Со мной летела бомба - Сергей Майоров 19 стр.


Он, как мог, проскакал по паркету и нырнул в темноту хода. Ах ты, мать моя!.. На паркете, словно пунктирная линия, пролегла алая дорожка. Димка нарисовал ее своей кровью.

- Спускайся вниз! Я сейчас догоню… - сорвав с себя куртку, я ее внутренней стороной стал быстро затирать след.

Быстрее, Загорский, быстрее… Через десять секунд они уже будут в кабинете!..

Дверь затрещала, издавая предсмертные звуки. Еще удар - и она влетит внутрь…

Выпрямившись, я швырнул куртку в глубину лжепрохода. Едва успев заскочить в темноту убежища и задвинуть за собой тяжелый стеллаж, я услышал беспорядочную чужую речь и топот ног по паркету. Задвижки на этой двери нет. Если братва в курсе хитрых дел Юнга, то одна половина боевиков метнется добивать нас в одну сторону, а вторая половина в дверь, за которой я сейчас стою.

Бежать смысла нет. В коридоре полная темень и крутая лестница. Если метнуться вниз, в надежде свернуть за поворот, то перелом позвонков гарантирован. Если спускаться с осторожностью альпинистов, то нас просто измочалят, как при расстреле. В упор. При том условии, что они догадаются о нашем местонахождении.

Сколько у меня в магазине патронов? Было восемь, три я оприходовал на охрану. Значит, пять. На всех, конечно, не хватит, но на первую пятерку посмотреть было бы любопытно… Дима сейчас спускается вниз. Корейцы вряд ли знают наверняка, что нас двое. Ни один из них нас не видел. Поэтому, если они распахнут мою дверь, я сразу начну расстреливать остаток патронов. Потом, когда со мной будет покончено и наступит тишина, они, конечно, начнут прочесывать дом, но для Верховцева это шанс. Те, в прихожей, обязательно скажут, что нас было двое, но у Димы будет время уйти…

Я сжал пистолет обеими руками и прислонил дульный срез к двери, на уровень головы входящего. Ну, знаете вы о бомбоубежище Юнга или нет?

- Подвинься правее!.. - раздраженный шепот рядом с моим ухом был настолько неожиданным, что я едва не спустил курок. - Весь проем загородил!

Мать-перемать! Это Верховцев, который вовсе не собирался куда-то торопиться! А я тут его шансы просчитываю!.. Теперь у нас только один шанс - устроить дуэль с корейской братвой на дистанции два метра. Такого страшного оружия, как у Верховцева, у них, конечно, нет, но их столько, что даже если они одновременно выстрелят из рогаток, нас как ветром унесет вниз тоннеля.

- Какого хера ты здесь делаешь?! - зашипел я.

- А ты какого хера здесь делаешь?!

Кажется, мы еще поживем. Не знаю наверняка сколько, но то, что еще минут пять мы будем в безопасности, это точно. Топот шагов в кабинете стихал в двух направлениях. Мне не было видно, но я хорошо слышал, как несколько человек метнулись в приоткрытую дверь, замаскированную под стеллаж, а остальные ушли так, как вошли, - через двери. Жаль, что я не знаю корейского языка. Верховцев, насколько я помню, тоже не полиглот. Речь бандюков Юнга была хорошо слышна. Я даже слышал, как шелестела моя куртка. Если бы знать, о чем они толковали…

Однако Юнг ушел той же дорогой, которой сейчас уходим и мы. Длина тоннеля неизвестна. Возможно, глава "семейства" уже из него вышел и сейчас возглавил карательный отряд. Первым делом, конечно, будет проверен ход-"западло", на который я не купился. А уже потом - этот коридор. В любом случае медлить нельзя. Кровь за Димой я не смогу подтирать постоянно. Капли, как ариаднова нить, выведут преследователей прямо на нас. Здесь темнота, но рано или поздно мы выйдем на свет. Плюс к этому тот факт, что после ранения самочувствие Верховцева явно не улучшилось. Он теряет кровь, а значит, силы и ясность мышления.

Я остановился у самого выхода. Опять дверь, из-под которой пробивается узкая полоска света. Узкая настолько, что перевязать Верховцева я могу, лишь сидя на полу. Так лучше видно. Сунув руку под рукав пуловера, я осторожно оторвал рукав рубашки. Подарок Насти… Быстро скрутив его в жгут, туго перемотал ногу Димы на дециметр выше раны. Рана пустяковая, но она опасна тем, что вот так, по пустякам, из нее может выйти много крови.

- Как чувствуешь себя?

- Пойдем, - опершись на меня, он поднялся.

Спускаясь вниз, мы держались руками за стену.

Никаких ответвлений или дверей мы не обнаружили. Выход из лабиринта был один, и он был перед нами. Я хотел было уже осторожно нажать на ручку и приоткрыть дверь, как Верховцев схватил меня за плечо: по полоске света скользнула тень и остановилась прямо перед нами. Судя по тому, что по другую сторону не было суеты и шума, можно было сделать резонный вывод: Юнг, если он вообще был в своем кабинете, уже давно командует своими людьми в доме. Ждать, пока тень уберется, нам не улыбалось. Выход в этом случае превращался в западню, аналогичную первой.

Дима бесшумно передал мне ружье и шагнул к двери. Что он делает? Он ее изучает. Зачем? Я нашел ответ на этот вопрос лишь тогда, когда он начал действовать. Верховцев просто убеждался, что дверь открывается наружу, а не вовнутрь. Резко нажав на ручку, он вложил в удар дверью всю свою дурь. Чего-чего, а этого у него было предостаточно.

Массивная резная створка распахнулась, как лист книги на ветру. Сокрушающий удар снес с ног владельца тени - среднего роста корейца. Он выронил из рук автомат Калашникова и почти плашмя рухнул на спину. Верховцев, решив, что этого недостаточно, вырвал из моих рук ружье и уже знакомым мне ударом отключил братка. Автомат имел ископаемый вид, и, что не исключено, именно из него какой-то дух стрелял на перевале Саланг в советских солдат. Я схватил его, высматривая на теле лежащего запасные магазины. Их не было. В отверстии на магазине, что был в автомате, блестел капсюль последнего патрона. Это значит, что в мое распоряжение попал автомат с полным магазином. После того как затвор выбросит последнюю, тридцатую, гильзу, можно выбрасывать и сам автомат. Но это было уже кое-что…

Опять коридор. На этот раз освещенный, и даже с некоторыми претензиями на изысканность. На стенах то тут, то там попадались небольшие миниатюры из древнекорейской, как я понял, мифологии. Слишком много драконов и раскосых мужиков с кривыми ножами. Или мечами. Я плохо разбираюсь в корейской мифологии. Пожалуй, даже Верховцев лучше соображает в этом деле…

Не нужно быть чересчур умным, чтобы понять: мы в подземной галерее. Верхнее перекрытие было недостаточно мощным, поэтому периодически слышались быстрые звуки шагов. Чьи-то ботинки глухо грохотали над нашими головами. В доме не прекращался ни на минуту квалифицированный шмон. Удивляться тут нечему. Двое незнакомцев, неизвестно каким образом проникнув в здание, устроили мордобой со стрельбой и исчезли. Природное спокойствие граждан с Востока нарушено и подогревается возмущением и жаждой мести.

- Ищут, поганцы… - Верховцев думал о том же, о чем и я.

Кровотечение у него прекратилось, но бодрячком он уже не выглядел.

Впереди раздался топот. Уже не глухой, а совершенно отчетливый. По одному с нами коридору, только навстречу, двигалось около трех-четырех человек. Отрывистая речь, в голосе - максимум внимания и ответственности. За то короткое время, пока мы пробирались по лабиринту и снимали показания с президента, люди Юнга успели проверить ловушку. Убедившись, что мы оказались умнее, чем они себе это представляли, Юнг отдал команду действовать наверняка - "мочить" пришельцев среди миниатюр. Отсюда такое сосредоточенное и ответственное дыхание. Они теперь точно знали, где мы, и были готовы ко всему. Коридор уходил вправо, и до встречи оставалось не более пяти секунд…

- Ложись! - тихо скомандовал я и плюхнулся на пол.

Только это сейчас могло нас спасти. Нелогичность нашего положения.

Дима, сморщившись от боли, распластался на бетонном полу и выставил перед собой, как при выполнении упражнения по огневой подготовке, оружие.

Трое!

Изумленные глаза… Растерянность длиною в миг и наш залп в этот момент…

Грохот ружья Дмитрия и длинная очередь моего автомата перечеркнули все надежды поисковой группы на блестящее выполнение задания. Сейчас только один из них, уползая в сторону, откуда он пришел, держался рукой за живот и широко раскрытыми глазами смотрел на свои сизые внутренности, что волочились за ним по грязному бетонному полу. Заряд шурупов, предназначенный для вышибания дверных замков, пришелся ему в нижнюю часть туловища. Выстрел пришелся не под прямым углом, а наискось. Только поэтому он еще жил. Бандит полз и полз, словно пытаясь так убежать от нас и своей смерти, оставляя после себя широкую полосу крови и продолжающие разматываться из нутра кишки.

Они хотели, чтобы так выглядели мы. Но мы этого не позволили. Мы пришли в этот дом не за собственным благополучием или обогащением. Другие мотивы движут нами. Нельзя в моем городе безнаказанно убивать людей. Но и стоять у меня на дороге с оружием в руках тоже не стоит. Мне сейчас до боли жаль этого человека, безнадежно пытающегося убежать от собственной смерти. Но разве я ему вложил в руки автомат и сказал: "Найди мусоров и убей!"? Может, Верховцев его заставил?! Или Юнг не догадывался, кто пожаловал к нему в гости? Да, он не догадывался. Потому что знал наверняка: у него в доме - полиция! И одного из них он хорошо знает. Капитан Загорский, застреливший его сына. У Юнга с головой все в порядке, и в умении мыслить ему не откажешь. Люди Креста никогда не стали бы проникать к нему в дом. Юнга можно уничтожить менее рискованным способом. Взрыв, снайпер, да что угодно. Запланированная полицейская операция тоже нонсенс. Во двор давно бы уже въехал бронетранспортер и смолол все в прах. Двадцать человек из группы "А" - и все бы закончилось в три минуты. Дом покрепче дворца Амина будет, но и "Альфа" уже не та. Но в доме люди, которым нужно большее, нежели криминал в доме. Им сейчас не нужна шумиха. А почему? Потому что понимают - пройдет шумиха, останется тишина. Им нужна информация для последующей ее реализации. Я не телепат, но уверен, что сейчас прочитал мысли Юнга.

- Пойдем… - с трудом отводя взгляд от уронившего голову бандита, промолвил Дима. - Мать моя, чем мы занимаемся…

- Своей работой.

Подняв с пола два магазина от "АКМ", я сунул их за пояс. Пора убираться отсюда и подниматься наверх. Когда Юнг поймет, что его люди мертвы, он просто перекроет все выходы и запрет нас здесь, как в барсучьей норе. Если они еще обнаружат Ваньку и тот не успеет сообщить Обрезанову адрес, мы здесь сами сдохнем через неделю.

Понимая, что такие мысли на меня навевает вид изувеченных трупов, я решительно двинулся по коридору. Выход где-то рядом. Когда эти трое выскочили на нас, мы их услышали не издалека, а сразу рядом.

Дима шел за мной. Я слышал, как он вставляет в приемник под цевьем новую партию смертоносных зарядов.

- Пальбу они уже слышали, - пробормотал он. - Сейчас ждут результата. Сергей, на выходе нам нечего делать. Нас превратят в фарш.

Я огляделся. Что это? Над нашей головой, уходя в стену, располагался воздушный лабиринт. Труба квадратного сечения с прикрученной снизу решеткой. Осторожно выглянув за угол, я смерил расстояние до выхода. Метров восемь-девять. Маловато. Если даже разнести к чертовой матери эту решетку, то залезть в воздуховод и удалиться от этого места будет просто невозможно. Не хватит времени. За спиной оставалась последняя перед выходом дверь. Я вернулся и дернул ручку. Створка послушно отворилась, открывая передо мной прекрасный вид: лестница, уходящая вниз. Третий уровень? Не много ли для одного скромного замка? А что там? Государственные преступники, неприкосновенный запас золота или Циклоп на цепи? Я уже ничему не удивлялся. Будем бить врага его оружием.

- Выноси решетку!

По взгляду Верховцева было видно, что он понял мою не совсем разумную мысль.

Впрочем, если отталкиваться от разумного начала, то самым логичным была бы сдача в плен.

Два прозвучавших выстрела оглушили меня, как кувалдой. Коридор моментально заполнился пылью штукатурки и ставшим уже отвратительным запахом пороха. На пол посыпались обломки дюралюминия и металлических составляющих. Смог еще не рассеялся, а в потолке, в районе воздуховода, уже чернело пятно. Мы бросились вниз по лестнице. Если это обманет корейцев, то не более чем на минуту.

А лестница закончилась уже через два пролета. Мы аккуратно выбрались на нижний этаж и осмотрелись.

Где нас не ждали, так это здесь. Резко распахнув очередную дверь, я завис между небом и землей…

Яростно махая руками, я пытался хоть на сантиметр вернуться назад, к двери. Носки "докерсов" скользили на краю ограждения вольера, и я с ужасом смотрел вниз. Там, в двух метрах подо мной, стояло и хохотало в нетерпении стадо гиен.

Только сейчас я впервые рассмотрел этих животных. Ничего более отвратительного я не видел, клянусь…

Слюнявые, улыбающиеся от понимания скорого обеда гиены… На канале ВВС я часто видел их, но смотреть на них в экран телевизора - это одно, а стоять над ними - это другое.

Дима резко дернул меня за пуловер, и я отскочил к двери. Тяжело дыша, мы оглядывали раскинувшуюся перед нами панораму. Гиены все поняли. Сейчас их будут кормить. Пропитавшаяся кровью повязка на ноге опера усиливала их аппетит. Несмотря на то, что достать нас они не могли при всем желании, я почувствовал, как у меня пересохло во рту.

Прижимаясь к стене, мы двинулись к выходу из этого вольера. Несколько гиен, прыгнув, попытались нас достать, но, не долетев до наших ботинок метра, плюхнулись на землю. Я поблагодарил мысленно Юнга за то, что тот не увлекается леопардами. Те бы уже хрустели нашими костями…

Пока мы шли, Верховцев безостановочно говорил. И я его понимал. Пока говоришь, не успеваешь бояться. Мысли переключаются на другое. Сколько же еще так идти?

Все… Последний шаг - и мы оказались на большой площадке, засыпанной песком. Пот, стекая по переносице, застилал глаза. Стянув с себя пуловер, я бросил его через ограждение.

- Жрите!

Температура здесь была гораздо выше, нежели в обычном доме. Ничего удивительного. Если ты решил устроить здесь маленькую родину, то и климат должен быть соответствующим. Юнг педантичен до мелочей. Дима, который все это время продолжал оставаться одетым, стал повторять мои движения. Куртка через спину, свитер через голову… Наконец мы остались в одних рубашках. Ткань была насквозь мокрой и прилипала к телу.

- На бережке умыться не желаешь? - я вопросительно посмотрел на друга и кивнул на лужу в вольере. Нужно же гиенам где-то пить….

Тот покосился на стаю, которая изменила свое движение и опять приближалась к нам, хохоча и повизгивая. Теперь дорогу к нам им преграждал не барьер высотой в два метра, а ограждение из сетки рабица.

- Пойдем-ка отсюда. Да побыстрее…

Мы заковыляли по песку. Отвратительный запах в помещении слегка притуплял чувство страха, но было очень много причин, по которым нам не следовало здесь оставаться.

Почему-то лишь теперь, выйдя из огромного вольера, я понял, что если Ольга здесь была в момент нашего проникновения, то искать теперь ее просто бессмысленно. Юнг прекрасно понимает, как она важна для меня. Он дает себе отчет в том, что весь ход моих размышлений и доказательств строится только на ней. А зачем она ему нужна? Да еще при таком раскладе?..

Мои пессимистические выкладки прервала автоматная очередь. Крошки бетона, отлетевшие от стены, ударили мне в лицо!

- Серега, назад! - обернулся Верховцев - я шел следом. - Их там человек пять!

"Назад" - это к гиенам… В нос, словно боксерская перчатка, снова ударил отвратительный запах. Выбежав к вольеру, мы оказались на совершенно открытом месте. Спрятаться можно было лишь за корягами и камнями. Но все это находилось внутри территории, огороженной сеткой…

Гиены раздраженно реагировали на шум. Они видели людей, которые не покормили их, а ушли. И сейчас снова появились. Они подобрались к самой сетке. Очевидно, предчувствуя скорую добычу, они желали ухватить ее первой, поэтому бросались на сородичей, стараясь занять ближнее к ограждению место.

Скоро будет пища…

Я уже слышал возбужденную речь за дверями, разделяющими вольер и коридор. Преследователи стояли у дверей, готовясь ворваться внутрь. Я не знаю корейского, но уверен, что за дверью экспромтом рождался план нашего убийства или пленения. Скорее - пленения. Я был нужен Юнгу живой.

Вспомнив о Юнге, я понял: мной опять овладевает безумие. Как тогда, в здании администрации авторынка. Ярость, перемешанная с безысходностью.

- Вышибай калитку! - приказал я Верховцеву, показывая на щеколду в ограждении.

Дима с неподдельным страхом посмотрел на меня.

- Вышибай!.. - заорал я что было мочи.

Верховцев повернулся к калитке, и в огромном замкнутом пространстве вольера раздался громоподобный выстрел. Заряд разнес в щепки деревянные стойки, на которых крепилась дверца, и выбил массивный замок. Гиены, услышав доселе неслыханный звук, среагировали на него как на разряд электрического тока. Но это был не испуг, а ярость.

Перед ними было свободное пространство. Не было сетки, в которую они тысячи раз утыкались своим мордами. Была свобода и пища…

Гиены бросились на нас, заполнив все пространство до самых дверей. Пища в лице оперуполномоченных уголовного розыска заскочила на полуметровый выступ над вольером и стала быстро подвигаться к другому концу помещения. Нам нужно было успеть до первого выстрела в нашу сторону. Любой рикошет мог столкнуть нас с парапета, и тогда… Даже думать об этом не хотелось. Я быстро окинул взглядом помещение. На противоположной стене виднелось сооружение, напоминающее формами вышку для прыжков в воду. Но это была не вышка, а балкон. Он зависал над вольером на высоте трех метров. Если сейчас я увижу на нем хоть одного корейца с оружием в руках, то можно начинать быстро вспоминать всю жизнь. Только быстро, иначе не успеешь и этого…

Если бы корейцы имели возможность видеть сквозь стены, то первое, что они сделали бы, - это забаррикадировали дверь со своей стороны. Но, к счастью, Всевышний еще никого не одаривал подобными способностями.

С криками возбуждения они ворвались в вольер. Они стремились выполнить свой план. Весь, до последнего пункта…

Когда же поняли, ошибку какого порядка совершили, было уже поздно…

Окаменев от ужаса, забыв о себе, мы с Димой смотрели на то, что происходило на ферме…

Назад Дальше