. Он говорил и снова переживал все, о чем повествовал.
Кофе.
- Хочешь? - он протянул мне пирожное, и я его взяла.
- А как же Настя, Сергей? Ты летишь в Питер и оставляешь ее в Черногорске? Мне показалось, что она заслужила быть рядом с тобой как в несчастье, так и в радости.
- Настя в Москве, - и он своей улыбкой перечеркнул все мои надежды. - Я еще не дошел до этого. На чем я остановился? Ах да, я отвез Лешку в клинику Бигуна. Но о девушке ты вспомнила вовремя. Прощаясь с Настей на остановке…
ГЛАВА 13
Прощаясь с Настей на остановке до вечера, я чувствовал, что это будет самый тяжелый день в моей жизни. Расставание с девушкой здесь ни при чем. Напротив, если бы она не поехала домой, прикоснувшись губами к моей щеке, а осталась еще на минуту, я не был бы уверен, выдержу ли. Сегодняшнее утро пойдет на излом. Обязательно произойдет что-то, к чему я не буду готов, даже полагая, что приготовился основательно.
После бессонной ночи я поехал в отдел, прекрасно понимая, что меня там ждет. Есть возможность остаться при своих интересах. Согласие на перевод, равнозначное сдаче самого себя в плен. Через месяц меня вышибут из ОРЧ, то есть из полиции. И нет вариантов. И сейчас я еду, оставив позади все надежды на порядочность Обрезанова и веру в людскую благодарность. Когда предают те, в ком не было сомнений, чего ожидать от тех, от кого постоянно ожидаешь мерзостей?
Табанцев не мог лично так распорядиться моей судьбой. У него есть кто-то в ГУВД. И причем так крепко есть, что претворяются в жизнь все желания "простого" начальника из ГИБДД. Даже крупный чин на уровне министерства не станет так борзеть, веруя в свою безнаказанность. Каков доход от проданных двухсот с лишним автомобилей, угнанных из стран Европы? Миллион долларов? Пять миллионов? Я в этом плохо разбираюсь. Когда сумма зашкаливает за десять тысяч баксов, я сразу теряюсь и забываю об элементарных арифметических навыках. Но ведь это непросто - угнать в Польше авто и продать в России! Для этого нужна постоянно функционирующая группа угонщиков в странах-поставщиках. Чтобы перегон осуществлялся без проколов, нужно взаимодействие с таможней. С таможней там и с таможней здесь. И наконец, нужны постоянные клиенты. Поток подразумевает стабильность. Стабильность… Как я ненавижу это слово.
Для всего этого процесса нужна пуленепробиваемая "крыша". Что будут делать организаторы этого конвейера, если поймут, что в его механизм засунул палку некто Загорский? И не просто засунул, а с целью его сломать? Загорского необходимо устранить. Мочить? Можно и мочить. В принципе, даже нужно, а не можно. Но это грубо. Не исключено, что на фоне смерти оперативника, занимающегося этим делом, события будут выглядеть чересчур откровенно. Может и ФСБ заинтересоваться. Что это за дельце такое, что в ходе его расследования опера ноги протягивают один за другим? Рискованно. Лучше Загорского уволить. А адресок его - это так, на будущее. Через пару месяцев после увольнения его пропажу никто и не заметит. В полиции быстро забывают бывших друзей. Мент за мента готов глотку перегрызть только до тех пор, пока оба в форму упакованы.
А что касается убийства Тена… Так оно раскрыто! В морге отдыхает труп некоего Шарагина.
В суматохе последних событий у меня совершенно вылетело из головы, что нужно позвонить в экспертно-криминалистический отдел. Даже если результаты экспертизы покажут, что гильзы и пули с места убийства Тена идентичны тем, что появились в результате контрольного отстрела "ТТ" Шарагина, это не доказывает то, что убийцей Тена является Шарагин. Однако если идентичности и не будет наблюдаться, то после всего произошедшего не исключено, что эти сволочи могут кого-нибудь заставить дать ложные показания и составить подложное заключение экспертизы. Слишком многое поставлено на карту.
Я защищался как мог.
Несмотря на свою природную сдержанность, я чувствовал, что могу просто не выдержать такого скотского к себе отношения. В памяти еще сохранился эпизод с корейцами, и я сдерживал себя, сколько хватало воли.
Комиссия, состоящая из моральных уродов, не имеющих к существу розыска никакого отношения, проведшая в здании ГУВД за бумагами всю жизнь, пытала меня, как инквизиция ведьму. Где моя профессиональная гордость? Почему я вместо того, чтобы раскрывать убийство, пьянствую? Каков мой моральный облик, если я развелся с женой? Ее опросили - чудная женщина! Чудная женщина пояснила, что все годы, проведенные со мной, она видела лишь побои и пьянки мужа Загорского Сергея Васильевича. Как такое положение дел соответствует облику офицера полиции?
- Обрезанов, скажите, насколько велик процент раскрываемости у Загорского?
- Невелик…
- Сколько преступлений он раскрыл в течение этого года?
- Двенадцать…
- Двенадцать?! По одному раскрытию за месяц?! Вы сколько уже работаете в уголовном розыске, Загорский?!
- Вы забыли, что я раскрываю убийства, а не квартирные кражи, - вмешался я, понимая, что вопрос, заданный мне, риторический.
Возражения в ходе работы аттестационной комиссии - это бензин, вылитый в костер. Обрезанов стоял чуть поодаль, отвечая на вопросы так, словно пытался протолкнуть меня в отверстие деревенского туалета. Единственное, что в полиции делают быстро, качественно и основательно, - это мажут в дерьме или втыкают в погоны новые звезды. В этом случае дело спорится. Сегодня настал мой час. Предупреждали ведь тебя, Загорский, предупреждали…
Заключение: предупреждение о неполном служебном соответствии.
Когда я шел по крутой лестнице с третьего этажа ГУВД, где заседала комиссия, за моей спиной спускался, стараясь ступать тихо, Обрезанов. Выйдя на улицу, я достал сигареты. Обрезанов прошел мимо и стал спускаться к своей машине.
- Может, подбросишь? - я склонился над зажигалкой.
- Конечно! - непонятно чему обрадовался Макс. - Садись. Ты куда сейчас? В отдел?
Он думает, что я идиот? Он хочет мне дать понять, что не случилось ничего страшного? Что не произошло ничего, что могло бы изменить наши отношения?
- Зачем в отдел? В гастроном, за водкой. Потом - по блядям, - я удобно разместился в кожаном сидении.
Добротные чехлы. Дорогие и уютные. Нет, чувство прекрасного и вкус к хорошим вещам у Обрезанова есть. Жаль, что только к вещам.
- Да брось ты! - лицо Макса слегка исказило подобие улыбки. - Ну, ты что, не понимаешь? Задача поставлена, ее надо выполнять. А ты бы поступил по-другому, что ли?
- Конечно, в отдел, - невпопад продолжил я. - Куда же еще. Только по пути адресок один проверим? Я мигом.
Обрезанов, поняв, что трудный разговор закончился, обрадовался и согласился. Неужели он думал, что разговор и должен был закончиться именно так?..
- Вот сюда, во двор. Здесь кент один проживает. Пойдем, тряхнешь стариной?
Пока Максим закрывал дверцу машины, я присел на капот. Ты даже не знаешь, что этот "колодец" - двор брошенной, приготовленной к сносу четырехэтажки?.. Хорош начальник уголовки, нечего сказать.
Я сложил на капот удостоверение и пистолет. Кивнул на них:
- Выкладывай.
Обрезанов понял и побледнел. Он слишком хорошо меня знал, чтобы сердить.
- Сергей, - я видел, как вмиг пересохли его губы, - брось дурить. Ты не первый день в полиции… Кому это нужно?
Он спрашивает меня, сколько я в полиции. Где-то я уже слышал этот вопрос. Кому это нужно? Мне.
- Если не выложишь пистолет и удостоверение, мне сейчас придется бить рожу своему начальнику. А так поговорим как мужики. Давай, Обрезанов, не бойся. Я сейчас объясню тебе то, чего не смог объяснить, когда ты мне лет пять назад в рот заглядывал. Я тебя опером учил быть, а нужно было из тебя человека делать. Между этими понятиями иногда бывает пропасть. Может, и не знал бы я того стыда, который испытал… Выкладывай корки и ствол!
Обрезанов повиновался, и я пошел на него, как бульдозер на столб. Я ненавидел его всеми клетками своего организма. Растереть его по стене?..
Когда дорожка, умощенная битым кирпичом, закончилась и Обрезанов, упершись в стену, закончил пятиться, я встал в трех шагах от него. Меня вдруг обожгло мыслью, что если я сейчас начну, то могу потом и не остановиться.
И вдруг все схлынуло. Словно из ведра выплеснули воду. Мне стало жаль этого подонка. И мне нечего было ему сказать. Постояв еще секунд десять, я развернулся и пошел к машине. Обрезанов, как приговоренный к расстрелу, продолжал стоять у стены. Его пальто было перепачкано в известке и кирпичной крошке. Мой начальник был жалок.
Я шел домой.
И не забыть бы купить хлеба.
Но прежде я должен позвонить Ване. Это единственный человек, который при деньгах. А задание, которое я хочу ему дать, требует расходов. Мне нужно поводить Табанцева по городу. Посидеть с ним в ресторане - чуть поодаль, погулять с ним в зоопарке - чуть поодаль, съездить с ним к его друзьям, что за городом. И все это - чуть поодаль. С видеокамерой в руках. Табанцев - не кретин. Любого из нас - меня или Верховцева - он вычислит в два счета. Что касается Ивана, то на его лбу еще не написано крупными буквами: "КОП". Эти буквы только-только проступают. И заметить их в полумраке ресторана или вечерних сумерках будет сложно. Даже такому продажному и невероятно внимательному полицейскому, как Табанцев.
Уже вечером следующего дня Иван примчался ко мне с сумкой через плечо. Беспрестанно говоря и разводя шнуры от камеры к телевизору, он говорил о сложностях, с которыми столкнулся, но я пропускал это мимо ушей. Я понял главное: он что-то "взял". Иначе не волновался бы, как перед первым свиданием.